CC BY
25
лают к стопам (часть ноги и поэтический термин), «прошва», предполагающая, что край наволочки прострочен, к поэтическим строкам. Таким образом, здесь содержится, считает О. Заславский, трехкратная каламбурная отсылка к теме поэзии и фамилии творца, причем особенно важно, что «своей стопой поэт оставляет в веках свой отпечаток, знак своего имени» (3, с. 78).
В основе третьего четверостишия («А еще над нами волен / Лермонтов - мучитель наш, / И всегда одышкой болен / Фета жирный карандаш») - межъязыковые каламбуры. Про Фета уже было сказано выше, а имя Лермонтова, как полагает исследователь, связано с французским «le tourmenteur» (испанским «el atormentador» -мучитель) и отсылает к страданию как неотъемлемому атрибуту поэзии.
Значим в стихотворении и мотив колючести, связывающий стрекозу (этимологически «стрекать» - «жалить»), розу, подошвы (подбитые гвоздями), перстень (им можно вырезать надписи на стекле).
В итоге предлагается следующее истолкование стихотворения: «Поэзия выступает как ранящее, тревожащее действие, которое оставляет отпечаток в веках, но за которое приходится платить -как читателю, так и творцу (в таком контексте даже смерть от болезни, как в случае Веневитинова, связывается с ранящей шипами розой поэзии). Поэт может быть мучителем, как Лермонтов, но может и сам страдать (метонимически, через орудие своего труда), как Фет. Причем все это совершается через посредство имени поэта -как внешнее подобие (Тютчев), метонимия (Баратынский), скрытая языковая игра (Баратынский, Лермонтов и Фет). Имя поэта становится метонимией самой поэзии. В результате русская поэзия выступает как феномен, соединяющий (причем на трех языках) изящную словесную игру с неизбывным трагизмом, вплоть до расплаты за нее жизнью» (3, с. 81-82).
Т.Г. Юрченко
2013.02.025. М. ГОРЬКИЙ И КУЛЬТУРА: ГОРЬКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ, 2010: Материалы XXXIV Междунар. науч. конф. / Отв. ред. Уртминцева М.Г. - Нижний Новгород: РИ «Бегемот», 2012. - 480 с.
Роль М. Горького в становлении отечественной культуры, многогранные взаимоотношения писателя с представителями рус-
ского искусства, вопросы научной биографии художника, проблемы эстетики его творчества рассматриваются в реферируемом издании на основе архивов и эпистолярного наследия писателя. В данном реферате внимание акцентируется на связях М. Горького с писателями, деятелями культуры.
Сборник открывает статья Л.А. Спиридоновой (Москва) «Горький и создание Союза советских писателей». В апреле 1932 г. была образована комиссия Политбюро ЦК ВКПб по литературным вопросам, в состав которой вошли И.В. Сталин, Л.М. Каганович, П.П. Постышев, А.И. Стецкий, И.М. Гронский. Согласно постановлению комиссии, настало время объединить разрозненные, враждующие друг с другом группы писателей в единую организацию, подконтрольную партии. Идею создания такого союза подал Л.Д. Троцкий еще в 1922 г. И.В. Сталин понимал, что единственным человеком, способным возглавить объединение и прекратить ожесточенные споры литературных группировок был М. Горький.
Поддерживая идею создания писательской организации, М. Горький, однако, представлял ее не как бюрократическую систему, подчиненную партийному диктату, а как творческий союз, способствующий развитию индивидуальностей. Летом 1933 г. писатель вернулся на родину и был единогласно избран председателем Всесоюзного оргкомитета. Он добился того, чтобы доклады на съезде были поручены членам оппозиции - Н.И. Бухарину и КБ. Радеку.
По свидетельству И.М. Гронского, Сталин признался: «Горький пристал, и я ему уступил»1. Вероятно, эта уступка была сделана в ответ на согласие Горького выступить на съезде главным докладчиком. Трижды он был докладчиком, но вместо ожидаемого анализа творчества советских писателей говорил о романтизме и реализме, о значении мифа, о творчестве Ф. Достоевского, Л. Андреева, В. Розанова и др., упрекнув советскую критику, особенно газетную, за непрофессионализм и схоластичность.
Такой доклад не мог вызвать одобрения партийной верхушки. Из переписки Сталина и Л. Кагановича, опубликованной только в 2001 г., стало известно, что вождь был недоволен, а члены прави-
1 Архив А.М. Горького. МоГ-10-13-3.
тельства (В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов, А.А. Жданов) пытались заставить Горького внести изменения в доклад, хотя в целом он остался прежним1.
Возглавив правление Союза писателей, Горький продолжал критиковать партийных вельмож, упрекая их в сектантстве и в том, что «люди малограмотные будут руководить людьми значительно более грамотными,..»2. В 1936 г. он охладел к «оргделам» Союза писателей. Крах его иллюзий, по мнению Л.А. Спиридоновой, был связан «с угнетавшей его мыслью о невозможности примирения враждующих сторон, гибелью мечты о европеизации и демократизации страны» (с. 14).
Оригинальную концепцию личности и творчества Горького дал А. Блок, связав ее с вопросом трагического разрыва русского народа и интеллигенции, отмечает Н.Н. Примочкина (Москва) в статье «А. Блок о культурно-исторической миссии М. Горького». Исследовательница рассматривает как своеобразный литературный триптих статьи «Народ и интеллигенция», «Стихия и культура», «Горький о Мессине», в которых А. Блок воссоздал субъективный, символический, мифологизированный, но очень точный, психологически глубокий портрет большого художника. Итогом размышлений о нем явилось выступление поэта на юбилее М. Горького 30 марта 1919 г., где Блок повторил и развил свои мысли об особой национальной и культурно-исторической миссии писателя: «Судьба возложила на Максима Горького, как на величайшего художника наших дней, великое бремя. Она поставила его посредником между народом и интеллигенцией, между двумя станами, которые оба еще не знают ни себя, ни друг друга. Так случилось недаром: чего не сделает в наши дни никакая политика, ни наука, то может сделать музыка. Позвольте пожелать Алексею Максимовичу сил, чтобы не оставлял его суровый, гневный, стихийный, но и милостивый дух музыки, которому он, как художник, верен» .
Статья М.А. Ариас-Вихиль (Москва) «Горький и Парижский конгресс писателей в защиту культуры (1935)» посвящена уникальному мероприятию - Всемирному конгрессу писателей в за-
1 Сталин и Каганович: Переписка, 1931-1935 гг. - М., 2001. - С. 466.
2 Архив А.М. Горького. ПГрл-26-41-2
3 Блок А. Собр. соч.: В 6 т. - М., 1971. - Т. 5. - С. 451.
щиту культуры как одному из последних выходов советской творческой интеллигенции на международную арену. Подготовкой Конгресса занималось Политбюро ЦК ВКПб. Горький был назначен главой советской делегации, но в составе делегации его не оказалось. Возникло немало предположений о причинах его отсутствия. Например, Л. Флейшман и Д. Быков придерживаются версии, согласно которой Сталин после возвращения Горького в СССР в 1933 г. поместил его в «золотую клетку»1. Б. Носик утверждает, что Сталин намеренно срежиссировал приезд Р. Роллана к Горькому, чтобы лишить обоих возможности принять участие в Конгрессе, так как «ни одному, ни другому советское руководство не могло доверить защиту СССР: оба так или иначе поднимали вопрос о репрессиях в СССР и вступались за осужденных, а этот вопрос должен был неизбежно возникнуть на Конгрессе» (с. 29).
Автор статьи опровергает эти предположения. Свою аргументацию М.А. Ариас-Вихиль строит на документах, считая наиболее важным из них телеграмму Сталина Горькому. Недавно опубликованный документ из личного архива вождя «позволяет исправить неточности, которые повторяются из одной публикации в другую» (с. 30). 31 мая 1935 г. Сталин и В.М. Молотов обратились к Горькому, находившемуся в Крыму (в Тессели): «Алексею Максимовичу Горькому. Копия: Щербакову. По нашему мнению, Вам обязательно нужно поехать в Париж на съезд писателей, если, конечно, состояние здоровья позволяет. Сталин. Молотов. 31.5.35. 14 ч. 35 мин.»2
Из этого текста следует, что Сталин был заинтересован в поездке Горького. В отчете о подготовке Конгресса А. С. Щербаков и М.Е. Кольцов сообщали Сталину: «Тяжелым ударом, почти было сорвавшим конгресс, были внезапная болезнь и неприезд Горького. Часть французов-инициаторов отказались проводить конгресс без Горького; советской делегации стоило громадных усилий уломать их»3. Другим аргументом, противоречащим версии о запрете на
1 См.: Флейшман Л. Борис Пастернак и литературное движение 1930-х годов. - СПб, 2005; Быков Д. Борис Пастернак. - М, 2008. - С. 538-539.
2
Большая цензура: Писатели и журналисты в Стране Советов, 1917-1956 / Сост. Максименков Л.В. - Москва: Материк: Демократия, 2005. - С. 385.
3 Там же. - С. 387.
выезд, служит факт получения Горьким 8 июня 1935 г. заграничного паспорта. Все это свидетельствует о необходимости дополнительного исследования этого вопроса как «с точки зрения психологического состояния писателя в этот момент», так и «с точки зрения истории его взаимоотношений с советским руководством, учитывая отказ Горького выполнить волю вождя» (с. 37-38).
Другой документ, недавно обнаруженный в государственном архиве Рима, - объект исследования М. Талалая (ИНИ РАН, Неаполь - Москва). В статье «Максим Горький под наблюдением фашистской полиции (по материалам государственных архивов Италии)» автор анализирует секретный отчет по результатам слежки за виллой Сорито в Сорренто. В начале донесения представлен детальный список обитателей виллы, затем сообщается, что «даже учитывая славу Горького-писателя как определяющий фактор повышенного присутствия советских подданных на вилле Сорито, приходится тем не менее видеть в подобных частых контактах некую подозрительность»1. У фашистских властей вызывали подозрения сын, невестка и жена писателя. Если сын Горького был аполитичен, то первая жена писателя, Екатерина Пешкова, действительно использовала свои приезды в Италию для контактов с единомышленниками в Европе, что и помогало ей собирать средства в пользу политзаключенных в России.
Положение писателя вне СССР было сложным и двусмысленным. Он себя не причислял к эмигрантом, однако так считал, например, В. Маяковский: «Горько / думать им / о Горьком-эмигранте... / Алексей Максимыч, из-за ваших стекол / виден / вам / еще / парящий сокол? / Или / с вами / начали дружить, вами / сочиненные ужи?»2 Муссолини подозрительно относился даже к «белой» эмиграции. Возвращению Горького на родину обрадовались и фашистские, и советские власти.
Материалом исследования С.М. Дёмкиной (Москва) «М. Горький и судьба России» послужили неопубликованные письма
1 Kejdan V. Sorrento anni Trenta: Gor'kij sorvegliato speciale // Russi in Italia [Electronic resource]. - [S.l., s.n.]. - Mode of access: http://www.russinitalia.it/luoghi
dettaglio. php?id=39
2
Письмо писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому // Новый Леф. - М., 1927. - № 1. - С. 237.
И.С. Шмелёва к С.Я. Елпатьевскому (1918-1920). В 12 письмах, хранящихся в Отделе рукописей ИМЛИ РАН, писатель возвращался к революционным событиям, пытаясь понять, «как все это могло случиться, какова вина интеллигенции и прежде всего писателей; где допущена роковая ошибка, и что надлежит делать теперь, чтобы спасти Россию и ее народ» (с. 216). Для Шмелёва имя Горького было тесно связано с октябрьскими событиями: по его мнению, общественная деятельность и творчество писателя способствовали созданию революционной ситуации и гибели страны. Между тем Горький, тоже встревоженный судьбой России, был возмущен тем, что «советская власть расходует свою энергию на бессмысленное и пагубное и для нее самой, и для всей страны возбуждение злобы, ненависти и злорадства»1. Однако писатель оказался в сложном положении: одни (пришедшие к власти большевики) ругали его за «интеллигентский пессимизм», другие (как и Шмелёв) проклинали в его лице «торжествующего хама».
Новое звучание благодаря публикации дополнительных материалов получила тема «Горький и Леонов» в статье О.А. Овча-ренко (Москва). Автор обращает внимание на то, что диалог-полемика с Горьким прошла через всю жизнь Л.М. Леонова. Горький видел в нем большого писателя и, не ограничиваясь похвалами наедине, однажды выразил свое мнение в присутствии Сталина: «Леонид Леонов говорит от имени великой русской литературы. Он имеет на это право, имеет право говорить от имени русской ли-тературы»2. Леонов считал, что горьковские слова неоднократно спасали ему жизнь. Он понимал весь трагизм положения Горького и в период написания «Несвоевременных мыслей», и во времена сталинизма.
О. А. Овчаренко отмечает творческое сближение двух писателей, размышлявших об обновлении реализма. «Горьковский компонент» автор статьи находит в любимой повести Леонова «Бу-genia 1уапоупа», в романах «Вор» и «Пирамида». Свою статью О.А. Овчаренко заканчивает словами: «А в 1982 г. мой отец
1 Горький М. Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре.
Советский писатель. - М., 1990. - С. 165.
2
Овчаренко А.И. В кругу Леонида Леонова. - М., 2002. - С. 218.
[А.И. Овчаренко] вспоминал: "И опять [Леонов] говорит о Горьком. О том, что он видел его под конец жизни, когда он сидел за столом, схватившись в отчаянии за голову"1. Я думаю, что знаю, о чем размышлял отчаявшийся Горький - о том же, что и умирающий Леонов, последними словами которого были: "Что будет с Россией?"» (с. 302).
На уровне художественных текстов, а не биографий писателей, проходит линия полемики М. Горького и с другими писателями. Е.А. Папкова (Москва) в статье «Творческие контакты А. М. Горького и Вс. Иванова в 1920-е годы ("Партизанские повести" и "Рассказ о необыкновенном")» приходит к заключению: «Диалог-спор двух писателей о деревне, о мужике, о гражданской войне, начатый в произведениях и продолженный в письмах, завершится к концу 1920-х годов переходом Иванова на позиции Горького. Причины и последствия для Вс. Иванова выбора этого пути требуют отдельного рассмотрения» (с. 311).
В статье «Зощенко и Горький: Этапы творческого диалога» А. И. Куляпин (Барнаул) упоминает о том, как Горький раскритиковал повесть «Красные и белые», предопределив тем самым дальнейшую творческую эволюцию ее автора. В дневниковых заметках Зощенко от 1921 г. сохранилась запись: «Ал<ексей> Макс< имович > сказал, что из всех моих вещей эта слабее и многословней. Многословней! На полутора листах - огромный роман. Иные места очень, думаю, хорошие погибли»2. Позднее даже в самых уважительных жестах Зощенко по отношению к Горькому продолжала сквозить обида.
В автобиографии «О себе, критиках и своей работе» (1928) Зощенко заявлял: «Дело в том, что я - пролетарский писатель. Вернее, я пародирую своими вещами того воображаемого, но подлинного пролетарского писателя, который существовал бы в теперешних условиях и в теперешней судьбе. Конечно, такого писателя не может существовать, по крайней мере сейчас. Я временно замещаю пролетарского писателя»3. Таким образом, Зощенко пароди-
1 Овчаренко А.И. В кругу Леонида Леонова. - М., 2002. - С. 199.
2
Михаил Зощенко: Материалы к творческой биографии. - СПб., 2002. -
С. 106.
3
Зощенко М.М. Уважаемые граждане: Пародии. Рассказы. Фельетоны. Сатирические заметки. Письма к писателю. Одноактные пьесы. - М., 1991. - С. 586.
рует Горького. И если, согласно выводам Б.М. Эйхенбаума, Горький, «пришедший, чтобы оскорбить "русскую интеллигенцию" и ее литературу», после октября 1917 г. «оказался заместителем русской интеллигенции - представителем и ходатаем за нее перед суровым судом революции»1, то Зощенко, по замечанию А.И. Куляпина, проделал прямо противоположный путь, «сделавшись к концу 20-х годов "заместителем пролетарского писателя"» (с. 319).
М.П. Шустов (Н. Новгород) в статье «В.Г. Короленко и
A. М. Горький: (Проблема преемственности)» находит сходство художественных приемов этих писателей при том что, по словам
B. Г. Короленко, он не был учителем Горького - тот пришел к нему «уже готовый» и «стал писателем благодаря большому таланту»2. Автор статьи отмечает, что Горького в писательской манере предшественника привлекала «его ориентация на фольклор, в частности -на сказку» (с. 321). Это сказалось в «Старухе Изергиль», «Валашской сказке» и др. Фигура короленковского бродяги «возрождается в горьковском босяке» («Кирилка», «Ледоход»). По мнению М. П. Шустова, истоки влияния классика на молодого писателя следует искать, например, в поэтике рассказа «Макар Чудра», где рассказчик «во многом напоминает лесного деда, рассказывающего легенду. Причем Лойко Зобар оказывается сродни казаку Опанасу [в короленковском "Лес шумит"]. И тот, и другой представлены... в момент игры, поэтического вдохновения, сопровождавшего рассказ о героических событиях прошлого» (с. 323). Позднее Горький использует один излюбленный прием Короленко - ведение рассказа от лица наблюдателя русской жизни, «проходящего» («Река играет»). Однако прием этот у Горького («Ледоход») призван показать не только проснувшуюся душу героя, но и «рождение мысли в сознании персонажа» (с. 324). В тесном переплетении с фольклором рациональное, умственное начало займет значительное место в дальнейшем творчестве Горького.
«Два поразительных в несходстве дарования - Горький и Павел Корин (1892-1967), но их творческая встреча явила результат
1 Эйхенбаум Б.М. Писательский облик М. Горького // Эйхенбаум Б.М. О литературе: Работы разных лет. - М., 1987. - С. 440, 441.
2 Короленко В.Г. Собр. соч.: В 10 т. - М., 1956. - Т. 10. - С. 552.
огромной значимости», - утверждает И.А. Ревякина (Москва) в статье «Горький в судьбе и творчестве П.Д. Корина» (с. 326). Не будь их жизненной встречи в 1931 г., художник из среды иконописцев Палеха, уже замысливший свой главный труд «Реквием» мог бы пропасть1. Что же сближало Корина с Горьким, который отстаивал тогда основы «социалистического реализма»? По воспоминаниям художника, Горький одобрил его эскизы к «Реквиему» (о православной Руси на роковом рубеже испытаний) и посоветовал ехать в Италию - «посмотреть великих мастеров»2. Помогая молодому таланту, писатель претворял одну из главных своих культурных идей -о связях и взаимодействии искусства нового мира с традициями мировой культуры. В памяти художника отложились моменты, сближавшие его с Горьким: глубокий интерес к историческими и творческими вопросами, размышления об искусстве: «. Заговорили о "Моисее" Микеланджело. Это произведение он ценил очень высоко за выражение духовной мощи. Ему были чужды только эстетические и чисто живописные упражнения»3. Обоих привлекали темы героизма, эпические замыслы, связанные с эпохальными явлениями, меняющими судьбы отдельных людей. Именно Горький почувствовал в П. Д. Корине талант портретиста. Новым «словом» стал портрет писателя - умудренного опытом человека, отягощенного грузом прожитых лет, а не одними лишь «достижениями». Не случайно, получив международное признание, художник именно этой работой открыл в 1965 г. экспозицию своей выставки в США.
Статья М.М. Хорева (Н. Новгород) «А.М. Горький и С.В. Рахманинов» приурочена к юбилейным датам: в 2013 г. - 145-летие со дня рождения М. Горького и 140-летие со дня рождения С.В. Рахманинова.
В сборнике уделяется внимание анализу художественного творчества М. Горького в статьях В.С. Воронина (Волгоград) «Аб-
1 Документы, опубликованные в журнале «Отечественные архивы» (2000, № 2), свидетельствуют об упорных и многолетних наблюдениях за художником
органов КГБ.
2
См.: Корин П.Д. Об искусстве: Статьи. Письма. Воспоминания о художнике. - М., 1988. - С. 48.
3 Там же. - С. 51.
сурд и фантазия в этнокультурном взаимодействии в ранних рассказах М. Горького», Л.В. Ляпаевой (Чебоксары) «Черты романа в структуре рассказов М. Горького 1890-х годов», Захаровой В.Т. (Нижний Новгород) «Ранний М. Горький в восприятии литературной критики рубежа Х1Х-ХХ вв.», Ю.М. Егоровой (Москва) «Проблема революционной этики в повести М. Горького "Мать"», Т.П. Леднёвой (Ижевск) «О соотношении романтических и реалистических начал в рассказе "Старуха Изергиль"», Савинковой Т.В. (С.-Петербург) «"Жизнь Клима Самгина" как культурологический роман: Проблематика и способ организации художественного материала», Е.В. Никольского (Москва) «Роман М. Горького "Дело Артамоновых" как семейная хроника», В.А. Ханова (Н. Новгород) «Мифологическая основа образа Якова Маякина в повести М. Горького "Фома Гордеев"» и др.
В разделе «Музеи А.М. Горького, архивы» опубликованы статьи Т.А. Рыжовой «А.М. Горький: "Сочинение" дома (к дальнейшему изучению и интерпретации памятных "горьковских мест" Нижнего Новгорода)», Е.И. Кочетовой «Состояние "горьковских мест" в городе Арзамасе», А.М. Лебедевой «Картина Юона "Горький и Шаляпин в 1901 г. в Нижнем Новгороде" как артефакт в музее-квартире А.М. Горького», А.А. Липовецкого «Нижний Новгород - творческая лаборатория А.М. Горького: Структура каталога нижегородских произведений писателя» и др.
К.А. Жулькова
2013.02.026. АГЕНОСОВ В В. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ И ВОСПОМИНАНИЯ. - М.: АИРО-ХХ1, 2012. - 704 с.
В книгу доктора филол. наук В.В. Агеносова (ИМПЭ им. А.С. Грибоедова, профессор МПГУ) вошли наиболее существенные работы, созданные им за 40 лет научно-педагогической деятельности и отразившие важные этапы отечественной литературы истекшего века1.
1 В.В. Агеносов - заслуженный деятель науки России, акад. РАЕН, Петровской Акад. наук и искусств, чл.-корр. Рус. академич. группы в США, автор книг: Генезис философского романа. - М., 1986. - 131 с.; Творчество М. Пришвина и советский философский роман. - М., 1988. - 127 с.; Советский философский роман. - М., 1989. - 300 с.; Литература Russkogo зарубежья [1918-1996: Для пед. вузов и сред. учеб. заведений]. - М., 1998. - 540 с.; и др.
