CC BY
27
зывается история испанского конкистадора, который обращается в протестантизм, переживает преследования инквизиции и в поисках убежища предпринимает путешествие по Европе, Южной и Северной Америке. Однако Н. Суит обращает внимание на то, что это не приключенческий эпос, а «эпос сознания», выраженный в форме повествования от первого лица и многим обязанный открытиям медитативной лирики Вордсворта и Кольриджа. Автор прослеживает, как в этом сюжете проявляется «англо-испанское "зловещее"» -смещаются устоявшиеся историко-культурные противопоставления: католическое / протестантское, испанская империя / британская империя, Старый Свет / Новый Свет. В результате постоянной инверсии в «домашнем», знакомом вдруг обнаруживается присутствие пугающе чужого и, наоборот, происходит неожиданное узнавание знакомого в чужом.
В целом сборник статей демонстрирует, как англо-испанские исследования предоставляют возможность продуктивного взаимодействия при работе с различными аспектами этой проблематики. Исследование образа Испании и Латинской Америки дает представление о том, как дополняли друг друга текстовые и визуальные репрезентации «живописного», «экзотического», как влияли друг на друга художественная и нехудожественная литература, составляющие «испанский текст». В эпоху романтизма это взаимное влияние приводило к удивительному смешению «факта» и «вымысла»: история прочитывалась в жанре romance; географическое описание поражало обилием чудесного и невероятного, а художественные произведения («Дон Кихот» Сервантеса, «Альгамбра» Ирвинга и др.) воспринимались как путеводители в реальном путешествии по Испании.
Н.К. Новикова
2012.02.007. АДАМСОН УЛ. НАЧАЛО И КОНЕЦ АВАНГАРДА: ИТАЛЬЯНСКИЙ ФУТУРИЗМ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ.
ADAMSON W.L. How avant-gardes end - and begin: Italian futurism in historical perspective // New literary history. - Baltimore: J. Hopkins univ. press, 2010. - Vol. 41, N 4. - Р. 855-874.
Уолтер Л. Адамсон - исследователь взаимодействия фашизма и религии в Италии в контексте современной истории страны.
Предмет внимания автора - деятельность главы и основателя движения итальянских футуристов Ф.Т. Маринетти (1876-1944). В своей статье он подчеркивает, что 8 июня 1926 г. по прибытии в Буэнос-Айрос, Маринетти заявил бразильской прессе о своей непричастности фашизму, а свою миссию охарактеризовал как чисто художественную, а не политическую (с. 856). Данное заявление, считает У. Адамсон, носит спорный характер, так как на протяжении многих лет итальянское искусство развивалось под наблюдением и покровительством власти в лице Муссолини.
Зародившись в 1909 г., футуризм был первым из последующих авангардных течений, включая вортицизм, дадаизм, ультра-изм, сюрреализм и др. В 1924 г. в работе «Футуризм и фашизм» (Futurismo e fascimo) Маринетти провозгласит родственность этих явлений, выводя футуризм за пределы собственного художественного творчества. Едва ли, пишет У. Адамсон, аргентинский поэт Хорхе Луис Борхес и художник Эмилио Петторути были одиноки, утверждая в середине 1920-х, что футуризм умирает. Именно критики и историки футуризма датировали окончание времени наибольшей креативности направления и его социального влияния 1916 г., смертью одного из основных теоретиков футуризма Умберто Боччонни, или еще раньше - 1915 г., вступлением Италии в Первую мировую войну. Неудивительно, что в 1926 г. Маринетти направил все свои усилия на предотвращение смерти этого течения.
Для понимания сущности авангарда, необходимого для определения момента его исчезновения, следует, как считает У. Адамсон, обратиться ко времени его зарождения. Американский философ Ричард Рорти1 утверждает, что традиция западной метафизики, простиравшаяся от Платона до Канта, была завершена деятельностью Гегеля, первого философа, оценившего влияние истории науки на язык и создание его инновационных форм, являющихся определяющими для авангарда. Продолжение подобной философской линии Рорти нашел в трудах Ницше, Хайдеггера и Жака Деррида, обозначивших философию как литературный жанр (с. 858). Главной задачей постгегелианцев стала работа над
1 Rorty R. Contingency, irony, and solidarity. - Cambridge, 1997. - P. 103
новым оригинальным языком, целью которого было преодоление «страха влияния» (anxiety of influence) со стороны традиций.
Идеи Маринетти при написании им своих манифестов базировались в основном на двух источниках: философской традиции Ницше, а именно на его понятии «жизни» и на «мифе» Сореля, труд которого «Размышления о жестокости» (Reflections on violence) вышел в свет в 1908 г. Сорель рассматривает «миф», как основанный «не на описании мира, а на интуитивном его постижении». «Миф» для Сореля являлся главной движущей силой, побуждающей к решительному действию (с. 860). Основываясь на этой философской базе, ранний футуризм формулировал главной задачей провокацию жестокости в мире, войну, представляя формой новой коммуникации создаваемый им язык, слова свободы (parole in liberta).
Однако после вступления Италии в Первую мировую войну футуристический миф вряд ли мог быть реализован. Прошли громкие дебаты и обсуждения (большая часть которых приходилась на группу, сформировавшуюся вокруг журнала «L'Italia futurista»). Эмилио Сеттимелли, являющийся одной из знаковых фигур журнала, писал: «Искусство - часть программы футуризма, но не самая значимая». Футуризм - «это демократия, уважение экономики и образование пролетариата. Наш национализм есть крайняя форма противоречия традициям и приверженность демократии» (с. 862). В 1918 г. Маринетти публикует «Манифест футуристической партии Италии». Следующие два года - фаза его интенсивной политической деятельности. Он пишет ключевые программные тексты -«Демократия футуризма» (Demorazia futurista, 1919) и «Вне коммунизма» (Al di lä del comunismo, 1920) (с. 861). Однако после национальных выборов, не набрав достаточного количество голосов, партия футуристов провозгласила себя «вне политики», но продолжала процесс разработки и пополнения политического словаря футуристов.
В 1920 г. Маринетти, разочаровавшись в политике, женился и пересмотрел ряд идей, которые ранее презирал, в том числе понятия дружбы и любви. Результатом стала обновленная концепция мировосприятия, основанная на «материальных потребностях», и получившая название тактилизма (tattilismo). Частная жизнь полу-
чала новую направленность, ориентацию на семью, детей, а также давала возможность исповедовать баптизм и коммунизм (с. 863).
С 1923 г. Маринетти пытается распространить футуристические концепции за рубежом. С этой целью он совершает путешествие в Южную Америку. У. Адамсон, полагает, что именно этот период следует считать окончанием футуризма как авангардного течения. Произошла потеря определяющих черт направления и прежде всего прекращение использования созданного оригинального языка. Нежелание большинства футуристов участвовать в творческом пополнении своего словаря приводило к самопародированию и ностальгии. Язык футуристов перестал быть автономным и самодетерминированным. Он стал сливаться с «народной речью» (с. 865).
Массовая культура, пришедшая с запада после Второй мировой войны, принесла многие американские черты, включая вульгаризацию и агрессию в речи. Футуризм Маринетти открыл дорогу авангарду в массовую культуру, посадив его между «оппозиционной» и «рыночной» культурой.
В 1960-х годах вопрос культурной принадлежности авангарда особо интересовал литературоведов и культурологов. Для отделения от массовой культуры авангардистам необходимо было либо уйти в изоляцию от общественной жизни, либо перейти в сферу чистого эксперимента.
Исследователь чистого авангарда, историк Кристофер Бат-лер1 назвал отличительной чертой авангардных течений «способность отражать идеологию и общественные изменения, преобразуя собственную деятельность на разных уровнях в зависимости от политических реалий» (с. 869). В современном мире в условиях «скоростной жизни» (fast life) авангард демонстрирует способность адаптироваться к любым условиям.
В.М. Кулькина
1 Butler Ch. After the wake: An essay on the contemporary avant-garde. - Oxford, 1980.
