CC BY
59
2012.04.010. СТАЛЮНАС Д. ТЕРРИТОРИАЛИЗАЦИЯ ЭТНИЧ-НОСТИ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (НА ПРИМЕРЕ АВГУ-СТОВСКОЙ/СУВАЛКСКОЙ ГУБЕРНИИ).
STALIUNAS D. Territorializing ethnicity in the Russian Empire? Case of the Augustav/Suvalki province // Ab Imperio. - [S.l.], 2011. - N 3. -P. 146-166.
Ключевые слова: Россия; 1870-е годы; административно-территориальные реформы; Прибалтийские губернии; Августовская (Сувалкская) губерния.
В статье литовского историка Дарюса Сталюнаса (Институт истории Литвы, Вильнюс) на конкретно-историческом материале показывается, что в царской России, вопреки бытующему в исторической науке мнению, все же разрабатывались проекты административно-территориальных реформ, в основу которых был положен национальный принцип. Примером тому служат предложения 1870-х годов по преобразованию трех Прибалтийских губерний в две - Латвийскую и Эстонскую, и в особенности нереализованный проект создания Августовской (Сувалкской) губернии, ставший основным предметом анализа автора статьи. Рассматривая проекты административных трансформаций Августовской (Сувалкской) губернии, обсуждавшиеся во второй половине XIX - начале XX в., Сталюнас анализирует причины, побуждавшие политическую элиту империи возвращаться к идее административного объединения этнических литовских территорий, и пытается объяснить, почему эти проекты так и не были реализованы.
Августовский район вошел в состав Российской империи после Венского конгресса 1814-1815 гг. В 1837 г. он был преобразован в Августовскую губернию, население которой, насчитывавшее в середине XIX в. 600 тыс. человек, состояло преимущественно из литовцев. В 1866 г., согласно новому плану административного деления Царства Польского, территория Августовской губернии вошла в состав созданных Сувалкской и Ломжинской губерний. В середине XIX в. в связи с возросшей в Европе популярностью принципа национализма политическая и научная элиты Российской империи начали внимательнее присматриваться к этническим территориям Западного края. В частности, в качестве этнических общностей стали рассматриваться Белоруссия и Литва. В противовес
Западному краю, земли которого считались исконно русскими, Царство Польское, пишет автор, занимало особое место «на ментальных картах» российских чиновников.
В связи с началом в 1863 г. восстания в Польше на правительственном уровне был поставлен вопрос о положении литовских территорий, не являвшихся частью Западного края. Вилен-ский генерал-губернатор В.И. Назимов выступил с предложением отделить литовско-жемайтские территории края от русских. Перекройка административных границ, по наблюдениям Сталюнаса, оставалась важным инструментом в национальной политике преемника Назимова - М.Н. Муравьёва.
Осенью 1863 г. в административное подчинение Виленскому генерал-губернатору были переданы уезды Августовской губернии -Кальварийский, Ломжинский, Мариямпольский, Августовский и Сейнский. Несмотря на временный характер этой меры, связанной, как полагает Сталюнас, прежде всего с разразившимся в Польше восстанием, определенное внимание было уделено национальному составу этих территорий. Обосновывая необходимость включения их в Северо-Западный край, Муравьёв отмечал, что жители Августовской губернии - жемайтийцы, а следовательно, губерния должна принадлежать Литве, а не Польше (с. 151). По приказу Муравьёва чиновником по особым поручениям И. Никотиным было составлено этнографическое описание Августовской губернии (там же). В целом, считает автор, учет этнической составляющей был характерен для политики Муравьёва, направленной на подчинение Августовской губернии Виленскому генерал-губернатору. На рубеже Х1Х-ХХ вв. активизировалось массовое крестьянское националистическое движение среди литовцев, отличавшееся ярко выраженной антипольской направленностью. В этих условиях вновь возникла идея подчинить Сувалкскую губернию Виленскому генерал-губернаторству. С соответствующим предложением выступил Виленский генерал-губернатор и глава Виленского военного округа В.Н. Троцкий. В 1898 г., отмечает Сталюнас, между Петербургом и Вильно завязалась переписка, материалы которой дают возможность судить о мотивах тех представителей власти, которые поддерживали проект присоединения Сувалкской губернии к Западному краю.
В качестве первостепенных В.Н. Троцким были выдвинуты аргументы стратегического и географического характера. С 1875 г. Сувалкская губерния входила в Виленский военный округ, и в случае объявления мобилизации именно на ее территории предполагалось сконцентрировать войска Северо-Западного края. Губерния находилась значительно дальше от Варшавы, чем от Вильно, а ее исключение из состава Царства Польского придало бы последнему, считал Троцкий, более естественную округлую форму (с. 155). Наконец, Сувалкская губерния относилась к бассейну реки Неман, а не Вислы.
Однако «не менее важными», полагает Сталюнас, были причины этнополитического характера, в частности - стремление «защитить литовцев от угрозы полонизации» (с. 155). Власть опиралась на статистические данные, согласно которым литовцы составляли 52,7% населения губернии, поляки - 21,6, евреи - 16,1, немцы - 5,3, русские - 4,2% (там же). По мнению Сталюнаса, отделив Сувалкскую губернию от Царства Польского, имперские власти хотели создать исторический прецедент, который должен был «унизить поляков, показать всемогущество имперских властей и уничтожить у поляков желание лелеять различные идеи об отделении» (с. 157). В основе всего проекта административного объединения литовских земель, пишет Сталюнас, лежало убеждение в том, что литовский национализм не представлял угрозы и был даже полезен, учитывая его антипольскую направленность. Поддержка литовцев была, таким образом, направлена на ослабление влияния поляков на западе империи. Еще одним инструментом для достижения этой цели были польско-литовские религиозные конфликты в рамках католической церкви. Российские чиновники искали способ поддержать литовского кандидата на пост викарного епископа в Вильно, а также обсуждали возможность сократить Сейнскую епархию, в результате чего в ней должны были остаться только литовские приходы.
Д. Сталюнас считает, что еще одним мотивом Троцкого в стремлении объединить литовские земли было проведение единой культурной политики для литовского населения. Виленский генерал-губернатор выступал за сохранение запрета на использование латинского алфавита в литовских текстах, введенного в 1865 г. Успех и последовательность в осуществлении этой политики могло
гарантировать административно-территориальное единство земель, населенных литовцами (с. 157).
Литовские националисты, провозгласившие себя правопреемниками Великого Княжества Литовского, выдвигали требование создания автономной Литвы на основе принципа самоопределения. В ее состав должны были войти все территории, тяготевшие к Литве с экономической, культурной, национальной точек зрения, включая Сувалкскую губернию (или по крайней мере ее литовскую часть) (с. 158). Призывы к объединению литовских земель и предоставлению Литве автономии или хотя бы самоуправления усилились в 1905 г., когда возможность получения автономии Царством Польским казалась вполне реальной. Требование автономии для литовских земель прозвучало в нескольких официальных документах - меморандуме литовских политических активистов на имя С.Ю. Витте, декретах литовского сейма, петициях, адресованных российскому правительству и Государственной думе - и в периодической печати. Интересно, что среди литовцев были сторонники сохранения Сувалкской губернии в составе Царства Польского, где, по их мнению, режим был более либеральным, а значит, было больше возможностей для развития литовской национальной культуры (с. 159).
Согласно новым проектам административно-территориальной реформы начала XX в., планировалось присоединить к Царству Польскому преимущественно польские Белостокский и Бельский уезды Гродненской губернии. В отношении Сувалкской губернии вместо первоначальных планов ее включения в состав Ковенской и Виленской губерний было принято решение в пользу сохранения отдельной литовской Сувалкской губернии, непосредственно управляемой Министерством внутренних дел.
Таким образом, разрабатывая проекты объединения литовских земель империи в отдельную административно-территориальную единицу, власти руководствовались, считает Сталюнас, военными, административными и этнополитическими соображениями. Автор не склонен объяснять неосуществление этих проектов «техническими трудностями» (с. 165). С его точки зрения, правительство имело возможность их преодолеть при наличии нужного стимула. Об этом свидетельствует создание в 1916 г. Холмской губернии,
сформированной из территорий Царства Польского, населенных восточными славянами (преимущественно украинцами).
В начале XX в., пишет Сталюнас, литовский радикализм представлялся властям большей угрозой, нежели политическая активность поляков, однако ситуация в корне изменилась с образованием Тройственного союза, поставившего страны, совершившие разделы Речи Посполитой, Россию, с одной стороны, и Австрию и Германию - с другой, «на разные стороны баррикад», вынуждая их искать способы склонить поляков на свою сторону. Это противостояние, по мнению Сталюнаса, наравне с осознанием частью политической элиты империи провала политики русификации в Царстве Польском вынуждало власть идти на ряд уступок по отношению к Царству Польскому, а обеспечение лояльности поляков являлось задачей более важной, чем защита литовского населения от полонизации. Так, к примеру, в августе 1914 г. в призыве главнокомандующего российской армией к полякам прозвучали обещания объединить польские земли «под скипетром российского царя», а в Петербурге началось составление проекта польской автономии (с. 163). В то же время полякам рекомендовалось «уважать права народов», «с которыми их связывала история», в том числе литовцев, лояльность которых империи приобрела особое значение в годы Первой мировой войны.
Вместе с тем наличие в составе Царства Польского литовских территорий использовалось имперскими властями как инструмент антипольской политики. Сдерживание попыток литовских националистов создать автономную Литву, которая включила бы Сувалкскую губернию, для имперских властей было предлогом для того, чтобы не предоставить автономию самой Польше. Сохранение в составе Привисленских губерний территорий, населенных другими национальностями, было предлогом для непредоставления Польше политической или культурной автономии.
В целом, по мнению Сталюнаса, искусственное формирование административных единиц по этнографическому принципу подчеркнуло бы существование в империи отдельных национальностей, что могло привести к неблагоприятным для российских государственных интересов последствиям. В этом свете разделение территории империи на национальные образования представлялось большинству правящей элиты «опасным» (с. 166). «Территориали-
зация этничности» способствовала бы усилению национальных движений, а сама империя превратилась бы в «конгломерат национально-территориальных образований» (с. 161). Реализация проектов этнической территориализации означала бы предоставление национальным территориям автономии и признание их легитимности, что не входило в планы имперского правительства. Разрабатываемые в царской России проекты этнической территоризации, заключает Сталюнас, могли быть реализованы лишь в новых политических условиях и в новой стране - СССР. Отмечая наличие этих проектов административно-территориального деления еще в имперский период, историк акцентирует преемственность в историческом развитии России.
Т.К. Сазонова
2012.04.011. КИТАНИНА Т.М. ХЛЕБНАЯ ТОРГОВЛЯ РОССИИ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX в. СТРАТЕГИЯ ВЫЖИВАНИЯ, МО-ДЕРНИЗАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ, ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА. - СПб.: Дмитрий Буланин, 2011. - 608 с.
Ключевые слова: Россия; последняя треть XIX - начало XXв.; российская экономика; хлебная торговля.
Монография профессора С.-Петербургского госуниверситета Т. М. Китаниной, состоящая из введения, шесть глав, заключения и приложений, посвящена комплексному изучению одной из важнейших проблем российской экономики последней трети XIX -начала XX в. - организации внутренней и внешней хлебной торговли и правительственной политике в данной сфере. В исследовании освещены такие вопросы, как специфика эволюции аграрного сектора российской экономики, фискальная и тарифная политика правительства, становление системы государственных закупок сельскохозяйственной продукции и др.
По словам Т.М. Китаниной, важность изучения хлебной торговли России, ее эволюции, закономерностей и особенностей обусловлена не только тем общеизвестным фактом, что на протяжении полутора столетий в общем торговом балансе России хлебной торговле принадлежала ведущая роль, а значение ее в качестве основной отрасли российского экспорта и одного из главных источников валютных поступлений оставалось непреходящим для экономики.
