CC BY
54
ИСТОРИЯ
2008.02.039-040. ПРОБЛЕМА ГЕНОЦИДА АРМЯН В ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ В КОНТЕКСТЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ. (Сводный реферат).
2008.02.039. ANDERSON M.L. «Down in Turkey, far away»1: human rights, the Armenian massacres, and orientalism in Wilhelmine Germany // J. of modern history. - Chicago, 2007. - Vol. 79, N 1. - P. 80-111.
2008.02.040. LEWY G. The Armenian massacres in ottoman Turkey. A disputed genocide. - Salt Lake City: Univ. of Utah press, 2005. - 370 p.
Маргарет Андерсон (Калифорнийский университет, Беркли, США), характеризуя отношение германского общества времен кайзера Вильгельма к проблеме истребления армянского населения в Османской империи, показывает, что проармянские настроения не получили там широкого распространения в отличие от Великобритании, Франции, Италии или Швейцарии. Немецкие левые скептически комментировали известия о массовом уничтожении армян. Так, в октябре 1915 г. известный социал-демократ Макс Грюнвальд напомнил в связи с ситуацией в Османской империи тезис Карла Маркса о том, что историческое развитие подчиняется собственным законам, добавив, что было бы ошибкой пытаться примерять европейские моральные и политические принципы к специфическим турецким условиям. Такого мнения придерживались не только последователи Маркса. Либеральный ориенталист Беккер, основатель журнала «Der Islam», ставший позднее министром культуры Веймарской республики, ознакомившись со свидетельствами очевидцев резни, призывал не забывать о том, что Турция не является правовым государством (Rechtsstaat) в западном понимании (т.е. с грамотным населением и эффективными государственными структурами). Он подчеркивал, что известные события происходят в
1 Автор вынесла в название своего эссе ставшую в Германии крылатой фразу о свойственном обывателю безразличии к трагическим событиям, происходящим где-то вдалеке. Один из персонажей драмы И.В. Гёте «Фауст» произносит: «По праздникам нет лучше развлеченья, чем толки за стаканчиком вина, как в Турции далекой, где война, сражаются друг с другом ополченья» (перевод Б. Пастернака). - Прим. реф.
азиатской стране, где европейская культура и дисциплина европейского государства только начинают пускать слабые корни.
Позиция Беккера - это позиция германского руководства, сознательно отодвигавшего гуманитарный аспект проблемы на второй план в угоду геополитическим соображениям. Германия кайзера Вильгельма считала необходимым в тот момент «неуклонно придерживаться курса, который диктовали ей ее национальные интересы», а именно «альянса с османами» (039, с.86). Немецкие либералы объясняли нежелание германских властей оказать на турок давление сложившейся в мировой политике расстановкой сил, при которой армяне объективно являлись союзниками Англии. В Рейхе полагали, что поддержка армян в этой ситуации была бы тождественна поддержке британской экспансионистской политики.
Теми же соображениями политической целесообразности объяснялась позиция германоязычных лидеров сионистского движения. Влиятельный сионист и известный журналист Теодор Гер-цель был готов поддерживать султана Абдул Хамида, в том числе и в рамках армянской проблемы, если подобная деятельность приближала перспективу создания еврейского очага в Палестине. В то время, когда симпатии европейцев к армянам достигли максимума, а давление на султана стало особенно интенсивным, Герцель максимально использовал свои контакты сионистского лидера и журналиста, чтобы изменить сложившееся положение вещей. Политическая игра, в которую включился Герцель, была чрезвычайно сложна и неоднозначна. Стратегически наличие армянской проблемы было выгодно сионистам. С исчезновением угрозы армянских выступлений у султана сразу отпала бы необходимость в их посреднических услугах. Однако, действуя в интересах османских властей, Герцель по возможности старался сохранять осторожность. «Ни при каких обстоятельствах, - писал он в мае 1896 г., -армяне не должны понять, что мы используем их в целях становления еврейского государства» (039, с. 88).
По мнению М. Андерсон, трудно точно оценить степень воздействия публицистической деятельности Герцеля на общественное мнение Германии. Однако следует помнить, что его «Neue Freie Presse» являлась единственным источником получения информации о ситуации в Османской империи для многих германоязычных изданий, так как только эта газета имела собственного корреспон-
дента в Стамбуле. И хотя публикации по османской проблематике были разнородными (на что с недовольством реагировал сам султан), контраст между позицией сионистов во Франции, Великобритании и США и позицией, которую занимали их единомышленники из Центральной Европы, был разительным. В то время как первые были озабочены состоянием гуманитарных прав армянского населения, Герцель и его сподвижники оказывали поддержку османским властям.
Немногочисленной организованной силой, открыто выступавшей с осуждением репрессий в отношении армян Османской империи, были немецкие католики. Они организовывали митинги, собирали средства для оказания помощи жертвам гонений. Лидеры движения провозгласили армянский народ, который одним из первых принял христианство, народом - мучеником за веру, а султана Абдул Хамида - «новым Диоклетианом и вторым Нероном» (039, с. 92). Деятельность немецких католиков не вызвала широкого общественного резонанса, однако дала повод туркофилам для развертывания собственной кампании. Католиков, защищавших права армянского населения, приравнивали к крестоносцам, деятелям инквизиции, колонизаторам, пытающимся «на скорую руку организовать новый "крестовый поход"» (039, с. 94). Проосманские публицисты печатали статьи и брошюры, ставя перед собой задачу сформировать в общественном мнении негативный образ армян и максимально возвеличить турок. Стремясь вызвать неприязнь к армянам, авторы подобных сочинений, с одной стороны, изображали их прирожденными страдальцами и жертвами, вечно гонимыми, не способными себя защитить и постоянно молящими о помощи. С другой стороны, армян представляли агентами империализма (французского, российского и особенно британского), нечистыми на руку дельцами, безжалостными эксплуататорами анатолийских крестьян. Таким образом читателя исподволь подводили к мысли, что репрессии против армян есть акт самозащиты. Те же авторы восхваляли модернизаторские устремления османов, прогрессивные реформы султанского правительства (а позднее младотурок), говорили о национальном пробуждении турецкого народа. Стержневым моментом туркофильской пропаганды был тезис о веротерпимости турецкого народа, подкрепляемый напоминанием о том, что «турки оказались единственными, кто в 1492 г. принял у
себя евреев, в то время как христиане были готовы послать целый народ на сожжение» (039, с. 97).
По мнению М. Андерсон, пропагандистская кампания по дискредитации армян и восхвалению турок была не только спланированной, но и щедро оплаченной акцией. Известно, что османские послы в крупнейших европейских столицах (начиная со времени Абдул Хамида и потом при младотурках) были обязаны регулярно посылать в центр донесения о том, что пишет об Османской империи европейская пресса. Поскольку к отчетам в обязательном порядке требовалось прилагать подборку газетных вырезок, дипломаты из карьерных соображений часто были вынуждены оплачивать заказные статьи. Так, на содержании у османских властей находился Ганс Барт, корреспондент в Риме леволиберальной газеты «Berliner Tageblatt» и автор одиозной антиармянской книги «Защищайся, Турок!» («Türke, wehre dich!») (039, с. 103).
Появление откровенно антиармянских публикаций было бы невозможным без попустительства германских властей, которые, прикрываясь вывеской правового государства, подавляли выступления в защиту гражданских прав армян. Представители имперских структур, а также местные власти стремились выдворять из страны армянских активистов, налагали запрет на любые виды правозащитной деятельности, будь то организация митингов или сбор средств по линии католических общин. Государство, где пресса была формально независимой, систематически использовало рычаги влияния, чтобы уменьшить число публикаций, посвященных трагическим событиям на армянских территориях, не препятствуя при этом появлению антиармянских статей.
Автор объясняет явное нежелание германских властей присоединиться к общему для Европы в целом осуждению политики османского руководства в отношении армянского населения разницей политических устремлений. В отличие от Великобритании, Франции и России, которые ждали скорого краха империи и уже выговорили себе определенные части возможного османского наследства, интересы Германии на Ближнем Востоке долгое время имели абстрактный характер. Однако в начале XX в. немцы осознали, что заинтересованы не в развале Османской империи, а именно в продлении ее существования. Постепенно укреплялись связи между Стамбулом и Берлином. В столице Германии Анато-
лию начали всерьез рассматривать как зону германского влияния. Интеллектуалы, занимавшиеся формированием общественного мнения, все чаще говорили о том, что «Германской империи судьбой предназначено быть оплотом ислама против империалистической ненасытности Антанты» (039, с. 107).
Г. Льюи (почетный профессор Массачусетского университета Амхерст, США) дает оценку репрессиям османских властей в отношении армянского населения в конце XIX - начале XX в. на основе изучения новых документов из турецких архивов, а также документов из архивов США, Германии и Великобритании.
С начала XVI в. и почти до конца XIX в. власти Османской империи считали армян самыми лояльными подданными султана. Подавляющее большинство армянского миллета (этнорелигиозной общины) составляли крестьяне, проживавшие на территории восточных провинций Эрзерум, Битлис, Ван, Харпут, Диарбекир и Си-вас (так называемая Великая Армения), а также западнее, близ побережья Средиземного моря (Киликия). К концу XIX в., однако, армяне оказались в этих районах в меньшинстве. Причиной стал массовый приток мусульманского населения с Балкан и Кавказа. Кроме того, во второй половине XIX в. вследствие общего ухудшения экономического положения населения ухудшились и отношения между армянами и их соседями курдами. Армянские крестьяне больше не могли нести бремя двойного налогообложения и платить не только налоги государству, но и традиционную дань курдским племенам. Подъем национального движения в восточных вилайетах пришелся на годы правления султана Абдул Хамида II, когда свободолюбивые настроения, уже достаточно широко распространившиеся в армянской диаспоре и среди жителей крупных городов империи, стали охватывать восточные районы Анатолии.
Значительную роль в процессе радикализации сыграла деятельность протестантских миссий. Несмотря на противодействие со стороны государства и армянской церкви, число миссионеров, в подавляющем большинстве американцев и немцев, постоянно возрастало. «К 1895 г... в Анатолии трудились 176 американских проповедников при поддержке 878 помощников из местных жителей. Они основали 125 приходов, где числилось 12 787 членов, и 423 школы, где обучались 20 496 человек» (040, с. 6).
Важным следствием присутствия протестантских миссий на территории Анатолии стало регулярное поступление в Европу информации о положении христианского населения. Османское правительство рассматривало это как вмешательство во внутренние дела и не без оснований полагало, что армянская проблема будет немедленно использована европейскими державами в их интересах.
Резкому изменению отношения османского правительства к армянским подданным, переквалифицированным из «самой лояльной общины» в разряд «пособников противника», послужили события Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Командующим российскими войсками на восточном фронте был генерал Лорис-Меликов (Меликян). В составе его армии присутствовали многочисленные армянские отряды. Османские власти обвиняли анатолийских армян в сочувствии врагу и даже в предательстве (подозревая их, в частности, в оказании помощи неприятелю в качестве проводников). Война закончилась победой России. Османская империя потеряла восточные провинции Ардаган и Карс и вынуждена была отдать важный черноморский порт Батум. По требованию армянского патриарха в текст мирного договора, подписанного в Сан-Стефано 2 марта 1878 г., был внесен специальный пункт, в соответствии с которым османское правительство брало на себя обязательства провести в армянских провинциях реформы и гарантировать защиту населения от курдов и черкесов. Предполагалось также, что российские войска будут оставаться на территориях восточных вилайетов до тех пор, пока реформы не будут осуществлены.
Условия Сан-Стефанского договора серьезно нарушали баланс сил в районе Средиземного моря, чем вызвали озабоченность европейских держав и более всего Великобритании, опасавшейся превращения Османской империи в сателлита России. Под давлением Европы в июле 1878 г. в Берлине был подписан новый договор, в соответствии с которым российские войска были обязаны покинуть армянские провинции (сразу после ухода российских войск отряды курдов и черкесов напали на приграничные армянские деревни и разграбили их, заставив тысячи армян искать убежища в России). В соответствии с Берлинским договором функции надзора за проведением реформ возлагались на государства, входившие в «европейский концерт», что на деле означало отсутствие настоящего контроля. О необходимости проведения реформ в ар-
мянских вилайетах упоминалось также в тайном англо-турецком соглашении - Кипрской конвенции 1878 г. Однако и этот документ содержал пустые обещания, лишь усиливавшие неприязнь османских властей к армянам, ставшим, по сути, пешками в борьбе европейских держав за власть и влияние. Лорд Джеймс Брюс писал в конце 90-х годов XIX в.: «До Берлинского договора и султан не испытывал особой ненависти к армянам, и армянская нация не имела каких-либо политических устремлений. Именно соглашения, касающиеся защиты армян, сделали их объектом подозрений и ненависти, именно эти соглашения пробудили в них надежду на освобождение, что еще больше усилило ненависть со стороны властей. Англо-турецкая конвенция научила их оглядываться на Англию, но английское вмешательство озлобило турок» (040, с. 9).
Европейские державы действительно не приложили ощутимых усилий к реализации положений заключенных с турками договоров, ограничиваясь увещеваниями Абдул Хамида. Самих же армян Османской империи итоги Берлинского конгресса 1878 г. заставили осознать тот факт, что независимости смогли добиться только те народы, которые за нее сражались (по образному выражению архиепископа Мкртыча Хримяна, участвовали в дележе пирога свободы с «железной ложкой», а не с бумажной петицией).
В начале 80-х годов XIX в. в восточных районах возникли малочисленные тайные общества, деятельность которых была довольно быстро пресечена властями. Настоящее революционное движение разворачивалось в среде диаспоры в Западной Европе и на российском Кавказе. В 1887 г. в Швейцарии группа армянских студентов, знакомых с идеями Маркса в интерпретации российских социал-демократов, образовала партию «Хунчак». Своей ближайшей целью партия провозгласила воссоздание Армении в ее исторических границах (за счет части территорий Османской империи, России и Персии), конечной целью - приход к власти социалистов. В качестве главных методов борьбы предлагались активная пропагандистская деятельность, террор и партизанская война. Большую надежду члены «Хунчак» возлагали на помощь извне. В программе организации, в частности, было записано, что «время всеобщей революции (в Армении) наступит, когда иностранные державы нападут на Турцию» и что задачей партии в этот период будет «организация мятежа внутри» (040, с. 12). Поскольку содержание про-
граммы было хорошо известно османским властям, младотурки впоследствии ссылались на это ее положение, когда пытались обосновать необходимость депортации армянского населения.
В июне 1890 г. на Кавказе, в Тифлисе, армянскими студентами-националистами была основана «Дашнакцутюн», программа которой предполагала приход к власти демократического всенародно избранного правительства, способного провести социальные реформы. Дашнаки призывали к участию народа в вооруженной борьбе с османскими властями. Не отвергали они и идею террора. При сходстве взглядов на формы и методы ведения борьбы партии по-разному обозначали ее цели. Хунчаки сразу выступили за независимую Армению, в то время как дашнаки на том этапе говорили лишь об автономии.
Перед обеими партиями встала трудновыполнимая задача убедить инертное в своем подавляющем большинстве крестьянское население армянских вилайетов в необходимости начать вооруженную борьбу с османскими властями. Проникавшие через границу активисты вели устную агитацию и распространяли многочисленные пропагандистские издания, напечатанные в Европе (в особенности в Англии) и в США. Однако вовлечь в борьбу аполитичных армянских крестьян (равно как и жителей городов, боявшихся пожертвовать своим относительным благополучием) долго не удавалось. Агитация неизменно встречала сочувствие, однако дальше этого дело не шло. Не добившись успеха пропагандистскими методами, революционные фанатики перешли к более действенным средствам - террору и провокациям. Совершая террористические акты, они вынуждали власти на ответные меры, как правило, не адекватные самому событию. В результате жертвой репрессий становились не устроители терактов, а невиновные. Стремясь максимально обострить межобщинную напряженность в районе, где армянское население было в меньшинстве, деятели националистических организаций рассчитывали на помощь извне, на прямое вмешательство западных держав. Однако их расчеты не оправдывались.
Абдул Хамид, напуганный ростом активности армянских националистов по обе стороны границы с Россией, издал в 1891 г. распоряжение о формировании курдских добровольческих кавалерийских отрядов. По имени султана они получили название «хами-
дие» и должны были обеспечивать охрану пограничных террито-рий1. Курды, которых некоторые западные очевидцы прямо называли «лицензированными угнетателями соседей-христиан» (040, с. 20), гордились оказанной им честью быть нерегулярной армией султана и сыграли заметную роль в репрессиях против армянского населения в конце XIX в.
Первый крупный инцидент с участием «хамидие» произошел в округе Сасун. Летом 1894 г. местные крестьяне отказались платить традиционную дань и с оружием в руках встретили напавших на них курдов. По указанию из столицы в мятежный район были посланы войска, которые совместно с отрядами «хамидие» не только перебили повстанцев, но попутно уничтожали непричастных к событиям женщин и детей. Благодаря западным миссионерам сведения о сасунских событиях стали известны европейской и американской общественности. Старый и Новый Свет охватила волна туркофобии. Правительства Великобритании, Франции и России через своих послов в Стамбуле стали оказывать давление на султана, добиваясь его согласия на проведение в шести армянских вилайетах обещанных реформ. План реформ предусматривал: амнистировать политических заключенных из числа армянских националистов; предоставить армянам право занимать в пределах данной территории треть административных должностей; формировать жандармские части на смешанной основе; использовать полки «хамидие» только во взаимодействии с подразделениями регулярной армии; назначать губернаторов с одобрения западных держав; создать комиссию по контролю за проведением реформ.
В поддержку реформ 30 сентября 1895 г. хунчаки организовали в Стамбуле демонстрацию, в ходе которой возникли вооруженные столкновения, спровоцировавшие, в свою очередь, погромы и убийства в армянских кварталах. Вскоре аналогичные события произошли в Трабзоне, где мусульмане, среди которых оказались военные и полицейские, узнав о покушении на бывшего губернатора провинции Ван, бросились убивать армян и мародерствовать в их домах и лавках.
1 К 1895 г. в «хамидие» было 57 полков, насчитывавших около 50 тыс. бойцов (040, с. 9).
В середине октября султан дал согласие на частичное проведение реформ. При этом Абдул Хамид отказался опубликовать сам текст указа, сославшись на то, что это может вызвать серьезные волнения среди его подданных-мусульман. Отсутствие публикации, однако, привело к еще более тяжелым последствиям, дав пищу слухам, в частности, слуху о том, что армянским провинциям предоставлена автономия. В результате этого межобщинная напряженность достигла предельного уровня. В течение неполного года, с конца октября 1895 г. по октябрь 1896 г., в разных частях восточных областей империи произошли массовые избиения, в ходе которых погибли сотни тысяч армян. Банды курдов и лазов нападали на армянские деревни. Толпы деклассированных элементов громили армянские кварталы в городах. Сходство сценариев, по которым происходили погромы, делало очевидным то, что это были не спонтанные, а заранее спланированные акции. Так, в ходе нападений погромщики убивали только мужчин, оставляя в живых женщин и детей. В городах резня начиналась и заканчивалась по сигналу. Толпа, вооруженная одинаковыми дубинками и железными прутьями, прекрасно ориентировалась в армянских кварталах, что свидетельствовало о предварительном инструктаже и наличии вожаков. Мусульманские фанатики избивали армян избирательно, не трогая армян-католиков и армян-протестантов. Косвенным доказательством подготовленности погромов являлось и то, что наиболее обеспеченные и влиятельные представители армянской общины получали предупреждения и успевали покинуть свои жилища заранее.
Известны разные оценки, касающиеся количества армян, погибших во время резни 1895-1896 гг. Последние цифры колеблются между 20 тыс. человек (данные, предоставленные турецкими дипломатами и историками в 1985 г.) и 300 тыс. человек (данные Академии наук Армении, 1965 г.). Современники событий приводили иные данные: от 13 432 погибших (по османским источникам) до 50 тыс. погибших (по европейским источникам) (040, с. 26). Однако масштабы трагедии ужасают, независимо от того, какая из цифр ближе к истине.
Традиционно ответственность за репрессии в отношении армянского населения принято возлагать на центральную власть и на самого Абдул Хамида, которого современники на Западе называли «великим убийцей», «отвратительным турком», «кровавым султа-
ном». Нет сомнений в том, что приказы подавлять любые проявления революционной активности армянских националистов исходили из Стамбула. Османские власти стремились принять меры к тому, чтобы события в восточных вилайетах не стали развиваться по балканскому сценарию. Однако непосредственное планирование и осуществление резни, по мнению автора, лежит в большой степени на совести местных властей. Опираясь на исламских фанатиков, играя на страхе мусульман - недавних вынужденных переселенцев с балканских территорий - потерять землю и имущество и вновь оказаться в положении беженцев, а также разжигая в людях низменные чувства (алчность и зависть по отношению к более обеспеченным и успешным), они тем самым поощряли и сознательно провоцировали бесчинства. Участие в армянских погромах полицейских и военных придавало акции вид исполнения «патриотического долга». Безнаказанность же, являвшаяся следствием попустительства властей, приводила к нарастанию жестокости. О том, что именно местные власти играли ключевую роль в организации репрессий, говорят свидетельства европейских дипломатов. В своих донесениях они называют конкретные районы, где волей губернаторов были приняты меры к предотвращению погромов.
Время, прошедшее между событиями 1895-1896 гг. и кануном Первой мировой войны, можно считать периодом некоторого спада напряженности в отношениях между турками и армянами. Однако летом 1913 г. ситуация вновь обострилась вследствие требования европейских держав провести реформы в восточных районах империи. Инициатором выступила Россия, представившая свой проект преобразований. Он предусматривал: создание на территории шести армянских вилайетов одной провинции во главе с губернатором-христианином; учреждение административного совета, провинциального парламента и жандармерии, в состав которых должны были входить как мусульмане, так и христиане; ликвидацию подразделений «хамидие»; проведение аналогичных мероприятий в других районах с армянским населением, в частности в Киликии. В течение лета европейские державы обсуждали в Стамбуле статьи российского проекта на уровне послов. Помимо представителей России, Великобритании, Франции и Италии в дискуссии участвовали дипломаты из Германии и Австро-Венгрии. Последние предложили собственный план реформ. В конце концов
был выработан компромиссный вариант. Шесть армянских вилайетов предполагалось объединить в две провинции, поставив во главе каждой из них европейского инспектора. В тексте документа были обойдены понятия «Армения» и «армяне». Реформы должны были проводиться под наблюдением европейских держав.
Соглашение о реформах между европейскими государствами (от их лица выступала Россия) и Османской империей было подписано 8 февраля 1914 г.1 Младотурки были крайне недовольны бесцеремонным вмешательством во внутренние дела Турции европейских держав, выступавших в роли защитников интересов армянского населения. Обещанные реформы, по мнению младотурок, являлись шагом к установлению протектората России над Восточной Анатолией, а в дальнейшем - к образованию независимого армянского государства. Г. Льюи полагает, что данное соглашение оказало «непосредственное влияние на трагические события 1915 г.» (040, с. 39).
Первые целенаправленные репрессии в отношении армянского населения были совершены в апреле 1915 г. после высадки десанта союзников в Галлиполи. Известна телеграмма (от 24 апреля 1915 г.) министра внутренних дел Талаат-паши губернаторам провинций и главам округов. В ней содержался приказ немедленно закрыть все армянские революционные организации и арестовать их лидеров. В Стамбуле в тот же день под стражу были взяты более 2300 видных деятелей армянской общины: политиков, государственных чиновников, журналистов, врачей. По свидетельству американского посла, ссылавшегося, в свою очередь, на слова Талаата, этих людей планировалось переправить из столицы вглубь страны и расселить среди турок, «где они не смогут причинить вреда» (040, с. 150).
Другой член правящего триумвирата, Энвер-паша, командовавший в этот период армией, 2 мая 1915 г. направил министру внутренних дел предложение ликвидировать очаги революционной активности в районе озера Ван путем вытеснения армян на территорию России или переселения вместе с семьями в другие районы Анатолии.
1 Соглашение было аннулировано в декабре 1914 г., когда Турция вступила в войну на стороне Германии.
27 мая 1915 г. кабинет министров одобрил Временный закон о необходимых мерах по воспрепятствованию антиправительственной деятельности в военное время. Данный документ призван был стать юридическим обоснованием депортаций. 15 сентября Закон был одобрен парламентом и 1 июня опубликован в газете «Таквим-и векаи». 30 мая правительством были приняты инструкции, касающиеся непосредственного осуществления депортаций. В документах, призванных в том числе защитить права перемещаемых лиц, перечислялись необходимые меры по обеспечению безопасности жизни и имущества эмигрантов. Так, оставляемое имущество предполагалось описать, а дома опечатать. Престарелых и больных, а также женщин и детей планировалось отправить по железной дороге, а остальных - гужевым транспортом и пешком. На всем пути следования переселенцы должны были находиться под охраной военных и жандармов, получать питание и медицинскую помощь. На нужды переселения были выделены государственные ассигнования. Ответственность за исполнение Закона возлагалась на местную администрацию.
Принято считать, что официальной причиной решения о депортации армянского населения из восточных провинций было стремление обезопасить тылы османской армии от партизанских отрядов армянских повстанцев, пользовавшихся поддержкой местного населения. Несомненно, что свою роль сыграл успешный мятеж в городе Ван, который турки 17 мая 1915 г. были вынуждены уступить российским войскам. Страх перед партизанской войной, обострившейся именно в тот период, когда Османская империя терпела поражения на всех фронтах, мог быть серьезным основанием для принятия решения о депортации.
Г. Льюи полагает, что у младотурецкого руководства могли быть и другие причины, чтобы стремиться удалить армянское население из Анатолии. Прежде всего, желание переложить на армянский народ ответственность за поражение на кавказском фронте. Та-лаат открыто заявлял, что гонения являются «местью за поражение у Сарыкамыша, изгнание турок из Азербайджана и оккупацию Вана, каждое из которых полностью лежит на совести армян». Энвер-паша, виновный в провале наступления на кавказском фронте, повлекшем огромные человеческие потери, пытался представить армян в качестве «подходящего козла отпущения» (040, с. 157).
Кроме того, желание депортировать армян из Анатолии соответствовало идеологическим установкам пантюркистов, к числу которых принадлежали члены младотурецкого руководства. По свидетельству многих западных дипломатов, Талаат в частных беседах с ними говорил о необходимости «очистить» Анатолию от христиан, создать «турецкий монолит», свободный от чужеродных элементов, чтобы навсегда лишить иностранные государства возможности вмешиваться во внутренние дела Турции. Наконец, депортация армянской общины помогала решить проблему расселения мигрантов-мусульман, изгнанных из бывших османских территорий на Балканах и в Северной Африке, а также новой волны беженцев с Кавказа: из донесений, направленных в Берлин сотрудниками германского консульства в Эрзеруме, известно, что деревни, из которых вывозили армян, сразу же заселялись бежавшими из зоны военных действий мусульманами, которые получали в свое распоряжение также и оставленную депортированными собственность.
Уже весной 1915 г. правительство определило зоны, из которых следовало вывезти армянское население. Районами массовой депортации армян стали: провинция Эрзерум и одноименный город, провинция Алеппо (без столицы), Харпут (в настоящее время Элязиг), портовые города Трабзон и Мерсин, города Адана, Ма-раш, Урфа. Хотя репрессии против армян начались со Стамбула, когда в течение одной ночи были арестованы и высланы несколько сотен человек, в дальнейшем, несмотря на продолжавшуюся много месяцев активную антиармянскую кампанию, многочисленная стамбульская община (по разным оценкам, от 70 тыс. до 160 тыс. человек) не была затронута депортацией. То же самое можно сказать и об общинах Смирны (13 тыс. человек) и Алеппо (20 тыс. человек). Г. Льюи обращает особое внимание на данное обстоятельство, так как подобная избирательность, по его мнению, свидетельствует против наличия плана целенаправленного истребления. «Какими бы ни были подлинные причины сохранить такую значительную группу армян, - пишет он, - это особенно показательно, так как заставляет сомневаться в намерении младотурок истребить все армянское население» (040, с. 204).
Согласно приказу о депортации от мая 1915 г., армян следовало расселить на юге провинции Мосул, на востоке Сирии и частично в Палестине. Циркуляры, поступавшие на места из Стамбула,
содержали конкретный перечень организационных мероприятий. Местные власти должны были обеспечить охрану переселенцев, обеспечить медицинскую помощь, пропитание и кров. Несмотря на то что инструкции придавали закону о депортациях некоторый «налет справедливости», ни одна из них не была, да и не могла быть реализована в силу объективных обстоятельств. Крайне неэффективная османская бюрократическая машина не способна была обеспечить выполнение в короткие сроки задачи по депортации многих сотен тысяч людей и размещению их на новом месте. Не было создано центрального штаба, ответственного за исполнение закона. Функции руководства операцией распределялись между Военным министерством и двумя департаментами Министерства внутренних дел, которые не могли (или не пожелали) договориться между собой. И уж тем более эти разобщенные в рамках столицы структуры не были способны координировать действия местных властей.
Цинизм младотурецкого руководства становится особенно очевиден, если сопоставить содержание подзаконных документов и реальное положение дел в государстве. Так, империя в тот период не располагала транспортной системой, способной обеспечить проведение такой масштабной акции, как массовое переселение. Инструкцией, например, предписывалось перевозить больных, женщин и детей по железной дороге от границ с Россией вглубь страны. Однако в этих местах железной дороги вообще не существовало, и женщины и дети, составлявшие подавляющее большинство переселенцев, были вынуждены передвигаться пешком. Такие факторы, как удаленность зон депортации от мест расселения и отсутствие нормальных условий транспортировки, предопределяли огромное количество возможных потерь.
Единственной транспортной артерией, способной обеспечить доставку депортируемых, была Багдадская дорога. Хотя армян, выдворяемых из городов и сел, расположенных поблизости от железной дороги, везли в поездах, это почти не снижало количества потерь. Дорога была одноколейной, и в военное время приоритет отдавался составам, перевозившим войска и вооружение. Переселенцы были вынуждены подолгу дожидаться своей очереди в не приспособленных для жизни временных лагерях, в условиях жаркого климата, антисанитарии и при хроническом недостатке воды и пи-
щи. Следствием этого была высокая смертность от истощения и эпидемий, в особенности от тифа.
Ответственность за проведение операции по депортации армян из стратегических районов и их расселение на новой территории была возложена на администрацию провинций и округов. В отсутствие реального контроля подлежавшие депортации армяне становились заложниками местной верхушки, и их дальнейшая судьба полностью зависела от моральных качеств губернатора или главы округа. Известно, что глава округа Зор, мютассариф Али Су-ат-бей, в течение года сумел, несмотря на скудость имевшихся в его распоряжении средств, предоставить армянским переселенцам землю, помочь со строительством жилья, обеспечить одеждой и медицинской помощью. После того как на должность мютассарифа был назначен новый человек, некий Зеки-бей, разрешение на проживание стали получать только те, кто был в состоянии дать этому чиновнику взятку. Вновь прибывших переселенцев отправляли обратно в Мосул под предлогом исполнения Закона от 27 мая, по которому количество армян не должно было превышать 10% населения округа. Известно, что никто из этих людей не добрался до нового места назначения. Германские офицеры, обнаружившие через год в окрестностях сотни скелетов со следами огнестрельных ранений, из бесед с местными жителями узнали, что «в этом месте были убиты 12 тыс. армян» (040, с. 217).
Г. Льюи отмечает, что данные о том, кто конкретно осуществлял массовые убийства, которыми сопровождались депортации армян в 1915-1916 гг., «катастрофически неполны». Некоторые сведения можно почерпнуть из зафиксированных свидетельств тех немногих, кому удалось остаться в живых, донесений иностранных дипломатов и военных, дневниковых записей и мемуаров иностранных миссионеров и медиков. Собранные воедино, эти данные позволяют восстановить картину трагедии и косвенным образом указывают на ее причины.
Известно, что в Киликии, на территории Сирии к югу от Алеппо, а также в Палестине массового уничтожения армян не происходило. Важнейшим ключом к пониманию массового характера совершавшихся преступлений, по мнению автора, является география. Практически все известные факты массовой гибели людей связаны с восточными и центральными областями Анатолии, и
это не случайно. Основные маршруты депортации пролегали по наиболее отсталым территориям Османской империи, где передвижение всегда представляло опасность для жизни в связи с угрозой нападения пользовавшихся полной безнаказанностью курдских племен. Курды традиционно рассматривали армян как естественную добычу, а с началом депортаций нападение на конвои стало для них новым источником грабежей. Обычно конвои в начале пути представляли собой череду повозок, нагруженных имуществом, которое переселенцам разрешалось брать с собой. Многие люди везли с собой деньги, украшения и другие ценные вещи, пригодные для обмена. Как только конвои удалялись на некоторое расстояние от пункта отправки, они чаще всего подвергались нападению местных кочевых племен. Дальше события развивались по сходному сценарию. Как правило, мужчин отделяли от женщин и детей, отводили в сторону и расстреливали. После этого курды грабили оставшихся, отнимали повозки, уводили с собой скот. Люди, вынужденные продолжать путь пешком, еще неоднократно становились объектами нападений. Кочевники уводили с собой молодых женщин и мальчиков в возрасте до 10 лет, часто снимали с оставшихся одежду.
В соответствии с инструкциями каждый конвой должен был обеспечиваться вооруженной охраной. Однако жандармов, которые были обязаны сопровождать депортируемых армян, не хватало, а имевшиеся в наличии были не в состоянии или не желали этого делать. В Османской империи служба в жандармерии не считалась престижной и плохо оплачивалась. Жандармы представляли собой наиболее невежественную, коррумпированную и непрофессиональную категорию военных. В случае нападения курдов они, как правило, прятались и пережидали налет в укрытии. Более того, наравне с кочевниками они убивали армянских мужчин, насиловали женщин, занимались вымогательством и зачастую вступали в сговор с курдами. Распространенной практикой была продажа курдскому племени группы пленных, которых уводили, чтобы, умертвив, завладеть имуществом. Еще одной статьей дохода «охранников» была продажа красивых девушек и женщин курдам и иностранным военным. В беседах с американским послом министр иностранных дел младотурецкого правительства, Халил-бей, признавался, что «именно жандармы, которые должны были эскорти-
ровать выселяемых армян, совершали против них самые страшные преступления» (040, с. 225).
В воспоминаниях многих свидетелей рассказывается о нападениях «волонтеров». По мнению автора, в этих случаях речь скорее всего снова идет о курдах, бывших бойцах подразделений «ха-мидийе». В 1908 г. младотурки упразднили «хамидие» после свержения Абдул Хамида. Однако полки не были распущены, их преобразовали в добровольческую курдскую «племенную кавалерию». В 1915 г. эти подразделения пополнились за счет выпущенных из тюрем преступников и курдских дезертиров. Участие в нападениях бывших султанских отрядов, т.е. относительно организованных подразделений, свидетельствует о том, что преступления против армян совершались не просто при попустительстве, но по указанию центра.
Правительство сознательно использовало многолетнюю вражду соседних народов и поощряло проявления религиозного фанатизма, особенно обострившегося в связи с войной. Трагизм ситуации усугублялся тем, что добравшиеся до места назначения становились жертвами новой категории потенциальных убийц. Дело в том, что в округе Зор располагались многочисленные поселения черкесов, вытесненных с Кавказа в 60-х годах XIX в. и испытывавших патологическую ненависть к христианам. Германский консул в Алеппо сообщал, что местные власти специально нанимали добровольцев из черкесов, чтобы натравливать их на армян. В другом сообщении он же упоминал о столкновении в районе Ур-фы между черкесами и курдами, боровшимися между собой за право грабить армян.
Существуют указания на то, что многие массовые убийства были спланированы и организованы активистами местных отделений комитета «Единение и прогресс» (КЕП), выполнявшими в некоторых городах роль теневого правительства. Известно, что в ряде случаев провинциальные руководители отделений КЕП игнорировали инструкции, получаемые из Стамбула, или сознательно их искажали. Многие из этих деятелей были выходцами из России или из балканских территорий, и их ненависть к христианам граничила с безумием.
Несмотря на то что со времени трагических событий прошло уже около ста лет, вопрос о количестве жертв депортации до сих
пор не выяснен окончательно. Отсутствие данных (статистика смертности в тот период не велась) приводит к серьезному разбросу цифр, характеризующих число жертв: от 57 тыс. до 2 млн. человек. Единственная возможность оценить потери - сопоставить численность довоенного и послевоенного армянского населения. Большинство исследователей сходятся на том, что общая численность армянского населения Османской империи к моменту начала депортаций приближалась к 2 млн. человек1. Г. Льюи в своих подсчетах исходит из цифры 1750 тыс. человек.
Получить достоверные данные о количестве армян, оставшихся в живых после окончания войны, еще сложнее в связи с тем, что многие армяне бежали на сопредельные территории (около 450 тыс. человек - на Кавказ, около 60 тыс. - в Персию, около 200 тыс. - на арабские территории) и остались там после окончания военных действий (040, с. 239). Не поддается точному определению число детей, принятых в мусульманские семьи, а также количество обращенных в ислам. По некоторым оценкам, эта цифра может составлять от 5 до 10% довоенной численности армянской общины (040, с. 241). Автор полагает, что количество выживших ближе всего к 1108 тыс. человек (040, с. 239). Таким образом, при сопоставлении количества армянского населения до и после Первой мировой войны (1750 тыс. - 1108 тыс.) количество погибших составит 642 тыс. человек, или 37% от довоенного населения (040, с. 240).
«Существует важное различие, - замечает Г. Льюи, - между потерями в результате естественных причин, таких как голод и эпидемии, - так как удары судьбы без разбора одинаково падают на головы мусульман и христиан - и потерями от преднамеренных убийств, от резни, которая стала уделом многих тысяч армян в ходе депортаций... Беженцы-мусульмане тоже пережили тяжкие страдания, однако их бегство на запад происходило по собственной воле, а не под понукания жандармов; мучительные смерти армянских женщин и детей во время длительного перехода через пустыню не
1 По оценке А. Тойнби, армянское население составляло от 1600 тыс. до
2 млн. человек. С данной оценкой соглашается американский исследователь Р. Ованесян (R.G. Hovannisian). В Encyclopaedia Britannica 1967 г. приводится цифра 1750 тыс. человек. Э. Цюрхер (E. Zürcher) также считает, что в целом армянская община империи насчитывала около 1750 тыс., из них на территории Анатолии проживали около 1500 тыс. человек (040, с. 235).
имеют аналогов среди страданий, выпавших на долю турецкого населения. В результате голода, эпидемий и боевых действий народ Турции, и мусульмане, и христиане, отдал больше жизней, чем какая-либо другая страна во время Первой мировой войны; однако печальная участь армян всегда будет восприниматься как ни с чем не сравнимая трагедия» (040, с. 241).
Проблема массовой гибели армян в годы Первой мировой войны остается до настоящего времени одной из самых политизированных. Обсуждение этого вопроса вновь активизировалось в последней четверти XX в. Законодательные органы ряда государств (Аргентины, Бельгии, Канады, России, Франции), а также Европейский парламент приняли резолюции, в которых осудили события 1915-1916 гг. в Османской империи как проявление геноцида. Несмотря на давление со стороны международного сообщества, Турция в этом вопросе занимает твердую позицию и категорически не допускает возможности признания факта геноцида против армян, что, по мнению экспертов, вызвано страхом «спровоцировать цепную реакцию, которая немедленно приведет к требованиям финансовой и даже территориальной реституции» (040, с. 269).
Автор отмечает, что среди историков до сих пор не существует единства по вопросу о том, явились ли эти события следствием продуманной политики КЕП по уничтожению армянского населения Османской империи или причины, приведшие к катастрофе, были иными. Так, например, крупнейший знаток османских архивов Г. Дайер (G. Dyer), позицию которой разделяет и автор, убеждена в том, что младотурецкий режим в 1915 г. был не способен инициировать продуманную программу геноцида, так как «подобная программа требовала определенного уровня осмысления и дальновидности, но эти качества полностью отсутствовали во всех без исключения акциях, предпринятых правительством КЕП во время войны» (040, с. 256). По мнению Г. Дайер, и Талаат, и Энвер были не зловещими фигурами, а «безрассудными, испуганными, недалекими людьми», с ужасом наблюдающими за тем, как их нация мучается в тисках кризиса, значительно более страшного, чем они могли себе представить, когда решились вступить в войну.
Г. Льюи, в свою очередь, считает, что к массовой гибели армян привело сочетание таких факторов, как некомпетентность и безответственность центральной власти, злоупотребления местной
администрации и вызванная военным временем анархия, особенно характерная для восточных вилайетов. Что касается лиц, непосредственно принимавших решение о депортации, то они не способны были представить масштабы гуманитарной катастрофы, которая могла возникнуть в результате их ошибочных действий. Если в 1914 г. Энвер смог убедить себя в том, что глубокой зимой в горах с солдатами, не обеспеченными провизией и необходимым обмундированием, он сможет одержать победу над Россией (эта авантюра закончилась гибелью 70 тыс. солдат из 90-тысячного состава армии), то точно так же он вполне мог строить иллюзии по поводу способности османской бюрократии осуществить переселение армянской общины. «Столь бесчувственную к страданиям своего народа власть, каковой и был османский режим, вряд ли можно заподозрить в слишком большой озабоченности по поводу катастрофы, которая могла возникнуть в результате депортации армянских подданных...» (040, с. 255).
Н.Б. Шувалова
