CC BY
12
венств. Философия технологии и науки М. Полани ясно показывает, что это проблема не технологического общества, а господства в обществе философии позитивизма.
А.А. Али-заде
2012.01.007. ДЖЕЙКОБС С. ОТВЕТ М. ПОЛАНИ НА «ДВЕ КУЛЬТУРЫ» П. СНОУ.
JACOBS S. P. Snow's «The two cultures»: Michael Polanyi's response and context // Bulletin of science, technology & society. - 2011. -Vol. 31, N 3. - Р. 172-178. - DOI: 10.1177/0270467611406052. -Mode of access: http://bst.sugepub.com/content/31/3Z172
Ключевые слова: культура; наука; литература; рационализм; интеллектуальные рамки.
Автор из Австралии с помощью философии науки М. Полани -ее базовой идеи «персонального знания» - комментирует проблему фрагментации современной интеллектуальной культуры, поднятую известным писателем и государственным деятелем П. Сноу.
Писатель и государственный деятель П. Сноу (1905-1980), пишет автор, прочитал в 1959 г. в Кембриджском университете лекцию «Две культуры и научная революция» (The two cultures and the scientific revolution), выдержавшую к концу того же года два издания. В этой изданной лекции - статье «Две культуры» -П. Сноу сосредоточился на проблеме «возрастающего в западном обществе разрыва между двумя интеллектуальными группами -литераторами и учеными» (с. 172). По его мнению, проблема интеллектуально-культурного раскола - следствие специализации, делающей людей литературы и науки ограниченными в своих сферах, невежественными в сферах друг друга и взаимно некоммуникабельными. Писатели обвиняют ученых в «плоском» (без человека) видении мира, а ученые - писателей в «дилетантских рассуждениях на экзистенциальные темы» (с. 173). Однако, по мнению П. Сноу, эти взаимные обвинения несправедливы. Они проистекают из-за отсутствия взаимопонимания между обеими группами, а блокирует взаимопонимание специализация, которая разъединяет интеллектуалов в литературном и научном «гетто». Значит, делает вывод П. Сноу, необходим диалог между двумя интеллектуальными группами на основе реального знания литерато-
ров о том, что такое наука, а ученых - что такое литература. То есть проблема заключается в специализации, удерживающей людей одной специальности в невежестве в отношении другой специальности. И если каким-то образом покончить с «гетто» специализации, то будет открыт путь к преодолению раскола культурной жизни Запада - проявлению «доброй воли» сторон к взаимопониманию.
Среди ученых, откликнувшихся на поставленную П. Сноу проблему, был М. Полани (1891-1976), который в 1959 г. опубликовал свой ответ под заимствованным у П. Сноу названием - «Две культуры». М. Полани знал, что ответить, поскольку профессионально ориентировался в обеих сферах - гуманитарной и естественно-научной - и имел две карьеры - профессионального ученого и профессионального философа. Он согласился с П. Сноу в том, что «наука занимает в современной западной культуре выдающееся место, вытеснив христианство в качестве верховного интеллектуального авторитета. Если в XVII в. самым тяжелым обвинением было "Это противно религии!", то его эквивалент XX в. - "Это ненаучно!"» (с. 173). Современный ум совершенствует теории по требованию их научности, цитирует М. Полани К. Маркса и З. Фрейда.
М. Полани согласен, что существует опасный разрыв между наукой и остальной культурой и что «люди литературы» невежественны в науке, как и «люди науки» - в литературе. Однако, по мнению М. Полани, П. Сноу не понял то, что интеллектуально-культурный раскол не двусторонен, а многосторонен и даже тотален: он относится ко всем без исключения ветвям современной культуры, которые претерпели то, что П. Сноу называет «специализацией». Подобный раскол существует и внутри науки между всеми ее дисциплинами: «аналогично невежественности литераторов и ученых в отношении сфер друг друга типичный ученый невежествен в отношении науки за пределами его специализации» (с. 173). М. Полани отвергает подразумеваемое П. Сноу решение проблемы «двух культур» - «разделаться» со специализацией, - замечая, что «всякая попытка ограничить специализацию знания была бы лечением недуга посредством убийства больного» (с. 173). Сам М. Полани не предлагает никакого решения и сомневается, возможно ли решить проблему, но он подчеркивает, что борьба против специализации - это борьба за торжество тотального дилетантизма.
В противоположность П. Сноу М. Полани считает, что главная проблема взаимоотношений науки и остальной современной культуры состоит не в специализации и взаимном отчуждении сторон, а в том, что может быть определено как «повреждение» (disturbance) научной культуры. Проблема «повреждения», согласно М. Полани, началась с завоевания интеллектуальной культуры современным научным рационализмом, понятие которого не следует путать с понятием «современная наука». Ранний рационализм сыграл важную роль в освобождении рождающейся современной культуры от средневековых догм, в том числе догмы «дедукции из первопричины», противопоставив ей метод эмпирической индукции. Ученые, вовлеченные в программу рационализма, в сфере гуманитарных и общественных наук стремились открыть натуралистические основания моральных и социальных обязательств человека. Проблема «повреждения» взаимоотношений науки и остальной культуры была заложена в принципах научного рационализма, например в принципе эмпирической индукции, который при строгом применении бесполезен как метод получения нового знания. Не строгая эмпирическая индукция, а «авторитет, обычай и традиция» - жизненные принципы науки, утверждает М. Полани (с. 174). Механистическая картина мира - надуманный идеал программы научного рационализма, так же как и натуралистическое объяснение морали - нонсенс. Согласно М. Полани, «научный рационализм имел ценность до тех пор, пока оставался в стороне от своих ложных идеалов, но как только он проявил (в XX в.) свою связь с ними, его абсурдность стала очевидной» (с. 174).
М. Полани отмечает, что абсурд научного рационализма XX в. выразился в явлении «научного мракобесия» - результата абсолютизации требования научной точности. Пример - биологи, редуцирующие функции организма к их физико-химическим основаниям и получающие «точное» знание, которое на самом деле имеет нулевую, если не отрицательную, ценность. Дарвинистские биологи, редуцирующие все к естественному отбору, иногда впадают в красноречивое противоречие со своими собственными взглядами, например при признании феномена сознания нередуцируемой сущностью - иначе, «если бы оно не было полезным (не имело бы самостоятельной ценности), его бы естественный отбор уничтожил» (с. 174). Подобные случаи «двоемыслия» (double-talk and
double-think) в науке показательны для М. Полани как разоблачение современного научного рационализма, выдающего себя за собственно современную науку. Ученые закрывают глаза на некоторые факты из-за опасения быть обвиненными в нарушении «научных стандартов».
По М. Полани, «повреждающая» программа современного научного рационализма искажает не только научное, но и в целом интеллектуально-культурное развитие, поскольку вторгается во все сферы интеллектуальной культуры. В эпоху Просвещения моральная ответственность была провозглашена предметом естествознания, и один из ее ключевых мыслителей - Ж.-Ж. Руссо - разработал философию «социально неиспорченного индивида». Эта «рациональная» редукция человеческих и социальных проявлений к биологическим и физико-химическим основаниям нашла отклик у З. Фрейда, который воспроизвел идею «прекрасной дикости» Руссо в концепции либидо. М. Полани утверждает, что подобную же «рационалистическую» линию в отношении морали, превращенной в чистую условность, можно проследить от Бентама к К. Марксу, поскольку К. Маркс считал, что «право больше не достигается торжеством морали над пристрастием, но - торжеством одного класса над другим классом. И это не что иное, как доктрина морального скептицизма» (с. 174).
Согласно М. Полани, «современный ум» сформирован противоречивой комбинацией морального скептицизма и морального негодования (moral indignation), которая произвела феномен «современного нигилизма» (modern nigilism). Первое воплощение этого феномена - русские нигилисты середины XIX столетия, боготворившие естествознание, и лишенные почвенных корней позитивисты. Скептицизм нигилистов не отрицал мораль, напротив, он выражал «моральное негодование» несправедливостями общества и в жажде обновления общества к лучшему надеялся на научный рационализм - именно научную объективность и истину. Нигилисты были идеалистами, а когда в XX в. этот идеализм оказался обманутым, пришло время сциентизма как «скептического фанатизма» (sceptico-fanaticism). В сциентизм, полагает М. Полани, и выродилась программа научного рационализма - в инструмент «бесчувственного» продвижения редукционистской (позитивистской) программы познания, предусматривающей изъятие из науки всего
того, что не может быть переведено в «точное» знание. Что это, если не принцип «цель оправдывает средства»? Цель - «точное знание», и ради нее не просто допустимо, но необходимо насилие над «мешающими» ей фактами. Не так ли действовали в XX в. фашисты и коммунисты - подлинные агенты сциентистской программы научного рационализма, обратившиеся к безжалостному насилию для достижения своих политических целей? Так же действует, по убеждению М. Полани, и «современный революционер», измеряющий свою эффективность в качестве субъекта морали «степенью зла», которую он обязан принести и которая ему простится ради благой трансформации мира.
Впрочем, М. Полани убежден, что в настоящее время «научный рационализм, достигнув своих зловещих результатов, истощился. Пришла пора его "гуманистической ревизии": заново интерпретированная наука должна установить с остальной культурой взаимоотношения в интересах человека как цели, а не средства. Например, психология, биология и прочие "науки о жизни" должны отделаться от абсурдных для них "физикалистских" элементов, в частности от идеала объективного знания» (с. 175). М. Полани противопоставляет «повреждающей» культуру программе научной рациональности с ее идеалом объективного знания свою эпистемологию как разработку понятия «персональное знание», противоположного понятию объективного знания. Собственно, ответная на поднятую П. Сноу проблему статья М. Полани «Две культуры» представляет сжатую версию самой известной книги М. Полани «Персональное знание»1, где он, в частности, пишет: «В IV в. Августин положил конец греческой рациональной философии, представив свою философию, носящую характер "после рационализма", -посткритическую философию, в которой он учит: знание - это благой дар, который мы должны открывать, доверчиво опираясь на собственную интуицию (antecedent belief) о нем» (с. 175). М. Полани видел себя творцом второго в истории издания «посткритической философии», поскольку он, в сущности, повторил Августина, утверждая, что все артикулируемое знание базируется
1 Polanyi M. Personal knowledge: Towards a post-critical philosophy. - Chicago: Univ. of Chicago press, 1958.
на «вере» (faith: у Августина - antecedent belief) и характеризуя свою эпистемологию как «программу доверия» (fiduciary program).
Разработанная М. Полани идея персонального знания представляет решительный ответ на поставленную П. Сноу проблему раскола современной интеллектуальной культуры. Такой раскол (причем раскол тотальный, а не только по линии наука / литература) - факт, соглашается М. Полани, не усматривающий тем не менее в «расколотой» современной интеллектуальной культуре проблему. Проблема, по мнению М. Полани, заключается в «повреждении» интеллектуальной культуры программой современного научного рационализма, а не в расколе. Однако и проблема «повреждения» не представляется М. Полани серьезной в свете идеи персонального знания. Никакая программа научного рационализма не может отменить реальную практику познания, осуществляемую «персонами», а они бессознательно (инстинктивно, по человеческой природе) подчинены вектору не объективного, а персонального знания. Субъекты реального познания - не позитивисты, поскольку в рабочем познавательном процессе они опираются на собственную (персональную) интуицию истины, получая «на выходе» знание, из которого уже невозможно изъять персональную составляющую, несмотря на то что это артикулируемое знание и объявляется философами «объективным». То есть научное, как и в целом интеллектуально-культурное, развитие идет своим чередом, несмотря ни на какие «повреждающие» его программы.
Раскол интеллектуалов, профессионально работающих во всех сферах познания (научного, технологического, художественного), косвенно обязан феномену персонального знания, создающему ситуацию интеллектуального плюрализма, а прямо - тому, что М. Полани назвал «интеллектуальными рамками». Интеллектуальные рамки, представляющие некое подобие парадигм Т. Куна, -порождение интеллектуального плюрализма, вызванного неустранимой в механизме человеческого познания составляющей персонального знания. Интеллектуальная рамка возникает уже не как персональное, а как интерсубъективное знание, авторитетное для субъектов познания в данной познавательной области / дисциплине интеллектуальной культуры. Любой писатель, художник, ученый, технолог (помимо того, что он творит персональное знание) работает в определенной (интерсубъективной) интеллектуальной рамке.
Направления в литературе, живописи, музыке, архитектуре, научные дисциплины - все это интеллектуальные рамки, заложенные в свое время авторитетным персональным знанием, которое в силу его авторитетности стало знанием интерсубъективным. Дисциплинарная структура науки - это раскол научной культуры, ее фрагментация, сопровождаемая неизбежным взаимным отчуждением и дефицитом взаимопонимания «фрагментов». Однако так в принципе и устроено интеллектуально-культурное развитие - по фундаментальному для человека познавательному механизму трансформации персонального знания в интерсубъективное «рамочное» знание. Последнее выполняет «навигационную» задачу для всех направлений научно-культурного развития, без чего вообще невозможно никакое развитие, как не является развитием «броуновское движение» - движение, лишенное направленности, в котором каждый субъект существует сам по себе.
Таким образом, пишет автор в заключение, М. Полани из двух «зол» интеллектуально-культурного развития - раскола интеллектуальной культуры, фрагментированной на множество интеллектуальных рамок, либо искусственного устранения раскола -выбирает, по основанию своей разработки идеи персонального знания, очень маленькое «зло» раскола. Оно тем более маленькое, что естественная динамика «расколотой» интеллектуальной культуры представляет процессы не только роста фрагментации интеллектуально-культурной системы, например умножения научных дисциплин, но и развития междисциплинарного интеллектуального пространства, где проблема интеллектуального взаимопонимания сама собой снимается. «Предложенная М. Полани новая эпистемология, разработавшая идею персонального знания, отчетливо продемонстрировала, что интеллектуальная культура имеет плюралистический характер, но что все ее фрагменты объединены фундаментальным общим механизмом познания, который и обеспечивает интеллектуально-культурное развитие как целостной системы» (с. 177).
А.А. Али-заде
