CC BY
15
товской эпохи, но лежит в основе дальнейшего развития философских концепций. Фихте, Шеллинг и Гегель также ориентируются как на холистско-монистическое, так и на деривативное понятие системы, а также на программу прогрессивной трансцендентальной дедукции при априорных условиях опыта, исходящей из имманентного системе принципа (с. 339, 377-379). Различные методы, разработанные Фихте, Шеллингом и Гегелем, - это попытки в рамках этого понятия системы объяснить базовое отношение, лежащее в основе абсолютного принципа и априорных условий опыта (с. 338-340, 347-349).
Н.А. Дмитриева
2009.04.027. ШТОЛЬЦЕНБЕРГ Ю. ПОЙЭЗИС. ОБОСНОВАНИЕ ФИЛОСОФИИ У ПАУЛЯ НАТОРПА И ЭРНСТА КАССИРЕРА. STOLZENBERG J. Poiesis. Zur Paul Natorps und Ernst Cassirers Begründung der Philosophie // Ethik oder Ästhetik? Zur Aktualität der neukantianischen Kulturphilosophie / Hrsg. von P.-U. Menz-Benz, U. Renz. - Würzburg: Königshausen & Neumann, 2004. - S. 135-153.
Статья Юргена Штольценберга посвящена проблеме обоснования философии у двух наиболее ярких философов Марбургской школы неокантианства - у Пауля Наторпа и Эрнста Кассирера. Кроме формальной связи - Кассирер был одним из первых (по времени) и лучших (по сделанной им академической карьере) учеников Германа Когена и Пауля Наторпа - между этими философами существовала еще и значительная идейная связь, которая долгое время оставлялась исследователями без внимания. Ю. Штольцен-берг своей статьей вносит весомый вклад в дело устранения белых пятен в историко-философских исследованиях.
Как известно, второй том «Философии символических форм» Эрнста Кассирера посвящен памяти Пауля Наторпа, умершего в 1924 г., - в год написания Кассирером этого тома. В некрологе на смерть своего учителя и друга Кассирер написал о своем «полном согласии» с Наторпом при их последнем разговоре, речь в котором шла о понятии символа1. В понятии символа мыслится, полагает
1 Cassirer E. Paul Natorp. 24. Januar 1854 - 17. August 1924 // Kant-Studien. -B., 1925. - Bd. 30. - S. 273-298.
Наторп, отношение «сверхконечного» к «конечному», в котором первое «обнаруживается» или «высказывается» (с. 135).
Под «Логосом» - реферирует далее Кассирер позднюю работу Наторпа «Лекции о практической философии»1 - Наторп понимает «единство определенного смысла», которое «высказывается» «во всех особых смысловых сферах». При этом Наторп воздерживается от указания на то или иное интерсубъективное отношение, а говорит лишь о «самовысказывании». С этих положений Кассирер начинает в «Философии символических форм» свою, как он сам называет, «систематическую критику» и рассмотрение вопросов, которые у него возникли по прочтении этой работы Наторпа.
В своих замечаниях о «Лекциях...» Наторпа Кассирер высказывает, кроме того, сожаление о том, что Наторп не завершил свою «теорию пойэзиса», которая должна была бы охватывать философию искусства и религии. Это замечание имеет важное систематическое значение не только потому, что сам Кассирер в своей «Философии символических форм», несмотря на первоначальное намерение, не представил собственной теории искусства, но и потому, что оно образует основание общих философских позиций этих двух философов и касается также понятия символа. Понятие пойэзиса и было, собственно, тем важным моментом, на котором сошлись Кассирер и Наторп в том своем последнем разговоре, посвященном понятию символа (с. 136). Понятие пойэзиса - это по сути основной принцип философии позднего Наторпа и собственно центр философии символических форм Кассирера.
Верховный принцип философии поздний Наторп обозначает, однако, понятием жизни. Этим понятием у него обозначается универсальная единая связь, которая находится по эту сторону всех теоретических объективаций, а также по эту сторону различия мышления и действования и в этом отншении представляет собой то «целое и последнее», на что опирается философская рефлексия. Понятие жизни может быть у Наторпа понято как «бытие», в котором при всей его неограниченной позитивности за скобки вынесены натуралистические и, соответственно, биологические коннотации, а также как «дух» и воплощение творческой активности. Здесь довольно явственно прослеживаются черты теоретической тради-
1 Natorp P. Vorlesungen über praktische Philosophie. - Erlangen, 1925.
ции платонизма и неоплатонизма. Далее Наторп указывает на несомненный и непосредственный факт нашей сознательной жизни. То есть на феномен непосредственной достоверности для субъекта существования некоего пережитого им содержания. Вместе с ним на сцену выходит и понятие смысла, которое обозначает сущностную определенность явления. Понятие смысла указывает на инстанцию, которую Наторп называет «словом, высказыванием, логосом». Имеется в виду, что смысл может быть выражен лишь в форме понятия, т.е. в процессе использования понятий в суждениях (с. 138-139). Категория смысла позволяет сделать вывод об универсальной сфере жизни, в которой эта категория имеет свое основание.
Наторп не утверждает, что таким образом становится эпи-стемически доступным как таковой полный объем жизни и что из него можно логически вывести сознание наличия некоего содержа-ниия. Эпистемически доступным является исключительно конкретное содержание переживания. Но на основе его формального осознания, на основе идентичности его определенности можно заключить о существовании этой конкретной жизни. Наличие определенного содержания - это факт нашего сознания, существование которого не может быть рационально выведено из понятия жизни. Попытка описать единую связь между принципом жизни и непосредственным наличием содержания в сознании, а именно так, чтобы изначальная активность и продуктивность жизни принималась во внимание также, как фактичность субъективного проявления содержания, - эта попытка приводит Наторпа к характерному для его поздних работ повороту к «самовыражению» смысла (с. 140).
Это базовое отношение Наторп рассматривает во всех деталях на страницах своей «Философской систематики», написанной им в 1923 г. и опубликованной лишь спустя много лет, в 1958 г., его сыном Хансом Наторпом1. И ключевым в этом рассмотрении оказывается понятие пойэзиса. С его помощью Наторп пытается сформулировать мысль об изначально творческой активности духа, которая представляется в форме определенного духовного содер-
1 Natorp P. Philosophische Systematik. Aus dem Nachlass herausgegeben von Hans Natorp. Mit der Gedenkenrede zum 100. Geburtstag von Hans-Georg Natorp sowie mit Einleitung und textkritischen / Anmerkungen von Hinrich Knittermeyer. -Hamburg, 1958.
жания в некоем медиуме или «носителе» - в «слове». По всей видимости, Наторп опирается на платоновско-аристотелевское понятие пойэзиса, которое, как известно, обозначает произведение некоего «сочинения», которое получает независимое от способа «производства» существование «для себя» и свой индивидуальный образ. Фактичность существования определенного содержания и есть для субъекта «сочинение» той самой изначальной продуктивности духа. Именно это имеет в виду Наторп, когда говорит в этой связи о «здесь», «есть» или «здесь-бытии» смысла. Главный тезис теории пойэзиса Наторпа, как его формулирует Ю. Штольценберг, состоит в следующем: «Любое содержание, о котором имеется непосредственное сознание, есть лишь представление или выражение той самой изначальной творческой деятельности духа» (с. 141). Это базовое отношение - по сути концептуальная основа понятия символа у Наторпа.
Если бы кто-то теперь захотел найти подобное определение символа у Кассирера, то это оказалось бы напрасной работой. Кас-сирер, на первый взгляд, говорит о чем-то совем другом: он определяет символ как свойство чего-то чувственного, как знак для обозначения духовного содержания. Иначе применяется у Кассирера и понятие пойэзиса - как «символопорождающая функция духа» (с. 142). Наторповское же понятие пойэзиса, напротив, связано не с единством чувственного и смыслового содержания (Кассирер), а единственно только с функцией духа представлять самого себя в некоем инвариантно определенном содержании.
Эти два различных применения понятий символа и пойэзиса у Наторпа и Кассирера имеют, однако, один и тот же предмет, который лишь тематизирован из разных перспектив. Этот предмет -то, что Наторп называет «смыслом», а Кассирер «смысловым» или «духовным содержанием», или, иначе, «всеобщим духовным "значением"». Различие же перспектив определяется различием методов исследования.
Если Кассирер основное внимание уделяет феномену, когда конкретное переживание восприятия является не только как «чувственное» переживание в сознании, а и одновременно как представление определенного не-наглядного, духовного содержания, то Наторп с самого начала тематизирует категорию смысла из перспективы принципиально-теоретической. Он считает, что эта кате-
гория безусловно отвлечена от материального состояния «носителя» смысла и должна быть тематизирована только как субъективный феномен существования инвариантно определенного духовного содержания и связана с последним (базовым) основанием (с. 143). И хотя для Кассирера изначально продуктивная деятельность духа также представляет собой последний (базовый) принцип, на обоснование которого направлена философия, понимается и описывается у него эта деятельность духа лишь как тождественная себе, основная функция, и это означает, что она объективируется лишь в конкретных образах при посредничестве чувственных знаков и не имеет независимого от них, самостоятельного существования. И хотя для обоих философов это одна и та же деятельность духа, теоретические интересы Наторпа направлены на то, чтобы обеспечить необходимость принятия продуктивной деятельности духа на основе рефлексии об ее идейном содержании. Внимание же Касси-рера направлено только на какое-либо конкретное, духовно-чувственное единство продуктов «чистой активности духа», которое в этом отношении понимается как символические образы, представленные как различные способы «оформления чувственного материала» без рефлексии (которая присутствует у Наторпа) об их происхождении из деятельности духа в смысле некоего «единства первоначала» (с. 144).
В «Философии символических форм» содержится, кроме прочего, и критика Кассирера в адрес Наторпа. Прежде всего речь идет о философской психологии Наторпа. Кассирер обозначает методологическую проблему, берующую свое начало в его собственном основополагающем убеждении, согласно которому функция и применение понятия символа не ограничиваются сферой математики и математического естествознания, но охватывают также язык, миф, религию, искусство и другие сферы человеческого духа. Из этого следует, что для проекта философии символических форм методологическое разделение между объективным анализом, который относится исключительно к области точных наук и их объективного знания, и субъективным анализом, который область субъективного делает предметом лишь постольку, поскольку в ней даны субъективные условия объективного знания, по существу непригодно (с. 145-146). Поэтому возникает вопрос, как в новом контексте может быть определено «старое» отношение субъективного
и объективного. В поисках ответа на этот вопрос Кассирер и обращается к философской психологии Наторпа.
Кассирер видит заслугу Наторпа в том, что тот объяснил особое место и специфику сферы психического. Предмет психологии, согласно Наторпу, имеет специфический статус. Под «сознанием» он понимает «факт явления содержания субъекту». Это «явление», взятое в процессуальном смысле, - это не предмет, который можно теореически объективировать, а последнее субъективное условие, при котором предметы вообще даны субъекту, -таков первый и наиболее важный для Наторпа тезис. Поэтому-то сознание и не может стать, подобно природным объектам, предметом научного исследования. Как «обходной маневр» Наторп предлагает метод реконструкции сферы субъективного переживания из объективаций научного познания. Лишь в наторповской реабилитации специфики психического и наброске альтернативного естественно-научному метода реконструкции видит Кассирер методологическое основание для дискуссии по поводу отношения философии символических форм к психологии. Критика Кассирера содержит логико-понятийный, методологический и систематический аспекты.
Логико-понятийный аспект состоит в том, что различные сферы, представленные в «Философии символических форм» (язык, миф, искусство и т.д.), - это, согласно Кассиреру, сферы sui generis, т.е. они не сводимы друг к другу и не выводимы друг из друга. Из этого следует, что способы объективации в каждой из этих сфер принципиально разные. Потому и первое возражение в адрес Наторпа касается его представления о линейном, «постепенно ступенчатом» порядке как для объективирующего, так и для субъективирующего направления исследования: такой порядок не соответствует специфицескому характеру каждого типа объектива-ций (с. 147).
С этим связан и методологический аспект критики Кассирера. Он анализирует положение, согласно которому мысль о чистой форме законносообразности представляет собой для Наторпа базовый и универсальный принцип любого научного познания и любого типа объективации. Это имеет у Наторпа значение и для реконструктивной психологии, являющейся предпосылкой научному познанию. Такой подход кажется Кассиреру неблагоприятным, по-
тому что философия при этом может дать науке только условия закономерной формы, а не условия конкретного содержания, на которое опирается наука. Содержания таких сфер, как, например, чувственность, искусство, религия, на которые опираются этика, эстетика и философия религии, образуют для Кассирера основание для второго возражения в адрес Наторпа. Кассирер подытоживает свою критику соображением о том, что концепция Наторпа корреляции направлений исследования должна быть интерпретирована иначе -способом, не предусмотренным для нее самим Наторпом (с. 148).
Поздние работы Наторпа дают Кассиреру материал для новых критических замечаний и собственных решений. Если философия не должна больше ориентироваться на научное познание и на принятую в нем логически законную форму, а должна охватывать все области, в которых объективируется духовное содержание, то и верховный принцип философии нельзя больше представлять лишь в чисто логической форме законносообразности. Его место поэтому должно занять понятие пойэзиса, под которым понимается «самовысказывание» некоего смыслового содержания (с. 149).
Анализируя поздние работы Наторпа, Кассирер указывает на линейно-схематический характер построения и членения наторпов-ской системы категорий и показывает ее сходство с диалектическим триадическим построением категориальной системы Гегеля. Нередуцируемая индивидуальность символических форм, как и тот факт, что каждая символическая форма имеет ее собственный конститутивный принцип, т.е. базовые функции выражения, представления и значения, не могут оправдать учение о категориях, которое развертывается в логически едином ходе дедукции из единственного верховного принципа. Из этого следует, что верховный принцип может быть достигнут только аналитическим способом (с. 151).
В заключение Ю. Штольценберг указывает на то, что Касси-рер справедливо критикует Наторпа за его поверхностную, формально-схематичную ориентацию на гегелевскую теорию развития чистых мыслительных определений. Сам Кассирер мог чувствовать себя «совершенно согласным» с наторповской концепцией понятия символа, представляющей символ как пойэтическую деятельность духа, при этом не имея возможности следовать систематическому развитию этой концепции (с. 152).
Н.А. Дмитриева
