CC BY
138
зация этничности» способствовала бы усилению национальных движений, а сама империя превратилась бы в «конгломерат национально-территориальных образований» (с. 161). Реализация проектов этнической территориализации означала бы предоставление национальным территориям автономии и признание их легитимности, что не входило в планы имперского правительства. Разрабатываемые в царской России проекты этнической территоризации, заключает Сталюнас, могли быть реализованы лишь в новых политических условиях и в новой стране - СССР. Отмечая наличие этих проектов административно-территориального деления еще в имперский период, историк акцентирует преемственность в историческом развитии России.
Т.К. Сазонова
2012.04.011. КИТАНИНА Т.М. ХЛЕБНАЯ ТОРГОВЛЯ РОССИИ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX в. СТРАТЕГИЯ ВЫЖИВАНИЯ, МО-ДЕРНИЗАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ, ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА. - СПб.: Дмитрий Буланин, 2011. - 608 с.
Ключевые слова: Россия; последняя треть XIX - начало XXв.; российская экономика; хлебная торговля.
Монография профессора С.-Петербургского госуниверситета Т. М. Китаниной, состоящая из введения, шесть глав, заключения и приложений, посвящена комплексному изучению одной из важнейших проблем российской экономики последней трети XIX -начала XX в. - организации внутренней и внешней хлебной торговли и правительственной политике в данной сфере. В исследовании освещены такие вопросы, как специфика эволюции аграрного сектора российской экономики, фискальная и тарифная политика правительства, становление системы государственных закупок сельскохозяйственной продукции и др.
По словам Т.М. Китаниной, важность изучения хлебной торговли России, ее эволюции, закономерностей и особенностей обусловлена не только тем общеизвестным фактом, что на протяжении полутора столетий в общем торговом балансе России хлебной торговле принадлежала ведущая роль, а значение ее в качестве основной отрасли российского экспорта и одного из главных источников валютных поступлений оставалось непреходящим для экономики.
«Острота проблемы заключается в том, что капитализирующаяся хлебная торговля... отражала в себе как слабость производственной базы, так и всю сложную гамму социально-экономических противоречий, характерных для русской деревни пореформенного времени, преодолевавшей патриархальную замкнутость натурального хозяйства» (с. 22). Становление капиталистического сельского хозяйства и формирование единого хлебного рынка неизбежно оказывали воздействие на развитие интенсивных форм торгового земледелия, на районирование сельскохозяйственного производства. Многопольные севообороты постепенно вытесняли традиционное трехполье, расширялся фронт мелиоративных работ, возводились ирригационные системы. На основе механизации и расширения применения наемного труда в пореформенный период увеличилось производство сельскохозяйственной продукции, резче обозначилась его специализация, возросли посевные площади, занятые высокоурожайными зерновыми и техническими культурами. В то же время неравномерность развития капиталистических форм хозяйства в стране, связанная с крестьянским малоземельем, чересполосицей, элементами натурального хозяйства и т.п., исключительное разнообразие аграрных отношений определили сложность сельскохозяйственного районирования и пестроту земледельческих систем. Капиталистическая эволюция сельского хозяйства на свободных от дворянского землевладения и крепостнических пережитков окраинных землях обусловила сравнительно быстрое развитие в этих районах торгового монокультурного земледелия. Напротив, черноземный центр, западные и юго-западные губернии, являвшиеся оплотом дворянского землевладения, медленно и чрезвычайно болезненно включались в общий экономический процесс. Широкие возможности хозяйственной колонизации окраин, обилие доступных для обработки целинных плодородных земель задерживали развитие капитализма «вглубь» на великорусской территории и отсрочивали разрешение экономических противоречий. Но, по мнению автора, замедление темпов эволюции капитализма в центральных районах лишь подготавливало почву для его более стремительного роста в будущем.
Несмотря на региональные различия, «образование единого капиталистического рынка сопровождалось унификацией хлебных цен, стиранием различий в их уровне, вызванных местными усло-
виями производства и сбыта. Цены на основные виды земледельческой продукции (рожь, пшеницу, овес, ячмень, гречиху и др.) в условиях России точно отражали состояние экономики: подъем, спад, застой, кризис... Развитие торгово-экономических связей втягивало в общий хлебообмен не только местности, производившие хлеб, но и нехлебородные губернии, территорию которых пересекали транзитные пути. Интеграция медленно, но неуклонно подчиняла законам всеобщего хлебообмена и близлежащие и отдаленные земли, усиливая значение общенациональных признаков в определении уровня хлебных цен» (с. 34). Процесс этот, по словам Т.М. Китани-ной, не был однороден и далеко не везде протекал с равной интенсивностью. На окраинных землях, таких как Сибирь, Туркестан, долгое время хлебные цены разнились даже в соседних, близлежащих областях. Причиной этого было отсутствие или слабость коммуникаций, сохранявших известную изоляцию районов. Однако по мере того, как все явственнее в процессе ценообразования проступали общенациональные признаки, колебания хлебных цен в общероссийском масштабе становились все более согласованными. Огромную роль в этом процессе сыграло развитие железнодорожной сети в 1860-1870-х годах.
Заметное воздействие на процесс ценообразования оказывала сложная, во многом противоречивая железнодорожная и тарифная политика правительства. «Стоимость строительства русской железнодорожной сети была, как известно, высока, что нашло отражение в уровне тарифных такс. Высота тарифной сетки являлась одной из основных причин значительной разницы между хлебными ценами портов и внутренних рынков страны» (с. 36). Русская хлебная торговля во многом зависела и от уровня международных хлебных цен. «Казалось бы, регулирование внутреннего потребления в соответствии с объемом собственного производства... должно было ослабить это влияние. Но в том-то и заключалось своеобразие ценообразования в странах аграрных, большого сельскохозяйственного экспорта, что лишь часть производимого ими хлебного продукта могла воздействовать на уровень цен внутреннего рынка вследствие сохранения натурального характера потребления. На грани XIX и XX вв. русский хлебный экспорт достигал 18%, т.е. 1/5 общей производительности зерна, однако эти 18% оказывали большое влияние на цены внутреннего рынка. Именно в силу зави-
симости от внешнего рынка стремление русского хлеботорговца к максимальной экспортной прибыли сохранялось постоянно, при любых изменениях конъюнктуры внутреннего рынка. И чем ниже падали местные хлебные цены, тем отчетливее проступала заинтересованность в экспорте, в компенсации неизбежных потерь внутреннего сбыта высокими ценами внешнего рынка» (с. 37).
Медленное, но неуклонное повышение хлебных цен в общенациональном масштабе, характерное для пореформенного периода, было прервано аграрным кризисом 1880-х - начала 1890-х годов. Однако неурожай 1891-1892 гг., охвативший значительную часть территории страны, в том числе центральные губернии и Среднее Поволжье, вновь изменил ситуацию. «Подъем цен был неожиданным и резким: 1 руб. 21 коп. за пуд ржи против 59 коп., 1 руб. 20 коп. за пуд пшеницы против 73 коп. в 1890 г. Но как только перестали действовать факторы, вызванные неурожаем, тенденция к падению хлебных цен проявилась с новой силой. Осенью 1894 г. повсеместное снижение цен достигло 40%. Перелом в движении хлебных цен произошел лишь в 1896-1897 гг., когда наметилось их медленное, но неуклонное повышение. Рост цен на пшеницу имел место главным образом в южных степных районах, на рожь - в юго-западных, центральных, степных губерниях, в отдельных районах Прибалтики. Тенденция к повышению цен оказалась устойчивой. Мировое хозяйство медленно выходило из аграрного кризиса, расширяя возможности реализации продукта» (с. 242). Однако устойчивый в целом уровень цен подвергался резким колебаниям в период неурожаев и голода 1897 г. в Поволжье, 1906-1907 гг. в западных, центральных и восточных районах Европейской России, в 1911 г. в Поволжье, Приуралье, Прикавказье и Западной Сибири. «Срывы» цен, по словам автора, свидетельствовали о глубоких противоречиях в аграрном секторе России.
В структуре российского экспорта конца XIX в. сельскохозяйственные продукты и сырье составляли 94,4%, фабричные изделия - всего 3,5, полуфабрикаты - 2,1%. И первое место как в количественной, так и в валютной оценке вывоза занимал хлеб. В 18611865 гг. экспорт хлеба из России оценивался в 56,3 млн. руб., что составляло 31% от общей ценности вывоза (181,6 млн. руб.), через 30 лет в 1891-1895 гг. - 296,7 млн. руб. За пятилетие 1906-1910 гг.
средняя ценность вывоза русского хлеба достигала уже 435,3 млн. руб. в год, т.е. 41,5% от ценности всего экспорта (1046 млн. руб.).
В 1862-1866 гг. отправлялось за рубеж 4,6% сбора зерна, в конце XIX в. - уже 15,7%. Для пшеницы соотношение было еще более показательным: в начале 1870-х годов экспорт составил 40% ее чистого сбора, к 1880 г. - уже 50%. Таким образом, отмечает Т.М. Китанина, в хлебном балансе России в пореформенные десятилетия происходили серьезные структурные изменения. Аграрный кризис и упадок сельскохозяйственного производства черноземного центра повлекли за собой сокращение экспорта ржи. В дальнейшей эволюции зернового хозяйства все больший удельный вес занимали товарные культуры - пшеница и ячмень, что было связано как с перераспределением зернового производства, так и с потребностями экспорта. В то же время продовольственные зерновые культуры все заметнее уступали место фуражным.
Несмотря на указанные процессы, русское крестьянство испытывало постоянную нужду в хлебе. Автор отмечает, что крестьянство большинства западноевропейских стран также зачастую страдало от недостатка продовольствия, но в России эта нужда ощущалась значительно сильнее вследствие сохранения полуфеодального гнета и громадного налогового пресса. «На рубеже веков в отдельных губерниях разорительные налоги поглощали до 30% денежного дохода крестьянского хозяйства. В черноземных и поволжских губерниях размеры прямых налогов с крестьян достигали едва ли не половины выручки от реализации хлеба, а порой и превышали ее. Принимая во внимание расчеты Н.Д. Кондратьева, можно утверждать, что в период индустриализации аграрный сектор в целом облагался налогами в 3-3,5 раза более высокими, чем промышленный. Социальное расслоение деревни, сопровождавшееся "переложением" налогового бремени с кулачества, деревенских богатеев на беднейшие слои сельского населения, вело к пролетаризации значительной части крестьянства. Безземельные крестьянские семьи выступали на рынке уже не в качестве продавцов, а в качестве потребителей товарного хлеба» (с. 49-50).
Экономическая конъюнктура, сложившаяся в стране в результате аграрного кризиса, потребовала активного государственного вмешательства. На протяжении 1880-х - начала 1890-х годов Министерство финансов, возглавляемое Н.Х. Бунге (с 1881 г.), а
затем И. А. Вышнеградским (с 1886 г.), все активнее включалось в поиски новых форм правительственного регулирования экономики, отвечавших духу времени и целям модернизации. Усиление государственного железнодорожного строительства, финансирование крупных отраслей промышленности, поддержка казной банков, упорядочение бюджета и денежного обращения - вся система государственных мероприятий, начатая при Бунге и продолженная его преемником, должна была укрепить экономическое положение страны.
«Преобразования в хозяйственной области тесно сочетались с новым таможенным курсом - политикой откровенного протекционизма. Принятый Н.Х. Бунге внешнеторговый курс И.А. Выш-неградский безоговорочно признал, резко усилил и завершил покровительственным тарифом 1891 г. По-видимому, именно протекционизм служил питательной средой для усиленного развития хлебного экспорта. Н.Х. Бунге, правда, воспринимая рост экспорта как должное и являясь апологетом мелкой крестьянской собственности, акцентировал внимание на иных причинах: высоком налоговом обложении крестьянства и падении курса рубля.
В отличие от своего предшественника, И.А. Вышнеградский откровенно признавал связь хлебного вывоза с политикой протекционизма и открыто провозглашал себя бескомпромиссным сторонником активного экспорта» (с. 103-104).
Таможенный протекционизм пронизывал все стороны экономической политики, проводимой И.А. Вышнеградским. Сказался он и на характере реформ, осуществленных им в период 18891891 гг. Начатые Н.Х. Бунге преобразования системы тарифов (в том числе на перевозку хлеба) вылились при Вышнеградском в реформу тарифного законодательства 1889 г. Если основной целью железнодорожной политики 80-х годов являлось финансовое равновесие доходов казны и железных дорог, то тарифная политика в известной мере это равновесие нарушала. Реформа 1889 г. открывала новый этап тарифной политики - ее государственное регулирование. Она полностью соответствовала протекционистскому курсу, ибо, вовлекая в мировой товарообмен российские окраины, существенно расширяла возможности экспорта.
Не противоречила «руководящему» принципу и реформа государственных хлебных закупок, искусственно расширявшая ем-
кость внутреннего рынка. Поскольку система подрядных поставок, введенная еще в середине XVIII в., консервативная по самой своей природе, в новую эпоху не могла удовлетворить изменившимся требованиям и государственных институтов, и внутреннего рынка, Военное министерство и Министерство финансов по аналогии с западноевропейскими странами обратились к формам прямых контактов с землевладельцами, преимущественно дворянами. Однако переход к новым формам происходил робко, «с оглядкой», стесненный ведомственною недоговоренностью. Вместе с тем экономические преобразования 1880-х - начала 1890-х годов подготовили почву для нового этапа государственной экономической политики, связанной с деятельностью министра финансов С.Ю. Витте. Понимая необходимость поддержки сельского хозяйства, Витте, оценивая темпы эволюции и возможную доходность аграрного сектора, считал, что он менее промышленного восприимчив к правительственным субсидиям. «Постепенно складывалась концепция Министерства финансов, предусматривавшая государственную помощь сельскому хозяйству путем развития инфраструктуры деревни -агротехники, агрономии, элеваторной системы, кредита на приемлемых условиях, строительства дорог, транспортных средств. Решающее значение придавалось развитию промышленности и с точки зрения создания внутреннего рынка для аграрного производства» (с. 174-175).
В конце 80-90-х годов XIX в. был созван ряд межведомственных совещаний и представительных полугосударственных комиссий, решения которых легли в основу дальнейших практических мероприятий правительства. В эти же годы Министерство финансов ввело в практику регулярный созыв совещаний Биржевых комитетов, где обсуждению подвергались проблемы хлебной торговли, благоустройство портов, строительство железных дорог, а также кредитная политика правительства. «В совокупности эти решения и частичное их воплощение в жизнь способствовали упорядочению и культивации внутреннего аграрного рынка. Однако задачи, поставленные в 1890-х годах многочисленными совещаниям и комиссиями, были значительно масштабнее: они предполагали не только коренную реорганизацию торговли на принципиально иных основаниях, но и инфраструктурную реконструкцию российской деревни на капиталистических началах. Эти задачи. оказа-
лись "не по плечу" одному поколению.., но важно то, что они были определены в качестве ближайшей перспективы в преддверии нового столетия» (с 177); многие из этих наработок были затем осуществлены правительством П.А. Столыпина.
В начале ХХ столетия аграрная политика проводилась в условиях стабилизации мирового рынка и неуклонного роста хлебных цен. Россия все еще твердо удерживала за собой ключевые позиции на мировом рынке, оставаясь ведущим экспортером хлебных продуктов. Вывоз русской пшеницы в 1910-1911 гг. составлял 21,9% мирового экспорта. Более половины - 54,5% импортируемых странами Западной Европы хлебных грузов поступало из России. «Казалось, мировое экспортное первенство должно было явиться твердой гарантией престижа русских на всемирном хлебном рынке и вместе с тем стимулировать подъем товарности продуктов земледелия внутри страны. Однако ни того ни другого. не было, да и быть не могло при сохранении поразительной косности, столь характерной для организации всероссийской торговли на всех ее ступенях - от скупки до экспорта. Застойность эта, поражавшая здравомыслящих современников, безуспешно пытавшихся найти ей оправдание, определялась множеством причин, и одну из них представительные организации торговой буржуазии видели в отсутствии достоверной и доступной ведомственной информации» (с. 352353). Так, Министерство финансов руководствовалось сведениями Центрального статистического комитета, но признавая эти сведения «неполными», обращалось к зарубежным источникам, в том числе к венгерской статистике, считавшейся весьма надежной, черпало данные из иностранной прессы и т.д.
По утверждению Т. М. Китаниной, Россия, обладавшая колоссальными потенциальными возможностями для стремительного расширения и усовершенствования торговли, не умела воспользоваться ими и, вывозя в иные урожайные годы на мировой рынок до 700-800 млн. пудов хлебных продуктов (рекордное количество -847 млн. пудов страна экспортировала в 1910 г.) при наличии существенно большего спроса, почти без серьезного сопротивления сдавала позиции конкурентам.
Возглавивший в 1906 г. Министерство финансов В.Н. Коковцов, являвшийся последовательным сторонником столыпинского курса, ни в области торговли, ни в области финансов не провел ни
одной крупной реформы. Выступая против расширительного толкования задач Министерства финансов, Коковцов ограничил деятельность последнего узковедомственными интересами - сведением бездефицитного бюджета. Сокращение организационно-хозяйственных функций Министерства финансов при В.Н. Коковцове нашло, по сути дела, отражение во всех областях экономической политики, в том числе тарифной, таможенной, а также в сфере государственных хлебных закупок. Самоустранившись от продолжения прямых торговых контактов с поставщиками, Министерство финансов передало налаженную систему в руки Интендантства, которое в силу ряда причин не было подготовлено для ее прямого продолжения.
В то же время определенное влияние на хлебную торговлю оказывала политика Государственного банка. Еще в 1890-х годах главное кредитное учреждение империи четырежды уточняло и утверждало правила кредитования под хлебные операции с целью создания более благоприятных условий. В 1909 г. Государственный банк принял ряд мер (снижение процента по ссудам и др.), способствовавших стабилизации хлебных цен. Это, по мнению Т.М. Ки-таниной, оказалось своевременным ввиду начавшегося их падения и в ряде случаев избавило сельхозпроизводителей от преждевременного отчуждения зерна.
В предвоенные годы заметно активизировались операции с сельскохозяйственными продуктами банковского капитала. Русские коммерческие банки довольно охотно приобщались к хлебной торговле и легко соглашались на открытие специальных, подчас весьма солидных кредитов. Особую заинтересованность испытывали банки в финансировании экспортных операций. «Сравнительная легкость монополизации банками сбыта изделий аграрной отрасли объяснялась целой системой мер, осуществляемых ими на местах. Меры эти касались не только технического оснащения портов, строительства причалов, складов и пакгаузов, реже - элеваторов и т. п., но и взаимоотношений с широкой клиентурой. Распространенным явлением оказалось снижение коммерческими банками ссудного кредита для крупнейших скупщиков зерна и предоставление ряда других льгот, что существенно облегчало ведение коммерческих операций. С усилением экспансионистских стремлений русские коммерческие банки меняли тактику действий, переходя от
2012.04.012-013
чисто комиссионных операций к покупке и сбыту продуктовых товаров за собственный счет» (с. 353-354).
Таможенная политика, проводимая в 1906-1913 гг., развивалась в русле основного направления внешнеполитического курса -русско-французского сближения. В то же время в ней отразились и попытки смягчения экономических противоречий с Германией. В основе таможенных отношений лежал по-прежнему строгий протекционизм, соответствовавший социально-политическим и экономическим задачам правительства.
Завершают монографию приложения, содержащие впервые публикуемые архивные документы, в том числе переписку С.Ю. Витте с военным министром П.С. Ванновским.
С. В. Беспалов
2012.04.012-013. МЕСТНЫЕ ОРГАНЫ ВЛАСТИ И РЕАКЦИЯ НА ИХ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СО СТОРОНЫ КРЕСТЬЯНСТВА В ПОСЛЕРЕВОЛЮЦИОННЫЕ ГОДЫ. (Сводный реферат).
2012.04.012. ТРОПОВ И.А. Эволюция местных органов государственной власти в России, (1917-1920-е годы): Монография / Под науч. ред. Алексеевой И В. - СПб.: ГУАП, 2011. - 500 с.
2012.04.013. БОРИСОВ Д.А. Колесниковщина. Антикоммунистическое восстание воронежского крестьянства в 1920-1921 гг. - М.: Посев, 2012. - 164 с.
Ключевые слова: революция в России 1917 г.; Гражданская война; местные органы государственной власти; восстание воронежского крестьянства; И.С. Колесников.
В монографии сотрудника Санкт-Петербургского ун-та И.А. Тропова (012), состоящей из четырех глав, рассматриваются процессы эволюции местных органов государственной власти России в 1917-1929 гг., раскрываются особенности формирования и функционирования областных, губернских, уездных, волостных, городских и сельских органов власти во время революции 1917 г., Гражданской войны и военного коммунизма 1918-1920 гг. и новой экономической политики 1920-х годов.
Система местных органов государственной власти в России, отмечается в книге, прошла в своей эволюции с 1917 по 1929 г. сложный и противоречивый путь. Царская администрация на мес-
