CC BY
34
новленная по праву победы», использует идиомы, основанные на аллюзии к античной истории: C'est en essaynnt que les Grecs ont pris Troi «Попытавшись, греки взяли Трою». Эстетический смысл концептуализирован в фразеологизмах le jardin d'Eden: 1) «рай земной», 2) «место, где есть много красивых девушек» букв. «сад Эдема»; le jardin de la France «сад Франции» (о Турени). Таким образом, смыслы и способы вербализации исследуемого концепта в топонимической фразеологии двух языков имеют сходства и различия в ядерных и периферийных признаках. Это объясняется, с одной стороны, лингвокультурной спецификой каждой из двух картин мира, с другой стороны - универсальностью концепта для индоевропейских языков и культур.
Е.О. Опарина
2010.03.007. ГОЛОВАНИВСКАЯ М.К. МЕНТАЛЬНОСТЬ В ЗЕРКАЛЕ ЯЗЫКА: Некоторые базовые концепты в представлении французов и русских. - М.: Языки славян. культуры, 2009. - 376 с. -(Язык. Семиотика. Культура).
Цель монографии, состоящей из 14 глав, состоит в контра-стивном анализе групп абстрактных понятий, являющихся основой русской и французской языковой картин мира. Исследование проводилось по следующим шагам: словарное определение слова, обозначающего понятие; история его словарных определений; этимология слова; выявление связи понятия с обусловившей его мифологической системой; анализ соответствующих аллегорических изображений; анализ сочетаемости слова в современном языке; описание на этой основе вещественных коннотаций понятия; сопоставление по этим позициям слов французского и русского языков, считающихся переводческими эквивалентами. Материалом для исследования стали абстрактные существительные, представляющие, по мнению автора, мировоззренческое ядро двух лингво-культурных сообществ: это наименования предопределенности человеческой жизни, морально-нравственные понятия, наименования ментальных процессов и явлений, названия чувств и эмоций, фрагменты «наивной анатомии», а также обозначения причины, следствия и цели во французском и русском языках.
Работа принадлежит к лингвокультурологической парадигме и базируется на том принципе, что система представлений (наивная
картина мира) носителей языка может быть реконструирована и описана через анализ языковых единиц, поскольку информация, существенная для мировоззрения этноса, обязательно должна запечатлеваться и храниться в его языке. При этом необходимо учитывать не только синхронные данные, но и данные лингвистической археологии - этимологию и историю слова, контексты и сферы его употребления.
В первой главе «Абстрактное и менталитет» с учетом трудностей установления границ между абстрактной и конкретной лексикой выбирается следующий принцип их разграничения: «Конкретное связано со способностью человеческой памяти хранить образы некогда увиденных предметов и актуализировать их для опознания тех или иных слов, обозначающих конкретные понятия» (с. 24). Абстрактная лексика описывает идеальный, сконструированный человеком мир. Ее референты идентифицируются когнитивным путем - через рассуждение, воображение или систему связей. Однако опыт лингвистических исследований показывает, что абстрактные понятия в языке стремятся к конкретизации, которую можно назвать вторичной, потому что все абстрактные понятия вышли из конкретных. Такая конкретизация осуществляется через метафору и проявляется в сочетаемости абстрактного существительного с прилагательными и глаголами, представляющими референт как конкретный предмет или существо (страх снедает душу; запятнанная репутация). В результате анализа устойчивых словосочетаний обнаруживаются группы наиболее характерных для данного абстрактного понятия вещественных коннотаций. Эти коннотации являются важнейшим ключом к сущности абстрактного понятия, к его связям с «соседними» понятиями и к его специфической роли в менталитете носителей языка, или системе мировоззренческих ценностей. Абстрактное понятие обычно обладает набором из нескольких вещественных коннотаций, ассоциирующих его с разными образами и делающих представление о нем многогранным. Инвентарь коннотаций специфичен для каждого понятия и языка, однако они всегда черпаются из универсального набора и обнаруживают устойчивость, развиваясь значительно медленнее, чем сама история народа. Существенной чертой вещественных коннотаций, образуемых метафорой, является их объективный ха-
рактер, задающий надындивидуальные законы ассоциирования каждому говорящему на данном языке.
Для лингвокультурологического исследования важно также то, что за метафорой стоит миф. Именно миф, как правило, порождает образ, который выявляется в метафорической сочетаемости, хотя этот источник далеко не всегда «просвечивает» на поверхности языкового выражения. Таким образом, мифологии, архаические и современные, - это фактор, существенным образом влияющий на формирование понятийной системы языка и менталитет представителей культурно-языкового коллектива, хотя их влияние в повседневной жизни рядовыми пользователями языка не осознается.
Необходимо осознавать, подчеркивает М.К. Голованивская, что всякое исследование менталитета через язык содержит долю погрешности, обусловленную объективными и субъективными причинами. К ним относятся: множественность влияний на мировоззрение и множественность возможных толкований языковых явлений, неабсолютный характер информации в толковых и двуязычных словарях и данных, получаемых от информантов, а также то, что знание иностранного языка исследователем носит обычно ограниченный характер.
Во второй главе «Социокультурные смыслы, повлиявшие на формирование французского и русского менталитетов» устанавливаются следующие главные исторические факторы влияния. Для Франции это - Античность, христианство, Просвещение, эпоха Великих географических открытий и влияние Америки. Для России -христианство, Орда, связи с иностранцами, коммунистическая идеология и практика. Данный перечень показывает, что системы понятий двух языков формировались в очень разных условиях. Доминантным для французской ментальности оказалось влияние античной цивилизации с ее представлениями о праве и собственности, о красоте и гедонизме, с ее преклонением перед разумом и стремлением к рациональности и гармонии. При этом античное влияние существует как система текстов, которая неоднократно «прививалась» французскому национальному самосознанию и влияла на его трансформации, как, например, в эпохи Возрождения и Просвещения. Христианство во Франции, как и в других романских странах, всегда носило более гедонистический, «телесный» характер. Просвещение закрепило примат рационального, как и
победу буржуазной городской цивилизации с ее верой в личное преуспеяние и в государство как сформированный обществом инструмент рационализации жизни. Открытие и освоение Америки и других частей света, в котором Франция активно участвовала, расширило горизонты знания и превратило нацию в фактор всемирного влияния, распространив за пределы страны французский язык и систему взглядов.
Для формирования российского менталитета доминантным оказалось влияние христианства, что проявляется, например, в значимости иррационального (концепты веры, чуда), в долго существовавшем пренебрежении материальным успехом и в примате доброты, бескорыстия над рационализмом и прагматизмом. К этому и другим факторам влияния добавляется огромная территория России, которая веками разделяла людей, препятствовала передаче информации и оказывалась непосильной для освоения человеком. Именно русская культура породила и развила образ «маленького человека», потерянного на фоне огромной страны.
В главах с третьей по четырнадцатую содержится сравнительный анализ отдельных групп базовых мировоззренческих концептов французского и русского языков.
Так, в главе третьей «Представление о предопределенности человеческой жизни у французов и русских» рассматриваются смыслы, группирующиеся вокруг понятий providence, destin, destinée, fatalité sort, fortune во французском языке и понятий провидение, назначение, судьба, участь, рок, доля в русском. Эти понятия связаны с обозначением высших нематериальных сил, не поддающихся окончательному рациональному объяснению. Они отличаются высокой степенью отрефлексированности в европейской культуре и языках. Понятие судьбы - не только коренное, но и одно из древнейших понятий, дающих доступ к картине мира носителей языка. Центральными и наиболее развитыми в каждом из рассматриваемых языков являются понятия, выражаемые, соответственно, словами судьба и sort, хотя по сочетаемости данному французскому слову больше соответствует русское доля. Эти понятия ассоциированы с разными идеями и образами. Русская судьба через свою сочетаемость и реконструкцию мифологической основы предстает как одушевленная сила женского пола. В основе такого образа - славянские мифологические представления о Суденицах
(сестрах, предрекающих новорожденному его жизнь). Судьба предстает в русском языке как сила очень активная и своевольная, часто агрессивная, что доказывается большим числом устойчивых словосочетаний, представляющих человека пассивным и бессильным по отношению к ней существом, например: находиться / быть игрушкой в руках судьбы, на произвол судьбы, капризы судьбы, судьба разлучает и др. Благие ее действия описываются значительно меньшим числом идиом: судьба одарила, хранила, свела. Русская судьба также мыслится как материальный предмет и как текст, который человек дешифрует: найти свою судьбу, угадать судьбу, прочесть судьбу. Идиомы, представляющие активное противодействие человека судьбе (бороться с судьбой, идти наперекор судьбе, против судьбы, смеяться ей в глаза, испытывать терпение судьбы), являются в русском языке в своем большинстве заимствованными.
Французское понятие sort «судьба», «доля», «жребий» имеет другое происхождение и иной круг ассоциаций. Это слово произошло от латинского названия предмета, выполнявшего в античном мире роль жребия при распределении полномочий, доли или очередности, и этот ключевой образ определил смыслы и сочетаемость в истории слова. В современном языке выявляется три значения слова: то, что должно произойти или происходит по воле случая; магическое действие, обычно негативной направленности; некая воображаемая сила, определяющая течение человеческой жизни. Это проявляется, например, в словосочетаниях: jeter un sort sur qn «сглазить к.-л.», tirer au sort «бросить жребий», favorisé par le sort «тот, кому судьба благоприятствует». Отмечается, что по сравнению со словом судьба французское sort и другие французские субстантивы этого поля менее активно выступают в роли агенса, чаще уступая эту позицию субъекту, и имеют более узкую сочетаемость с предикатами. Данные тенденции можно рассматривать как одно из проявлений не такой мощной активности судьбы в представлении французов, как это имеет место в русском менталитете.
В главе двенадцатой «Представление французов и русских о чувстве и эмоции: Общее представление о базовых эмоциях в европейской культуре» анализируются смыслы наименований чувство, эмоция в русском языке и sentiment, émotion, sens во французском. В русском языке слово чувство является исконно славянским, свя-
занным с понятиями 'слышать, чуять', и предполагает не только реакцию человека на ситуацию, но и способность осознавать, воображать, переживать. Второе из русских слов является заимствованным и обозначает конкретные неконтролируемые переживания, поэтому его «одухотворенность» ниже. Основное отличие французской ментальности в этом поле сфокусировано в наличии понятия sens, обозначающего явление, принадлежащее одновременно как сфере чувства, так и сфере разума. В долгой истории своего развития слово сохранило три круга значений: способность здраво судить, благоразумие (bon sens «здравый смысл»), способность ощущать или понимать ценностную категорию вещей и явлений (sens moral,esthétique «моральное чувство», «чувство прекрасного») и способность формировать впечатления о мире посредством пяти чувств и получать удовольствия от этих впечатлений (mortifier ses sens «умерщвлять чувства, плоть»). Содержание этого понятия подтверждает, что во французском мировоззрении сохраняется идущее от Античности представление о единстве рационального и эмоционального начал.
В отдельных главах исследуются также лексические единицы, выражающие понятия истины, добра и зла, души, совести, ума и мышления, страха и риска, цели, удачи, причин и следствий.
В заключение автор отмечает, что различия французского и русского менталитетов в сфере исследованных базовых концептов с точки зрения их проявлений в языке являются значительными. Так, совершенно иначе, чем в русской культурно-языковой традиции, во французской трактуются концепты добра, души, совести, истины: французский менталитет «вытесняет» из содержания понятий и наивной картины мира все непрактичное и мистически-эмоциональное. Также французскому мировосприятию свойственно, в большинстве изученных понятийных сфер, более дробное членение смыслового пространства, за которым стоит чувствительность к объективному знанию, стремление к тонкому анализу действительности и адекватному отражению различий в языковых единицах. Различия базовых концептов обусловлены разницей исторических условий развития двух этносов и различием питавших их на разных стадиях культур и мифологий. Однако во многих случаях сопоставляемые ряды понятий находятся в пределах общего поля коннотативных образов: это образы одушевленного существа -
агрессивного или благоприятствующего человеку, предмета, огня, воды, опоры, что выражается в соответствующих вещественных коннотациях. Сходства свидетельствуют о частичной прототипиче-ской общности образного фонда, восходящего к индоевропейскому типу мышления.
Е.О. Опарина
СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ. ИСТОРИЯ ЯЗЫКА
2010.03.008. ИЗМЕСТЬЕВА И.А. ИЗ ИСТОРИИ ПАДЕНИЯ РЕДУЦИРОВАННЫХ ГЛАСНЫХ. - Тольятти: ТГУ, 2008. - 151 с.
Изместьева И.А., кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и литературы Тольяттинского государственного университета, специалист по русской исторической фонетике1.
Изучение истории редуцированных имеет давнюю лингвистическую традицию. Хотя вопросы изменения этих гласных рассматриваются во всех общих курсах истории русского языка, в специальных исследованиях, судьбу редуцированных все же нельзя считать окончательно решенной.
Продолжает оставаться дискуссионным вопрос о фонетической природе ъ и ь. Большое количество терминов подчеркивает особое качество редуцированных, по сравнению с другими гласными: полугласные (А.Х. Востоков, Н.И. Греч, П.С. Билярский, В.Н. Щепкин), глухие (Ф.И. Буслаев, И.И. Срезневский, А.И. Соболевский, А.А. Шахматов. В.Н. Сидоров, В.М. Марков), иррациональные (Ф.Ф. Фортунатов), краткие и полукраткие (В.А. Богоро-дицкий), неясные и непостоянные (А. Вайан), сверхкраткие (С.Б. Бернштейн), редуцированные (А. Мейе, Н.Н. Дурново, Н.С. Трубецкой, П.С. Кузнецов, В.В. Иванов, К.В. Горшкова и др.), еры (В.Н. Чекман, В.К. Журавлев, Х. Бирнбаум и др.). Краткие узкие гласные ъ и ь являлись исторически неустойчивыми и подверглись дивергентно-конвергентным изменениям.
1 Автор книги: Из истории русского ударного вокализма. - М., 2005. - 128 с.
