CC BY
89
можным благодаря трансформации отношений собственности. Но подобная трансформация стала возможной в силу не столько «нормального» развития, сколько случайных обстоятельств. С точки зрения Бреннера, куда более «нормальными» надо считать остальные регионы Европы, которые, в отличие от Англии, не пережили прорыва и еще долго топтались на месте.
С.А. Ермолаев
2012.01.023. СОБОЛЕВ ГЛ. ТАЙНЫЙ СОЮЗНИК. РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ГЕРМАНИЯ, 1914-1918. - СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2009. - 476 с.
Каковы причины Октябрьской революции, и почему вообще происходят революции? Такие философско-исторические вопросы заставляет задавать фундаментальное исследование Г.Л. Соболева, посвященное, казалось бы, абсолютно частной и спекулятивной теме «немецких денег» большевиков. К революциям принято подходить с двух основополагающих позиций. Одна позиция заключается в том, что всякая революция имеет глубокие, системные причины. С этой точки зрения любая революция связана с несостоятельностью существующей на тот момент социально-экономической и политической системы, которая приходит в негодность и через революцию проходит необходимое обновление. Но есть и другая возможная позиция. Ее сторонники склонны изображать революции как результат случайных факторов, следствие заговора зачастую весьма ограниченного круга людей. Их злой воли оказывается вполне достаточно, чтобы соорудить революцию там, где ее мало что предвещает, и тем самым ввергнуть любую, в том числе абсолютно благополучную страну, в хаос.
Эти два подхода сталкиваются в особенно ожесточенном споре, когда речь заходит об Октябрьской революции. В советские времена отечественная историография традиционно изображала данное событие как исторически закономерное и неизбежное, как событие, которое было подготовлено всей предшествующей историей. Но после падения Советского Союза большую популярность получила другая точка зрения. Историки (или те, кого принято считать таковыми) обратились к теории заговора. Они рисуют процветающую царскую Россию, которая выходила на лидирующие позиции в мире и в которой систематически повышался уровень жизни
населения. Революционные катаклизмы такой успешной стране были не просто не нужны, им практически неоткуда было взяться, если говорить о них как об объективном явлении. Следовательно, для Октябрьской революции надо искать исключительно субъективные причины, благо о них сегодня вроде бы хорошо известно. Мало кто не слышал про «немецкое золото» большевиков. По популярным утверждениям, большевики еще задолго до того как наворотили свои дела, вовсю получали деньги от немецкого Генштаба, заинтересованного в скором поражении России в мировой войне, и на эти деньги устроили революцию, а затем в качестве ответного жеста, предусмотренного договором с немецкой стороной, заключили с ней «похабный» Брестский мир. Все как будто очень просто.
Подобная версия тем более популярна, что не подразумевает глубокого подхода. Всегда проще поверить в простейшее объяснение событий, чем пытаться вникать в их суть. Но Соболев как раз предлагает копать глубоко. Автор напоминает о том, что случилось в 1923 г., шесть лет спустя после Октябрьской революции. Тогда Германия была охвачена революционным движением, и руководство Советской России посчитало тот момент подходящим, чтобы стимулировать немецкую революцию финансово. Для этой цели было выделено 500 миллионов золотых рублей, но деньги не помогли: «"Октябрьская" революция в Германии так и не состоялась». «Это еще раз подтвердило, - пишет Соболев, - что для революции недостаточно одного золота, необходимы еще и внутренние социальные, политические и психологические условия» (с. 473).
Но было ли вообще «немецкое золото»? Действительно ли большевики его использовали для организации революции? Соболев обращается к доказательствам, которые используют сторонники версии о «немецких деньгах» большевиков. Главным из таких доказательств всегда были так называемые «документы Сиссона». Американский разведчик Э. Сиссон еще в 1918 г. обнародовал документы, будто бы свидетельствовавшие о том, что германское руководство оказывало активную помощь большевикам задолго до Октябрьской революции и особенно в преддверии ее. Эти документы Сиссон приобрел у известного журналиста Ф. Оссендовского за 25 тыс. долл. Но еще в 1956 г. Дж. Кеннон установил, что Оссен-довский был не просто владельцем, но и изготовителем этих доку-
ментов. Кеннон внимательно изучил машинопись оригиналов и пришел к выводу, что «документы якобы из русских источников были в действительности изготовлены в том же самом месте, где и документы, претендующие на то, что они исходят от германских учреждений, - это признак обмана» (с. 12).
Дж. Кеннана позднее дополнил петербургский историк В.И. Старцев, признанный специалист в области источниковедения. Он тоже указал на то, что «документы Сиссона» свое происхождение ведут из «мастерской Оссендовского». Как установил Старцев, Оссендовский с ноября 1917 г. по апрель 1918 г. изготовил около 150 поддельных документов о «германо-большевистском заговоре». Оссендовский использовал напечатанные поддельные бланки с угловыми штампами трех германских учреждений: «Центрального отделения Большого Генерального Штаба Германии», «Генерального Штаба Флота открытого моря Германии» и «Разведывательного бюро Большого Генерального Штаба» в Петрограде. Проблема в том, что ни одного из этих учреждений в Германии или в России в действительности не было. В связи с этим можно вспомнить слова американского исследователя Э. Саттона: «Даже из поверхностного обследования германского бланка становится ясно, что лица, изготовлявшие эти подделки, были крайне неосторожны, возможно, работая на легковерный американский рынок. Немецкий текст усыпан ошибками, граничащими со смешными... » (с. 13).
Другим источником, на который опираются «разоблачители» большевиков, выступают «документы российской контрразведки». Но в этих документах содержится много несообразностей, свидетельствующих о поддельном характере данных документов. Соболев для примера берет циркуляр от 18 февраля 1914 г., адресованный «всем группам германских банков и по соглашению с Австро-Венгерским правительством "Остеррейхише-Кредитенанштальт"» (с. 17). В циркуляре германское правительство отдает распоряжение кредитным организациям учредить дополнительные агентства, в том числе на границе с Финляндией. Среди этих кредитных организаций значится банкирская контора «Фюрстенберг», названная по фамилии ее создателя Фюрстенберга, или Я. С. Ганецкого, известного социал-демократа. Как отмечает Соболев, наличие в списке банкирской конторы «Фюрстенберг» «должно было убедить,
что коварная Германия, готовясь к Первой мировой войне, уже имела план использования в своих целях "предателей-большевиков" и потому заблаговременно обеспечила их финансирование в нейтральных странах». Однако банкирскую контору «Фюрстен-берг» автор называет «фантастически вымышленной»: такой конторы «не было и в природе» (с. 18). Подложность циркуляра вполне очевидна, но это не мешает современному исследователю А.А. Арутюнову недобросовестным образом использовать циркуляр и делать вывод о том, что «так называемый польский социал-демократ Яков Ганецкий почти за восемь месяцев до начала Первой мировой войны нанимается в немецкую разведку для работы против России, заправляя банковской конторой» (с. 18-19).
От прочих «документов российской контрразведки» Соболев тоже не оставляет камня на камне и приходит к общему выводу о том, «что они, выражаясь научным языком, являются апокрифом, или, попросту говоря, подделкой на потребу политического момента» (с. 21). Это не означает, что русские революционеры вообще не имели контактов с германским Генштабом. Хорошо известно, что в этих контактах был замешан Парвус (А.И. Гельфанд), и через него германская сторона пыталась выйти на Ленина и других большевиков. Но не менее хорошо известно, что Ленин отверг посредническую миссию Парвуса, сторонился его. Вовлечь Ленина в сношения с Германией Парвусу не удалось.
У Ленина не было вовсе отношений с Парвусом, но такого нельзя сказать о других большевиках. Уже упоминавшийся Ганец-кий (Фюрстенберг) вместе с Парвусом учредил в Стокгольме фирму, которая поставляла в Петроград различные товары. Деятельность этой фирмы вкупе с перепиской между Стокгольмом и Петроградом, связанной с данной деятельностью, привлекла внимание «разоблачителей» большевиков. «Разоблачители» утверждают, что через эту фирму Германия отправляла в Петроград деньги для большевиков, а так называемая деловая переписка представляла собой закодированный обмен информацией между большевиками и немецким Генштабом.
Г. Соболев, со своей стороны, ссылается на выводы американского историка С. Ляндреса. По его авторитетному заключению, деятельность фирмы Парвуса-Фюрстенберга носила «чисто коммерческий характер». Упоминавшиеся в этих телеграммах пе-
реводы огромных по тем временам сумм денег (до 100 тысяч рублей) представляли собой плату за товары, экспортированные фирмой Парвуса-Фюрстенберга из Стокгольма в Петроград. Главное, на что обратил внимание Ляндрес, это направление движения товаров и денег. Германское финансирование мероприятий большевиков в России через этот канал можно смело исключить, поскольку в Россию, в Петроград, всегда направлялись товары, а из России шли вырученные за них деньги, «но никогда эти средства не шли в противоположном направлении» (с. 41).
Будучи не в силах привести хоть сколько-нибудь веские доказательства против большевиков, некоторые авторы шли на прямой подлог. Известный историк Р. Пайпс цитирует письмо Ленина И.Ф. Арманд от 19 января 1917 г.: «Насчет немецкого плена и прочее все Ваши опасения чрезмерны и неосновательны. Опасности никакой. Мы пока остаемся здесь». Пайпс полагает, что это письмо является прямым доказательством «контактов Ленина с немцами». Но как отмечает Соболев, «если бы Пайпс внимательно ознакомился с перепиской Ленина и Арманд этого времени, опубликованной еще в 1964 г., то он, вероятно, не сделал бы этого сенсационного открытия» (с. 29). Соболев показывает, что Пайпс вырвал письмо Ленина из общего контекста переписки. Ленин всего лишь успокаивал Арманд по поводу слухов о возможном вовлечении Швейцарии в войну и вступлении немецких войск в эту страну со всеми вытекающими отсюда последствиями для русских подданных.
Наиболее уязвимой точкой в построениях тех, кто отвергает «немецкий след» в Октябрьской революции, является история так называемого «запломбированного вагона». Поскольку большевики проехали в военное время в немецком поезде через территорию Германии, противника России, то разве данный факт не свидетельствует о том, что большевики выступали в качестве германских агентов? Такой вывод сделали многие, одним из первых - будущий глава Временного правительства Керенский. Правда, всегда существовала противоположная точка зрения. Ее очень убедительно позднее изложил Троцкий. Отвечая Керенскому, Троцкий писал о мотивах Германии пропустить через свою территорию большевиков: «Со стороны Людендорфа это была авантюра, вытекавшая из тяжкого военного положения Германии. Ленин воспользовался расчетами Людендорфа, имея свой расчет. Людендорф говорил се-
бе: Ленин опрокинет патриотов, а потом я задушу Ленина и его друзей. Ленин говорил себе: я проеду в вагоне Людендорфа, а за услугу расплачусь с ним по-своему. Что два противоположных плана пересеклись в одной точке и что этой точкой был "пломбированный" вагон, для доказательства этого не нужно сыскных талантов Керенского» (с. 158-159).
Г. Соболев подробно описывает все обстоятельства поездки Ленина и других социалистов в Россию. В работе показано, что русские революционеры не были склонны пользоваться помощью Германии. Сначала они хотели вернуться в Россию через страны Антанты либо найти возможность нелегального проезда через Германию, который избавлял бы от необходимости заключать сделку с немецкой стороной. Попытки провалились. Страны Антанты отказались пропускать в Россию противников войны, а нелегальный проезд через Германию пришлось отвергнуть из-за связанных с таким планом чрезмерных трудностей.
Лишь после этого русским революционерам пришлось обратиться к германским официальным лицам. Важно отметить, что Ленин и другие социалисты добились от Германии права на проезд на своих условиях. Германии не удалось вменить в обязанность русским социалистам вести в России антивоенную агитацию. Напротив, среди условий, на которых русских революционеров пропускали через Германию, значилось разрешение на проезд людей, независимо от их взглядов на войну и мир. При этом большевики тогда же обнародовали свое отношение к войне. Они объявили в специальном обращении, что после победы социалистической революции в России готовы вести революционную войну с империалистической Германией (с. 168-169).
Таким образом, даже история «запломбированного вагона», с точки зрения Соболева, не дает оснований считать большевиков платными агентами Германии. История с «немецкими деньгами» -в значительной степени и даже почти целиком миф, но это не значит, что немецких денег у большевиков вовсе не было. Все тот же американский историк Ляндрес в 1993 г. предоставил свидетельство о том, что члены Заграничного бюро ЦК большевиков в течение 1917 г. неоднократно получали денежные субсидии от швейцарского социалиста Карла Моора, который, как выяснилось позднее, был «особо доверенным агентом» Германии. Согласно документам, че-
рез Моора большевики получили 113 926 шведских крон, или 32 837 долларов. «Возможно, искатели германских миллионов у большевиков, - пишет Соболев, - будут удивлены и огорчены столь незначительной суммой, но ее ценность в том, что она зафиксирована в документах». Они, по мнению Ляндреса, являются «на сегодня единственным строго документированным свидетельством получения большевистской партией денег от агента немецкого правительства в 1917 г.» (с. 26).
К этому Соболев добавляет, что деньги, полученные от Мо-ора, в Россию не пересылались, а были использованы на организацию третьей Циммервальдской конференции, состоявшейся в сентябре 1917 г. «Принимая во внимание цели конференции и состав ее участников, - Соболев цитирует Ляндреса, - можно с уверенностью сказать, что "немецкие деньги", на которые она была устроена, были использованы не в меньшей степени против правительства кайзеровской Германии, чем против Временного правительства А.Ф. Керенского» (с. 27).
В целом можно согласиться с выводом Старцева, полагавшего, что «до Февральской революции, всего вероятнее, большевики никаких денег ни в России, ни в Швейцарии от немцев не получали». В период между Февральской и Октябрьской революциями практически не получали тоже - за исключением в целом незначительной суммы, добытой Моором. И «только с 8 ноября 1917 года, -Соболев цитирует Старцева, - немцы стали оказывать систематическую финансовую помощь большевистской партии, уже захватившей власть в Петрограде. «Следовательно, - делает вывод Старцев, - обе революции сделаны не на "немецкие деньги", а самими нашими русскими людьми под русским руководством» (с. 40).
С. А . Ермолаев
