CC BY
13
Среди наиболее отчетливых исторических тенденций отмечается тенденция к устранению однообразной «цепочечной» связи элементарных структур в сложных предложениях и переход к более гибкой комбинации последовательного соединения элементарных предложений с «техникой» их включения в состав главного или другого зависимого предложения. По мнению автора, отдельные исторические этапы в преобразовании синтаксических структур часто практически не поддаются выделению. Они «смазаны» и нечетки, а сами процессы - в результате их стилистической дифференциации - могут быть разнонаправлены, характеризоваться паузами и даже - регенеративными, направленными вспять процессами.
Н.С. Бабенко
ТИПОЛОГИЯ. КОНТРАСТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА
2011.02.011. ТОПОЛИНЬСКА З. СОПОСТАВИТЕЛЬНАЯ ГРАММАТИКА ПОЛЬСКОГО И МАКЕДОНСКОГО ЯЗЫКОВ: 8: РАЗВИТИЕ ГРАММАТИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ.
ТОПОЛИНЬСКА З. Полски-македонски: Граматичка конфронта-цща.- Скоще: Макед. акад. на наук. и уместностите, 2009. - 8: Раз-виток на граматичките категории. - 221с. - Библиогр.: с. 213-219.
Очередной том сопоставительных исследований посвящен истории грамматических категорий в македонском и польском языках с акцентом на ключевых моментах их дивергентного развития.
Грамматическую категорию автор определяет как «фрагмент функционального поля семантической категории, где категориальная информация некоторого класса лексем выражена грамматическими (не лексическими) средствами, т.е. имеет регулярные и предсказуемые экспоненты... Из-за наличия множества перифрастических парадигм грамматическое и лексическое часто трудно разделить» (с. 205). Автора прежде всего интересует флективная морфология, при этом под словом «морфологическое» он разумеет морфосинтаксическое. В исследовании фигурируют категории, которые в классических грамматических описаниях располагаются между флективной и деривационной морфологией.
Материалом для анализа служат две синтаксические единицы - предложение и именное словосочетание, определяемые с точ-
ки зрения их формальной и функциональной (семантической и прагматической) структуры. Семантическая структура предложения предстает в виде формально-логической записи и включает модальную, темпоральную и пространственную информацию. Семантическая структура именной синтагмы содержит референци-альную и квантитативную информацию, а также указание на «ядерную группу», т.е. на понятие, которому приписывается указанная информация.
В ходе изложения материала данные категории делятся на три группы. 1. Категории, которые имеют формальные показатели для всех своих релевантных признаков; это такие категории как модальность, вид, время, степень интенсивности. 2. Категории, несущие информацию об иерархии аргументов в составе предиката. 3. Категории, которые имеют регулярные экспоненты для некоторых релевантных признаков номинативной единицы, таких как род, лицо, число и определенность. Такая классификация отличается от традиционного разделения на так называемые глагольные и именные категории. Она также отличается от другой классификации, включающей категории с, главным образом, семантической функцией, а также с прагматической функцией, и категории, у которых главная функция - грамматическая организация текста. В авторской концепции предлагается более точная функциональная характеристика отдельных категорий.
Книга состоит из предисловия, предварительных замечаний, 10 глав, каждая из которых посвящена определенной глагольной или именной категории, и заключения.
Композиция монографии строится так, чтобы, с одной стороны, дифференцировать два направления грамматической эволюции: семантическое (прагматическое) и формальное, а с другой -показать перенос функциональной нагрузки грамматических средств от экстратекстуальной к интратекстуальной информации относительно грамматической организации текста.
Анализируя классический инвентарь балканизмов (грамматических признаков, общих для членов балканского языкового союза), автор делает вывод, что большинство этих признаков отражает новые формальные решения, скорее аналитические (в большей степени отвечающие нуждам поликультурной и многоязычной балканской общности), нежели старые унаследованные от прежних
эпох синтетические образования. В соответствии с этим раздельное представление эволюции категориального содержания и категориальных форм позволяет автору сделать акцент на содержании, что в большей степени характеризует дивергентное развитие македонского и польского языков и что является наиболее интересным моментом в грамматической эволюции языка вообще.
Самые важные семантические (прагматические) инновации в македонской диасистеме связаны: 1) с появлением нескольких новых модальных парадигм, включающих частичную грамматикализацию эпистемической категории «расстояние» (distance), известной также под названиями «статус», «адмиратив», «медиатив» и др., по-разному выражающими сложный характер данной категории; 2) с частичной грамматикализацией категории «определенность».
В категориальной истории польского языка основная инновация - это частичная грамматикализация категории «одушевленность», т.е. появление двух новых грамматических родов: «мужской - лицо» и «мужской - одушевленный».
Автор связывает экспансию бесфактивных парадигм с относительно большой степенью эмоционального заряда текста, характерного для балканских языков. Такова, например, спонтанная речь людей, проживающих в сельской местности. Подчеркивается, что это не тот «высокий» письменный церковно-славянский стандарт образованной элиты общества, а некодифицированные сельские диалекты македонских деревень, которые явились объектом «языковой балканизации».
Что касается инноваций в польском языке, то они ассоциируются с более широкой проблемой того способа, которым человек проявляется в тексте, а также с проблемой антропоцентричности нашего языка. В работе отмечаются многочисленные случаи проявления тенденции введения особых маркеров (+ человек) и (+ одушевленный) как в польских, так и в македонских текстах. Они определенно встраиваются в категорию «лицо» и в семантическую категорию «биологический пол».
В то же время с категорией «падежа» дело обстоит не столь очевидно. В данной работе падеж рассматривается не как морфологическое явление, но как синтаксическое отношение зависимости между именным сочетанием и доминирующей (управляющей) кон-
струкцией, будь это предикативное выражение (как в случаях с дативными, аккузативными, инструментальными или локативными отношениями) или именное сочетание (как в случае с генитивными отношениями). Такое решение обнаруживается и при описании грамматики македонского и других языков, в которых доминирующими показателями конкретных падежных отношений являются не флективные окончания, а предлоги, модели линеаризации и местоименные аналоги именных сочетаний как в балканских или в некоторых романских языках.
В семантическом плане мотивация падежных отношений находит объяснение в терминах оппозиции «+ / - человек». Именные сочетания в именительных и / или дательных падежных отношениях имеют референты, маркированные прежде всего как (+ человек), тогда как именные сочетания в винительных и / или инструментальных падежных отношениях имеют референты, маркированные как (- человек). Одним из проявлений такой маркированности служит старославянская инновация: синкретизм в парадигме личных местоимений (А = О вместо А = К). Это ведет к необходимости маркировать особым образом падежные отношения в сочетаниях КР, референт которого отмечен признаками (+ человек) и (+ мужской пол). Отмечается также четкая статистическая корреляция между признаками (+ человек) и (+определенность), что подразумевает наличие признака (+ референциальная идентифицирован-ность). В македонском это проявляется в грамматикализации местоименных аналогов в аккузативных и дативных сочетаниях КР при условии, если их референт отмечен признаком (+ идентифици-рованность). В сочетаниях КР в именительном падеже эквивалентом этих аналогов является почти регулярное употребление при них определенного артикля.
В работе рассматриваются также македонские инновации в пределах категории числа. В частности обращено внимание на согласование по множественному числу собирательных существительных с суффиксами -Ьца / -Ьце, а также использование связанных форм мужского рода со старым окончанием двойственного числа -а в позиции после количественных числительных в качестве маркера так называемого «исчисляемого множественного». Обе эти интересные тенденции представляют собой отход от современного
стандарта македонского языка, но здесь они занимают маргинальное положение.
Инновации, ведущие к сокращению грамматикализованной информации в целом, также весьма маргинальны. В качестве примера последних приводится кардинальное упрощение системы времен в польском языке, в частности, исчезновение сложных парадигм перфектного характера и включение видовой оппозиции прошедшего времени в уникальную претеритную парадигму.
В македонском наблюдается нечто другое. Семантическое ограничение сводит перфектный имперфект (perfective imperfect) к роли связанной формы в некоторых перифрастических конструкциях, тогда как имперфектный аорист является раритетом в современном языке. В то же время старый esse-перфект приобрел новую модальную функцию, и под балканским влиянием возник новый habere-перфект.
Что касается именной системы, то в обоих языках исчезла грамматическая категория двойственного числа.
Гораздо более существенны различия между современными македонским и польским языками с точки зрения инвентаря и функций грамматических маркеров, т.е. экспонентов грамматической семантики. Македонский почти всегда оказывается на стороне инноваций, и эти изменения почти всегда носят «балканский» характер. Это означает, что неславянские балканские языки предопределяют выбор наследственных формальных грамматических средств в качестве носителей новых функций и / или означает, что эти изменения являются результатом прямого заимствования из неславянских балканских языков.
Автор приходит к общему заключению, что македонская грамматическая система флексий была радикально упрощена, тогда как в польском языке изменения не столь многочисленны и не всегда приводят к упрощению в данной системе.
Особое внимание в работе обращено на морфосинтаксиче-ский характер категориальных показателей в их дискретности, контекстуальной связанности, а также на их характеристики как частей речи.
В македонском языке появилась целая серия глагольных парадигм с наречными частицами: кроме унаследованной би исполь-
зуется также ке в качестве форманта условного наклонения и да как показатель сослагательного наклонения.
В польском языке основная инновация в глагольной системе -это трансформация старого е88е-перфекта в новый претерит. Аорист и имперфект исчезли ранее, плюсквамперфект сегодня тоже практически отсутствует. Из двух общеславянских моделей парадигмы пассива польский язык отдает предпочтение конструкциям со старым пассивным причастием прошедшего времени, тогда как в македонском более частотны конструкции с отыменным *sq..
В македонском языке кардинально упростилась система нефинитных форм глагола. Сегодня в нем имеется только адъективное причастие с нейтрализованной залоговостью и наречное причастие в активной залоговой форме. Образование отглагольных существительных от перфектных глаголов здесь невозможно, а инфинитив устраняется (обычно в пользу форм сослагательного наклонения).
В современном македонском языке в качестве формальных показателей категории степени сравнения используются только префиксы, тогда как в польском полностью сохраняется старая комбинация префиксов и суффиксов. В македонском морфологическая падежная парадигма имени в основном исчезла, но все еще сохраняется (хотя и в редуцированном виде) в местоимениях и в некоторых личных именах мужского рода. Флективные окончания замещены предлогами, местоимениями и моделями линеаризации. В польском также распространены предложные конструкции, но система морфологических парадигм все еще функционирует, правда, несколько ужатая по сравнению с общеславянской. В противоположность македонскому здесь вокатив полностью исчезает, что косвенно подтверждает тезис о том, что вокатив - это не падеж.
В польском языке введение двух новых членов категории рода потребовало новых грамматических средств, в частности, синкретизма А=О, наблюдаемого в местоименном склонении. В македонском языке также отмечаются новые средства в процессе грамматикализации категории определенности. Здесь язык воспользовался местоименными клитиками в постпозиции, которые известны еще из общеславянского, где они использовались как маркеры референциальной идентичности.
Изменения, связанные с «балканской» реконструкцией македонских глагольной и именной парадигм, привели не только к доминированию аналитических структур, но и сместили акцент грамматической информации с конца акцентной группы в ее начало.
Подводя итог, автор выражает надежду, что его исследование подтверждает важность контрастивных исследований таких в высшей степени несхожих языков, как польский и македонский для общей типологии славянских языков.
А.М. Кузнецов
СОЦИОЛИНГВИСТИКА
2011.02.012. ГЕБЕЛЬ З. ИДЕНТИЧНОСТЬ И СОЦИАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ В ИЗМЕНЧИВОМ МУЛЬТИЯЗЫКОВОМ ОКРУЖЕНИИ.
GOEBEL Z. Identity and social conduct in a transient multilingual setting // Lang. in soc. - Cambridge, 2010. - Vol. 39, Iss. 2. - P. 203-237.
Автор статьи ставит своей целью исследование проблемы: Какими способами малая социальная группа, которая состоит из людей, имеющих разный этнокультурный и языковой базис, формирует единое сообщество в ситуации, которая к тому же характеризуется высокой степенью сменяемости членов этой группы? На какие знаки в коммуникации и дискурсе ориентируются «новички» в группе, для того чтобы понять, как они должны вести себя, чтобы их поведение оценивалось положительно в данном сообществе?
Объектом исследования стали собрания жительниц одного из кварталов г. Семаранг в центральной части индонезийского острова Ява.
О. Ява, как и вся Индонезия, характеризуется сложным переплетением этнокультурных стереотипов, сформированных исторически. Согласно языковой политике государства сразу после обретения Индонезией независимости от Нидерландов, образ успешно развивающейся современной страны соединялся с индонезийским языком (ранее называвшимся малайским). Государственные институты планировали его развитие и усиленно продвигали его как средство межэтнического общения в многоязычной стране, связывая с этим языком понятия национального единства и социально-
