CC BY
10
ГРАММАТИКА
2013.02.024. ГРАММАТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СОВРЕМЕННЫХ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ИЗЫСКАНИЙ В ОБЛАСТИ ДИАХРОНИИ И СИНХРОНИИ. (Сводный реферат).
1. ГЕТНЕР А.Е. Прилагательные как особый класс имен в русских грамматиках конца ХУ1-ХУШ веков // Вестн. Удмурт. ун-та. История и филология. - Ижевск, 2012. - Вып. 2. - С. 115-121.
2. ИЛЬИНА Т.В. Сложноподчиненное предложение: к проблеме классификации // Фило^08. - Елец, 2012. - № 12. - С. 50-56.
3. КАКСИН А. Д. Инфинитные формы глагола как средство выражения категории «эвиденциальность»: (На примере хантыйского языка) // Вестн. Южно-Урал. гос. ун-та. Сер. Лингвистика. - Челябинск, 2012. - № 2 (261). - С. 85.
4. МАКАРОВА Ю.В. Зависимость пропозициональной репрезентации от специфики ситуаций ментальной сферы // Современные исследования социальных проблем: (Электрон. науч. журн.). - Красноярск, 2012. - № 2. - С. 48.
5. НОВИКОВА Н.В. Функциональная семантика футурума экзак-тума древнерусского языка (по материалам памятников XI-XIV вв.) // Вестн. Тамбов. ун-та. Сер. Гуманитарные науки. - Тамбов, 2012. - Т. 107, № 3. - С. 205-212.
6. ПАДУЧЕВА Е.В. Неопределенно-личное предложение и его подразумеваемый субъект // Вопр. языкознания. - М., 2012. - № 1. -С. 27-41.
В статье (1) рассматриваются проблемы морфологического и синтаксического описания прилагательных в первых оригинальных грамматиках церковнославянского и русского языков. В работе анализировались сочинения Л. Зизания, М. Смотрицкого, Г. Лу-дольфа, М.В. Ломоносова и А.А. Барсова, что позволило автору увидеть, каким образом эволюционировали грамматические представления о данной категории слов в течение почти двух столетий.
Выделение имени прилагательного в качестве особой части речи - сложная проблема как современной грамматической мысли, так и более ранних этапов ее становления и развития. В настоящий момент принято считать, что прилагательные образуют отличный от других именных частей речи (существительных, местоимений, числительных) класс слов, характеризующийся общим категори-
альным значением и рядом морфологических и синтаксических особенностей.
В рамках имени прилагательного выделяются два лексико-грамматических разряда: качественные и относительные. Критериями для их разграничения являются как их значение, так и наличие у качественных прилагательных полной и краткой форм, а также степеней сравнения. Вопрос о третьем разряде (притяжательных) остается открытым: относительные и притяжательные прилагательные, выражая общий признак через предмет, явление, действие и др., различаются только типом склонения.
В первых оригинальных грамматиках церковнославянского и русского языков прилагательные рассматривались иначе. Основанием для данных работ служила античная грамматическая традиция, не разделявшая имя прилагательное и имя существительное в качестве отдельных категорий слов. Следование классическим образцам в русских грамматиках ХУ1-ХУШ вв. являлось одним из ведущих принципов при описании частей речи, общее количество которых мыслилось неизменным для всех языков.
В целом прилагательные прошли путь от недифференцированного имени, обозначающего и предмет, и признак, через синтаксическое вычленение в качестве атрибута к другому имени (камень + хлеб ^ твердый хлеб) до их формального обособления как самостоятельной части речи.
Материал изученных в данной работе грамматик конца XVI в., XVII и XVIII вв. показал, что зародившаяся в античных исследованиях в области логики тенденция рассматривать недифференцированное имя, противопоставленное глаголу, послужила предпосылкой для создания александрийскими филологами учения о восьми частях речи, которое в дальнейшем было воспринято и восточнославянской грамматической традицией. Данная схема сохранялась в России вплоть до XIX в.
Различия в определении основных признаков прилагательных, рассматриваемых во всех изученных работах внутри имени как особой части речи, представлены автором в следующей таблице.
Таблица
Признаки прилагательного Грамматики
Зиза-ний Смот-рицкий Лу-дольф Ломоносов Курганов Барсов Сырей-щиков
Особый тип склонения +/- + + + + + +
Степени сравнения + + + + + + +
Полнота / краткость - + +/- +/- + + +/-
Согласование с определяемым словом - + +/- + + + +
Источник: (с. 120).
Несмотря на отсутствие специальной методики разграничения имени прилагательного и имени существительного, перечисленные морфологические и синтаксические особенности прилагательных, выделяемые и в настоящее время, были представлены уже в первых русских грамматиках. Однако принятый во многих современных работах принцип описания данных слов на основании их принадлежности к одному из двух лексико-грамматических разрядов - качественным или относительным - не был характерен для рассматриваемых сочинений конца XVI в., XVII и XVIII вв. Некоторые идеи М.В. Ломоносова и А.А. Барсова, указывавших, в частности, на невозможность образования сравнительной степени от ряда прилагательных в определенной степени предвосхитили появление соответствующей дифференциации.
В статье (2) представлена попытка проанализировать сложноподчиненные предложения с учетом семантико-функцио-нального подхода. Автор в своих изысканиях опирается на модель, которая была предложена на исходе прошлого века А.М. Ломовым и Р. Гуманом Тирадо. Она носит содержательный характер и в первую очередь учитывает семантико-функциональные свойства сложноподчиненных предложений.
Новая интерпретация, во-первых, существенно отличается от своих предшественниц тем, что она сосредоточивает в первую очередь внимание не на характере придаточных частей как таковых, а на отношениях главной и придаточной частей. В этой связи констатируется, что подчинение двувариантно, поскольку придаточная
часть, оставаясь всегда зависимой от главной части, в одних случаях обязана восполнять информативную недостаточность главной части (включение - 1), а в других случаях она вынуждена усваивать информацию, передаваемую главной частью (включение - 2). Придаточное, образованное на основе включения - 1 и вводимое только союзами, предлагается автором называть автосемантичным, а придаточное, основанное на включении - 2 и присоединяемое союзными словами, - синсемантичным. Ср.: Он опоздал, потому что дороги развезло - Дороги развезло, почему он и опоздал; Вследствие того что прошли сильные дожди, дороги оказались непроезжими - Прошли сильные дожди, вследствие чего дороги оказались непроезжими; Нас позабавило, что он ничего не слышал об этом громком процессе - Он ничего не слышал об этом громком процессе, что нас позабавило.
Во-вторых, новый подход позволяет предварить классификацию придаточных общим делением всех сложноподчиненных предложений на три группы. Первую группу образуют предложения, в которых придаточное является только автосемантичным. Ко второй группе относятся только синсемантичные придаточные. В третью группу входят те сложноподчиненные предложения, в которых придаточное может быть и автосемантичным, и синсеман-тичным.
В группу автосемантичных входят сложноподчиненные предложения, выражающие отношения качества, меры и степени признака, причины, сравнительные и сопоставительные. К группе синсемантичных относятся сложноподчиненные предложения, выражающие определительные отношения, отношения места, следствия. Третью группу сложных предложений образуют сложноподчиненные предложения, выражающие изъяснительные, условные, уступительные, временные и целевые отношения. Эта группа представлена большим количеством сложных конструкций, так как в них реализуются как автосемантичные отношения, так и синсеман-тичные.
В сложноподчиненных предложениях, выражающих уступительные отношения, в основном используется включение - 1, т.е. уступительные сложноподчиненные предложения являются авто-семантичными.
Сложноподчиненные предложения, выражающие целевые отношения, в своем подавляющем большинстве автосемантичны.
В сложноподчиненных предложениях, выражающих временные отношения, противопоставление автосемантии и синсемантии используется для указания на смену временного ориентира.
Наличие в сложноподчиненных предложениях совмещения автосемантии и синсемантии не позволяет во всех случаях однозначно квалифицировать придаточные как, например, условные или уступки и т. д. В составе этих сложноподчиненных предложений придаточные синсемантичные не называют условия, причины, уступки, а, наоборот, предполагают причину, условие, уступку в главном. Следовательно, по мнению автора, их необходимо называть сложноподчиненными предложениями с условными, уступительными и т. д. отношениями.
В-третьих, данная модель предполагает определенный пересмотр самого характера некоторых придаточных.
В-четвертых, новый интерпретационный подход к сложноподчиненным предложениям существенно меняет представления о границах между сложноподчиненными предложениями и другими сложными предложениями, в частности бессоюзными.
Согласно данному семантико-функциональному подходу, мы имеем дело с союзными словами, которые вводят придаточную часть, а с другой стороны, с относительными местоимениями, обслуживающими только нужды придаточной части. Следовательно, конструкции с косвенным вопросом, несомненно, находятся за пределами сложноподчиненных предложений. В данных предложениях ни о каком включении информации говорить нельзя, так как косвенный вопрос не имеет формальных показателей связи частей и обслуживает нужды только той части, в составе которой употребляется.
Статья (3) посвящена обоснованию важнейшей роли инфи-нитных форм глагола в выражении эвиденциальности в языке. Эти грамматические единицы со специфическим эпистемическим зарядом играют незаменимую роль в выражении эвиденциальных значений во многих языках. В примерах представлен материал одного из малоисследованных языков севера Сибири - хантыйского языка.
Модальность и эвиденциальность - грамматические категории, поскольку выражаются в языках грамматическими формами,
прежде всего - формами глагольного наклонения. Автором рассматриваются две равноправные функционально-семантические категории (модальности и эвиденциальности), которые могут иметь свою систему наклонений, а также выражаться другими, самыми разными средствами. Общую систему средств выражения каждой названной категории автор статьи предлагает рассматривать как полевую структуру, имеющую ядро и периферию.
В хантыйском языке традиционно выделялись лишь индикатив и императив. Еще упоминалось о наличии в ваховском диалекте предположительного наклонения. Позже к ним добавились наклонение неочевидного действия и сослагательное. После констатации форм изъявительного наклонения (индикатива), или, как его еще называют, прямого, из других наклонений, косвенных, первым выделяется императив, который, в свою очередь, бывает представлен прямыми и косвенными формами. Прямой императив (здесь речь идет только о формах 2-го л.) в хантыйском языке не имеет собственного показателя и отличается от индикатива только отсутствием временного форманта. Императив по временам не изменяется: побуждение к действию однозначно ориентировано в план будущего. Следовательно, в хантыйском языке императивная форма отличается от индикативной именно принципиальной незаполненностью порядка наклонения-времени. При этом в двойственном и множественном числе субъектного спряжения и в большинстве форм объектного имеет место материальное тождество лично-числовых аффиксов индикатива и императива. В единственном числе, кроме утраты временного показателя, отмечается и элизия финального согласного в лично-числовом аффиксе.
В заключение автор делает вывод о том, что наклонения реа-лиса реализуются исключительно через набор временных форм. В большинстве языков представлено одно реальное наклонение, которое в грамматиках этих языков называется изъявительным, или индикативом. Так обстоит дело в русском, английском, немецком и многих других языках. Но в языках бывают и другие наклонения реалиса. Так, в нанайском языке нейтральному изъявительному противопоставляется очевидное наклонение, значение которого -«подчеркнутая очевидность, достоверность действия». Сюда же следует отнести и утвердительное наклонение якутского языка, которое выражает «несомненную уверенность» в действии. Оно про-
тивопоставляется изъявительному (так же, как и очевидное наклонение нанайского языка) по признаку «степень достоверности». Анализ этого материала подтверждает: в косвенных наклонениях варьирование по временной парадигме не предполагается, а если это и происходит, то на основе не темпорального, а другого категориального (модального, аспектуального, залогового) признака. Для формального выражения наклонений эвиденциальной сферы могут использоваться (и широко используются) инфинитные формы глагола (как показывает пример хантыйского языка).
Статья (4) выполнена в рамках когнитивной лингвистики и посвящена исследованию характера и способов пропозиционального отражения носителями немецкого языка ситуаций ментальной сферы. Материалом для исследования характера и способов отражения ситуаций ментальной сферы носителями немецкого языка послужили 3000 предложений-высказываний, отобранных методом сплошной выборки из художественной литературы, в которых представлены различные ситуации.
В ходе исследования было выяснено, с позиции каких семантических предикатов типовые ситуации интерпретируются и какими пропозициями они представлены в языковом сознании носителей немецкого языка.
В результате исследования было установлено, что носители немецкого языка чаще всего номинируют ситуации обдумывания, размышления (18%), ситуации узнавания (воспоминания) как мысленного обращения к прошлому (15); ситуации возникновения внезапной мысли (12); ситуации высказывания предположения, догадки (11); ситуации оценивания некоего положения дел субъектом (9); ситуации степени доверия другому субъекту (8); ситуации, в которых некто подвергает что-либо сомнению (7); ситуации приписывания субъекту каких-либо интеллектуальных свойств или оценивания его умственных способностей (6); ситуации, в которых описывается эмоционально окрашенное состояние (5), испытываемое по отношению к некоторым событиям; ситуации испытания духовной тяги к обладанию неким объектом (4), ситуации выдумывания, придумывания чего-либо (3), ситуации мысленного обращения к будущим событиям, номинируемым глаголами hoffen, sich freuen (2%).
Как показал представленный в статье анализ фактического материала, характер использования фреймовых структур и способы их языковой манифестации напрямую зависят от онтологической специфики отражаемых ситуаций. В свою очередь уровень пропозициональной интерпретации также влияет на онтологию той или иной ситуации.
В немецком языке, как и в русском, наблюдается противопоставление простого мысленного обращения к определенному объекту без всякого его анализа, что позволяет говорить как об интерпретации делибератива как простого предмета мысли, так и как мысленного обращения к определенному объекту с его обязательным глубоким анализом.
Таким образом, представленный в статье анализ показал, во-первых, способ отражения ситуаций ментальной сферы носителями немецкого языка и характер их репрезентации на поверхностном уровне, на который влияет специфика онтологии ситуаций, во-вторых, основным фактором, способствующим возникновению сигнификативно противопоставленных форм, является действие ряда онтологических факторов - специфики той сферы мира, в которой совершается событие; онтологические характеристики мыслимого в семантическом отношении объекта; непосредственно особенности вербализуемой ситуации.
В статье (5) рассматривается функциональное значение фу-турума экзактума в памятниках древнерусской письменности, определяются его место в кругу соотносительных форм времени в указанный период и причины, вызвавшие его распад. Термины «футурум экзактум», в русской терминологии - «преждебудущее», используются в данной статье в качестве условно принимаемых рабочих терминов.
Исследование обширного материала памятников древнерусской письменности Х1-Х^ вв. показало, что футурум экзактум (Б2) в древнерусском языке по преимуществу - форма относительного времени. Таксисное значение выражалось в зависимости действия главного предложения от действия, обозначаемого Б2. Это зависимость временная, условная, причинно-следственная. При обратной зависимости (придаточные определительные, изъяснительные, меры и степени и др.) Б2 является предикатом главного предложения.
Значение «преждебудущего» уже к началу исторического периода не являлось дифференциальным значением данной формы, а проявлялось ситуативно, в зависимости от условий контекста, получая актуализацию только в придаточной части условного периода, т.е. было функциональным значением Б2.
Основными характеристиками Б2 в историческое время стали: а) видо-временная; б) функция предиката условной части гипотаксиса; в) устойчивая связь формы с субъектом - личным деятелем. Данные положения подкрепляются сведениями не только древнерусских текстов, но и византийских источников, которые были переведены в разное время и могли отражать эволюцию формы.
Так как полной структурной синтетизации значений компонентов конструкции в древнерусском языке так и не произошло (и вспомогательный глагол, и -ЛЪ-форма сохраняли свою лексико-грамматическую специфику), футурум экзактум, по мнению автора, следует рассматривать как особого рода синтаксическое сочетание, объединявшее в одном морфологическом комплексе разновременные, а позднее и разновидовые глаголы: «буду написал» -«буду писал».
Двойственность трактовки временного плана, выражаемого Б2 (прошедшее? - будущее?), объясняется спецификой его употребления: это преимущественно придаточные условные в памятниках директивной направленности (церковные уставы, Русская Правда), рисующие события регулярные, повторяющиеся, обычные и потому могущие быть актуальными не только для прошлого, но и для будущего.
Значение «обнаружения признака», как и модальность буду при -ЛЪ-форме являются комбинаторными, контекстными значениями Б2 и проявляются в определенном типе предложений - условном.
Однородное положение футурума экзактума в одном контексте с другими формами времени (простыми претеритами, презен-сом совершенного вида, инфинитивными сочетаниями с хочу, начну, иму), а также выход из употребления плюсквамперфекта и переход перфекта в состав простых форм индикатива ослабляли позицию Б2 в ряду соотносительных временных форм. Данные древнерусских памятников XI-XV вв. свидетельствуют о постепенном разрушении Б2, что находит свое формальное выражение в
отсутствии согласования вспомогательного глагола с -ЛЪ-компо-нентом с последующим превращением глагола-связки в условный союз.
Поскольку основной грамматической характеристикой футу-рума экзактума в исторический период стала видовременная характеристика, отдельные редкие случаи сохранения за -ЛЪ-компо-нентом значения причастия следует рассматривать как реликтовые рефлексы либо как буквальный перевод именных форм глагола византийского оригинала.
Стереотипность формулировок грамот и деловых документов XIV-XVI вв., свидетельствующая о фразеологизации структур с Б2, позволило автору предположить, что в живой разговорной речи футурум экзактум вышел из употребления уже в XIII в.
Исследование (6) подразумеваемых субъектов неопределенно-личного и обобщенно-личного предложения показало, что русской грамматике не хватает такого важного понятия, как «иллокутивное местоимение» - личное местоимение, обозначающее говорящего и адресата, но не третье лицо. Следующий шаг - иллокутивное местоимение в обобщающем употреблении (когда, например, ты фактически означает 'я').
Именно иллокутивный нуль является субъектом односоставного обобщенно-личного предложения. «Третьеличный нуль», подразумеваемый субъект неопределенно-личного предложения, противопоставлен иллокутивному нулю, но отличается и от нулевого аналога местоимения 3 лица, поскольку не просто отсылает к участнику 3 лица, а выражает понижение в коммуникативном ранге.
По мнению автора, имеется существенное различие между неопределенно-личными и обобщенно-личными предложениями. Оно непосредственно вытекает из свойств иллокутивного нуля и состоит в том, что иллокутивный нуль охотно вступает в корефе-рентные отношения, тогда как третьеличному нулю это не свойственно. Поэтому общие суждения, которые выражают зависимость между действиями одного и того же субъекта, естественно формулируются с помощью обобщенно-личных предложений (Тише едешь, дальше будешь; Подальше положишь, поближе возьмешь; Не обманешь, не продашь и т.д.), а неопределенно-личных предложений с такой структурой почти нет (впрочем: Скоро бегут, дальних не ждут). Поговорку С волками жить - по-волчьи выть мож-
но перевести в определенно-личное предложение (С волками живешь - по-волчьи воешь), но не в неопределенно-личное (С волками живут - по-волчьи воют).
Проделанный автором анализ вводит в рассмотрение иллокутивный нуль - аналог иллокутивного местоимения в обобщающем значении. Иллокутивный нуль противопоставлен эгоцентрическому нулю - аналогу местоимения 1 лица ед. числа, который, как и само местоимение 1 лица ед. числа, всегда остается конкретно-референтным.
В.В. Потапов
2013.02.025. БУРОВ А. А. СУБСТАНТИВНАЯ СИНТАКСИЧЕСКАЯ НОМИНАЦИЯ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ / Ставроп. гос. ун-т, Пятиг. гос. лингв. ун-т. - Ставрополь; Пятигорск: Изд. Ставроп. гос. ун-та, 2012. - 396 с. - Библиогр.: с. 349-381.
В монографии в рамках системного исследования субстантивной синтаксической номинации рассматриваются сферы ее проявления, средства и способы реализации, устанавливается статус этого явления в зоне взаимодействия синтаксиса и номинации. Определяется место данного явления в общей системе номинации.
Работа состоит из введения, трех глав (I. «Синтаксическая номинация как объект лингвистической теории»; II. «Специфика семиозиса субстантивных синтаксических наименований в русском языке»; III. «Многомерная классификация и характеристика синтаксических наименований русского языка») и заключения.
Материалом исследования в данной работе служит широкая область синтаксических явлений современного русского языка, представленная единицами всех ярусов - от синтаксической формы слова до самостоятельной предикативной единицы. Акт семиозиса, осуществляемого синтаксической единицей русского языка в речи, свидетельствует о таком изменении отношений номинации, когда языковые преобразования, не затрагивая области означаемых (сфера денотации), связаны с изменениями в области означающих -языковых единиц номинации. Подход к номинации с позиций динамического синтаксиса позволяет рассматривать синтаксическую номинацию как производные языковой конверсии номинационно-синтаксического типа.
