CC BY
12
ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ И РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ
2013.02.014. ТУРКО Д. АТЕИЗМ, ЛАИЦИЗМ, СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ: ДИАГНОЗЫ КОРНЕЛИО ФАБРО.
TURCO G. Ateísmo, laicismo, secolarizzazione: La diagnosi di Corne-lio Fabro // Rivista internazionale di filosofía del diritto. - Milano, 2012. - Anno 89, № 2. - P. 183-237.
В статье Джованни Турко анализируется философский диагноз секуляризации, поставленный видным фриулийским мыслителем Корнелио Фабро (1911-1995), до Антонио Грамши считавшимся наиболее влиятельным итальянским философом ХХ в. По мнению католического мыслителя, атеизм, лаицизм и секуляризация, перейдя из плоскости частных вопросов в общефилософские проблемы, в первую очередь, проблему истины и свободы, негативно повлияли на систему ценностей, что, в свою очередь, оказало деформирующее влияние на концепции государственного порядка.
1. Атеизм: от теории к практике
В размышлениях Корнелио Фабро проблема атеизма определяется скорее как вопрос теории философии, нежели практики из-за его связи с вопросом о происхождении сознания. По его словам, «атеизм видит акт мышления внутри» субъекта (с. 185). Следовательно, там же они определяют и «место истины». При отрицании трансцендентного и краткости жизни человека в атеизме невозможно существование как абсолютной истины, так и высокой морали, и свободы. Таким образом, проблема Бога определяется им как онтологическая. Причем «Бог, чтобы восприниматься в качестве Божества должен обладать по крайней мере двумя атрибутами: а) прежде всего атрибутами Абсолюта (сущности), так чтобы превосходить все конечное посредством метафизической первооче-
редности (метафизического первородства?), б) затем атрибутами Персоны, так чтобы установить соответственную связь с миром в соответствии с полной свободой» (с. 187). В соответствии с этим атеизм неизменно должен пренебрегать свободой индивида. К тому же «фундаментальная особенность современной философии - преодоление противоположения (противоречия) между мышлением и бытием (pensare ed essere)... как следствие, это приводит к растворению "содержания" в "форме", так что содержание мысли прекращает существовать как предпосылка, условие и самостоятельность мысли, и все имеет ценность лишь поскольку содержится в сознании, а не поскольку это "вещь" в себе или для себя» (с. 189).
Современный гуманизм, утверждает Фабро в статье «Гуманизм и современная философия», дошел до «намеренного исключения теологии и трансцендентного» (с. 191), что ведет к тирании свершившихся фактов и потребности возможности (с. 193). Философия признает человека как «возможность возможности», реализующейся лишь как временная реальность. Ее теорию самоформирования человеческого духа католический философ сравнивал с вытаскиванием самого себя за волосы (с самовытаскиванием) знаменитого барона Мюнхаузена (с. 192).
Скатывание к конечному, единосущему и логическому в атеизме симметрично распространяется на горизонты права и политики. Подобное «скатывание» является своего рода «самоотчуждением» или же потерей для человека при таких обстоятельствах всего порядка его отношений. В связи с этим сама свобода прогибается под тяжестью ярма конечного, объявленная нетрансцендентной и таким образом не подлежащей обжалованию. Бегство от основополагающей трансцендентальности к тому же в праве и политике соответствует потере трансцендентальности свободы (как ответственности) и ее опаснейшему состоянию в отношении магматического извержения возможностей (с. 193).
В одном из рассуждений о практическом - а следовательно, этическом значении атеизма - Фабро замечает, что, «как только Бог отвергается, теряется также ощущение единства человеческого рода и таким образом появляется склонность к исчезновению всех обязанностей и предзнаменований солидарности между народами, разными этническими группами, различными общественными позициями (с. 193). Как только доходит до утверждения неограниченности человека, не удивительно, что исчезают все пределы, ог-
раждающие от несправедливости, и любые препятствия, мешающие протестовать против жестокости жестокостью (с. 193). Человек из "цивилизации без Бога" больше не осознается как человек и не признается человеком, а лишь дробится и разлагается внутри самого себя» (с. 193).
Нигилизм открывает перед человеком судьбу быть задушенным природой, которую наука и техника ведут к катастрофическому апокалипсису. Атеизм «низводит человека, беззащитного и ничего не значащего, до грани ничтожества» (с. 194).
2. Эссенция лаицизма
Отстаивание светского характера науки и государства также, по мнению Фабро, имеет глубинную философскую основу, и прежде чем стать историческим опытом, стало интеллектуальной проблемой, глубоко исказив вопросы истины и свободы. С его точки зрения, лаицизм актуализируется как рационализм, имманентность и абсолютный гуманизм (с. 195). Лаицизм «провозглашает, что определение истины и ценности добра и зла должно производиться исключительно в горизонтах человеческих возможностей, как "бытия мира"» (с. 197). По его образному определению, он представляет своего рода постоянное искушение для человеческого ума и воли построиться подобно метрополитену из истины и ошибок, из добра и зла, чтобы выступать автономно в качестве арбитра, реализовать жизненную необходимость в самодостаточной онтологии и обрести свободу действий, как аксиологический принцип. В результате связь человека с богом мыслится как историческая или как «порождение фантазии сказочника» (с. 198). В результате исключается все трансцендентное, приобретая характер ушедшего в прошлое.
Прослеживая историю появления и развития лаицизма, Фаб-ро отмечает, что тот восходит еще к принципу Парменида: «Нет мысли без бытия» (с. 196). Его развивали мыслители Великой французской революции, провозгласившие «свет» просветительства средством достижения «нового мира», а следовательно, также видевшие в нем прежде явление философское, чем историческое. На многих из них, как и на Реймара с Лессингом, глубоко повлиял «Теолого-политический трактат» Спинозы, открывший путь «позитивному» религиозному нигилизму (с. 199) и разделивший теологию (веру) и философию.
Скептицизм лаицизма, по словам Фабро, «желающий быть позитивным и конструктивным», не может добиться этого с точки зрения имманентности, «утверждающей, что истина в невозможности достичь никакой абсолютной истины» (с. 207). И это негативно отражается на облике морали, юриспруденции и политики.
3. Секуляризация как процесс и как результат
Данное явление Фабро образно определяет как «радикальный гуманизм атомной эры», отвергающей как неестественные все метафизические, религиозные и теологические измерения (с. 208). Его магистральные корни и происхождение Фабро выводил «из влияния лютеранского субъективизма и кантианского идеализма» (с. 209). «Теология чувств» привела к смерти Бога. Природа и благодать, как и разум и вера, оказались разделенными незаполняемой брешью. Данный процесс завершился ницшеанским провозглашением смерти Бога: «Бисмарк и Ницше предоставили последние выводы в практической и теоретической области духовного упадка, начавшегося в Европе вскоре после Реформы» (с. 211-212).
В философии «после секуляризации homo humanus (гуманитарный человек) занял место homo divinus (божественного человека) и Человека-Бога... Корни секуляризации в неодолимом углублении человека в мир, в признании себя именно homo humanus (гуманитарный человек) в качестве homo mundanus (человека мирского), бытия человека как бытия в мире и для него» (с. 216). Однако несмотря на свой антропоцентрический характер, подобная философия приводит к прямо противоположным результатам, негативно отражаясь в области юриспруденции и политики: отрицание отологической базы истины ведет к религиозной, моральной, юридической и политической индифферентности (с. 222).
4. Нигилистическое аннулирование неизменности теории ценностей
В анализе Фабро утверждается, что Новое время, создавшее интеллектуальный фон атеизма, характеризуется параллельным движением к превращению бесконечного в конечное, конечного в бесконечное. «Современная мысль любит синтез и преодоление, как греческим человеком, так и христианином». Но, замкнувшись в
круге иммантентности, и в силу соответствующего отношения к себе самой, она не достигает ни telos, ни arche, ни eidos. Она так и блуждает по замкнутому кругу, игнорируя или искажая сверхъестественное. Горизонты человека «определяются лишь внутри его собственных возможностей». Человек может признаваться свободным лишь в той мере, что никто не может его «определить», ни с внешней, ни с внутренней стороны, так как ему приходится самому определять себя каждый раз по-разному (с. 222-224). Imago Dei (образ Бога) сначала трансформируется в imago hominus (образ человека), а в конечном итоге становится imago nullius rei (ничейной собственностью) (с. 223). Кружа внутри закрытых систем, философы игнорируют и мистифицируют происхождение человеческого духа (с. 229).
Субъективизация приводит к чрезмерной предметизации бытия. «Современный мир таким образом потерял надежду, потому что порвал структуру самого бытия, распыленного на атомы самосознания настоящего (с. 227). Обращая внимания на глубокий кризис духовности, Фабро обвиняет в нем философию, выводя его из трений конструктивистов и деконструктивистов, приведших и к культурному кризису (с. 229-230).
5. О диагнозах: философская терапия
Из размышлений Фабро следует, что для возвращения интеллектуальных завоеваний следует вернуться к принципу трансцендентности, к метафизическому дуализму, признанию безусловной уверенности, следующей из нашего опыта и наших размышлений по контрасту с сомнениями, в которых погрязла современная мысль (с. 231). Для этого он предлагает вернуться к наследию Фомы Аквинского на рациональных позициях, признать права мысли, что означает признание нормативной рациональности, признать в качестве абсолютных ценностей истину, справедливость, мир. При этом он подчеркивает особую роль культуры и интеллигенции, которой предстоит преодолеть нигилизм, индифферентность, духовную пустоту и интеллектуальную слабость. Именно в мысли, по его словам, заключается «сила сохранения нашего бытия».
И.М. Цибизова
