CC BY
49
привести к якобинской тирании и этатизму. С другой стороны, демократия провозглашает субъективные права личности, понимаемые формально, они могут превратиться в «отвлеченную декларацию прав гражданина». Демократия, продолжал Н.А. Бердяев, дает трудовым классам формальные политические права, но не дает реальной свободы, ущемляет в экономических правах, например праве на труд.
Завершает книгу глава, рассматривающая малоизученную тему - публицистику П.Н. Милюкова второй половины 1930-х годов, накануне Второй мировой войны. Фашизм и Вторая мировая война раскололи лагерь эмигрантов: одни надеялись на свержение власти в СССР силами немецких войск, другие осуждали фашизм и войну.
Историк и политик, создатель Республиканско-демократи-ческого объединения, учредитель и председатель Общества русских писателей и журналистов, Клуба русских писателей и ученых, Комитета помощи голодающим в России (1921), один из организаторов Русского народного университета П.Н. Милюков принадлежал к числу тех, кто оценивал войну как «страшное бедствие», с болью воспринял оккупацию стран Европы и военные действия на территории Советского Союза, искренне желал разгрома Германии.
Под редакцией П.Н. Милюкова выходила популярная среди эмигрантов газета «Последние новости», освещавшая и события в СССР. В статьях П.Н. Милюкова рассматривалась советская внешняя политика и международная обстановка накануне войны, анализировалась дипломатия Англии и Франции, военные действия. М.Г. Вандалковская подчеркивает, что П.Н. Милюков критиковал Советскую власть, но, в отличие от большинства эмигрантов, верил в возможность ее эволюции; не признавая политический режим, он оставался настоящим патриотом. «Борьбу советских людей с фашизмом Милюков воспринимал через призму русского человека и патриота» (с. 362).
Ю.В. Дунаева
2010.04.002-003. КОМПАРАТИВНАЯ ИСТОРИЯ СТРАН ЕВРОПЫ: ПОИСК НОВЫХ НАПРАВЛЕНИЙ. (Сводный реферат). 2010.04.002. КОККА Ю. Сравнительная история: Методология и этос.
KOCKA J. Comparative history: methodology and ethos // East Сейга1 Europe. - Leiden, 2009. - Vol. 36, N 1. - P. 12-19. - Mode of access: http://bri11.pub1isher.ingentaconnect.com/content/bri11/eceu/2009/00000 036/00000001/art00004 - (Дата посещения: 1.06.2010). - DOI: 10.1163/187633009X411430
2010.04.003. БАУЭРКЕМПЕР А. Европа как социальная практика: По направлению к интерактивному подходу к современной европейской истории.
BAUERKÄMPER A. Europe as socia1 practice: Towards an interactive approach to modern European history // Ibid. - P. 20-36. - Mode of access: http://bri11.pub1isher.ingentaconnect.com/content/bri11/eceu/2009/ 00000036/00000001/art00004 - (Дата посещения: 1.06.2010). - DOI: 10.1163/187633009X411449
Ключевые слова: методология истории, страны Центрально-Восточной Европы, компаративная история, методы исторических исследований.
Компаративная история в странах Европы переживает период оживления и поиска новых парадигм, вызванный, в частности, изменениями политической и географической карты Европы: распадом «советского блока», возникновением новых государств и автономных образований, расширением процесса глобализации и одновременным ростом регионализма. Свой вклад внесли и «повороты» в общественных науках, например «культурный поворот», внесший в историю концепт «культурный трансферт/перенос». Компаративисты ищут новые стратегии исследований, преодолевают старые схемы. Сегодня их внимание обращается не только к обнаружению и сравнению аналогий и подобий, но и к изучению контрастов и различий, а также к поиску новых направлений, охватывающих разнообразие локальных исторических и культурных традиций. На первый план выходят взаимообмены, взаимосвязи, взаимовлияния между изучаемыми объектами.
В статье Ю. Кокки (002), профессора Берлинского научного центра социальных исследований, высказывается точка зрения на зависимость методов исторических исследований от определенных нормативных предписаний, принятых в обществе. Автор иллюстрирует это утверждение положениями философии М. Вебера. Также Ю. Кокка показывает ограниченность традиционных компара-
тивистских подходов, рассматривающих объекты как нечто отдельное, без учета взаимодействий.
Ю. Кокка исходит из того, что компаративистика выполняет важные описательные и аналитические функции, заметно снижает опасности методологического национализма и интеллектуальных ограничений. Компаративистский подход позволяет найти приемлемый компромисс между признанием принципиальных различий и универсалистскими претензиями.
Ю. Кокка пишет, что именно М. Вебер четко определил фундаментальное различие между аналитическими и нормативными предписаниями. Описание, понимание и объяснение социальной реальности - это одно, а предписание, какой должна быть социальная реальность, - это другое. «Вебер всячески старался прояснить, что профессор или ученый (Wissenschaftler) в широком смысле этого слова имеет задание описать, понять и объяснить; но в том случае, когда он\она выносят оценочное суждение, в случае, когда он\она настаивают на том, как конфликт должен быть решен, или какую альтернативу следует выбрать, или как должно формироваться будущее, они говорят как граждане, или как человеческие существа, подобно другим гражданам и человеческим существам и поэтому не могут претендовать на научный авторитет для подобных персональных решений, политического выбора или этических суждений» (002, с. 12).
В философии М. Вебера, продолжает Ю. Кокка, ученым предписываются определенные обязанности и определяется степень вины, если они совершат проступок и попытаются научно обосновать позицию, которую нельзя назвать научной. Эта методология основана «на нормативах, связанных с его (веберовским) этосом ясности, рассудительности и ответственности» (002, с. 14). Но, утверждает Ю. Кокка, в повседневной жизни историки часто забывают об этом. История как научная практика глубоко связана с определенным мировоззрением и определенными нормативными предписаниями. В историческом смысле это наследие эпохи Просвещения, которое одновременно установило тесную связь между историей и другими социальными науками, с одной стороны, и требованиями открытого общества, с другой стороны. Это правило критического отношения является определяющим и для науки, и для культуры, и для политики в открытом обществе.
Ю. Кокка определяет функции компаративной истории:
- эвристическая, помогает обозначить проблемы исследования и вопросы для обсуждения;
- дескриптивная, проявляет специфику индивидуальных случаев в сравнении с другими;
- аналитическая, доказывает или проверяет гипотезы и опровергает ложные объяснения.
Далее Ю. Кокка останавливается на межкультурных и межнациональных сравнениях. Формирование истории как дисциплины и науки шло параллельно с формированием наций в Европе Х1Х-ХХ вв. Реконструкция и конструирование исторической памяти было частью формирования национальной культуры. Вследствие этого в основном (но не всегда) утвердилась национальная история. Даже сегодня историки предпочитают изучать историю собственной страны. Поэтому решение о преимуществе компаративной истории имеет политическое значение. «Сравнение может сделать задачу историописания менее национальной, менее провинциальной, не столь ограниченной, более интернациональной, более космополитической, более универсальной и, наконец, более европейской» (002, с. 15).
Автор кратко останавливается на том, что он называет «политикой сравнений» на примере истории стран Центрально-Восточной Европы.
1. Как выбираются «партнеры для сравнения»? Если обратиться к истории немецкой буржуазии, то заметно, что в сравнении с буржуазией стран Западной Европы немецкая выглядит относительно слабой и не очень влиятельной. Но если сравнивать с большинством восточноевропейских стран, то немецкая буржуазия выглядит как внушительная и созидательная сила. Большинство немецких историков предпочитают сравнивать историю Германии со странами Западной, а не Восточной Европы, пишет автор. В этом он усматривает влияние политики.
2. Асимметричные сравнения. Ю. Кокка снова обращается к философии М. Вебера, изучавшего цивилизации Запада. Его интересовало, почему на Западе развились такие феномены, как капиталистическая экономика, автономные государства, бюрократия, секуляризированная культура, современная наука и т.п. Эти явления западной цивилизации он сравнивал с культурами Азии и задавался
вопросом: почему здесь не возникли подобные феномены? С позиции западных концепций он анализировал незападные культуры не только для того, чтобы понять их, но и чтобы лучше понять пути развития Запада, пишет Ю. Кокка. Он называет М. Вебера империалистом и считает, что было что-то империалистическое в предложенном способе асимметричных сравнений. Хотя, признает он, даже сегодня веберовский подход ставит интересные задачи и дает плодотворные результаты.
В заключение Ю. Кокка признает, что он сознательно усилил внутренние ограничения компаративной истории, анализирующей объекты так, словно они полностью изолированы, в то время как в действительности они часто взаимодействуют не только внутри Европы, но и между западным и не западным миром. Поэтому необходимо дополнить компаративистику «переплетенной историей» (entangled history).
Возможности применения «переплетенной истории» и «истории трансферов» рассматриваются в статье А. Бауэркемпера (Берлинский колледж сравнительной истории Европы) (002). Традиционно компаративная история Европы строилась на сравнении исторических регионов, помещенных в пространственно-темпоральные рамки, с противопоставлением «центра» и «периферии» или «прогрессивных» и «отсталых» субъектов. А. Бауэркем-пер отстаивает более плодотворный, по его мнению, подход переплетенной истории или истории трансферов (history of transfers) в соединении с компаративными методами. Компаративистика имеет и свои слабые стороны, например, высокую степень избирательности. В отличие от принятых в истории принципов единичности и индивидуальности, компаративная историография должна абстрагироваться от отдельных случаев, пишет автор. Компаративистика требует не только абстрактного отбора, она также выделяет факты из контекста и определяет точные критерии для идентификации или измерения аналогий и различий.
Изучение культурных переносов и взаимовлияний анализирует взаимосвязи и множественные влияния между двумя и более объектами анализа. Культурный перенос, пришедший в историческую методологию из литературоведения, имеет дело с распространением и принятием объектов, институтов или ценностей. Под это понятие подпадают возможности и потребности принимающих
обществ, способы принятия, роль медиаторов, включенных в этот процесс. Этот концепт играет серьезную роль в продолжающихся теоретических и методологических дискуссиях о европейской истории.
Концепт переплетения освещает «относительную перспективу, выдвигающую на первый план взаимоотношения и влияния в запутанных историях разнородной современности» (003, с. 26). Этот концепт привлекает внимание ученых к культурным переносам, их итогам, медиаторам и множеству влияний. Его использование помогает установить взаимосвязи в историческом развитии различных частей земного шара. Но, отмечает А. Бауэркемпер, обычно его применяют, изучая позитивные взаимоотношения, и игнорируют при антагонистических отношениях.
Далее А. Бауэркемпер объясняет предлагаемый им подход, сочетающий сравнительный метод, историю переплетений и культурных переносов. Исторические сравнения необходимы для определения различий между передающими и принимающими обществами до и после процесса культурного переноса, также этот метод полезен при изучении самого процесса переноса, чтобы определить разницу между изучаемыми обществами. Но если жесткие сравнения игнорируют взаимосвязи между изучаемыми объектами, то история трансфертов исправляет этот недостаток компаративного метода, определяя связи между объектами анализа, пишет он. Освещаются не только сходства и различия в европейской истории, но и взаимодействия, как возможная движущая сила сближения и расхождения между различными регионами и между индивидуальными и коллективными акторами. На смену традиционным «прогрессивным» и «отсталым» регионам приходит более гибкое понимание Европы как пространства социальных и культурных взаимообменов.
Вместе с тем история культурных переносов также должна быть дополнена сравнениями, чтобы преодолеть жесткие пространственно-темпоральные дефиниции и концепции европейской истории. Границы и приграничные территории Европы менялись не только на протяжении времени, но и в соответствии с развитием определенных национальных, социальных и этнических групп. «Европейская история - комплексная и многогранная, амбивалентная и неоднозначная, с разрывами и взаимосвязями. В общем и це-
лом, европейская история может рассматриваться как ансамбль действий и событий, которые объединяют европейцев, но могут также и разъединить их» (003, с. 31).
Ю.В. Дунаева
2010.04.004-005. ИЗМЕРЕНИЕ КАЧЕСТВА НАУЧНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ И ИСТОРИЧЕСКАЯ НАУКА. (Сводный реферат).
2010.04.004. Рейтингомания журналов по гуманитарным наукам. Failing the grade: The craze for ranking humanities journals // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian history. - Bloomington, 2009. -Vol. 10, N 1. - P. 1-6.
2010.04.005. ЛЕВИН И. Измерение качества научного журнала. LEVIN E. Measuring journal quality // Russian rev. - Lawrence, 2007. -Vol. 66, N 2. - P. VI-VIII.
Ключевые слова: американская русистика, историческая наука, научная публикация, рейтингомания.
Как отмечают многие западные специалисты, в последнее время в среде правительственных и университетских чиновников наблюдается настоящая мания «объективизации» научных достижений и их оценки по формальным количественным показателям. Что дают исторической науке предлагаемые сегодня абстрактные системы измерений качества научных публикаций, насколько они отражают реальное положение дел - об этом размышляют редакторы двух ведущих американских журналов по русистике «Критика» и «Рашн ревю».
Не отрицая, что сопутствующие сегодняшней «второй эпохе глобализации» тенденции дают науке и образованию огромные выгоды, привлекая в лучшие университеты студентов и аспирантов со всего мира, редакторы журнала «Критика» отмечают неизбежную утрату в этих условиях «человеческого измерения». В частности, чтобы облегчить жизнь перегруженным приемным комиссиям, была формализована процедура приема в американские колледжи, из-за чего родилась настоящая индустрия по подготовке тестов и учету баллов. То же беспокойство об «объективных» измерениях наблюдается и в аспирантурах, где особенно сильна конкуренция за получение финансирования. Между тем, указывается в статье, система количественных показателей приводит к извращению реаль-
