CC BY
17
В заключение автор высказывает мнение, что разрыв между старой формулой легитимности и политическими ценностями жителей Гонконга будет только расширяться. «Не преодолев неолиберальной идеологии, без демократических институционных реформ и пересмотра контракта между государством и обществом правительство Гонконга, вероятнее всего, столкнется с еще более острым кризисом своей легитимности в будущем» (с. 711).
Л. Ф. Блохин
ВЛАСТЬ
2013.01.044. ДАНЛОП К. «НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС» В ЯПОНИИ И ИЗМЕНЕНИЕ ДИНАМИКИ ОТНОШЕНИЙ ЦЕНТРА И РЕГИОНОВ.
DUNLOP K. Japan's «nationality clause» and the changing dynamics of center-local politics // Monumenta Nipponica. - Tokyo, 2011. - Vol. 66, N 2. - P. 281-318.
Докторант университета София (Токио) исследует неожиданную инициативу префектуральных администраций по отмене национальных ограничений в контексте регионального реформистского движения 1990-х годов.
Начиная с довоенной эпохи префектуры в Японии не были самостоятельными и являлись лишь проводниками центральной политики. Курс децентрализации, формально принятый со времен оккупации, не повлиял на эту модель управления. Некоторые перемены начались в 1960-х годах, когда в префектурах местная общественность все чаще стала обращать внимание на вопросы загрязнения окружающей среды, планирования городского пространства. Кроме того, левые стали активнее выступать на местных выборах. Однако к 1980-м годам благодаря общему повышению уровня благосостояния отношения центра и периферии утратили свой политизированный характер, и губернаторы стали занимать свои посты, как правило, благодаря своим связям с правящей Либерально-демократической партией.
С падением власти ЛДП на арену общественных дебатов выходят новые партии со своими программами, многие из которых предлагают политику децентрализации, в частности Социалистическая партия Японии. Входя в коалиции с ЛДП, эти партии пыта-
лись запустить процесс децентрализации из Токио. В 1995 г. был создан комитет по политике децентрализации, подчинявшийся непосредственно премьер-министру. Регионам предлагалось предоставить большую самостоятельность, в том числе финансовую. Однако проект, предложенный комиссией в 1996 г., встретил сильное сопротивление со стороны бюрократии.
Наконец с середины 1990-х годов традиционная модель отношений регионов и центра начала меняться: в 1995-1996 гг. прошел ряд громких скандалов, связанных с коррупцией в центральной администрации. Это вновь настроило общественное мнение в пользу децентрализации. Губернаторы, теперь избираемые на прямых выборах, представлялись действительными проводниками воли народа, в отличие от членов парламента. И многие из губернаторов, пришедших к власти в 1990-е годы, были настроены на реформы, создание более эффективного и прозрачного префекту-рального управления. На общественной арене заметную роль стали играть губернаторы отдаленных, как правило аграрных и зависимых от субсидий центра, префектур. Они выступали с яркими заявлениями, в целом выражая стремление «изменить Японию с регионов». Большинство из них стремились в будущем занять посты в центральной администрации и использовали префектуры как площадку для пропаганды реформистских идей. Среди них стоит назвать Хасимото Дайдзиро (преф. Ко: ти), Катаяма Ёсиро (Тоттори), Китагава Масаясу (Миэ), Асано Сиро (Мияги), Масуда Хироя (Иватэ). Используя традиционную для Японии риторику, они связывали себя с деятелями реставрации Мэйдзи, пытаясь таким образом показать, что коренные перемены в японском обществе должны, как и в XIX в., начаться не в центре, а на периферии.
Реформа новых губернаторов была направлена на создание прозрачной и дешевой системы управления в регионах, призванной подавить коррупцию, которая неизбежно возникала в рамках иерархической бюрократии, связанной с центром. Одной из необычных инициатив, принятых в ряде префектур в ходе этих реформ, стало привлечение для работы в администрации неяпонцев, корейцев, постоянно проживающих на территории страны. Последнее, на первый взгляд, кажется странным, поскольку в префектурах, где такая инициатива была принята, не существовало больших корейских диаспор, как в центральных, где стремление неяпонца занять
любой пост в префектуральном управлении неизменно встречало резко негативную реакцию. Однако если рассматривать такие инициативы в рамках общего движения за децентрализацию, мотивы губернаторов становятся более понятными.
Всего в Японии проживают примерно 566 тыс. корейцев, причем их число удвоилось в последние 20 лет (с. 284-285). После того как Япония потерпела поражение в войне и оставила имперские претензии, корейцы и тайваньцы, вне зависимости от места проживания, утратили японское гражданство. После подписания Сан-Францисского мирного договора в 1951 г. за ними окончательно закрепился статус иностранцев. При этом статус около 200 корейцев, занятых в то время на общественных постах, стал неясным. Не предпринимая по поводу них никаких официальных законодательных инициатив, из центра в регионы была спущена директива, согласно которой в вопросах найма на общественные посты необходимо следовать «естественному закону» - т.е. нанимать на эти должности только японцев. Законодательно корейцам запрещено участвовать в выборах, включая местные, и занимать общественные посты. Несмотря на определенное общественное движение и даже поддержку некоторых политиков высокого уровня, это правило не менялось долгое время. При этом корейцы несут такие же налоговые обязательства, что и другие граждане. Через несколько десятилетий после войны, когда выросло новое поколение корейцев, желающих интегрироваться в японское общество, а также после 1979 г., когда Япония подписала конвенцию ООН по правам человека и в 1980 г. вопрос с корейцами рассматривала комиссия ООН, к проблеме было привлечено внимание, в том числе международное. К 1995 г. в регионах Кансай и Канто уже существовало активное движение за предоставление корейцам равных прав.
Инициатива со стороны губернатора впервые была вынесена в префектуре Коти, губернатор которой Хасимото Дайдзиро снял ограничение на службу корейцев в общественных учреждениях, после чего запрет был снят в ряде префектур.
Действия Хасимото представляются уникальным случаем законодательной инициативы из региона.
Хасимото Дайдзиро - младший брат ведущего политика ЛДП, премьер-министра Хасимото Рютаро. Впервые он был избран на пост губернатора Коти в 1991 г. Он стал первым губернатором,
рожденным после Второй мировой войны, и до избрания не имел связей с местной администрацией. Как утверждает Данлоп, Хаси-мото также не имел связей с центральными органами власти (что странно, учитывая близкое родство с высокопоставленным политиком). В 1995 г. он был переизбран, и к этому времени местная политическая и бизнес-элита уже поддерживала его. Среди предвыборных обещаний Хасимото было снятие национальных ограничений, и в итоге к концу его правления все, кроме трех, посты в префектуральной администрации смогли занимать корейцы. Утверждалось, что привлечение талантливых иностранцев поможет изменить клановый принцип местной администрации и избежать расхода бюджетных средств на личные нужды чиновников. Реакция местного законодательного собрания была сдержанной, тогда как общественное мнение было на стороне Хасимото. Хотя комиссия центрального правительства после рассмотрения отвергла инициативу Хасимото, сам факт вызвал мощное обсуждение в японском обществе. Проект был принят в 1997 г., когда Хасимото Рютаро, старший брат губернатора, пересмотрел состав кабинета и назначил нового министра внутренних дел, и префектуры получили возможность снимать национальные ограничения без одобрения центрального правительства. Коти и Канагава стали первыми, кто отменил такой запрет для важнейших постов администрации, и 80% префектур к следующим выборам отменили запрет хотя бы частично для постов более низкого уровня. Данлоп упоминает, что Хасимото имел и личную заинтересованность в вопросе, но не раскрывает подробнее его связи с корейской диаспорой.
Инициативу Хасимото необходимо рассматривать именно в контексте курса на децентрализацию. Отмена ограничений стала прецедентом законодательной инициативы из регионов.
Еще больший резонанс вызвал отказ губернатора Окинавы Ота Масахидэ в конце 1995 г. подписать продление аренды земли под американские военные базы. Инициатива Ота была позже подавлена Верховным судом, однако это стало более серьезным вызовом центральным органам власти.
Другой губернатор-реформатор из префектуры Миэ, Китага-ва Масаясу, до занятия должности прославился разоблачением громких коррупционных скандалов, убытки от которых составляли около 1,2 млрд. йен (с. 300), и впоследствии он же сократил зар-
плату чиновникам для компенсации ущерба после своего вступления в должность. Он приветствовал выступление Хасимото в поддержку национальных меньшинств. Китагава создал комитет префектуры Миэ по децентрализации, который одобрил отмену ограничений на занятие корейцами бюрократических постов, аргументируя это тем, что кадровая политика местной администрации находится вне компетенции центральной.
Губернатор Тоттори с 1999 г. Катаяма Ёсиро также восхищался инициативой Хасимото. Он прославился отменой проектов общественных работ, начатых его предшественником, и отказом сотрудничать с представителями местных органов самоуправления в частном порядке, признавая только официальные механизмы. В то же время Катаяма придавал наибольшее значение созданию непосредственных связей префектуры с зарубежными партнерами (Китай, Южная Корея), в первую очередь - экономических, самостоятельно выводя на международный рынок товары местного производства. В период его губернаторства авиарейсы из Сеула в аэропорт Ёгано на севере Тоттори стали отправляться трижды в неделю. (302).
Губернатор Иватэ Мацуда Хироя провел реформу префекту-ральной администрации и ввел принципы управления частными компаниями в бюрократическую организацию с целью повышения эффективности ее работы. Испытывая влияние инициативы губернатора Коти, губернаторы этих трех префектур по-разному интерпретировали призыв к большей самостоятельности и не делали основной упор на национальный вопрос.
При этом многие губернаторы, также проводившие реформы в своих префектурах, осуждали Хасимото и часто выступали против инициатив местных органов самоуправления по отмене запрета на занятие постов корейцами, как произошло, к примеру, в Сига и Хёго. Самым активным противником отмены запрета стал губернатор Мияги Асано Сиро, выступивший с резкой критикой Хасимото. Характерно, что с 2001 г. отмена ограничений на найм корейцев в администрацию прекратилась, поскольку национальный вопрос исчерпал себя в качестве стимула реформ.
А.А. Новикова
