CC BY
33
(сост. М. Шруба), «Юбилей и вечера журнала "Современные записки"» (сост. О. Коростелёв). Завершает сборник указатель имен.
Т.Г. Петрова
Зарубежная литература
2011.02.031. ПРОТОПОПОВА Д. МЕЖДУ РАЗУМОМ И ДУШОЙ: ВЗГЛЯД ВИРДЖИНИИ ВУЛФ НА РУССКУЮ ЛИТЕРАТУРУ. PROTOPOPOVA D. Between brain and soul: Virginia Woolfs view of literature // The new collection. - Oxford: New college, 2010. - Vol. 5. -P. 24-34.
В последнее десятилетие литературоведов все более интересует, как пишет Дарья Протопопова (Оксфорд), отношение Вирджинии Вулф к христианству и религии в целом. Общепризнано, что оно было сложным, порой «даже явно враждебным» (с. 24). Однако среди ее любимых романистов были такие религиозные мыслители, как Л.Н. Толстой и Ф.М. Достоевский. В. Вулф часто высказывалась об их способности сочетать духовность с предельно точным реализмом. Свою цель Д. Протопопова видит в том, чтобы установить, считала ли писательница обязательным для литературы философское или моральное «послание» или же предпочитала форму моральному смыслу повествования, хотя, конечно, последовательной сторонницей «искусства для искусства» она не была. Это и позволило Д. Протопоповой поставить эпиграфом к своей статье высказывание Вулф в ее «Дневнике» 4 июня 1923 г.: «Я хочу передать подвижность, ускользаемость души».
О том, что писательница отнюдь не была уверена в преимуществах формы, свидетельствует, по мнению Д. Протопоповой, и ее неопубликованное эссе «Чехов о Поупе» (1925)1, где она хвалит изящную форму поэмы Александра Поупа «Похищение локона» (1712), но внезапно прерывает похвалы и напоминает читателю, что среди британских знатоков литературы популярна русская литература, а русское влияние привело к усвоению британскими ро-
1 Tchékhov on Pope, 1925. Typescript. M121. The Berg Collection at the New York Public Library. См.: Major authors on CD-Rom: Virginia Woolf: [Electronic resource] / Ed. by Hussy M. - Woodbridge, 1996; а также: Rubenstein R. Virginia Woolf and the Russian point of view. - Basingstoke, 2009. - P. 187-192.
манистами таких важных положений, как: «Мы должны быть в искусстве демократичными, любить не богатых, а бедных [...], не быть самоуверенными, сомневаться в себе и признать, что исследование бурного подпольного мира души - дело нелегкое» (с. 26).
Опыт чтения русских авторов, продолжает Вулф, ведет читателя к пониманию того, что Поуп писал о незначительном, «фривольном», пренебрегая «душами» своих персонажей: «Как наша совесть может выдержать целый час чтения "Похищения локона", в котором [...] речь идет о локонах, дамских туалетных столиках и аристократии?» (там же). Тем не менее «бальзам для души» есть и в поэзии Поупа, и его имя - красота, именно она делает литературу бессмертной - не важно, идет ли речь о душе или локонах. В эссе, письмах и дневниках Вулф очевидны ее постоянные колебания между двумя полюсами: правдой и красотой. Например, в эссе 1918 г. о Мередите она пытается реабилитировать этого романиста в глазах своих антивикторианских современников как мастера метафор, эпиграмм, как автора, в романах которого есть красота, но им не хватает «сочувствия». Мир романов Мередита «несколько жестокосерд, в него не допущены бедные, обычные люди, простаки» (с. 27); писатель «избегает изображения некрасивого, безобразного». Вулф противопоставляет ему русских романистов, которые не боятся «изображать безобразное» и «все глубже и глубже проникают в душу человека [...] с непоколебимым благоговением перед правдой» (там же). Вулф дает понять, что если красота ведет к неправдивому исключению из жизни безобразного, то это «неудовлетворительная красота»1.
А через 11 лет в эссе «Этапы литературы» (1929) она критикует роман «Бесы» Достоевского: «Отбросить цивилизацию и погрузиться в глубины души еще не означает реального положительного результата»2. В это время образцом романиста для нее был Пруст. Выступление в этом эссе против «души» у Достоевского часто толкуется как отказ от «философии», от мучительного «рас-
1 Woolf V. On re-reading Meredith // The essays of Virginia Woolf: In 5 vol. -
L., 1987. - Vol. 2 / Ed. by McNeillie A. - P. 275.
2
Woolf V. Phases of fiction // The essays of Virginia Woolf: In 5 vol. - L., 2009. - Vol. 5 / Ed. by Clarke S.A. - P. 70.
крытия сложности и запутанности душевной жизни»1 и окончательное предпочтение «формы», «искусства и умения». Но завершает это эссе Вулф двойственным выводом: «Нам нужен синтез»2. По мнению Д. Протопоповой, имеется в виду синтез между психологией, «правдой и символизмом, красотой поэзии и философией "любви и смерти, или природы"» (с. 27).
Исследовательница считает, что на протяжении всей жизни В. Вулф верила в равную важность правды и красоты, души и формы. Однако между серединой 1910-х и 1920-х годов она придавала особое значение глубоким философским поискам в творчестве, что было частью ее неприятия «материализма» английских писателей. Именно в это время Вулф писала в знаменитом эссе «Современная литература» (1919): «В самых предварительных заметках о современной английской литературе едва ли можно не упомянуть о русском влиянии [...] Если мы ищем понимания души и сердца, где еще можно найти такое глубокое понимание? Если мы устали от своего материализма, то самый незначительный из их романистов благодаря своей принадлежности к этой нации обладает естественным преклонением перед человеческим духом. [. ] Их святость заставляет нас стесняться собственной бездуховной, арелигиозной посредственности»3.
Здесь В. Вулф, как отмечает Д. Протопопова, использует слово «душа» в его сакральном смысле, ибо оно окружено теологическими понятиями - «святость», «бездуховная, арелигиозная посредственность». Означает ли это, что писательница призывает английских романистов ввести в свою прозу «теологические споры» в духе Достоевского и Толстого? Ответ исследовательница находит в следующем абзаце того же эссе. Вторя эссе «Чехов о Поупе», Вулф делает вывод, что «все является подходящим материалом для творчества» (с. 28).
Очевидно, что духовность русской литературы Вулф противопоставляла тогда «материализму» Г. Уэллса, Дж. Голсуорси и
1 Woolf V. Phases of fiction // The essays of Virginia Woolf: In 5 vol. - L., 2009. - Vol. 5 / Ed. by Clarke S.A. - P. 69.
2 Ibid. - P. 84.
3
Woolf V. Modern novels // The essays of Virginia Woolf: In 5 vol. - L., 1988. -Vol. 3 / Ed. by McNeillie A. - P. 35-36.
других эдвардианских романистов. Но на самом деле, по сути она писала об эстетических различиях между английскими и русскими писателями (там же). Возникает вопрос: почему Вулф так много внимания уделяла «душе» в литературных эссе и рецензиях рубежа 1910-1920-х годов? Слово «душа» присутствует не только в ее эссе о русской литературе, хотя чаще всего именно в них. В своем первом эссе о Достоевском (1917) она одобрительно отзывается о способности писателя «разбирать самый неразборчивый почерк в глубинах самых темных душ»1. В эссе о Чехове в 1919 г. она определяет тему повести «Степь» как «путешествие русской души»2. Кульминация ее восхваления души - это эссе «Русская точка зрения» (1919).
По мнению исследовательницы, Вулф так часто обращалась к русской литературе и Достоевскому, потому что благодаря им она могла объяснить свое представление о метафизическом начале в творчестве. Прямо ей было трудно это сделать. Она часто и с подъемом писала в конце 1910-х и начале 1920-х годов о русских романистах, так как находила в них ту «меланхолию», которая была присуща ее собственным романам, в частности роману «Ночь и день». Вулф импонировала «нерешительность» «русского типа сознания», и особенно чеховской прозы. Чехов привлекал концовками рассказов в вопросительной интонации, «незавершенностью», возможностью «поисков» новых ответов.
В эссе «Русский взгляд» (1918) Вулф пишет об особой печали русской литературы: русским «дает импульс для творчества глубокое чувство человеческого страдания и их непоколебимое сочувствие к нему. [...] Они так страстно верят в существование души»3.
Британские критики поначалу не связывали понятие «души» только с Достоевским. Но в 1910 г. его определение «русская душа» стало широко известно в Великобритании, после того как Мо-
1 Woolf V. More Dostoevsky // The essays of Virginia Woolf: In 5 vol. - L., 1987. - Vol. 2 / Ed. by McNeillie A. - P. 86.
2 Woolf V. The Russian background // The essays of Virginia Woolf: In 5 vol. -L., 1988. - Vol. 3 / Ed. by McNeillie A. - P. 85.
3 Woolf V. The Russian view //The essays of Virginia Woolf: In 5 vol. - L., 1987. - Vol. 2 / Ed. by McNeillie A. - P. 341-342.
рис Бэринг в книге «Вехи русской литературы» (1910) процитировал фрагменты речи Достоевского о Пушкине (1880), выявляющей религиозный национализм Достоевского1 (с. 30). Полностью эту речь перевели на английский Самуил Котелянский и Джон Миддл-тон Марри в 1916 г.2. В. Вулф подружилась с ними в конце 1910-х годов. Таким образом, начиная рецензировать русские книги, она уже знала об увлечении своих современников русской духовностью и об использовании Достоевским слова «душа» в его специфически христианском значении. Вскоре после того, как Бэринг представил Достоевского как глубоко религиозного писателя, Констанс Гарнет опубликовала перевод «Братьев Карамазовых», который дал импульс возникновению в 1912 г. «культа Достоевского» в Англии. Большинство британских критиков восприняли его как глубоко христианского писателя. Дж. Миддлтон Марри в книге «Федор Достоевский: литературно-критическое исследование» (1916) описал свой явно мистический опыт прочтения Достоевского: «Порою, проникаясь настроениями, вызванными Достоевским, я был охвачен сверхъестественным ужасом. На какое-то ужасное мгновение я, казалось, видел все глазами вечности.»3.
В. Вулф знала о христианстве Достоевского, потому что при подготовке к публикации в своем издательстве «Хогарт-пресс» материалов, относящихся к «Бесам», она сотрудничала с Котелян-ским4. Знала она и об отношении к Достоевскому Дж. М. Марри, так как была знакома с Кэтрин Мэнсфилд, его женой. Заявляя в «Русской точке зрения» о том, что «душа владеет Достоевским», представляла ли Вулф его как христианского романиста? Нет. По мнению Д. Протопоповой, Достоевский интересовал Вулф не как мистик, а как романист. Религиозное начало в романах Достоевского было как раз причиной ее периодических «взрывов» - вы-
1 Fyodor Dostoevsky, the «Pushkin speech» // Baring M. Landmarks in Russian literature. - 3d ed. - L., 1916. - P. 259.
Dostoevsky F. Pages from the journal of an author / Trans. by Koteliansky S., Murry J.M. - Dublin; L., 1916.
3
Murry J.M. Fyodor Dostoevsky: A critical study. - L., 1916. - P. 33.
4 Dostoevsky F. Stavrogin's confession and the plan of the life of a Great Sinner / Trasl. by Koteliansky S., Woolf V. - L., 1922.
ступлений против него и его британских поклонников - таких как Дж.М. Марри.
Образ души в эссе «Русская точка зрения» Д. Протопопова рассматривает как возможный отклик В. Вулф на теологические толкования творчества Достоевского и проповедь христианства самим писателем. Иногда она упоминает, например в письме Жаку Ревера 30 марта 1923 г., «душу» в религиозном смысле. Но в эссе о литературе и, в частности, о Достоевском, Вулф использует слово «душа» как синоним «сознания» (mind). Ее понимание повышенного интереса Достоевского к внутреннему миру своих персонажей близко идее Т.С. Элиота о том, что «отправная точка у Достоевского - это всегда человеческое сознание в человеческом окруже-нии»1. В эссе «Русская точка зрения» Вулф пишет нечто подобное, замечая, что «сознание» - это «главный персонаж русской прозы» (с. 32), но ей нужен был термин менее философский и более соответствовавший современным интерпретациям русских. В эссе «Русский взгляд» она замечает, что в настоящем русские «создают самые духовные книги»2. В ранних эссе о Достоевском и в эссе «Русская точка зрения» она отмечает интерес писателя к душе с тем, чтобы выявить его «современное» пренебрежение социальными границами и моральными ограничениями: Достоевскому «все равно, благородного вы происхождения или простого, бродяга или светская дама. Кто бы вы ни были, вы сосуд этой непонятной жидкости, этого мутного, пенистого, драгоценного вещества - души. Для души нет барьеров. Она переливается через край и смешивается с другими душами»3. В том же эссе Вулф утверждает, что именно интерес Достоевского к жизни души и есть основа его хаотического повествовательного метода: «Только душа имеет значение, ее страсти, бури, ее поразительная смесь красоты и грубости»4. Для Вулф «душа» идентична человеческому сознанию. Например, о своем замысле романа «Миссис Дэллоувей» она замечает: «Я хочу
1 Eliot T.S. Beyle and Balzac // Athenaeum. - L., 1919. - 30 May. - P. 392.
2 Woolf V. The essays of Virginia Woolf: In 5 vol. - L., 1987. - Vol. 2 / Ed. by McNeillie A. - P. 343.
3 Woolf V. The essays of Virginia Woolf: In 5 vol. - L., 1994. - Vol. 4 / Ed. by McNeillie A. - P. 187.
4 Woolf V. Ibid. - P. 186.
передать изменчивость, ускользаемость души»1. Иными словами, когда она пишет об интересе Достоевского к душе, она имеет в виду его интерес к психологии человека.
Слово «душа» для Вулф означало «характер». Одобряя такое качество русской литературы, как сочувствие, она выражала свое одобрение того, как Достоевский, Чехов и русские писатели изображают скрытые стороны человеческой природы. Ее первое эссе о Достоевском подтверждает отсутствие религиозных коннотаций в ее суждениях о душе в его романах. «Достоевский, пишет она, единственный среди писателей, кто обладает даром воспроизведения самых мимолетных и сложных состояний человеческого сознания, воссоздания динамики мысли», он показывает «подполье» человеческого сознания (с. 41).
Таким образом, очевидно, что Вулф использовала слово «душа» как синоним «скрытого мира человеческого сознания». Вулф не нравились эпизоды в романах Толстого и Достоевского, напоминающие философские трактаты. Читая французский перевод романа «Анна Каренина» в 1909 г., она жаловалась на то, что там «много от политического трактата»2. Но неизменно восхищалась искусством Достоевского в изображении психологии человека. В эссе «Этапы романа» она объединяет Достоевского как психолога с Прустом и воздает дань революционному воздействию его романов на английских прозаиков. После викторианского мира «кустарников и лужаек» «мы вместе с Достоевским проплыли много миль в глубоких и пенистых водах души»3.
Т.Н. Красавченко
1 The diary of Virginia Woolf / Ed. by Bell A.O. - L., 1983. - Vol. 2. - P. 244.
2
Holograph reading notes. - January 1909 - March 1911. - 36 pages. The Berg Collection. Воспроизведено в: Major authors on CD-Rom: Virginia Woolf: [Electronic resource] / Ed. by Hussy M. - Woodbridge, 1996.
3
Major authors on CD-Rom: Virginia Woolf: [Electronic resource] / Ed. by Hussy M. - Woodbridge, 1996 - Vol. 5. - P. 80.
