CC BY
7
мую коммуникацию между всеми индивидами в сфере коллективного сознания.
Л. В. Гирко
2011.03.010. МЮЛЛЕР Х.-П. МОРАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ИНДИВИДУАЛИЗМА Э. ДЮРКГЕЙМА.
MÜLLER H.-P. Émile Dürkheims Moralpolitik des Individualismus // Berliner J. für Soziologie. - Wiesbaden, 2009. - Jg. 19, H. 2. - S. 227247.
Ханс-Петер Мюллер (профессор социологии Университета им. Гумбольдта, Берлин, ФРГ) предпринимает попытку реинтер-претировать теорию общества Дюркгейма в свете его проекта моральной политики индивидуализма. По мысли Дюркгейма, успешная реализация этого проекта предполагала решение двух задач. Во-первых, научной - обоснования социологии как научной дисциплины и ее введения в университетский курс преподавания. Во-вторых, политической - прояснения социоструктурных, культурных и социоисторических условий, которые позволили бы всерьез говорить о новом понимании свободы и человеческого достоинства и прогнозировании его последствий для общественной жизни. Чтобы показать специфику трактовки Дюркгеймом морали индивидуализма, автор статьи сопоставляет ее с традиционными представлениями о социальном порядке.
Дюркгейм, уточняет автор, не считал себя политическим ученым. Центральное место в его размышлениях об общественном устройстве занимали не перспективы развития демократии, как некогда у его соотечественника А. де Токвиля, но опасность (также замеченная последним) поощрения эгоизма и его следствия - деспотизма. Интерес к социальной витальности, к ресурсам профессионализации и роли посреднических ассоциаций знаменовал переход от политической науки к социологии. Новая дисциплина значительное внимание уделяла методологическому инструментарию, исключающему идеологическое, нормативное и вообще предвзятое рассмотрение социальных явлений.
И все же, полагает автор, концепция общества новой морали индивидуализма имела прямое родство с политической социологией Монтескье и Руссо и была, по сути, ее разновидностью. Это подтверждают политические суждения Дюркгейма, его видение
«социальной связи» и, наконец, его социологический взгляд на физику нравов и права. Подчеркнутая политическая отстраненность служила ему прикрытием для реализации замысла социального реформирования. Однако сам замысел восходит к определенному типу политической логики. Пожалуй, менее всего он соотносится с традицией, восходящей к Макиавелли. Скорее, в нем можно найти некоторые пересечения с «религиозным индивидуализмом» Августина, что показал в своем исследовании Ч. Тейлор, хотя, как известно, Дюркгейм был убежденным сторонником отделения церкви от государства1. Ближе ему, наверное, были представления о «добродетельной жизни» и «желательных формах» политического порядка Аристотеля. В пользу этого предположения говорит неоаристотелевская версия моральной философии А. Макинтайра, рассуждающего о моральном кризисе и аномии модерна, о лишенном моральной опоры «бюрократическом индивидуализме» с его идеалами эффективности и полезности и высоким спросом на дизайнеров, терапевтов, и менеджеров2. Вместе с тем не следует забывать и об общем критическом отношении Дюркгейма к спекулятивной философии, оптимистически надеющегося к тому же на благотворное действие «новой морали» (цит. по: с. 232).
Ядро его сциентистского проекта, верного идеалам «свободы, равенства, братства», составляла наука о морали, обогащенная социологической интуицией и нацеленная на познание не только структуры, условий и принципов функционирования общества, но и на содействие (пусть косвенное) моральной регенерации культуры. Выявление социальных патологий помогает прокладывать путь к определению норм и механизмов морального регулирования современного общественного организма. Однако конкретные предложения о реформировании - дело не науки, но политики. Социолог как наблюдатель и защитник идеи всеобщего блага может намечать контуры преобразования, давать дельные рекомендации. В этом состоит, в известном смысле, ответственность социальных ученых за участие в общественном «прогрессе».
1 Taylor Ch. Sources of the self. - Cambridge: Cambridge univ. press, 1989.
2
MacIntyre A. After virtue. - Notre Dame (IN): Univ. of Notre Dame press,
1984.
В подходе Дюркгейма к социальной диагностике и терапии по принципу «признать зло - значит его устранить» угадывается преемственная связь с установками социально-технологической инженерии в духе Сен-Симона. Однако нормативные аргументы носят у него институциональный характер, охватывают обширное пространство эмпирического осуществления. Чем более масштабны социологические предложения по реформированию, тем выше степень свободы их общественной реализации. Речь идет о направлении социального развития как политическом ориентире, т.е. о «polity», а не о «policies».
Требование детального анализа фактов Дюркгейм прилагает и к рассмотрению проблематики социального порядка. С одной стороны, в согласии с классической теорией договора, о порядке отношений индивида и общества он рассуждает в модусе долженствования. С другой стороны, сама постановка вопроса касается условий совмещения сложной общественной системы с индивидуальной свободой, с моральной автономией. Чтобы найти наиболее благоприятный баланс таких условий, он радикально социологизи-рует вопрос, призывая к эмпирическим исследованиям социальной реальности (с. 235).
Размышление над парадоксом роста социальной взаимозависимости при углублении процессов дифференциации и индивидуализации и, соответственно, личностной автономии на фоне увеличения потенциала солидарности приводит его к неожиданному выводу. Причина парадокса - в специфике организации разделения труда. Понятия «разделение труда», «органическая солидарность», «моральный индивидуализм», взаимно дополняя друг друга, переплетаются в единой концептуальной сети. «Разделение труда ... служит базисом морального порядка», поскольку генерирует нормальный образ действий1.
Аномия возникает в результате разлада между социальной структурой общества и ее регламентирующим нормативным каноном. Следовательно, требованием момента является новая аранжировка механизмов регулирования, т.е. реформа моральной политики. В основе этой точки зрения лежит, по мнению автора,
1 Dürkheim É. Über soziale Arbeitung: Studie über die Organisation höherer Gesellschaften. - Frankfurt a. M., 1988. - S. 471.
глубинное доверие к институциональному порядку Третьей республики, которую ученый, по-видимому, считал, самой успешной из предшествующих форм организации французского общества. Дюркгейм не допускал мысли, что аномия может оказаться устойчивым состоянием, а не эпизодом перехода к более высокому типу кооперации.
В этом отношении его модель согласования процессов дифференциации / интеграции примыкает к еще одной традиционной ветви социальной мысли - британской, идущей от А. Смита и Г. Спенсера. Чуждой ему оставалась, пожалуй, лишь немецкая интеллектуальная линия критической дискуссии, ставившая во главу угла противоречивость тенденций разделения труда и классовой борьбы, социальной дифференциации и форм власти (на что указывал еще К. Маркс, а вслед за ним К. Бюхер, Г. Шмоллер и др.). Он избегал открыто антиномического рассмотрения реальности, веря в возможность спонтанного саморегулирования мира труда. В прогрессивном движении общества он видел только индивидов и граждан, но не классовых субъектов.
Тем не менее совершенно так же, как Маркс, Дюркгейм убежден в том, что кризисные времена показывают истинное лицо общества и открывают социальным наукам перспективу внятного объяснения способа его функционирования. Фиксируемый социологическим наблюдением факт социального кризиса должен стать поворотным пунктом выбора будущего политического управления: либо возвращение к «нормальности», соответственно, к лучшему варианту «общественного договора», либо падение в пропасть -хаос, противостояние, переворот.
Понимание последствий стремительного роста социальной аномии, которое подтвердил эмпирический анализ статистики самоубийств, существенно повлияло на решение Дюркгейма развивать проект моральной политики индивидуализма. Этим он обосновывал необходимость концептуального перехода к понятию «коллективные представления», которое в большей степени, чем понятие «коллективное сознание», отражает потенциал мироощущения «морального индивидуализма». Вместе с тем в «Разделении труда» заметно колебание в его методологической оценке. Моральный индивидуализм представляется Дюркгейму последним и высшим коллективным идеалом в современных обществах. В то же
время его радиус охвата и моральная плотность общественной связи в данном состоянии очевидно ниже и уже по сравнению с традиционным коллективизмом. Кроме того, для Дюркгейма важен учет группового контекста при рассмотрении отношений между индивидом и обществом ввиду опосредованного эффекта воздействия институциональных структур на жизнь индивидов. Пример такого подхода дает его исследование зависимости уровня и динамики самоубийств от групповых связей (семейных, религиозных и пр.).
Новые исследовательские установки позволили Дюркгейму глубже понять не только групповую структуру общества, но и выделить общие свойства пространства действия аномии, фундамент которого составляет абсолютный приоритет эгоизма. Изучение современной системы ценностей помогло также точнее определить роль религии в социальной жизни; показать, каким образом коллективные паттерны вносят вклад в социальную интеграцию и как они в процессе социализации и образования могут репродуцировать и порождать новые социальные представления.
В идейной логике трудов Дюркгейма автор не находит (в противовес мнению Дж. Александера и П. Смита) принципиального разрыва между ранним и поздним направлениями движения его мысли1. С самого начала своих поисков институциональной связи социального порядка и индивидуальной свободы значительное место он отводит религии. Теория служила ему аналитическим базисом для определения значения веры и морали в современном обществе. И вслед за «Элементарными формами...» он намеревался написать книгу под названием «Мораль», чему помешала его ранняя смерть (с. 241).
Если согласиться с данной перспективой рассмотрения наследия Дюркгейма, то его исследовательскую программу можно четко структурировать. Моральная политика индивидуализма предусматривала три среза концептуальной рефлексии: теорию социализации; институциональную теорию современной моральной системы; теорию религии и познания. Свой творческий путь он начинал с цикла лекций «Воспитание, мораль и общество». Стержневыми здесь были темы долга и блага как основы всякой морали,
1 Alexander J., Smith P. The Cambridge companion to Emile Durkheim. - Cambridge: Cambridge univ. press, 2005.
также в архаических и традиционных системах1. Лишь в современности моральная политика индивидуализма требует «духа свободного испытания», неотделимого от автономии. Без критической позиции нет автономии, без автономии - индивидуалистической морали.
Дух дисциплины, причастность к группе и автономия являются теми предпосылками и социальными механизмами, которые формируют человеческое достоинство личности, солидарность (социальные чувства) и индивидуальность (уникальность). Именно эти черты определяют специфику индивидуалистической морали (цит. по: с. 242).
Наконец, в исследованиях элементарных форм религии, Дюркгейм наметил контуры всеобщей теории взаимосвязи религии и познания, простирающейся от простейших верований наподобие тотемизма до современных мировых религий. Изучение религиозной системы ценностей предполагает ее рассмотрение как конститутивного мира отношений; как системы когнитивной классификации; как эвалюативного учения о морали; как знания экспрессивных ритуалов. В религиозном опыте выражается глубинное измерение социальной жизни. Весьма далеко от этого отстоит иллюзия, будто в ее доктринах содержится нечто вечное, изначально присущее природе человека - потребность в сообществе, поиск смысла, склонность к идеализации, стремление к трансцендентному.
Дюркгеймовская концепция социализации с ее тремя элементами морали (обязанность, благо и рефлексия), тремя так называемыми «процессами образования» (дух дисциплины, присоединение к группе и автономия) и механизмом, определяющим посредническую роль морали, - интернализацией, проясняет условия и процессы морального развития личности. Описанию моральной структуры общества посвящена его работа «Физика нравов и права»2. Основополагающим здесь является различение между универсальными (долг человека перед самим собой и перед человечеством в целом) и партикулярными правилами (семейная мораль и гражданская мораль). В «Элементарных формах», помимо анализа религи-
1 Dürkheim E. Erziehung, Moral und Gesellschaft: Vorlesung an der Sorbonne,
1902-1903. - Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1984.
2 '
Durkheim E. Physik der Sitten und des Rechts: Vorlesungen zur Soziologie. -Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1991.
озных компонентов общественной и индивидуальной жизни -представлений и ритуалов, - речь идет о механизмах культурной креативности: феномене коллективного воодушевления (Б£Гегуе87еп7), питающего новые идеи и идеалы.
Все в совокупности образует почву моральной политики индивидуализма. Социальный резонанс, вызываемый индивидуализмом, зависит от того, проистекает ли он из состояния аномии или из динамического и справедливого социального порядка. Отличие составляют три свойства. 1. Интеллектуализм, который ведет к свободе мысли, но все же предусматривает консенсус критических оценок. 2. Социальная кооперация, которая создает необходимую общность идей и чувств, накапливаемых в «культе индивидуализма». 3. «Святость личности», которая воспринимается и в ритуальном значении слова, в смысле трансцендентного величия. Такое понимание морали подразумевает не просто гигиеническую дисциплину или мудрую экономию существования, но религию, в которой человек одновременно и верующий, и бог1. Права человека и гражданина как секулярный коллективный идеал цементируют гражданскую религию.
Важнейшую заслугу Дюркгейма автор видит в том, что намеченная им перспектива социального порядка находит все более полное выражение в сегодняшних общественных отношениях, под воздействием глобализации и европеизации. Уже в свое время он задумывался над тем, как можно перейти от локального «европейского» к «мировому сообществу», которое, если следовать его принципам, должно было бы стать больше чем мировым рынком и мировой культурой («коммуникативной доступностью»). Но возникает вопрос, заключает Мюллер свою обзорную реконструкцию общественной позиции Дюркгейма: каким должен быть глобальный политический порядок, чтобы сохранялся шанс реализации моральной политики индивидуализма?
Л. В. Гирко
1 Durkheim E. Der Individualismus und die Intellektuellen // Durkheim E. Gesellschaftlicher Zwang und moralische Autonomie / Hrsg. von H. Bertram. - Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1986. - S. 56ff.
