CC BY
20
ский». Исходя из этого Г. Барабтарло задает вопрос, уготована ли факту смерти одного из главных действующих лиц романа некая корректирующая роль в ходе повести, в участи его жены Флоры или ее литератора-любовника? При этом не о смерти как таковой речь, а о возможных последствиях посмертного участия духа Филиппа Вайльда в небезразличных ему делах и судьбах. Поэтому многое зависит от того, к какой части романа относится карточка 94, где говорится о его фатальном сердечном приступе в одном предложении с известием о похищении последней главы рукописи Вайльда - «вполне вероятно, той самой главы, где описывается, как он мысленным ластиком собирается коснуться своего сердца» (с. 187). Стилистически смерть может быть и «fan», но нездешние заботы у Набокова отличаются от здешних даже в романах.
Набоков упал чуть ли не дословно «с небесной бабочкой в сетке, на вершине дикой горы» (перепев стихов Н. Гумилёва), но умер через два года на больничной постели, и незадолго до конца, по словам его сына, прослезился по поводу того, что уже не увидит лёта этой бабочки, а не о том, что книга его не кончена; «о том, что кончена жизнь, что ему нужно расстаться с ней - а "не с Лаурою своей"» (с. 189), - заключает Г. Барабтарло.
Т.Г. Петрова
Зарубежная литература
2011.01.032. ШЕРБОРН М. Г.Дж. УЭЛЛС: ДРУГАЯ ЖИЗНЬ. SHERBORNE M. H.G. Wells: Another kind of life. - L.: Michael Owen, 2010. - 405 p.
Обычно биографы Герберта Уэллса видели в нем прежде всего «человека будущего». Майкл Шерборн в новой биографии представляет его как «гиперактивного среднего человека» и показывает, насколько он был человеком своего времени и сколь неточно нередко звучащее по отношению к нему определение «селф-мейд».
Отец Уэллса был неудачливым мелким торговцем в Бромли (Кент), мать - горничной. Ей пришлось снова пойти работать, когда семья обеднела. Отсутствие денег привело к тому, что Берти (так звали Герберта в детстве) пошел в школу, когда ему было почти восемь лет, а вскоре после того, как исполнилось тринадцать, вынужден был ее бросить. Его отдали в ученики сначала торговцу
мануфактурой, потом аптекарю (этот период он описал в нескольких романах): родители считали, что он должен пойти по стопам отца - заниматься торговлей. Но у него были другие планы. Он не собирался жить «по воле случая» и вступил в «игру с жизнью», твердо надеясь выиграть. Его герой - неудачливый лавочник в романе «История мистера Полли», который сжигает свою лавку и нанимается разнорабочим (1910), говорит: «Если мир не доставляет тебе радостей, ты можешь его изменить». Работая продавцом в магазине, в обеденные перерывы Уэллс много читал (в том числе труды вольнодумцев и мальтузианцев), занимался самообразованием и тайком от семьи подал на стипендию в Школу науки (Normal School of Science) в Кенсингтоне, получил ее; его преподавателем был видный биолог, дарвинист Томас Генри Хаксли (Гексли).
Предполагалось, что он будет преподавать в Национальной школе в Вуки. Однако как школьный учитель он не преуспел. Уроки прерывались драками между учителем и учениками. В автобиографии Уэллс вспоминал, что отчаянно лупил своих учеников и вообще они доставляли ему много неприятностей.
К 1891 г. он нашел место преподавателя в Университетском заочном колледже (University Correspondence College), предшественнике Открытого университета, но вскоре потерял работу из-за того, что завел роман с одной из студенток (на которой позднее женился); отсутствие работы дало ему импульс начать жизнь, о которой он мечтал: стать профессиональным писателем.
В 1890-е годы проблема для нового писателя состояла не столько в том, чтобы напечататься или зарабатывать литературным трудом (в Британии тогда, как пишет М. Шерборн, издавалось более 2000 журналов), сколько в том, чтобы быть замеченным в толпе. В этот период он относился к себе не без иронии. В письме к другу он карикатурно изобразил себя как автора книг «Как я спас мир», «Все о Боге», «Уэллс планирует новое устройство общества».
Для журналов он писал на любые предлагаемые ему темы. Когда ему предложили написать о театре для «Пэлл Мэлл Газетт», главной проблемой для него было отсутствие костюма, в котором он мог бы сходить в театр, но эта проблема решилась быстро: за сутки ему сшили костюм. Никто не спросил его, бывал ли он вообще в театре. А когда Льюис Хайнд из «Пэлл Мэлл» заказал ему рассказ на «научно-фантастический» сюжет, Уэллс, в жизни не на-
писавший ни одного рассказа, пошел домой и легко сочинил свой первый рассказ. Потом он описал это в автобиографии как магический процесс: выбираешь какую-то отправную точку, начинаешь размышлять о ней и вдруг из темноты, совершенно необъяснимо, возникают некие образы и истории, отдаленно связанные с первоначальным замыслом. В солнечный день маленькие фигурки людей на каноэ в океане приплывают из ниоткуда; созревают яйца доисторических монстров. Он вглядывается в далекие и таинственные миры с иной логикой существования, столь отличной от современного здравого смысла. И так Уэллс пишет 30 лет, следуя найденной им форме «лицензированного обмана», когда видения просто «выплывают из ниоткуда», превращаясь в произведения, имеющие успех у читателя. В течение всей своей жизни он лелеял мысль о том, что никому ничем не обязан.
Только в 1895 г. Уэллс опубликовал 35 рассказов, и хотя все они написаны наспех, их сюжеты были новыми и захватывающими. Один из них - о террористе, который украл бациллу, другой - о новом лондонском электрогенераторе.
Известный поэт и издатель У.Э. Хенли в 1894 г. покинул редактировавшийся им журнал «Нэшенел обзервер» и в 1895 г. возглавил более авангардный «Нью ревью»; приглашая Уэллса печататься в его журнале, он убеждал писателя совершенствовать свое мастерство и создать крупное произведение на тему, затронутую в рассказе «Вечные аргонавты». В результате появился роман «Машина времени» (1895), знаменующий веху в английской литературе, как в свое время «Франкенштейн» (1818) М. Шелли и «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда» (1886) Р. Стивенсона. Действие романа Уэллса происходит в будущем - в обществе, разделенном на два класса: грубые подземные рабочие, так называемые морлоки, и тонкие, изысканные элои. Продолживший и обновивший готическую традицию, роман имел успех у читателей. Он явился откликом на современные страхи по поводу научного материализма и новых технологий и, по мнению М. Шерборна, был почти «головокружительно» свободен от обычных ограничений реалистического английского романа.
Далее Уэллс издал научно-фантастические романы: «Остров доктора Моро» (1896), «Человек-невидимка» (1897), «Война ми-
ров» (1898), «Первые люди на луне» (1901) и рассказы. Так «одним махом» он создал новый жанр.
Его писательская репутация основывается главным образом на произведениях 1890-х годов, с которыми связывают генезис научной фантастики. По словам Шерборна, в них столько же фантазии, сколько и науки, причем цель науки скорее произвести впечатление, ослепить читателя, показать ее мощь, и в то же время вызвать тревогу по поводу того, куда может завести новое знание. Более того «научные фрагменты», как правило, не описаны подробно и работают лишь на обоснование идей.
Очень скоро Уэллса стали воспринимать как «человека будущего» и пророка. Ему это очень импонировало и в 1901 г. он опубликовал «Предвидения: Опыт пророчества», где предсказывал гиперразвитие военной техники, а в частной беседе заметил, что книга направлена на подрыв и разрушение монархии, моногамии, веры в Бога, респектабельности и Британской империи - под видом размышлений об автомобилях и электронагревателях, но его политические взгляды никого не интересовали, интересовало его видение будущего.
В наше время можно оценить некоторые «точные попадания» в предсказаниях Уэллса: он предвидел развитие авиации (войны в воздухе), Европейский союз, фашистские диктатуры, начало Второй мировой войны в 1940 г. Он сразу понял военное значение атомных исследований, а его роман «Освобожденный мир» (1914), в котором изображен процесс, ускоривший радиоактивный распад и приведший к созданию бомбы, по признанию физика Лео Шиля-ра (Ьео 8и1агф, позднее вдохновил его на разработку теории ядерной цепной реакции.
Считают, что он дал импульс ракетным разработкам, а своим призывом создать организацию «Мировой мозг», который функционировал бы как огромная, постоянно обновляемая энциклопедия, предварил появление Всемирной сети (Интернета).
Огромный авторитет Уэллса позволял ему комментировать важные мировые события. Его высказывания о гражданских свободах и правах человека имели общественный резонанс. Он был активным фабианцем и близким сподвижником идеологов тред-юнионизма и фабианского социализма - Беатрис и Сидни Вебб. В 1922 и 1923 гг. он стал кандидатом в Британский парламент от
Лейбористской партии. Он был президентом Пен-клуба, основателем и членом Национального Совета по гражданским свободам, членом исполнительного комитета Лиги Наций. С культурной миссией побывал в Америке, Чехословакии, России. К нему прислушивались могущественные политики (кроме Гитлера). Неудивительно, что он был очень самоуверен и не выносил критиков, хотя, как считает М. Шерборн, знал, что не был мыслителем в общепринятом смысле, а был щедро одаренным «маленьким человеком», способным мечтать.
Возможно, именно понимание того, как далеко он ушел от своих истоков, заставило Уэллса ностальгически обратиться к теме низшего слоя среднего класса в романах «История мистера Полли» (1910), «Любовь и мистер Льюишем» (1900), «Киппс» (1905), «Анна Вероника» (1909), «Тоно-Бенге» (1909). Последние два М. Шерборн считает «данью» литераторам, у которых Уэллс хотел получить признание, ибо те признавали его успех у читателей, но не считали Уэллса литературным мастером. Генри Джеймс упоминал его как литератора только в кавычках.
Уэллс и Джеймс относились друг к другу с восхищением до 1914 г., когда Джеймс саркастически отозвался об Уэллсе в «Таймс литерари сапплемент». Уэллс сделал вид, что этот отзыв его не трогает, и ответил Джеймсу, что испытывает естественный ужас перед респектабельностью, законченностью и совершенством и предпочитает именоваться журналистом, а не художником, но в следующем году отомстил Джеймсу в книге «Бун», где в главе «Об искусстве и литературе, о мистере Генри Джеймсе» высмеял метод Джеймса, который в пустыне, созданной в результате отбора, воздвигает роскошные метафоры. Сложность стиля Джеймса, огромные усилия, потраченные на достижение ничтожной цели, вызывают у Уэллса ассоциацию с гиппопотамом, который хочет любой ценой подобрать горошинку, закатившуюся в угол его логова. Эта глава привела к разрыву между писателями.
Восприятие себя как пророка, вероятно, сыграло свою роль при создании романа «Бог, невидимый Король» (1917), где Уэллс, отрицавший христианство как официальную религию и власть церкви с ее обрядами, искал опору в некоем верховном существе, вера в которого должна была способствовать объединению людей, их духовному совершенствованию. Казалось, Уэллс обрел новую
религию, хотя позднее он объяснял, что его взгляды той поры были вызваны реакцией на стрессы военного времени. Критик Уильям Арчер, единственный из всех, откликнувшихся на роман, усомнился в том, что Бог в нем, «личный и интимный» - это некто больший, нежели вариант самого Уэллса. Точно так же в поздней фантазии «Счастливый поворот» Иисус производит впечатление убежденного последователя Уэллса.
Впечатление от неудачных книг Уэллса было затушевано всемирным успехом в 1919 г. «Заметок об истории» (сокращенный вариант этой книги «Краткая история мира», 1922) - монументального очерка, охватывающего эволюционную историю мира и историю сосуществования культур - именно такого рода историю хотел услышать мир после войны. Книга вызвала настоящую сенсацию. В течение двух лет разошелся миллион экземпляров, что сделало Уэллса не только знаменитым, но и богатым.
М. Шерборн особо оговаривает большой успех Уэллса у женщин: известны его романы с писательницами - Дороти Ричардсон и Ребеккой Уэст, с Элизабет фон Арним, Вайолет Хант, с дочерьми двух его коллег-фабианцев; одна из них - Эмбер Ривз, способная студентка Кембриджа, позднее ставшая писательницей, яростной суфражисткой, послужила прототипом Анны Вероники. Эмбер не хотела выходить замуж, но жаждала иметь ребенка и за пять месяцев до его зачатия Уэллс посвятил роман «Тоно-Бенге» несуществующей девочке по имени Анна Джейн. Однако скандал по поводу романа Уэллса с юной Эмбер не имел общественного резонанса частично потому, что никто в Англии и представить себе не мог, что это возможно.
Уэллс дал теоретическое обоснование своей сексуальной неуемности и вынудил свою жену Джейн признать эту теорию правильной, как и то, что он должен быть свободным в своих «приключениях». Джейн Уэллс называла «влюбчивость» своего мужа «своего рода болезнью», она никогда не устраивала ему сцен, хотя ей были хорошо знакомы чувства покинутости и одиночества. После ее смерти Уэллс понял, что это значит - иметь только любовниц и отсутствие «тыла» - в лице жены. От горя и одновременно жалости к себе, к своему «одиночеству» он потерял душевное равновесие. Эту сторону своей жизни он описал в одной из своих ав-
тобиографий, изданной в 1974 г. (через 28 лет после его смерти) под названием «Влюбленный Г.Дж. Уэллс».
Первый «Опыт автобиографии» - продуманно искреннюю, забавную и заведомо отвечавшую на все возможные вопросы и претензии критиков книгу, он опубликовал в 1932 г.
«Мой бум закончился... Я - вчерашний день», - сказал Уэллс о себе еще в 1917 г., в своей обычной манере предваряя возможные суждения критиков. Он хотел, чтобы на его могильной плите были выгравированы слова: «Я предупреждал вас, чертовы глупцы», однако в конце концов обошелся без памятника и традиционной могилы. Его прах был развеян над морем. Зато на луне его именем назван один из кратеров.
Т.Н. Красавченко
2011.01.033. КАРЬЕР-ЛАФЛЁР Т. ПРУСТ И АВТОВЫМЫСЕЛ: К МОНТАЖУ ИДЕНТИЧНОСТЕЙ.
CARRIER-LAFLEUR T. Proust et l'autofiction: Vers un montage des identités // @nalyses: Revue de critique et de théorie littéraire: [Electronic resource]. - Ottawa, 2010. - Vol. 5, N 2. - P. 118-138. -Mode of access: http://www.revueanalyses.org/index.php?id=1695
Тома Карьер-Лафлёр - канадский литературовед, исследующий творчество М. Пруста. В реферируемой статье он пишет, что роман Марселя Пруста «В поисках утраченного времени» - это история о человеке, который хочет писать, но не уверен, обладает ли он необходимым для писателя талантом. В заключительном томе романа «Обретенное время» герой открывает в себе писательский дар и создает новую концепцию литературного творчества. Герой Пруста по-новому осмысляет действительность и свое место в ней, создает новую «герменевтику субъекта», что делает «В поисках утраченного времени» первой в истории литературы «автофикци-онной биографией», или «автовымыслом» (autofiction). Прустов-ский автовымысел, благодаря работе над «истинным я» («moi profond»), побеждает кризис идентичности и нигилизм, предлагает новый «монтаж идентичностей» («montage des identities»).
Термин «автовымысел» впервые использовал С. Дубровский в 1977 г. Впоследствии это понятие получило дальнейшее развитие в работах Ж. Женетта и В. Колонна, определяющего автовымысел как «придумывание себя (la fictionnalisation de soi)». Автовымысел
