CC BY
4
2009.03.015. ДЁРР-БАККЕС Ф. ХРАНИТЕЛИ ГРААЛЯ, ИЛИ ЭКСЦЕНТРИКИ КАК ИНТЕГРИРУЮЩИЕ ЭЛЕМЕНТЫ ОБЩЕСТВЕННОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ.
DÖRR-BACKES F. Die Hüter des Grals oder: Exzentriker als integrierende Elemente gesellschaftlicher Modernisierung // Jahrbuch für Soziologiegeschichte / Hrsg. von C. Klingemann. - Wiesbaden: VS Verlag für Sozialwissenschaften, 2007. - S. 29-51.
Автор статьи, Фелиситас Дёрр-Баккес (г. Роскильде, Дания), дает социологическую оценку роли эксцентричного поведения в современной культуре потребления. В своем анализе она исходит из эпистемологических принципов Г. Зиммеля и Г. Плеснера.
Культура, согласно Зиммелю, возникает из взаимодействий между людьми и объектами, неважно, являются ли эти объекты природными или рукотворными. Все, что служит выражением человеческих взаимодействий, представляет собой социальные формы, описание и осмысление которых Зиммель считал исконной задачей социологии1. Этот методологический подход открывает и в наше время доступ к множеству новых исследовательских полей, поскольку он рассматривает культуру как результат внутренней взаимозависимости определений социальных действий. Под этим углом зрения культура предстает как динамическое образование, в постоянно обновляемых социальных формах, свидетельствующих об эксцентричности свойств человеческой продуктивности. Эксцентричный тип личности, таким образом, являет собой один из самых примечательных социальных характеров модерна.
В социальном смысле слово «эксцентричность» (буквально «отклонение от центра») подразумевает преувеличенное, демонстративное поведение - сумасбродство и странность. Внешний вид и высказывания людей, претендующих на экстравагантность, вызывают у большинства амбивалентную реакцию: одновременно и любопытство, и отстраненность (иногда даже испуг). Парадокс такого отношения заключается в неустранимости вопроса, почему человек, который отвергает своим поведением социальные нормы и ценности и тем самым ставит под сомнение наше привычное разу-
1 Simmel G. Der Gegenstand und die Aufgaben der Soziologie // Simmel G. Schriften zur Soziologie / Hrsg. von O. Rammstedt, H.-J. Dahme. - Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1983. - S. 47.
мение, хотя и осуждается, но в то же время вызывает восхищение и признается незаурядным. Сам он, кажется, испытывает от своих необычных поступков удовлетворение, быть может, даже счастье. Эксцентрик отличается, на взгляд автора, от всех тех, кого принято относить к экстремальным группам. Его «инаковость» не обрекает его на положение аутсайдера, но наоборот, выносит в верхние общественные слои. Секрет, по-видимому, состоит в том, что эксцентрик владеет искусством самопредставления в публичном свете рампы, позволяющим ему упиваться социальной властью.
Дёрр-Баккес определяет место эксцентриков в культуре исходя из тезиса о долговременности их новаторского вклада в социальный обмен, который обеспечивает участникам преимущества и является, таким образом, в высшей степени функциональным. Этот продуктивный вид социального взаимодействия может исследоваться в трех общественных плоскостях: индивидуальной, групповой и коллективной.
Субъективная плоскость фиксирует большую индивидуальную свободу эксцентриков, чем других членов культурного сообщества, причем свою независимость они могут использовать как ресурс для социального подъема, вхождения в круг социальной элиты. На групповой плоскости обнаруживается способность эксцентриков отстоять свой образ Я и свою групповую идентичность благодаря жесткому обособлению от тех, в чьих глазах они выглядят «вызывающе». Их общность, поэтому, чрезвычайно социально эффективна. На плоскости объективной культуры становится понятным, почему эксцентрики имеют весьма высокий коэффициент полезного действия. Принимая утверждение А. Хаана1 о структурной вплетенности (Einbindung) генерализированного чувства необычного в современную культуру, автор утверждает, что эксцентрики акцентируют это чувство в трех смыслах. Во-первых, «странные люди» своим образом жизни демонстрируют инвариант коллективной мечты об автономном, свободном, независимом индивиде, пробуждая стремление к общественному обновлению. Во-вторых, они способствуют устранению барьеров и тем самым олицетворяют поворотные для культуры коллективные влечения. Они
1 Hahn A. Die soziale Konstruktion des Fremden // Die Objektivität der Ordnungen und ihre kommunikative Konstruktion / Hrsg. von W.H. Sprondel. - Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1994. - S. 140-166.
играют роль социальных разведчиков, открывая новые «метафизические регионы» и новых героев и избавляя в известной мере от заблуждений и опасностей риска. Если их труд оказывается успешным, следуют признание, известность, если они терпят неудачу -одни несут все ее тяготы. Их дерзость и усилия препятствуют культурной стагнации, инициируют общественное развитие. В-третьих, высокая креативность, коммуникативное чутье, пытливость и смелость неординарных решений побуждает эксцентриков к экспериментам, в чем современная культура испытывает неослабевающую потребность.
Все эти аспекты указывают на настоятельный общественный запрос на эксцентриков, на выведение своего рода общественного «биотопа». Несмотря на сугубо индивидуализированный, своевольный стиль жизни, такие люди как раз и символизируют надындивидуальную идею социальной формы (в зиммелевском смысле), и потому их жизнь и творчество имеют объективное культурное значение. Их желание действовать вмешивается в ход событий, оно неизбежно сопряжено с социальной ответственностью, что существенно отличает их от других представителей маргинальных групп. Они сами выбирают момент, степень и способ социального включения. Их не следует причислять к невротикам, аутсайдерам и чужакам, которые несут на себе бремя статусных ярлыков, приписываемых окружающими. Эксцентрики сами определяют свой статус и могут поэтому в каждый момент представать в ином обличии1. Их социальная позиция является, как правило, результатом социального процесса отнесения к другому. Феномен эксцентричности трудно исследовать именно потому, что он определяется опосредованно, через сопоставление с «нормальным». Теоретико-познавательная проблема состоит в том, что категория «нормальности» сама уже представляет собой комбинацию различных параметров, релевантность которых можно оспорить. Повседневные представления о норме и исключениях априорны и вместе с тем интуитивны. Поэтому разработка данной темы связана с высоким уровнем рефлексии. Некоторые исследователи считают, что в условиях
1 Krämer F. Exotismen // Exzentriker / Hrsg. von K.M. Michel, T. Spengler. -B.: Rohwolt, 1994. - (Kursbuch; H. 118). - S. 4.
плюрализма культурных ценностей и норм вообще нельзя найти точку отсчета для такого рода анализа.
Быстро меняющиеся культурные объекты перестают усваиваться. Человек в современном мире чувствует себя дилетантом, самоучкой, выбирающим из предлагаемых обстоятельствами культурных смыслов, чтобы смастерить макет своей биографии. При этом он стремится к рациональной организации жизненного мира, дающей чувство порядка и уверенности. Поэтому в современной комплексной культуре саморефлексивный процесс становится значимым.
Редукция сложности, хотя и является результатом индивидуальных усилий, всегда осуществляется с условием сохранения смысловых конструктов материнской культуры. Рациональные аргументы и анализы защищают от (неприятных) эмоций и усиливают веру в субъективное и коллективное преодоление психических и физических угроз. Ясное, транспарентное и абстрактное понимание торжествует в культурных установках обывателя над необъятным, естественно возникающим жизненным хаосом. Все органическое, изменяемое (например, возрастные изменения внешности) вызывает его недоверие и страх, напоминает о конечности его природы. Он увлечен механикой точных правил - эстетикой как формой присвоения (чувственного восприятия) мира, а познавательный интерес и мотивация уходят поэтому все больше на задний план.
Эксцентрики, по мысли автора, противостоят такому клишированному настрою обыденного сознания. Чувственно-телесный опыт служит им средством обретения нового знания, изменения окружающего мира. В этом источник их покоя и силы. Они не замкнуты на самих себе и принимают свое Я как перспективу видения других позиций. Этих людей отличают по меньшей мере два признака: неистребимое доверие к себе и обширные культурные знания. Именно эта комбинация в сочетании с такими свойствами, как новаторство, творческая активность, нонконформизм и т.д., делает их инициаторами общественных перемен. Их цель - придать культурный вес собственному ощущению «правильного». Своей эстетически чуткой и меткой критикой культуры эксцентрики открывают свободные неиспользованные пространства человечности. Поэтому их образ жизни приковывает внимание, даже если озадачивает.
Свои мысли автор иллюстрирует примерами поведения двух типов «эксцентриков по призванию»: денди и его антагонист -сноб. Автор представляет идеальный тип личности, превратившей свой образ существования в профессию. Нарочитая экстравагантность становится частью его профессиональной роли, сознательно им инсценируется. Завоевание внимания становится условием социального восхождения. Цивилизация модерна формирует определенные ожидания профессионального имиджа, замечает Дёрр-Баккес. В частности, от представителей некоторых элитарных родов занятий - художника, дизайнера, ученого - ждут именно эксцентрики как естественной черты профессий, требующих творческой свободы. Профессиональная роль как «посредническая инстанция между индивидом и обществом» влияет на личностный образ, превращая его в известной степени в социальный. В ходе общественной модернизации росла социальная значимость профессии (с. 42). В нынешнем высокопластичном обществе жажда самопредставления находит комфортные общественные ниши и для аутсайдеров (оригиналов и чудаков), одним из которых является денди.
Классический денди появился на социальной сцене в начале XIX в. в Англии1. В ту пору лишившееся своей общественной власти дворянство томилось в поисках новых знаков собственного отличия, в ряд которых попал и вкус к оригинальному. Автор напоминает, что первым исторически описанным денди был Джордж Браммелл. Будучи человеком простого происхождения, он царил в лондонских салонах как фаворит короля Георга IV. Он мастерски понимал, как представить себя в выигрышном свете, и использовал эстетику в качестве оружия соперничества с другими. Его эстетическая способность суждения была символическим капиталом, благодаря которому он приобрел и удерживал свое привилегированное положение. В культуре, где поклоняются кумиру индивидуальности и впечатления (вымысла, приключения), денди смог дожить и до сегодняшнего дня.
В подтверждение этой мысли автор далее приводит пример современного «денди по профессии», легендарного мюнхенского законодателя моды Рудольфа Моосхамера. В манере держаться,
1 Dandy, Snob, Flaneur - Exzentrik und Dekadenz / Hrsg. von G. Stein. -Frankfurt a. M.: Fischer Taschenbuch, 1985. - S. 11.
привычках и образе суждений известного кутюрье Дёрр-Бакес особенно выделяет его искусство инсценировки. Моделирование изысканности было нацелено на завоевание признания публики. Сконструированная утонченность внешнего облика должна восприниматься, по замыслу денди, каждым как подарок. Его стиль жизни служил олицетворением мечты многих о независимом удачливом self-made man, который искусно использует для своего успеха «общественный паркет» (с. 45). Для автора важно также подчеркнуть, что феномен Моосхамера был единственным, быть может, в своем роде еще и потому, что при немалых возможностях и влиятельности он осознавал также и свою социальную ответственность за эту прельстительную власть. Его эксцентричность проявлялась и в том, что свою известность и богатство он посвятил благу других, хотя истинного эксцентрика, убеждена Дёрр-Баккес, отличает не только демонстрация собственного преуспеяния, но и забота об облегчении или украшении жизни тех, кто бесприютен. И именно этой особой социальной ангажированностью различаются, по мнению исследовательницы, денди и сноб, обеспокоенный лишь собственным социальным престижем.
Сноб также является типичным участником соревнования массового потребления, который, однако, не придает ему никакого нового культурного импульса. Поэтому на самом деле сноб не эксцентричен, хотя соединяет представление о социальной фортуне и стойкий интерес к общественному возвышению с демонстративным потреблением. Он большей частью не родовит и не зажиточен, что понуждает его вырываться из своей среды, чтобы попасть в лучшее общество. Желание принадлежать к элите, выражаемое в почитании признаков избранности (не в последнюю очередь богатства), порождает в нем с трудом распутываемое соединение различных ценностных систем. Артур Кестлер как-то заметил, что сноб прекрасное измеряет термометром (с. 45)1. Там, где человек демонстрирует свой социальный статус знаковым потреблением (напоминает автор мысль Т. Веблена), важнейшим социальным оружием становится вкус. Снобу не нужна территория, на которой он может демонстрировать свою исключительность. Его сцену об-
1 Dandy, Snob, Flaneur - Exzentrik und Dekadenz / Hrsg. von G. Stein. -Frankfurt a. M.: Fischer Taschenbuch, 1985. - S. 15.
разует вся окружающая культурная среда, пронизанная товарным фетишизмом.
Как и денди, сноб удовлетворяет потребность в обособлении и выделении стилевыми средствами. Но в то время как денди вызывал еще достаточно революционизирующее культурное действие, предлагая самоинсценировку как артистический фокус определенного социального притязания, сноб принимает в расчет лишь материальную очевидность знаков. Он следует «проекту красивой жизни», совершенно не обременяясь какими-либо социальными сомнениями (угрызениями совести) и будучи совершенно равнодушным к социальным идеалам. Если дендизм явно уходит с общественной сцены, то снобизм как культурный стереотип все шире распространяется в сознании современного обывателя. По этой причине небесполезно в дальнейшем социологически прослеживать черты этого социального характера и последствия его воздействия на социальные представления.
Итак, заключает свое размышление Дёрр-Бакес, среди многих современных фигур социальной идентификации эксцентрическая позиция (денди и сноб) выделяется тем, что непосредственно подогнана под требования консуматорной культуры. Сегодня, впрочем, все труднее различать, что эксцентрично, а что не эксцентрично. Эта проблема вызывает соблазн у некоторых исследователей говорить о конце эксцентричности. Пессимистично настраиваются они на прощальную песнь о распаде буржуазной культуры и ее экспонентах - эксцентриках и упускают из вида при этом, что культура - уже давно гетерогенное, комплексное образование со многими фасетами. Не стоит сожалеть об утрате определенных социальных форм, более актуально - исследовать пути их дальнейшего преобразования и обновления.
Л.В. Гирко
