CC BY
11
ВЛАСТЬ
2008.04.024. ЦИССЕР Э. СИРИЙСКИЙ ФЕНИКС - ВОЗРОЖДЕНИЕ СИРИЙСКОЙ СОЦИАЛЬНО-НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ В СИРИИ.
ZISSER E. The Syrian Phoenix - The revival of the Syrian social national party in Syria // Welt des Islams. N.S. - Leiden, 2007. - Vol. 47, N 2. - P. 188 - 206.
Эял Циссер (Тель-Авив) исследует причины и ход возрождения в 1990-х годах Сирийской социально-националистической партии (ССНП) - одного из ярчайших примеров светского национализма на арабском Востоке. Показательным является появление в 2002 г. книги экс-министра обороны САР Мустафы Тласа «Природная Сирия: геополитический и геоисторический очерк», в которой автор прямо указывает на то, что «сирийскость» складывается из наследия, в котором «сыграло свою роль каждое из минувших поколений, начиная с ханаанеев... вплоть до арабо-исламской эпохи». Однако представления о «сирийской общности» в течение большей части минувшего века связывались, прежде всего, с Анту-ном Сааде и основанной им ССНП. Словно забыв о жестком противостоянии социал-националистов с Баас в 40-50-е годы, Тлас в предисловии к своей работе подчеркивает, что именно творчество Сааде послужило для него источником вдохновения.
Позиция Тласа отнюдь не является исключением в современном идейном раскладе САР. Хотя в 1963 г., придя к власти, бааси-сты сделали все для маргинализации ССНП на сирийской политической арене, в начале 90-х годов она парадоксальным образом возродилась как раз с благословения правящего режима. Предпосылки к этому можно усмотреть уже в обновлении партии в Ливане в начале 70-х годов, где она выступила как верный союзник сирийцев, помогая им в поддержании контроля над Ливаном. Социал-националисты даже стали видеть аль-Асада полноправным преемником своего отца-основателя. Вместе с тем такое слияние не осталось без последствий и для системы воззрений, пропагандируемых Баас - Партией арабского социалистического возрождения (ПАСВ).
Обращаясь к истокам обоих политических движений, израильский арабист ищет их в атмосфере 40-50-х годов - времени
«борьбы за Сирию», которая воспринималась как слабое и нестабильное государство, страдающее от постоянных внутриполитических распрей, возникшее скорее не вследствие, а вопреки чаяниям большей части своих граждан. Ведь в годы, непосредственно следовавшие за Первой мировой войной, большинство политически сознательного населения бывших сирийских вилайетов Османской империи видело свое будущее в рамках арабской державы, которая бы простиралась на всю территорию Леванта и включала бы также Ирак и Аравию.
Правительственные органы с момента получения независимости от Франции в 1946 г. вплоть до баасистской революции 1963 г. контролировались суннитской городской элитой, которая веками доминировала в социально-политической жизни Большой Сирии, но оказалась бессильна определить новый национальный курс. Политическое преобладание оспаривали у нее молодые силы, на фоне ожесточенных междоусобных столкновений, обусловленных идеологическими (коммунисты - националисты) и экономическими (горожане - селяне) мотивами.
К их числу относились и две ведущие радикальные партии этого периода - Сирийская социально-националистическая и Баас, -имевшие между собой много общего. Основатель первой, греко-православный Сааде (1904-1949), преподавал немецкий язык в Американском университете Бейрута. Основателями второй стали выпускники Сорбонны, греко-православный Мишель Афлак (19101989) и суннит Салах ад-Дин аль-Битар (1912-1980), работавшие учителями истории в одной из школ образовательной сети «ат-Таджхиз» в Дамаске. Оба движения апеллировали к одной и той же аудитории - этноконфессиональным меньшинствам, сельским жителям, периферийным группам суннитов и молодежи из городского среднего класса, предлагая однотипные решения для дилеммы идентичности, ставшие перед этими группами, - надгосударствен-ная идентичность (сирийская или арабская), отличная от территориальной государственности, навязанной в 20-е годы французским мандатом. «Часто в одних и тех же семействах один сын был убежденным членом ССНП, а другой - приверженцем Баас (а в некоторых случаях - компартии), или же целые семьи увлекались идеологией ССНП, а их соседи - баасистской» (с. 193).
Старшим из них было движение Сааде, сложившееся в 1932 г., а в 1947 г. вооружившееся концепцией социального национализма (каумийа иджтимаийа). Под влиянием триумфального шествия фашизма по Европе, а возможно, и успеха ультраправых радикалов в Латинской Америке, где он провел несколько лет в юности, лидер социал-националистов провозглашал, что сирийская нация восходит корнями к древним народам, населявшим эту землю с незапамятных времен (финикийцам, аккадцам, аморреям, хеттам, ассирийцам и вавилонянам). Национальным очагом для нее и должно было послужить государство, созданное на этих территориях. Его концепция демонстрировала преемственность с мыслью более ранних интеллектуалов, формулировавших схожие идеи, порой под влиянием и при содействии Франции.
Однако заслуга Сааде заключалась в том, что ему удалось выстроить идеологию с конкретным политическим содержанием. В его опусе «Генезис наций» и в «Восьми базовых принципах партии» (1938) сирийская нация описывалась как органическое и исключительное целое, порожденное историческим синтезом в странах Плодородного полумесяца (включая Месопотамию и Кипр) и наделенное уникальными и возвышенными чертами, которые абсолютно несводимы ни к арабскому языку, ни к вере ислама. По мысли Сааде, бытие сирийцев как нации определялось общностью не языковой, религиозной и этнографической, а, скорее, территориальной. Он подчеркивал, что арабизм принес Сирии множество трагедий, так как в конечном итоге постулирует образование политического целого на религиозной основе. С наибольшей резкостью эти взгляды были высказаны им в журнальной статье «Арабизм обанкротился» (1949). К концу жизни Сааде перешел на более умеренную точку зрения, допуская, что сирийцы - лишь одна из многочисленных арабских наций, которой, однако, и суждено, как самой одаренной, вести за собой всех арабов. При этом он проводил различие между необходимостью противопоставить Западу консолидированный общеарабский фронт и приоритетным, в его глазах, сохранением сирийской национальной идентичности. Именно мировоззрение позднего Сааде впоследствии дало ССНП возможность наладить контакт с баасистским истеблишментом.
Несмотря на широкую популярность среди самых разных страт сирийской аудитории ССНП с трудом прокладывала себе путь
на политическую сцену. Это не в последнюю очередь объяснялось радикализмом ее теории и практики, заставлявшим внимательнее присматриваться к ней французскую разведку. На протяжении 30-х годов она неоднократно разгонялась мандатной администрацией, а ее активисты арестовывались за публичную пропаганду против независимости Ливана и по подозрению в связях и поддержке со стороны фашистских режимов Италии и Германии. Когда разразилась Вторая мировая война, французы не дали Сааде, находившемуся в поездке по Латинской Америке, вернуться в Ливан, что вынудило его остаться в Бразилии до 1947 г.
По его возвращении партия возобновила конфронтацию с ливанскими властями, достигшую апогея в июле 1949 г., когда социал-националисты предприняли попытку военного путча, после провала которой ее вдохновитель бежал в Дамаск к военному диктатору Хусни аз-Заиму. Аз-Заим, судя по всему, ранее стоявший за Сааде в его конфликте с ливанским режимом, тем не менее выдал его официальному Бейруту. Военно-полевой трибунал приговорил неудачливого мятежника к смертной казни. Однако через месяц Хусни аз-Заим поплатился за свое предательство: свергнутый в результате военного переворота, он был убит одним из заговорщиков -членом ССНП.
Гибель вождя заставила партию перенести фронт своей деятельности в Сирию, где она пользовалась значительной поддержкой, особенно в первые годы диктатуры Адиба аш-Шишакли (до 1951 г.). «Казнь Сааде отнюдь не переубедила ССНП в необходимости по-прежнему прибегать к насилию для достижения своих целей» (с. 196). Первая половина 50-х годов ознаменовалась жестокими стычками партийных активистов с их политическими недругами, в особенности с баасистами. Но после убийства в апреле 1955 г. заместителя начальника генштаба Аднана аль-Малики, члена Баас, состоявшим в ССНП сержантом Йусуфом Абд аль-Каримом (ну-сайритом по вероисповеданию) партия оказалась фактически выбита из политической жизни. Неудавшийся военный переворот, патронировавшийся хашимитским Ираком, Саудовской Аравией и США, окончательно поставил крест на ее перспективах в Сирии. Социал-националистам пришлось вернуться в Ливан, где уникальный плюрализм политической системы облегчил их реабилитацию.
Занявший здесь президентское кресло в 1952 г. Камиль Ша-мун находился в контакте с ССНП, поддержкой которой он воспользовался и в гражданскую войну 1958 г. По иронии судьбы последователям Сааде выпало сражаться по одну сторону баррикад с «Ливанскими фалангами» - некогда их заклятыми врагами: обе организации ориентировались теперь преимущественно на маронит-ский средний класс, но выступали с диаметрально противоположными программами.
После отставки Шамуна, которого сменил Фуад Шихаб, ССНП в 1961 г. опять оказалась замешана в подготовке путча, что, возможно, объяснялось отчаянием партийцев после своего тотального поражения на парламентских выборах 1960 г. В итоге социал-националисты были поставлены вне закона, а несколько тысяч из их числа арестованы.
60-е годы принесли в руководство партии сдвиги. На посту председателя Жоржа Абд аль-Масиха, на которого возложили ответственность за авантюристический курс 50-х годов, сменил греко-православный с севера Ливана Абдаллах Саада. Вторым лицом партии стал Асад аль-Ашкар, который еще в 40-е искал компромисса с бейрутским режимом вразрез с устремлениями самого Саа-де. Следующим существенным моментом стало сближение ССНП с ООП, закрепленное альянсом 1969 г. В начале 70-х социал-националисты вместе с Прогрессивно-социалистической партией друза Камаля Джамбулата присоединились к Ливанскому национальному движению, объединившему левые силы в стране.
В это время ССНП разбивается на три фракции: центристскую, во главе с Саадой, а позднее с его преемником Инамом Радом, леворадикальную, маоистского толка, и правую, под началом Абд аль-Масиха, изображавшую себя подлинной продолжательницей дела Сааде. Когда в 1975 г. в Ливане вторично разгорелась гражданская война, появилась и проливийская фракция, спонсировавшаяся аль-Каддафи, который пытался здесь закрепиться. Однако господствующей линией в партии оставалась центристская, все более ориентировавшаяся на упрочившийся в Дамаске режим аль-Асада. Примечательно, что восторжествовала она после избрания в 1972 г. Исама аль-Михйари - первого сирийца-мусульманина во главе партии, более того, выходца из влиятельной дамасской семьи. Под его руководством ССНП, отказавшись от палестинских и
левацких симпатий, вступила в политический мейнстрим Ливана. Этому благоприятствовали как социально-политический коллапс государства, так и кризис арабского национализма, который при аль-Асаде уступает центральное место идее субстанциального единства Сиро-Палестинского региона.
«С середины 70-х годов члены ССНП встают на службу сирийскому режиму в его усилиях по установлению своего контроля и гегемонии в Ливане, а также нанесения ущерба Израилю» (с. 200). Сюда вписываются убийство новоизбранного ливанского президента Башира Жмайеля Илйасом аш-Шартуни и первый в своем роде самоубийственный теракт против солдат ЦАХАЛа на ливано-израильской границе, произведенный Саной Мухайдали. Зиссер обращает внимание на то, что в своем предсмертном письме, обсуждавшемся в СМИ, террористка приветствовала «всех бойцов, сражающихся за сирийскую нацию», но ни словом не обмолвилась о панарабских идеалах.
Несмотря на очередной внутрипартийный раскол конца 80-х годов, вылившийся в параллельное существование фракций «верховного совета» и «чрезвычайного комитета», ССНП смогла после Таифских соглашений 1989 г. интегрироваться в политическую жизнь послевоенного Ливана, участвуя во всех парламентских и муниципальных выборах. В 2005 г. партия присоединилась к прочим просирийским силам в стране, в т.ч. «Хизбаллах» и «Амаль», в поддержке военного присутствия здесь Дамаска. С начала 90-х годов член этой партии неизменно занимает в каждом ливанском кабинете одно из министерских кресел.
Хотя ССНП - отнюдь не единственное ливанское общественно-политическое движение, поддерживающее тесные контакты с сирийским режимом, заслуживает внимания тот факт, что их альянс не остается без последствий для обеих сторон. Запрет, наложенный Дамаском на деятельность партии как организованного целого в 1955 г., вовсе не означал потери интереса к ее идеологии, в частности к проекту восстановления Большой Сирии. С восхождением Хафиза аль-Асада к вершинам власти, руководство САР начало проявлять некоторую терпимость к популяризации элементов наследия Сааде, одновременно укрепляя связи с ливанскими социал-националистами.
70-е годы стали временем фактической легитимизации деятельности социал-националистов в Сирии. Свидетельство тому -свободная публикация в сирийской прессе статей бывшего шеф-редактора печатного органа ССНП «Ал-Джил ал-джадид» Шауки Хайраллаха, проповедовавшего объединение сиро-ливанских земель. В 90-е годы сирийская печать, по сути, реабилитировала партию Сааде в роли, которую она сыграла в событиях 1955 г., свалив вину на «радикальные и анормальные элементы» внутри движения. «Отсюда был уже всего один шаг к возобновлению идеологической и организационной активности партии» (с 202).
В 2002 г. ССНП впервые официально позволили провести публичное собрание, посвященное годовщине ухода из жизни ее основателя. В 2003 г. партия была легализована и приглашена к участию в Прогрессивном национальном фронте - коалиции всех легально действующих в стране политических партий под эгидой Баас. В том же году она представила в Народный совет список из более чем 20 кандидатов, во главе с председателем политбюро Йу-суфом Сувайдом; представлявший партию в законодательном собрании в течение 12 лет Басил Дахдух, избиравшийся как одномандатник, был в это же время изгнан из ее рядов за «отступление от ее принципов». В 2004 г. столетие со дня рождения Сааде было отмечено по всей Сирии, а в 2006 г. Сувайд оказался в составе правительства САР в качестве министра без портфеля.
Материалы, размещаемые на двух веб-сайтах социал-националистов, говорят об их усилиях по перекройке партийного имиджа путем замалчивания антирелигиозных и антиарабистских компонентов учения Сааде и его тоталитаристских воззрений квазифашистского толка; в них прослеживается также культ личности основателя партии, и отца и сына аль-Асадов.
Дух отца сирийского светского национализма ощущается и в последних веяниях культурной жизни САР. Симпатизирующие ССНП интеллектуалы издают в Дамаске журнал «Шумер». Поч-венно-националистические мотивы характерны и для нескольких сериалов, показанных сирийским телевидением за последние годы, задача которых, если верить национальной прессе, состоит в воссоздании «исторической атмосферы великой цивилизации, процветавшей на сирийской земле». Самым ярким примером служит «Ткачиха из Мари», где действие разворачивается в древнем царст-
ве, существовавшем в долине Евфрата во II тысячелетии до н.э.; здесь занята танцевальная труппа «Инанна», название которой не случайно совпадает с именем шумерской богини, избранной Сааде в качестве сирийского национального символа.
«Может показаться, что близкие взаимоотношения, развившиеся между сирийским режимом и ССНП, отражают фундаментальный процесс сужения идеологической пропасти между сирийской Баас, которая становится все более сироцентричной, и ССНП, которая рассматривает сегодня сирийский режим как союзника, поддерживающего и фактически осуществляющего партийную идеологию» (с. 204). Недаром социал-националисты воспринимают именно Хафиза аль-Асада как ту фигуру, которая реализовала их видение Большой Сирии, увязывая эту точку зрения со своим сближением с официальным Дамаском после начала «Исправительного движения» (по сути - возглавленного им государственного переворота 1970 г.)
«Всякий, кому доводится наблюдать Сирию в начале III тысячелетия, не преминет заметить сходство между партией Баас и ССНП. Примечательно, что и та и другая - лишь тень своего прошлого с точки зрения организационной жизнеспособности и мощи» (с. 205).
ПАСВ - уже не та радикальная партия, что призывала в 50-е годы к всеарабскому единству; уже в 60-е ее основатель Афлак критиковал группировку, вытеснившую его с руководящих постов, за «страновое» (кутрийа) мышление. Для многих баасистов, в том числе для ядра этой группировки - молодых офицеров - соратников будущего президента аль-Асада, «арабизм мог быть лишь удобным обличием для продвижения своих личных, классовых, этнических и региональных интересов» (с. 205).
Конвергенция социал-националистов с баасистским режимом -ранее их непримиримым противником - вызвана тем, что они признали свое поражение в политическом противоборстве с ПАСВ, которая со своей стороны выразила готовность принять многие из идеологем Сааде в попытке усилить свои позиции внутри страны и пересмотреть собственные идейные установки. Таким образом, «признав авторитет Баас как старшего брата», ССНП сохранила «свою традиционную роль радикально-военизированного орудия могущественных покровителей» (с. 205-206), а ее видение сирий-
цев как нации с особой идентичностью, укорененной в автохтонной, хотя и арабизированной, традиции присвоено баасистами в качестве ценного инструмента, а возможно даже и аутентичного кредо.
Т.К. Кораев
