CC BY
237
ИСТОРИЯ
2010.01.034. ДЕРИНГИЛЬ С. «АРМЯНСКИЙ ВОПРОС НАКОНЕЦ-ТО ЗАКРЫТ»: МАССОВОЕ ПРИНЯТИЕ АНАТОЛИЙСКИМИ АРМЯНАМИ ИСЛАМА ВО ВРЕМЯ РЕЗНИ ПЕРИОДА ПРАВЛЕНИЯ АБДУЛ ХАМИДА В 1895-1897 гг.
DERINGIL S. «The Armenian question is finally closed»: mass conversions of Armenians in Anatolia during the hamidian massacres of 18951897 // Comparative studies in society and history. - N.Y., 2009. -Vol. 51, N 2. - P. 344-371.
С. Дерингиль (Университет Богазичи, Стамбул, Турция) отмечает, что в исследованиях, посвященных насильственной исла-мизации армянского населения Османской империи, как правило, описываются события 1915 г. и крайне редко репрессии 1894-1897 гг. На основе не известных прежде документов из османских архивов (деловой переписки между османскими провинциальными и столичными чиновниками, а также сообщений иностранных консулов из районов, где армяне подвергались репрессиям) рассматривается проблема массового перехода в мусульманскую веру армянского населения в период правления Абдул Хамида.
Случаи массовой перемены вероисповедания наиболее характерны для шести восточных вилайетов, где проживала большая часть армянской общины. Это Сивас, Эрзерум, Мамурет-уль-Азиз, Дийярбакыр, Битлис и Ван. Особенностью данного района являлось многовековое соседство оседлого армянского населения с кочевыми курдскими племенами. Сосуществование двух разных с точки зрения основных занятий, а также культуры и религии (армяне - христиане, курды - мусульмане) народов привело к формированию системы специфических взаимоотношений. Чтобы обеспечить себе относительно стабильную и спокойную жизнь, армяне выплачивали местным вождям курдских племен неофициальный «налог» за так называемое покровительство. В период особенно суровых зим многим армянским семьям даже приходилось пускать «защитников» к себе на постой. Таким образом, исторически отношения между двумя народами складывались на основе вынуж-
денного сотрудничества, которое армяне определяли эвфемизмом -«братство земли и воды» (с. 348).
Хрупкое равновесие в восточных провинциях Османской империи нарушилось в конце XIX в., когда здесь, наконец, стали ощущаться последствия предпринятых в середине столетия мер по централизации. На востоке Анатолии была ликвидирована власть влиятельных курдских вождей (mir), контролировавших обширные территории и удерживавших в повиновении лидеров мелких племен. В результате армянское население, по-прежнему подвергаясь двойному налогообложению, стало к тому же объектом участившихся нападений курдов, которые в борьбе за передел сфер влияния стали бесчинствовать на прежде относительно спокойных землях.
Положение армян, проживавших в шести восточных вилайетах, и без того существенно осложнилось в результате поражения Османской империи в Русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Султанское правительство было вынуждено взять на себя обязательство по проведению реформ в шести «армянских вилайетах». Сам факт принятия обязательств, а также особое внимание европейских держав к «армянскому вопросу» были чрезвычайно болезненны для Стамбула. Там опасались, что реформы последовательно приведут сначала к автономии, а затем и к независимости армянских вилайетов. Недавняя потеря территорий на Балканах заставляла Абдул Хамида предполагать, что аналогичная участь может постичь последний оплот империи - Анатолию. Стремясь любыми путями предотвратить подобный исход, правительство в числе прочих мер прибегло к тактике заигрывания с анатолийскими курдами. В начале 90-х годов Абдул Хамидом был издан указ о создании на базе курдских племен подразделений легкой кавалерии «ха-мидие», подчиненных лично султану. Перед отрядами «хамидие» была поставлена задача подавлять любые проявления недовольства со стороны армян и пресекать подрывную деятельность националистов. Очевидно, что «султан своей политикой хотел убить двух птиц одним камнем - запугать армянское население и обеспечить послушание и лояльность курдов» (с. 349).
Автор считает антиармянскую внутреннюю политику османского правительства своего рода индикатором роста турецкого национализма. «Хотя применительно к данному периоду было бы преждевременным говорить о турецком национализме в том пони-
мании, которое демонстрирует младотурецкая революция 1908 г., в кругах османской правящей элиты в конце XIX в. уже явно прослеживалось движение в данном направлении» (с. 346). Наметившуюся тенденцию наглядно обозначил курс на замену мирного сосуществования религиозных общин их враждебным противопоставлением. На государственном уровне поощрялось все отчетливее проявлявшееся деление на «мы» и «они», в котором под «мы» подразумевались мусульмане (турки и курды), а под «они» -христиане (в данном случае - армяне). Жители империи оказались в неравном положении перед лицом власти. Так, в период резни, устроенной курдами в восточных провинциях в конце 90-х годов XIX в., Абдул Хамид отказался использовать армию для защиты армянских подданных, ибо в этом случае мусульмане сражались бы против мусульман.
В течение нескольких лет, последовавших за резней, устроенной в августе - сентябре 1894 г. в Сасуне1, когда армянский народ Анатолии вынужден был существовать в условиях жестокого террора, в адрес властей регулярно поступали коллективные обращения христианского населения, содержавшие просьбы о разрешении принять ислам. Сообщения об этом встречаются в официальных документах (донесениях с мест по линии департамента внутренних дел, письмах представителей иностранных дипломатических миссий)2.
1 Летом 1894 г. крестьяне в округе Сасун отказались платить традиционную дань и с оружием в руках встретили напавших на них курдов. По указанию из столицы в мятежный район были посланы войска, которые совместно с отрядами «хамидие» не только перебили повстанцев, но попутно уничтожали непричастных к событиям женщин и детей. - Прим. реф.
2 Автор приводит выдержки из типичных документов, поступавших в Стамбул от глав провинций - вал осенью 1895 г. Так, например, в телеграмме от 17 ноября 1895 г. губернатора Сиваса Халиль-паши великому визирю сообщалось следующее: «Сегодня около 2 тыс. курдов напали на город Дивриги и начали грабить имущество христиан. К этому времени убито 23 армянина, и около 500 человек, мужчин и женщин, через старейшин своих деревень обратились с прошением позволить им на основе их свободного волеизъявления стать мусульманами и подвергнуться обрезанию. Если не удастся договориться с курдами, необходимо использовать против последних армию... Единовременное обращение в ислам 500 человек может привлечь внимание, и именно сейчас это возымеет дурные последствия» (с. 353).
Практика обращения «неверных» существовала в Османской империи всегда, а в период танзимата даже были приняты специальные постановления, предписывавшие строго придерживаться тщательно регламентированной процедуры. «Оговаривалось, что человек, переходивший в иное вероисповедание, должен был совершать это в присутствии близких родственников, а также свидетелей из числа членов своей общины, которым предоставлялась возможность его разубедить. Обращаемый должен был находиться в здравом рассудке и достичь совершеннолетия (akil ve balig). Одним из условий также было присутствие священника высокого уровня, представителя покидаемой конфессии, призванного засвидетельствовать, что обращение было добровольным; лишь при соблюдении этих условий обращаемый мог произнести священную формулу (§ahadet), и стать обладателем мусульманского имени. Вновь обращенный мусульманин должен был получить от местного исламского судьи (kadi) сертификат с указанием даты события и подтверждением факта присутствия свидетелей» (с. 346-347). По законам шариата обязательным условием принятия ислама было соблюдение принципа добровольности. Какое-либо давление, а тем более насилие в данном вопросе категорически воспрещалось. Обычно процедура перехода в мусульманскую веру совершалась в индивидуальном порядке.
Исламским законодательством также предусматривались меры, касающиеся акта отречения от ислама - апостазии. До середины XIX в. отступнику, как правило, грозила смертная казнь. После 1844 г. подобное наказание было официально запрещено. Это, однако, не означало, что ренегат оставался в живых, поскольку желание вершить правосудие часто выражали фанатично настроенные соседи-мусульмане, в представлении которых апостазия являлась одним из смертных грехов.
Участившиеся попытки совершить массовый переход в ислам, напрямую связанные с развернувшимся на восточных территориях террором в отношении армян, а также вполне реальная возможность столкнуться со столь же массовым отступничеством в будущем, когда ситуация урегулируется, поставили перед представителями провинциальной османской бюрократии трудноразреши-
мую проблему. Чиновники на местах явно не были готовы к подобному повороту событий, и в результате в центр стали поступать многочисленные письма, содержавшие пожелания получить инструкции. В ответ от имени султана было издано специальное предписание, ирадэ (irade), в котором в завуалированной форме рекомендовалось во избежание «неверного истолкования перехода армян в мусульманскую веру» не поддерживать получаемые петиции, но предлагать их подателям повторно обращаться к властям, «когда порядок будет восстановлен, и совершать обряд в соответствии с установленной процедурой». До этого местным государственным чиновникам предлагалось обходиться «разумными мерами» (с. 352).
Наиболее вероятные причины, подтолкнувшие правительство к выбору именно такой линии поведения, изложены в письме губернатора Эрзерума Рауф-паши. Сообщив о просьбе жителей трех деревень из округа Терджан «добровольно принять ислам», эрзе-румский вали заключает, что «такой переход в новую веру - результат ужаса перед лицом нападений - будет плохо воспринят и друзьями и недругами» (с. 353). Под «друзьями» имелись в виду местные мусульмане, религиозные чувства которых могли быть оскорблены фактом стремительного возрастания количества «ложных мусульман». Под «недругами» подразумевались великие державы, правительства которых могли выдвинуть обвинения в насильственной исламизации восточных вилайетов.
Не исключено, что государственные чиновники, запрещая христианам менять веру или отказываясь выдать документы, подтверждавшие уже свершившийся факт, руководствовались к тому же меркантильными соображениями. Дело в том, что по османским законам христиане платили особый налог (bedel-i askeri) за освобождение от военной службы. Становясь мусульманами, они требовали исключать их из податных документов, в чем государство объективно не было заинтересовано.
Документы османских архивов фиксируют, что, несмотря на противодействие властей, эпизоды массового обращения в ислам все-таки имели место. В отдельных случаях страх армянского населения перед нападениями курдов был настолько силен, что, даже получив официальный отказ, жители целых деревень объявляли себя мусульманами и полностью меняли свой жизненный уклад:
носили характерную для мусульман одежду, брали новые имена, переоборудовали церкви в мечети, пять раз в день совершали молитву. Мужчины подвергали себя обрезанию. Подобные акты отчаяния, однако, лишь ухудшали ситуацию. Не располагая официальными бумагами, подтверждающими переход в новую веру, эти люди могли стать изгоями для членов своей религиозной общины. Они не пользовались доверием у соседей-мусульман, подозревавших их в неискренности, навлекали на себя недовольство местных властей и, что самое страшное, по-прежнему оставались потенциальными жертвами разбойных нападений курдов.
Хотя о большинстве случаев изменения вероисповедания сообщается в документах, относящихся к 1895 г., известно, что и позднее, когда относительный порядок уже был восстановлен, главы округов и провинций продолжали получать коллективные петиции жителей армянских деревень по поводу принятия ислама. Отношение части христианского населения к смене веры как к мере жизненно необходимой свидетельствовало о глубине пережитых потрясений, о стремлении единственно возможным способом обезопасить собственное будущее и будущее детей, но главное, о твердой уверенности в том, что репрессии возобновятся.
Линия поведения, которой следовало османское правительство в конце 90-х годов XIX в. (давать согласие на индивидуальные прошения о принятии ислама и категорически отказывать в коллективных просьбах), соответствовала общей стратегической установке в отношении восточных территорий. Стремление любой ценой сохранить «армянские вилайеты» в составе империи приводило к принятию откровенно циничных решений как в Стамбуле, так и на местах. Чиновники на всех уровнях отдавали себе отчет в том, что появление коллективных петиций по поводу обращения в ислам вызвано исключительно страхом перед курдами. Они столь же отчетливо осознавали, что в отсутствие реальной защиты со стороны государства переход в мусульманскую веру является единственным путем спасения жизни. На этом фоне особенно лицемерно выглядели предложения повторно обращаться с прошениями о смене религии, «когда порядок будет восстановлен», ибо «у просителя был реальный шанс не прожить так долго».
Циничный расчет властей заключался в том, что государственные интересы, как их понимали в Стамбуле, «были бы соблю-
дены как в случае превращения армян в мусульман, так и при их возможной децимации со стороны курдов» (с. 369). Наконец, обращает на себя внимание и то, что резня в восточных вилайетах была прекращена внезапно. Это не позволяет расценивать действия против армян «просто как акт спонтанной жестокости». Не случайно именно в этот момент султан Абдул Хамид заявил британскому послу, что «армянский вопрос наконец-то закрыт» (с. 369).
Н.Б. Шувалова
