CC BY
120Русская классика: динамика художественных систем Ю.Ю. ТРУБНИКОВА
(Уральский государственный педагогический университет, г. Екатеринбург, Россия)
УДК 821.111.1.3(Вулф В.)
ББК Ш33(4Вел)-8,44
«БОЛЬШЕ ДОСТОЕВСКОГО»:
СОВРЕМЕННЫЕ ЗАПАДНЫЕ ИССЛЕДОВАТЕЛИ О ВЛИЯНИИ РОМАНОВ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО НА ТВОРЧЕСТВО В. ВУЛФ
Аннотация. В статье на материале эссеистики В. Вулф выделяются ключевые моменты и основания актуализации наследия Ф.М. Достоевского в творческом сознании писательницы. Даётся обзор исследований П. Кэя и Р. Рубинштейн, в которых анали зи руются стади и рецепци и прозы Достоевского бр танской п сательн цей его вл ян е на её творческ е по ск .
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский, британский модернизм, British Russophilia, В. Вулф, зарубежное ли тературоведени е.
Утверждение модернизма в Великобритании сопровождалось активными дискуссиями по поводу судьбы ведущего на тот момент жанра романа необход мост по ска новых художественных пр нц пов, что ясно прослеж вается в актуал з рующейся на тот момент эссе -стике. Писатели-модернисты (Дж. Джойс, В. Вулф, Э.М. Форстер, Д.Г. Лоуренс) ставили перед собой задачи обновления романа, который, по х мнен ю, наход лся в состоян кр з са. Показательна творческая полемика «блумсберийцев»1 с писателям и-эдвардианцами (А. Беннет, Дж. Голсуорс и, Г. Уэллс), продолжавшими традиции виктор анского романа составлявш м л тературный «мейнстр м» начала века. В эссе «Современная литература» (1925) В. Вулф называет х «матер ал стам », поскольку, создавая сво характеры, эдвар-дианцы, по её мнению, терпят творческую неудачу: «Они затрачивают массу скусства массу труда, выдавая незнач тельное преходящее за ст нное вечное»2. П сательн ца в д т задачу роман ста в том, чтобы «донест этот зменч вый, неведомый, не знающ й н как х
1 «Блумсбери» - интеллектуальный кружок, в который входила В. Вулф, её сестра и братья, а также историк Л. Стречи, художники К. Бэлл, Р. Фрай, писатель и публицист Л. Вулф, писатель Э.М. Форстер и др. Участники группы критически относились к наслед ю В ктор анской эпох .
2 Вулф В. Современная литература / пер. К. Атаровой // Вулф В. Миссис Дэллоуэй. На маяк. Орландо. Волны. Флаш. Рассказы. Эссе: [сб.]: пер. с англ. М. : НФ «Пушкинская библиотека» : АСТ : АСТ МОСКВА, 2008. С. 845.
Русская классика: динамика художественных систем
огран чен й дух»3, поэтому предмет нтереса современных писателей - непознанные глубины психологи и. Далее В. Вулф делает важное, симптоматичное для современной культурной ситуации замечание: «В самых предварительных заметках о современной английской л тературе едва л можно обойт сь без упом нан я о русском вл ян , а уж есл упомянуты русск е, р скуешь почувствовать, что п -сать о какой бы то н было л тературе, кроме х собственной, - пустая трата времени. Если мы ищем понимания души и сердца, где еще мы найдем понимание такое глубокое?»4. Именно психологизм, духовные ценност «глубокая печаль» русской л тературы, такой не похожей
на англ йскую, становятся эстет ческ знач мым для В. Вулф пр рассмотрен стратег й обновлен я формы романа. В споре с п сате-лями-«материалистами» открытия Достоевского в области глубин человеческой душ становятся для Вулф весомым аргументам в пользу неактуальност в современной с туац прежн х способов зобра-жения действительности: «Они [английские романисты - Ю.Т.] детальнейше воспро зводят всё наружное - особенност восп тан я героя, среду, одежду, автор тет у друзей, но в его душевную смуту заглядывают крайне редко, и то мельком. Тогда как у Достоевского вся книга из такой материи»5. Вулф, совершая разрыв с традиционными формам повествован я л тературы предшествующей эпох , наход т в романах Достоевского опору в её по сках новой техн к , её цел отраз ть мельчайш е дв жен я человеческой душ в потоке сознан я, что затем составит неотъемлемую часть модернистской эстетики.
Что вызвало столь пристальное внимание британской романистки к творчеству Достоевского? Начало XX века примечательно новым этапом нтереса к русской культуре в Вел кобр тан , который в с-следовании Р. Рубинштейн получил название «British Russophilia». Подобные тенденц в л тературе прояв л сь как «открыт е» русской классики. Во многом этому способствовала деятельность Констанс Гарнетт (1861-1946), которая с 1894 г. по 1934 г. перевела более 70 произведений русских классиков. Благодаря трудам переводчицы англ йск е ч тател знакомятся с работам Гончарова, Гоголя, Герцена, Достоевского, Островского, Толстого, Тургенева, Чехова. Круп-нейш й отечественный англ ст Н.П. М хальская отмечает, что в тот
3 Вулф В. Современная литература. С. 848.
4 Там же. С. 849.
5 Вулф В. Больше Достоевского / пер. Н. Рейнгольд // Вулф В. Обыкновенный чи-татель. М. : Наука, 2012. С. 398.
Русская классика: динамика художественных систем
и6
же пер од появляются кн г о ж зн творчестве русск х п сателей6. И всё же особое место среди русской классики XIX века для британского нтеллектуального ч тателя зан мает творчество Ф.М. Достоевского. Так, Э.М. Форстер в своей программной работе «Аспекты романа» п шет: «Н од н англ йск й п сатель не прон к в человеческую душу так глубоко, как Достоевск й»7.
Исследовател отмечают несколько преувел ченный патет че-ск й характер рецепц творчества ф гуры Ф.М. Достоевского в Вел кобр тан . «Сред современн ков Вулф преувел ченные восхвален я русск х был скорее прав лом, чем сключен ем»8, отмечает Р. Рубинштейн. Согласно исследованию X. Мачник «Dostoevsky’s English Reputation, 1881-1936» (1939), с 1912 по 1921 гг. (период выхода перевода собран я соч нен й п сателя) в Англ разворач вает-ся настоящ й «культ» Достоевского как «сложный нтеллектуальный феномен, складывавш йся з некой общност с настроен ям военного времен , отчаст с м ст ц змом, част чно з нового нтереса к пс холог патолог й открыт ям пс хоанал за, а также благодаря интенсивному интересу к художественному эксперименту. Достоевского представлял как союзн ка, м ст ка, пс холога, сследовавше-го бессознательное, создателя новой л тературной формы»9. П. Кэй, ссылаясь на упомянутое сследован е, пр вод т следующ е пр меры страстной, «д он с йской» увлеченност русск м класс ком: «Пр ё-мы давались в его честь; дневниковые записи перемежались отсылками к нему; выдающиеся писатели участвовали в философских диспутах “Великих ночей Достоевского”; а Миддлтон Марри стал “калли -графом” для духа автора, который жил в его сердце»10. Несмотря на скреннюю глубокую увлеченность бр танск х ч тателей Достоев-
6 Михальская Н.П. Английские писатели о значении творческого наследия русских классиков // Проблемы истории, филологии, культуры. 2008. № 19. С. 175.
7 «No English novelist has explored man’s soul as deeply as Dostoevsky». (Цит. по: Rubenstein R. Virginia Woolf and the Russian Point of View. New York : Palgrave Macmillan, 2009. P. 4.)
8 «Among Woolf ’s contemporaries, exaggerated praise for the Russians was the rule rather than the exception». (Ibid. P. 2.)
9 «...complex intellectual phenomenon, composed partly of war-time sympathies, partly of mysticism, partly of a new interest in abnormal psychology and in the revelations of psychoanalysis, partly of an absorbed concern with artistic experimentation. Dostoevsky represented an ally, a mystic, a psychologist of the unconscious, a designer of a new fictional form». (Ibid. P.19.)
10 «Parties were given in his honor; diaries were punctuated with references to him; writers of distinction engaged in „great Dostoevsky nights“ of philosophical dispute; and Middleton Murry became an „amanuensis“ for the spirit of the author which dwelt within him». (Kaye P. Dostoevsky and English modernism (1900-1930). Cambridge, New York : Cambridge University Press, 2004. Р. 19.)
Русская классика: динамика художественных систем
ским, в работах как отечественных, так и зарубежных исследователей поднимается проблема понимания его произведений. Так, Р. Хуснули -на в монографии «Англи йский роман XX века и наследие Ф.М. Достоевского» пишет о стойкой тенденции взгляда на творчество классика через пр зму темы «русской душ », что отражено в популярных для данного периода книгах М. Баринга о русской литературе (1910, 1911, 1914, 1915). Баринг пишет прежде всего об этических достоинствах прозы Достоевского: «Достоевский - нечто большее, чем русский пи -сатель. Он брат для всего человечества, а особенно для тех, кто отчаи -вается, страдает или угнетен»11. Нравственная проблематика остаётся востребованной и для модернистов: «Писатели молодые, “революци -онные по духу самопознания” (М. Брэдбери), стали читать его так, точно именно он ответил на их трудноразрешимые вопросы»12. В свою очередь, о проблемах скажен я воспр ят я Достоевского в пер од «культа» пишет американский исследователь П. Кэй: «Примечательно, что мя Достоевского выдв гается на фоне спада нтереса к Бальзаку, Гюго, Диккенсу и другим гигантам реалистической прозы Х1Х века, чь про зведен я стал переосмысляться сквозь пр зму его творческого сознания; пренебрежение усугубилось стремлением англичан оцен вать его про зведен я как самоценные, не оплодотворенные предшествующей традицией. Знакомство с биографией только расши -рило проблему: имеющаяся информация искажала творческую самоотдачу Достоевского, освещая сенсац онные аспекты его ж зн (эп -лепсия, увлечение азартными играм и, каторга). События прошлого, в сущност , словно сговор л сь прот в способност англ чан понять творчество Достоевского»13. Произведения русского классика часто получал такую характер ст ку как «бесформенность»
(«Гогт1е88пе88»), поскольку, принимая гений Достоевского, читатели не всегда могли распознать и оценить его писательское мастерство. Автор сследован я сожалеет, что на данном этапе рецепц творчества п сателя у бр танск х ч тателей не было надежного посредн ка,
11 Цит. по: Хуснулина Р.Р. Английский роман XX века и наследие Ф.М. Достоевского. Казань : Изд-во Казанск. гос. ун-та, 2005. С. 10.
12 Там же. С. 38.
13 «Interestingly, Dostoevsky’s reputation soared amid the ebbing of interest in Balzac, Hugo, Dickens, and other giants of nineteenth-century realism whose works were creatively filtered through his artistic consciousness, a neglect which aggravated English tendencies to judge his products as virgin novelistic births. Biographical knowledge only augmented the problem: the available information distorted Dostoevsky’s artistic dedication by drawing upon the sensationalist aspects of his life, his epilepsy, his gambling, and his political imprisonment. History, in effect, conspired to render the English incapable of understanding Dostoevsky’s art». (Kaye P. Dostoevsky and English modernism. P. 21.)
Русская классика: динамика художественных систем
способного объясн ть художественное своеобраз е пол фон ческую гармон ю прозы Достоевского, как это было сделано в работах М.М. Бахт на.
В рдж н я Вулф, одна з центральных ф гур бр танского модерн зма, была акт вным проводн ком русской л тературы , будуч проницательным критиком, внесла свой вклад в установление литературных вкусов современн ков в х пон ман е «нездешней» л тературы. «В то время, пока русск е несомненно вл ял на неё, Вулф в свою очередь форм ровала бр танскую точку зрен я на н х. Выдв гая довольно точные сужден я о л тературных методах, ст лях, деях, она внос ла свою лепту в пон ман е бр танцам русской л тературы. Даже на раннем этапе открытия русских литераторов, она была способна отличить “гигантов” от писателей менее даровитых»14. Более того, в эссе на «русскую тему» Вулф демонстр рует знан е пол т ческой ситуации в России, культурных реалий страны, что говорит не о мимолетном увлечении, но о глубинном стремлении писательницы расш р ть сво культурные професс ональные гор зонты. Достоевский не раз упоминается ею в эссе и рецензиях, первая из которых датируется 1917 годом: «The Eternal Husband and Other Stories», «More Dostoevsky», «The Russian Point of View», «A Minor Dostoevsky», «Dostoevsky the Father», «Phases of Fiction» и др. Следует отметить достаточно разнообразную пал тру ч тательск х откл ков Вулф на постепенно выходящие переводы Достоевского: в них отмечается характер гения русского классика, который Вулф определяет словом «и нту-иция», изучается творческая лаборатория Достоевского, и здесь писа-тельн ца не упускает возможност отмет ть недостатк (с её л чной точк зрен я). В некоторых случаях Достоевск й станов тся героем рон чных фантаз й бр танской модерн стк , которая так м образом своеобразно д станц руется от него: напр мер, в так х эссе, как «До-стоевск й в Крэнфорде», программном «М-р Беннет м сс с Браун»15
14 «While the Russians undoubtedly influenced her, she also influenced British views of them. Offering her astute judgments of literary methods, styles, and ideas, she assisted in the process of the assimilation of Russian literature into British understanding. Even at an early point in her exposure to the literary Russians, she could appraise the differences between the giants and the less gifted writers». (Rubenstein R. Virginia Woolf and the Russian Point of View. P. 5.)
15 В соб рательном образе русского п сателя угадываются черты Достоевского. П сательн ца задумывается, как м сс с Браун могл бы зобраз ть англ йск й, фран-цузск й русск й п сател : «А русск й? Тот просверл т взглядом нашу спутн цу яв т нам её душу - глядь, вот уже не м сс с Браун, а обнаженная душа человеческая сход т на перрон вокзала Ватерлоо, ща ответ на вопрос о смысле ж зн , долго еще вопрос ее будет звучать у тебя в голове, хотя, кажется, кн га давно уже проч тана
Русская классика: динамика художественных систем
1924 года, где механизм её литературной игры основывается на разли -ч ях нац ональных л тературных стереот пов зображен я человека и действительности. Позже эта игра найдет отражение в романе «Орландо» (1928 г.), став принципом описания любви главного героя Орландо к княжне Саше, загадочной русской душе, как метафоре былого страстного увлечен я вдохновен я Вулф русской л тературой. Как отмечает Н.И. Рейнгольд, «...отход Вулф от прежнего увлечения русской литературой предсказуем: он есть логическое следствие ее модернистской эстетики »16.
П. Кэй оп сывает тр стад рецепц Достоевского, через которые проход т В. Вулф. Первый пер од выпадает на годы «культа» (1912-1920 гг.). «В письмах и рецензиях обнаруживается её увлечение пс холог ческ м портретам у Достоевского, в особенност , её н-тересует граф ческая передача хаот ческого сознан я, но ее недовольство вызывает безосновательное отсутствие формы»17. В. Вулф открывает для себя Достоевского в 1912 году, ч тая во время своего медового месяца французск й перевод «Преступлен я наказан я». «Перед нами величайший автор», пишет она в одном из писем. Любопытны и другие впечатления Вулф о Достоевском в письме Литтону Стречи: «Я читаю “Подростка”... Достоевский безумнее кого бы то ни было, я думаю: по 12 новых персонажей на каждой стран це д алог приводят ум в смятение»18. Как отмечает Питер Кэй, «после чтения его [Достоевского - Ю.Т.] романов Вулф часто оставалась в недоумении: безумный темп, эмоц онально заряженные прот востоян я, внезапные откровен я, вызывавш е волнен е, в то же время затруднял возможность понять замысел автора»19. Во второй период (1921-1925 гг.) До-стоевск й прочно вход т в творческ е практ к п сательн цы. Она пишет в эссе «Русская точка зрения» (1925): «Романы Достоевского -бурлящ е водовороты, самумы, водяные смерч , св стящ е, к пящ е, засасывающ е нас. Душа - вот то вещество, з которого он цел ком
имя героини стерлось из памяти...». (Вулф В. М-р Беннет и миссис Браун / пер. Н. Рейнгольд // Вулф В. Обыкновенный читатель. М. : Наука, 2012. С. 441-442.)
16 Рейнгольд Н.И. Русское путешествие Вирджинии Вулф // Вулф В. Обыкновенный ч татель. С. 650.
17 «Woolf’s letters and reviews during this time reveal her attraction to Dostoevsky’s psychological portraits, especially his graphic renderings of tumultuous consciousness, and her discomfort with his alleged absence of form». (Kaye P. Dostoevsky and English modernism. Р. 66.)
18 «I’m reading An Adolescent... Dostoevsky more frantic than any, I think, twelve new characters on every page and the mind quite dazed by conversations». (Цит. по: Ibid. P. 68.)
19 «The experience of reading his novels would often leave Woolf bewildered: the frantic pacing, emotionally charged confrontations, and confessional outbursts provided excitement yet also impeded her ability to recognize design». (Ibid.)
Русская классика: динамика художественных систем
и полностью состоят. Против нашей воли мы втянуты, заверчены, задушены, ослеплены - и в то же время исполнены головокружительного восторга. Если не считать Шекспира, нет другого более волнующего чтения»20. По её мнению, в романах Достоевского «открывается новая панорама человеческого сознания»21. В этот период В. Вулф активно изучает русский язык. Они вместе с русским эмигрантом С. Котельян-ским переводят «Исповедь Ставрогина» («Stavrogin’s Confession and The Plan of The Life of a Great Sinner») и выпускают её в издательстве Вулфов «Hogarth Press» в 1922 году. В последующие годы её энтузи -азм охлаждается, а в 1933 году она пишет в дневнике: «Не могу больше ч тать Достоевского». Как мы в д м, её отношен я с Достоевск м, которые разворач вал сь не только на стран цах эссе п сательн цы, был д нам чным весьма непростым . По её мнен ю, «Достоев-ск й был сл шком страстным, необузданным сл шком нтенс вно выражал эту страстность, чтобы быть настоящ м художн ком»22, поэтому, с точк зрен я П. Кэя, можно сч тать, что даже без вл ян я Достоевского Вулф пр шла бы к тем же эт ческ м эстет ческ м основан ям своего творчества.
Тем не менее растущий интерес исследователей к русско-англ йск м л тературным связям нсп р ровал новые попытк осмысл ть вопрос о степен спец ф ке вл ян я Достоевского на Вулф нар совать более полную карт ну, задействовав дневн ковые записи, черновики, архивные материалы. Обратимся к работе «Вирджиния Вулф и русская точка зрения» (NY, 2009) американского литературоведа Роберты Руб нштейн, в которой сследовательн ца проделывает значительную работу по освещению и систематизации обширных л тературных вза мосвязей Вулф с конкретным русск м п са-телям и: Достоевским, Толстым, Чеховым, Тургеневым. В отличие от П. Кэя (Dostoevsky and English Modernism, 1900-1930) и Л. Айелло (Fedor Dostoevskii in Britain, 1869-1935), Р. Рубинштейн последовательно доказывает глубину влияния Достоевского на повествовательные стратегии Вулф на различных уровнях: от техники потока сознания и экспериментов со временем до тематических пересечений и ал-люз й.
Вспоминая роман «Миссис Дэллоуэй» (1925), в котором затрону-
20 Вулф В. Русская точка зрения / пер. К. Атаровой // Вулф В. Миссис Дэллоуэй. На маяк. Орландо. Волны. Флаш. С. 855.
21 Там же. С. 856.
22 «In her view, Dostoevsky was too passionate, too intense to be an artist». (Kaye P. Dostoevsky and English modernism. Р. 68.)
Русская классика: динамика художественных систем
та проблема «ген альност помешательства», нельзя не отмет ть,
что феномен безумия, «морально-психологическое экспериментирование» (М.М. Бахтин), отраженные в романах Достоевского, не могли не за нтересовать Вулф, страдавшую от пр ступов депресс . Однако, как отмечает Р. Рубинштейн, «медицинские параллели между циклотимической депрессией Достоевского и биполярным расстройством Вулф (называвшимся иначе во время её жизни) менее важны, чем самобытное авторское переосмысление своего нездоровья. Для них обох п сательство было способом подч н ть внутренн й хаос, а также постав ть себе на службу х на более в з онерск е моменты. Вулф Достоевского отличает от множества других, страдавших от эпилеп-с , депресс л б полярного расстройства, х успех в создан уникальных художественных форм и языка, посредством которого выражал сь предельные выведенные з равновес я пс х ческ е процессы, что обнаружило свою многомерность. <...> Достоевский, укорененный в православ , подобного рода метаф з ческ е вопросы кладёт в основу приносящей страдание раздвоенности, которую испытывают многие его герои, от взаимоисключающих мыслей и действий безымянного повествователя “Записок из подполья” к Ставрогину и Кириллову в “Бесах”. <...> Для агностика Вулф вопросы о смысле принимали различные формы. Показательны её записи в дневнике: “Почему в жизни нет открытия? Нечто может взять и сказать “Это оно?” Моя депрессия - выматывающее состояние, мне кажется; но это не то. Что это? Умру ли я прежде, чем найду это? Кто я, что я. Эти вопросы неизменно существуют во мне.” В другом месте она вопрошает: “Что подразумевается под “реальностью”? По-видимому, это
,, 23
что-то очень непостоянное, очень ненадежное. » .
23 «The clinical parallels between Dostoevsky’s cyclothymic depression and Woolf ’s bipolar mood disorder (though not so-named during her lifetime) are less important than the writers’ unique responses to their illnesses. For both, writing was a means of subduing inner chaos as well as harnessing their most visionary moments. What distinguishes Woolf and Dostoevsky from a multitude of others who have suffered from epilepsy, depression, or bipolar disorder is their success in creating unique artistic forms and a language through which to express extreme and disturbing psychological processes that reveal the self to be multifaceted. <...> Dostoevsky, embedded in Russian Orthodox Christianity, placed such metaphysical matters at the heart of the anguished dualism experienced by many of his characters, from the self-canceling thoughts and actions of the nameless narrator of Notes from the Underground to Stavrogin and Kirillov in The Possessed. <...> For the agnostic Woolf, questions about meaning assumed different forms. As she representatively notes in her diary, “Why is there not a discovery in life? Something one can lay hands on & say ‘This is it’? My depression is a harassed feeling—I’m looking; but that’s not it. What is it? And shall I die before I find it?...Who am I, what am I ... these questions are always floating about in me.” (D 3: 62). Elsewhere, she asks, “What is meant by ‘reality’? It would seem to be something very erratic,
Русская классика: динамика художественных систем
На более востребованным в экспер ментальных романах п са-тельн цы становятся пр ём «двойн чества» (doubling) д алог зм (the dialogic method). Так, в романе «Миссис Дэллоуэй» центральная дея кн г «контраст между ж знью смертью, разумом безум ем» «пог бель душ » успешно реал зуется через героев-двойн ков, м с-с с Дэллоуэй Септ муса См та. Механ змы удвоен я усложняются в следующ х романах, создавая «треугольн к между м стером Рэмси, миссис Рэмзи и Лили Бриско в романе “На маяк”: каждый персонаж в некоторой степен является дополняющ м двойн ком двух других - тем, кто “завершает” других»24. Роман «Волны» показывает дальнейшую эволюц ю техн к удвоен я: здесь кол чество персонажей с трёх «удва вается» до шест голосов, которые «выражают до-полн тельные свойства л чност , ее положен я ж зненного выбо-ра»25. Любопытно было узнать, кого подразумевает Бернард в романе «Волны» (1931), говоря «.я все менялся, менялся; был Гамлетом, Шелл , был тем героем, ах, мя забыл, з романа Достоевского», но сследовательн ца даёт указан е только на то, что во втором чернов -ке «Волн» пр сутствует дент ф кац я упом наемого романа - «Бесы», которую в опубл кованной верс романа п сательн ца опускает. В заключен е Р. Руб нштейн отмечает, что «в течен е важных ранн х этапов её п сательской карьеры некоторое время после этого
В рдж н я Вулф была по-настоящему творческ “одерж ма” Досто-
26
евск м»26.
Думается, что работа над вопросом о вл ян Достоевского на творческое сознан е В. Вулф остается продукт вной, поскольку современным спец ал стам по-прежнему предпр н маются попытк конкрет зац уточнен я аспектов художественного д алога бр -танской п сательн цы с русск м класс ком.
very undependable.” (Room 110)». (Rubenstein R. Virginia Woolf and the Russian Point of View. P. 28-29.)
24 «.including the triangulated pairings among Mr. and Mrs. Ramsay and Lily Briscoe in To the Lighthouse: each character is in some respects the complementary double of the other two characters - the one who „completes“ the other». (Ibid. P. 48.)
25 «...who express complementary qualities of personality, attitude, and life choic-es». (Ibid.)
26 «During the important early stages of her writing career and for some time afterward, Virginia Woolf was indeed creatively “possessed” by Dostoevsky». (Ibid. P. 57.)
