CC BY
31
культурной истории, предложив новые подходы, которые поставили в привилегированное положение анализ текстов, особенно «эго-документов».
Ю.В. Дунаева
2009.04.003. ПОДОЛЬ Р.Я. ТЕОРИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В РУССКОЙ ИСТОРИОСОФИИ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX В. -М.: Наука, 2008. - 436 с.
Ключевые слова: историческая наука, теория истории, философия истории, историография, теории исторического процесса.
Реферируемая монография анализирует концепции исторического процесса, разработанные историками, философами, социологами и представителями естественных наук. В первой главе «Историософская мысль в России начала XX в.: диалог идей, концепций, теорий» рассмотрены два методологических подхода к изучению истории - унитаристский и плюралистический, в рамках которых автор анализирует следующие направления: позитивизм, неокантианскую гносеологию и экономический детерминизм.
По мнению Р.Я. Подоля, унитарно-стадиальный подход «основывается на том, что социальная действительность, проявлявшаяся в индивидуальных исторических событиях, представляет собой исторический процесс, развивающийся по объективным законам» (с. 11). Плюралистический подход основан на том, что «субъекты исторического процесса, т.е. отдельные страны и народы, представляющие своеобразие локальных культур, в своем историческом развитии проходят определенные замкнутые циклы, включающие фазы возникновения, расцвета, старения и смены новым культурным циклом» (с. 12).
На развитие материалистических и позитивистских взглядов на общество повлияли социологические и экономические исследования Д.И. Менделеева, И.М. Сеченова, К.А. Тимирязева. Так, например, в работах последнего проводилась идея сближения биологии и социальных наук, а в биологических исследованиях ученый считал возможным использовать историко-сравнительный метод.
Автор рассматривает позитивистские концепции Н.Я. Грота, Н.И. Кареева, Г.И. Челпанова. Н.Я. Грот разрабатывал подход, со-
единивший философское видение реальности с научной картиной мира, который он характеризовал как попытку примирения мысли и чувства, науки и религии. Видным представителем психологического позитивизма был Г.И. Челпанов. Согласно его трактовке в историческом процессе «психологический фактор представляется единственной детерминирующей силой, активизирующей социальную активность людей» (с. 40). В методологии истории Н.И. Ка-реева соединились социологический позитивизм и психологизм. С одной стороны, он писал о важности социологии для теории исторического процесса и теории исторического знания. С другой стороны, уделял большое внимание психологии, игнорирование которой ведет к обезличиванию истории, абсолютизации объективных факторов.
В российской неокантианской гносеологии Р. Подоль подчеркивает следующие характерные особенности: отсутствие целостной и отчетливой научной парадигмы; критицизм по отношению к позитивистским и другим классическим теориям; близость к «русскому религиозному ренессансу»; «гносеологический плюрализм». Представители русского неокантианства (А.С. Лаппо-Дани-левский, Н.И. Кареев, Р.Ю. Виппер, Д.М. Петрушевский) вслед за своими немецкими единомышленниками считали необходимым изучать «уникальные черты конкретного исторического события, попытаться адекватно соотнести его с абсолютными, внеисториче-скими универсальными ценностями, к которым на основе долженствования устремляются все проявления человеческого духа (мораль, право, искусство, технический и общественный прогресс и т.п.)» (с. 57).
Историко-экономическое направление было представлено теориями М.Н. Покровского, М.М. Ковалевского, М.И. Туган-Бара-новского, Г.В. Плеханова, А.А. Богданова и др. Р. Подоль подчеркивает, что среди них были и те, кто отрицал исторический материализм, например, лично знакомый с К. Марксом М.М. Ковалевский не разделял его взглядов на классовую борьбу и революцию, а основным фактором истории считал прогрессивное развитие экономики. М.В. Довнар-Запольский, разделявший взгляды немецкого экономиста и социолога К. Бюхера, также критически относился к историческому материализму, а в работах М.И. Туган-Баранов-
ского экономический материализм перемежался с идеями утопического социализма.
Во второй главе «Разработка теории исторического материализма в советской историософии» показано, что в 1920-е годы работы по теории исторического материализма отличались упрощенным и фрагментарным изложением и были рассчитаны на массового читателя. В тот период еще не сложилось общепринятой формулировки термина «исторический материализм» и обсуждались возможности модернизации и развития теории исторического материализма, примером тому служит полемика между Н.И. Бухариным и Л.И. Аксельрод (Ортодокс). Предметом научных дискуссий стала концепция общественно-экономических формаций и ее составляющие; разрабатывалось и уточнялось содержание понятий «общественно-экономическая формация», «способ производства», «производственные отношения», «экономический уклад».
В третьей главе «Разработка теории «классических» общественно-экономических формаций в советской историософии» Р. По-доль фокусирует внимание на дискуссиях, посвященных применению марксистской теории (отношения собственности и распределения, разделение труда и социальных отношений) к разным историческим эпохам. Например, специалисты по античной истории активно обсуждали характер экономического развития Древнего мира. При этом, подчеркивает автор, высказывались противоположные точки зрения: «от отрицания роли капитала и наличия сколько-нибудь развитого обмена в рабовладельческую эпоху, с одной стороны, до признания полного развития капитализма в античную эпоху - с другой» (с. 245).
Заключительная, четвертая глава «Дискуссионные проблемы "спорных" способов производства и общественно-экономических формаций в советской историософии» освещает ход дискуссий на такие темы, как «азиатский» способ производства, теория торгового капитализма, специфика «крепостнической» общественно -экономической формации, теория Д.М. Петрушевского о пролонгированном капитализме.
Дискуссия о правомерности использования концепции «азиатского» способа производства (Л. Мадьяр, Е. Варга) или «феодальной» концепции (М. Волин и Е. Иолк) длилась на протяжении ряда лет. На первом этапе (середина - конец 1920-х годов) истори-
ки указывали на существование особой общественно-экономической формации, представляющей собой «азиатский» способ производства. В 1931-1933 гг. началось увлечение «феодальной» концепцией, согласно которой на древнем и средневековом Востоке царили феодальные отношения. С 1933 г. утвердилась концепция «рабовладельческой формации» (В.В. Струве, С.И. Ковалев), в основу которой легло утверждение об основной тенденции рабовладельческих обществ - объединении рабовладельцев в общинную корпорацию.
Историки обсуждали определение торгового капитализма, спорили о том, является ли он особой формацией, какова его роль в различных капиталистических обществах. К концу 1930-х годов было признано, что торговый капитализм представляет собой определенную стадию в развитии капиталистических обществ и не является общественно-экономической формацией. Также обсуждалось выдвинутое С. М. Дубровским положение о крепостничестве как особой социально-экономической формации. Но эта точка зрения не получила признания.
Далее Р. Подоль обращается к полемике, вызванной концепцией Д. Петрушевского о пролонгированном капитализме. Его книга «Очерки из экономической истории средневековой Европы» (1928) вызвала бурную реакцию коллег. Дело в том, что автор заявил о намерении не только пересмотреть устаревшие, по его мнению, подходы к истории средневековой Европы, но и марксистскую концепцию всемирной истории. Среди критиков были такие ученые, как С.С. Кривцов, Ц. Фридлянд, Е.А. Косминский и А.И. Неусыхин. П.И. Кушнер и Ц. Фридлянд обвинили автора в реакционности и отходе от марксизма, а Е.А. Косминский относил Петрушевского к историкам-реалистам, «не таким далеким от марксизма».
В начале 1930-х годов, пишет Р. Подоль, научные дискуссии стали приобретать более идеологизированный характер. «Все внимание научного сообщества переключилось на догматизированное изложение исторического материализма» (с. 431). Своего рода вехой стало Постановление Совнаркома Союза ССР и ЦК ВКП (б) от 16 мая 1934 г., четко регламентировавшее характер преподавания истории. Так закончилось время дискуссий.
Ю.В. Дунаева
