CC BY
41
ЭТИКА
2008.04.004-007. СОЦИАЛЬНО-ЭТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ НАНО-ТЕХНОЛОГИИ. (Сводный реферат).
2008.04.004. ПУТИЛИН А.И. Нанотехнологии и социум. 2007. -Mode of access: http://filosof.historic.ru/books/item/fD0/s00/z0000328/ st005.shtml
2008.04.005. ДРЕКСЛЕР Э. Машины создания: Грядущая эра нанотехнологии. - Mode of access: http://filosof.historic.ru/books/item/f00/ s00/z0000328/index.shtml
2008.04.006. BENDLE M.F. Teleportation, cyborgs and the posthuman ideology // Social semiotics. - Dordrecht etc., 2002. - Vol. 12, N 1. -Mode of access: http://www.tandf.co.uk/journals/titles/10350330.asp
2008.04.007. BAINBRIDGE W.S Converging technologies and human destiny // J. of medicine a. philosophy. - Georgetown, 2007. - Vol. 32, N 2. - P. 197-216.
А.И. Путилин (004) выделяет широкое и узкое определение нанотехнологии. Согласно широкому определению нанотехнология есть совокупность методов и приемов, обеспечивающих возможность контролируемым образом создавать и модифицировать объекты, включающие компоненты с размерами менее 100 нм, имеющие принципиально новые качества и позволяющие осуществлять их интеграцию в полноценно функционирующие системы большего масштаба. Согласно узкому определению, которого придерживается Э. Дрекслер (005), нанотехнология есть конструирование вещества методом снизу вверх с использованием нанороботов.
Практически любая структура, описанная с атомарной точностью и не противоречащая химическим законам, может быть построена молекулярными ассемблерами дешево и практически без отходов. Широко распространено убеждение, что развитая нано-технология также сделает возможным оживление пациентов в криогенном анабиозе и загрузку сознания в компьютер. Хотя прин-
ципиальная возможность молекулярной нанотехнологии довольно хорошо обоснована, сложнее определить, сколько времени понадобится для ее появления. Среди экспертов распространено мнение, что первый универсальный ассемблер будет создан в районе 2017 г. плюс-минус десять лет.
Нанотехнология имеет социальную значимость как комплексное представление общественного сознания. Поэтому имеет смысл ввести новое концептуальное представление о нанотехноло-гии. Для этого Путилин обращается к концепции технологического кластера, сформулированной Дж. Макнайлом. Технологический кластер - это связанные между собой различные технологии, сочетание которых в группу дает взрывной эффект прогрессивного развития отрасли или промышленного сектора.
Нанотехнология представляет собой сложное многоаспектное представление, содержащее социальные и культурные элементы. В социальную составляющую входят потребности общества и ожидания от новой технологии. В культурную составляющую входят представления о сущности жизни и смерти, природе сознания, месте человека в мире. Нанотехнология уже стала признанным элементом киберкультуры. Путилин говорит о фактически наличной смене технологических парадигм от микро- к наноуровню. И эта смена - лишь начало изменений, ведущих к глобальным последствиям цивилизационного масштаба. В кластере нанотехноло-гии содержится руководящий принцип рукотворности совершенства, согласно которому совершенное не дано изначально как непосредственная природа и не может быть дано, но совершенное - это то, что нужно создать.
Трансгуманизм можно определить как интеллектуальное и культурное движение, поддерживающее использование новых наук и технологий для увеличения познавательных и физических способностей человека, а также качества жизни. Культурными предпосылками трансгуманизма, оказываются: отказ от субстанциальной парадигмы и переход к функциональной парадигме, начатый в философии Канта и продолженный неокантианцами в лице Э. Кассирера с его идеей замены субстанциализма функционализмом. Само понятие «трансгуманизм» ввел Джулиан Хаксли (Julian Huxley) в книге «Новые бутылки для нового вина» (1957). Слово «трансчеловек» впервые появляется в научно-фантастическом рас-
сказе «Выращивание» Дамьена Бродерика (Баш1еп Вгоёейек) в 1976 г. Идея, что сознание есть граница биологической эволюции, и дальнейшая эволюция человека станет технологической, прочно входит в принципы трансгуманистов. В основе трансгуманизма лежит мысль о том, что биологическая эволюция подошла к своему пределу, которым является человеческое сознание, поэтому дальнейшее изменение человека возможно в рамках технологической эволюции. Трансгуманизм обосновывает право вмешательства в природу не только ее ошибками и несовершенством, но и отделяя ценность от естественности. Нельзя судить о том, что является плохим или хорошим, опираясь на факт, является ли это естественным или нет. Некоторые естественные явления плохие, такие как голод, туберкулез или желание убивать. Некоторые искусственные творения также плохи, как, например, загрязнение природы радиоактивными отходами. Трансгуманисты придерживаются постулата об абсолютном отсутствии моральных или этических причин, по которым нельзя вмешиваться в природу и улучшать ее в случае, если затронуты жизненно важные потребности человечества.
Если для гуманистов важно то, что человек может улучшить мир, в котором он живет, через рациональное мышление, терпимость, свободу и демократические формы общественного устройства, то для трансгуманистов важно то, кем человек может стать. Если для гуманизма вопрос о природе человека и ее несовершенстве оставался в стороне, то для трансгуманизма улучшение человеческого организма становится целью. Если гуманисты останавливались на изменении человека посредством социального образования, то трансгуманисты считают необходимым использовать технологические методы для выхода за пределы человеческого способа существования. Согласно учению трансгуманизма, нет абсолютной внутренней ценности в том, чтобы быть человеком, так же, как нет внутренней ценности в том, чтобы быть камнем, лягушкой или постчеловеком. Ценность заключается в том, кем мы являемся как личности. В классическом гуманизме идентичность человека мыслится неотделяемой от телесности как способа существования и человека, и его личности. Трансгуманисты, признавая информационную природу идентичности человека, полностью порывают с субстанцией. Информация не есть субстанция, информация вообще
не субстанциальна и поэтому может быть связана с любым материальным носителем.
Поскольку считается, что загруженная, отсканированная информация о мозге будет сохранять идентичность человека, то при загрузке без разрушения, когда созданы несколько копий, неясно, какая из них будет этим человеком и будет ли вообще сохранена идентичность различной пространственной локализации в других носителях. Этот парадокс и возникает от признания фактом сохранения идентичности не тело, а только память, ценности, отношения и эмоции. Это новая философская проблема, которую можно назвать «клонированием личности». Это кажется абсурдным, но мы не знаем, что завтра окажется реальным. Если фактором идентичности выступит пространственная локализация, то следует учесть, что тело также может быть клонировано. В результате может быть получено несколько одинаковых копий человека. И в случае гибели «оригинала» какая копия получит признание в обществе как та самая личность? Поэтому оказывается, что, рассматривая понятие идентичности человека, нельзя отбрасывать такие понятия, как уникальность, неповторимость, необратимость. Они также должны быть включены в рассмотрение вопроса о личностной идентичности.
Интеллектуальные и физические возможности постчеловека радикально превосходят самые выдающиеся достижения людей на протяжении всей истории существования человеческих цивилизаций. Постчеловек имеет интеллект и память, несоизмеримые с человеческими. Его тело, если таковое вообще остается, не подвержено болезням и старению. Его эмоциональная сфера лишена отрицательных эмоций, таких, как скука, депрессия, раздражение от мелких неурядиц. Его положительные эмоции доминируют, и постчеловек гораздо больше испытывает удовольствие, любовь, восхищается красотой.
Сущностью человека оказывается виртуальная машина, киборг, программа. Здесь ценность бесконечного совершенствования в трансгуманизме подходит к своему пределу. Имеет ли смысл человеку становиться машиной, а творцу становиться своим собственным творением? Не потеряет ли человек возможности своего бытия, став роботом? Можно ли без остатка виртуализировать человеческое существование, не растеряв при этом возможности человеческого существования? Появление сверхразума неизбежно
нанесет серьезный удар по любому антропоцентрическому мировоззрению. Человеческий вид больше не будет самой разумной формой жизни в известной нам части Вселенной. Но гораздо важнее практические последствия. Создание сверхразума станет последним изобретением, которое людям потребуется сделать, поскольку «сверхразумы» смогут позаботиться о дальнейшем научно-техническом прогрессе гораздо эффективнее, чем это смогут сделать люди. Уверенность трансгуманистов в том, что машиной быть лучше, чем человеком, сомнительна, как сомнительно и усмотрение кибернетической сущности самого человека. Очевиден лишь крайний индивидуализм, который перед лицом смерти и конкуренции пытается сохранить себя в новой информационной форме существования.
Проблема в том, как способствовать появлению искусственного интеллекта (ИИ), который не причинит вред человеку. Именно здесь необходима междисциплинарная коммуникация. Следует оценить как антигуманный и опасный для человеческой цивилизации путь загрузки сознания, поскольку ИИ получает доступ к человеческой свободе, закрывая последнюю возможность выбора для человеческой самости - быть или не быть. Развитие ИИ может составлять серьезную угрозу для сохранения автономности человека от мира машин.
Другим понятием, вошедшим в кластер трансгуманистических идей, является технологическая сингулярность. Это понятие впервые вводится Вернором Винджем (Vernor Ving). Технологическая сингулярность представляет собой гипотетический момент в будущем, когда технологическое развитие станет настолько стремительным, что график технического прогресса станет почти вертикальным. Виндж считает, что если человечество сумеет избежать гибели цивилизации по различным причинам, то сингулярность наступит из-за прогресса в области искусственного интеллекта, интеграции человека с компьютером или других методов увеличения разума с помощью нанотехнологии. Концепция строится на предположении вступления в действие механизма положительной обратной связи, когда ИИ без вмешательства человека сам возьмет на себя функцию создания более совершенных систем искусственного разума. Фактически речь идет о самосовершенствовании ИИ. Сила этой положительной обратной связи окажется в ускорении технологиче-
ских новшеств и изменении ИИ до немыслимой степени сложности. Для человека этот момент означал бы невозможность контролировать ИИ из-за отсутствия времени на его освоение. За очень короткое время мир преобразится больше, чем это можно представить, и внезапно окажется населен сверхразумными созданиями.
Цивилизация постлюдей, построенная на основе ИИ, достигнув количественного доминирования над людьми, либо уничтожит всех людей, либо отведет им роль «комнатных собачек», либо загонит человечество в космические резервации, используя людей как рабов. Также возможен вариант эксплуатации людей постлюдьми с помощью глобальной системы виртуальной реальности.
Само понятие горизонта предсказуемости как «вещи в себе» для человека спорно, поскольку горизонт предсказуемости отступает по мере нашего движения вперед во времени, а значит, полного прыжка в неизвестность может не быть никогда. Ведь свойство горизонта - существовать всегда отступая. Это граница, к которой нельзя подступить вплотную. Очевидно, что возникновение технологической сингулярности является опасным для существования человеческой цивилизации, а значит, этот сценарий следует рассматривать с позиции поиска альтернатив его реализации.
Нанотехнология понимается в трансгуманизме как трансчеловеческая технология, имеющая своей целью радикальное изменение человеческого в нынешнем понимании способа бытия. Основанием такого понимания является социокультурный контекст. В идеологии трансгуманизма фиксируются представления об информационной природе сознания и личности, сохранение которой становится делом лишь технологии. Отсюда возникает идея практического бессмертия, а как ее преддверие - крионическое хранение живых организмов с последующим их восстановлением на молекулярном уровне с помощью нанороботов. Свое культурное основание идея молекулярного ремонта находит в христианской доктрине телесного воскресения. Но идея практического бессмертия, напротив, входит в противоречие с религиозными представлениями об отмеренности срока жизни человека высшими силами, понимании смерти как призвании души богами. Трансгуманисты верят, что молекулярный ремонт позволит быть живым и находиться в сознании столько, сколько пожелает сам человек. Идея практического бессмертия имеет другое основание - это сформировавшееся
в эпоху Возрождения, а затем и Просвещения представление о самоценности человеческой жизни и достоинстве человека, выражающем индивидуалистическое отношение к жизни в целом. Свое основание этот индивидуализм обретает на почве философии Декарта, после того, как из человеческого Я вытесняется все недостоверное, а единственной достоверностью оказывается сознание сомнения в собственном существовании.
Трансгуманисты представляют будущее, в котором могут быть реализованы все мечты и в котором творческое самовыражение станет доступно каждому человеку. В качестве примера рассматривается такая проблема человеческого существования, как скука. Выбор не случаен, поскольку феномен скуки тесно связан с проблемами понимания практического бессмертия как сферы возможной экзистенциальной практики человека. Собственно в концепции информационной природы души вечная жизнь невозможна, возможно лишь неопределенно длительное отсутствие смерти. Решить, быть или не быть, должен сам человек, т. е. фактически жизнь в практическом бессмертии может быть прервана либо убийством, либо самоубийством, но не естественной смертью. В рамках теории информационной природы души обосновывается право человека на самоубийство либо в прямой, либо в опосредованной форме. С помощью нанотехнологии уровень молекулярного воздействия может стать контролируемым, что позволит избежать побочных эффектов в виде интоксикации и зависимости. Это позволит контролировать эмоции, выбирать желаемые и блокировать разрушительные. Это также позволит нормировать эмоциональный опыт и решить вопрос о необходимости и мере в переживании отрицательных эмоций. Жизнь человека на биологическом, эмоциональном, ментальном уровнях станет больше подчинена человеческому выбору. Но это лишь положительная сторона, а отрицательные последствия могут выразиться в еще большем отчуждении человека от самого себя, если общество останется в рамках прежних ценностей господства и подчинения одной его части другой.
В условиях нанотехнологической эры стратегии ядерного сдерживания потерпят крах, поскольку контроль над безопасностью становится практически невозможным. Нанотехнология уменьшит и в конечном счете устранит этот предел безопасности. Хорошо подготовленная, длинная изматывающая война, с децен-
трализованным и универсальным производством на основе ассемблера сможет уничтожить каждую из воюющих сторон прежде, чем одно государство сможет нейтрализовать все другие. Нанотехноло-гия уменьшит стимулы для поддержания мирных отношений с другими странами. Если нанотехнологическому развитию позволят распространиться, то многие страны достигнут и экономической независимости, и беспрецедентного военного роста.
Нанотехнология выходит на такой уровень физического мира, когда различие между живым и неживым становится зыбким. Даже вирус отчасти можно считать живой системой, поскольку он содержит в себе информацию о своем построении. А вот рибосома, хотя и состоит из тех же атомов, что и органические соединения, но такой информации не содержит и поэтому является лишь органической молекулярной машиной. Нанотехнология в своем развитом виде предполагает строительство нанороботов, молекулярных машин неорганического атомного состава. По замыслу Эрика Дрекслера, эти машины смогут строить свои копии, обладая информацией о таком построении. Поэтому грань между живым и неживым начинает стираться.
Биологическая смерть предполагает социальную, а социальная ведет к биологической. Социум содержит в своей структуре нормы, законы и представления о границах человеческой жизни, ориентированные на границы биологической жизни человека. Контроль над смертью на биологическом уровне и продление дееспособности человека независимо от возраста поставят вопрос о независимости времени социальной жизни от времени биологического существования. Трансгуманисты видят смерть лишь как необратимую потерю информации о личности. Для того чтобы сохранить информацию о человеке как личности, сохранить его индивидуальность, в принципе достаточно сохранить те структуры его мозга, которые обеспечивают его долговременную память. Исчезновение этой информации будет означать информационную (и окончательную) смерть человека. Поэтому, если зафиксировать тонкую структуру (пространственное распределение связей между нейронами) мозга человека в течение нескольких часов (или даже десятков часов) после его биологической смерти, существует вероятность того, что сохранившейся информации о его личности будет достаточно
для его оживления медициной будущего, что подразумевает сохранение им своего Я.
Этический постулат относительно смерти для трансгуманистов состоит в том, что смерть должна быть добровольной. Каждый имеет право продлить и сохранить свою жизнь и тело. Каждый имеет неотчуждаемое право на добровольную эвтаназию, т.е., фактически, на самоубийство. Все это влечет за собой изменение самоидентификации человека в социуме и меняет такие важные социально-этические параметры, как смысл жизни и достоинство человека.
Исчезновение природного тела, принципом которого было создание искусственной среды, отделяющей тело от окружающей среды, приведет к виртуализации восприятия внешней среды. Обычное представление о различии между реальным и виртуальным исчезнет вместе с «исчезновением» природного человеческого тела. Исчезновение этой ценностной по сути границы приведет к созданию новых ценностей. Но телесность есть важнейшая составляющая антропоцентристского мировоззрения. Поэтому возможность создания искусственного тела подводит к ряду проблем, таких, как оспаривание тезиса об исключительном статусе человеческого тела как носителя и хранителя человеческого сознания. Заложенный в самой нанотехнологии принцип «антропной децентрализации» предполагает крушение исключительности человеческой формы разумности, базирующейся на общепринятом антропоцентрическом взгляде на мир, где человек - это вершина и смысл творения. Изменение генетической информации с целью создания индивида, обладающего более мощными интеллектуальными и витальными способностями, подводит к вопросу о том, что же есть выживание человека и человечества перед лицом открывающихся возможностей трансформации тела, чувственности и биологического интеллекта ныне живущих людей. Где та грань технологической переделки, переход через которую может считаться угрозой для существования человека? Трансгуманисты отвергают тезис о том, что права человека должны всегда преобладать над правами других живых существ и неживых вещей. Если принять положение, согласно которому главным в людях является их нравственная деятельность, а не их физическая оболочка, то можно прийти к выводу, что любой киборг, способный быть разумным и совершающий
моральные поступки, обладает ценностью большей, чем безнравственный человек.
Трансгуманисты убеждены, что этические положения, препятствующие научно-техническому прогрессу, чаще трансформируются, нежели остаются незыблемыми. В основе трансгумастиче-ского учения лежат следующие принципы. Во-первых, принцип необходимости бесконечного совершенствования и достижения новых возможностей для человека. Во-вторых, принцип этичности отказа от устаревших форм, ограничивающих эти возможности, во имя новых, более совершенных форм человеческого бытия.
В культуре техногенной цивилизации проблема доказательства существования внешнего мира получает технологический ракурс и связана с попытками ответить на вопрос: «Как отличить истинную реальность от виртуальной?». Поэтому вопрос о доказательстве существования внешнего мира в своем глубинном основании связан с забвением истины мира (по М. Хайдеггеру) в виртуальности компьютерного моделирования.
Квантовые компьютеры с нейроинтерфейсами обеспечат функционирование квантового Интернета, обмен информацией с которым будет возможен через мозг. А это открывает возможность нового понимания информации как всеобщего эквивалента коммуникации. Любая система коммуникации в настоящее время носит локальный характер, но объединение машин и человеческого мозга даст перспективу нового уровня коммуникации, где информация сможет циркулировать в цепи человек-машина-вещество, поскольку уже разрабатывается теория информационно изменяемых свойств материалов.
Экономически общество столкнется с проблемой сокращения рабочих мест из тех технологических комплексов, которые нано-технология сделает морально устаревшими. Молекулярное производство угрожает разрушить существующую экономическую структуру, нивелируя ценность материальных и человеческих ресурсов, индустриальную инфраструктуру посредствующих звеньев, обеспечивающую занятость. Кроме того, имея всеобщую применимость, нанотехнологические концерны могут монополизировать производство, вытесняя конкурирующие технологии и используя промышленный шпионаж на молекулярном уровне. Такая монополия может существенно подорвать конкуренцию и развитие аль-
тернативных технологий. Сфера экономических отношений станет склоняться к доминированию локальной экономики. Отдельный человек сможет производить все, что теперь производится только благодаря огромной экономико-производственной системе больших социальных общностей. При условии неконтролируемого распространения технологической информации произойдет крах традиционных форм экономического контроля со стороны государства. Один из базисных параметров государства - сбор налогов - как форма экономического регулирования потеряет значение. Исчезновение угрозы голода и нищеты приведет к обессмысливанию современного государства как аппарата эксплуатации в условиях дефицита ресурсов. Потеряют смысл и социальные страты, иерархи-зированные на основе невозможности всеобщего доступа к ограниченным материальным ресурсам и продуктам производства, построенного на эксплуатации человеческой энергии, также ограниченной по ресурсу. Современные транснациональные экономические гиганты начнут терять прибыль и влияние. Господство как идея найдет новые формы реализации в создании новых технологических средств контроля над поддержанием неравенства в социумах. Основанием этого нового неравенства станет достигнутый в том или ином социуме уровень мощности искусственного интеллекта. Новые конфликты будут уже войнами не столько людей, сколько войнами искусственных интеллектов и созданной этим интеллектом техники и виртуальной реальности.
Компьютеры получат все возможности человека, появятся искусственные сетевые личности, неотличимые по мощности от человека. Появятся новые социальные общности разумных существ, природа которых будет не просто гибридной, но перестанет быть в строгом смысле живой или неживой в современном понимании. Появление новых социальных гибридных общностей поставит новые правовые и этические проблемы или изменит само понимание этичности.
Центральным этическим вопросом, связанным с развитием нанотехнологии, является вопрос о том, что составляет собственно человеческий способ бытия и каковы те границы, выйдя за которые технологически мы перестанем быть тем, чем являемся с физиологической и морально-этической точек зрения. Поиск границ человечности и человеческого является важной социально-философ-
ской проблемой. Процесс патентирования открытий в нанотехно-логии уже ставит вопрос об отношении ограничения патентами применения новых лекарств и здоровья большинства простых людей. При изучении данных ситуаций возникает вопрос, должны ли здоровье и польза ставиться выше патентов и других ограничений. Если нанотехнология начнет предлагать лекарства от рака или даже позволит создать универсальные антивирусы, данные вопросы станут первостепенными.
С развитием био- и нанотехнологии возникают следующие этические вопросы. Имеют ли право родители создавать генетически измененных «спроектированных детей»? Какие имеются этические подходы для развития применений искусственного интеллекта? Следует ли религиям отказаться от требований на превосходство, чтобы смягчить связанные с религией конфликты? Должны ли ученые персонально отвечать за последствия своих исследований? Есть ли у нас право клонировать нас самих и вмешиваться в генетическую информацию? Этично ли увеличивать продолжительность жизни, чего бы это ни стоило? До какой степени права и интересы будущих поколений должны преобладать в решениях нынешнего поколения? Должны ли быть два стандарта для интеллектуальных, спортивных, музыкальных и других видов соревнований: один - для нестимулированных искусственно и другой - для тех, чьи показатели были стимулированы лекарственными препаратами, бионикой, генной инженерией и нанотехнологиями? Этично ли восстанавливать вымершие биологические виды? Есть ли у нас право менять наши генетически определенные зародышевые характеристики, чтобы будущие поколения не могли унаследовать потенциальные возможности появления генетически связанных болезней или нарушений в организме? Приведет ли появление глобальных этических норм к наложению ненужных ограничений на различия среди групп людей или эволюцию ценностей? Должен ли индивидуум быть подвергнут психологическим, социальным или культурным воздействиям за склонность совершать преступления (включая, например, использование оружия массового поражения), даже если он или она еще их не совершили?
Функционалистская парадигма усматривает сущность этики в функции сохранения системной целостности общества и соответственно отказывается от материальной детерминированности этики
в пользу ее детерминированности системной целостностью социума. В этике функционалистская парадигма проявляется уже у Д. Юма, когда он делает вывод о том, что в объяснении общественной нравственности и ее причин апелляции к моральному чувству недостаточно. Юм был уверен, что нравственность существует постольку, поскольку она полезна для общества, но не для каждого индивида, или, пользуясь современной терминологией, она «социально функциональна».
Нанотехнологии могут быть использованы как на благо, так и во вред окружающей среде. Сами по себе наноматериалы токсичны для человека и животных, и их массовое производство без надлежащего контроля со стороны государств может привести к экологическим катастрофам. Еще одну угрозу составляет токсичность наноматериалов и их способность проникать сквозь клеточную мембрану, вплоть до ДНК спиралей. Так, исследования, проведенные Евой Обердёрстер (Eva Oberdoerster), биологом из Южного методистского университета в Далласе, показали возможность проникновения наночастиц-фуллеренов в структуры мозга через носовое дыхание. Другая работа подтвердила факт повреждения мембран клеток мозга рыб наночастицами. Но помимо клеток мозга наночастицы способны повреждать также ткани легкого у человека. Такое исследование было проведено и показало, что, попадая в кровь, наночастицы способны менять заряд эритроцитов, что приводит к эффекту тромбоза, а также к повреждению ДНК и появлению условий для развития атеросклероза сердца и аорты. Помимо фуллеренов, высокая токсичность была выявлена и у нанотрубок в опытах с мышами. Результаты показали, что нанотрубки, проникающие в легкие, намного более ядовиты по сравнению с углеродом, содержащемся в обычной саже, и более ядовиты, чем кварц, представляющий серьезную опасность для здоровья человека.
Другая угроза состоит во вторжении в сферу частной жизни граждан, поскольку нанотехнология позволит создать систему тотального наблюдения. Возможность быстро и дешево производить миллиарды нанодатчиков и нанокомпьютеров позволит контролировать каждого гражданина в любом государстве. Генетическая дискриминация будет следствием молекулярных технологий нано-уровня. Фирмы и государственные организации в лице работодателей будут заинтересованы в приеме сотрудников без отклонений на
генном уровне. Выявление более совершенного генотипа может стать критерием статусной дифференциации в обществе. Исследования показали, что генетическая информация об индивиде может стать основанием отказа компаний страховать жизнь и здоровье, а также быть причиной потери работы.
Социальные последствия будет иметь развитие нейротехно-логии, опирающейся на нанотехнологию. Потенциально нейротех-нология представляет новые средства для лечения болезней, затрагивающих умственную деятельность человека. Тем самым открываются новые возможности для экономического роста и потенциального расцвета сферы искусств. Этим выгодам противостоит возможное использование нейротехнологии для насильственных целей или его использования как нейрооружие, которое может выборочно стирать воспоминания.
Полный контроль над нанопроизводством можно осуществить только в глобальном обществе. Сама новая технология подталкивает к такому обществу, поскольку проблемы неконтролируемого размножения нанороботов не могут быть решены при наличии современных, неконтролируемых, независимых государств.
Если сущность государства неизменна и негативна по отношению к обществу, то нанотехнология лишь даст глобальному обществу и глобальному государству новые возможности реализации своей сущности в форме контроля, подавления и эксплуатации доминирующей социальной группой подчиненных социальных групп и индивидов. Эффективность контроля, подавления и эксплуатации во многом зависит от качественного уровня эмуляции социальной реальности. Роль эмулятора исторически выполняли язык, мифология и религия, затем идеология и книжная индустрия. Новая эра высоких технологий дает возможность эмулировать социальную реальность технологически. СМИ, телевидение, киноиндустрия манипулируют общественным сознанием. Переход общества в информационную фазу предлагает новый тип эмуляции - создание виртуальной реальности компьютерных игр. Нанотехнология обещает новую глобальную эмуляцию социальной реальности, поскольку речь идет о возможности программирования мозга и непосредственного подключения к нему компьютера. Таким образом, идеалы свободы и демократии смогут реализоваться в процессе расширения эмулированной социальной реальности. Но эмуляция
не затронет сам эмулятор - государство, хотя изменит представление о нем в общественном сознании. Качество эмуляции во многом определяет и уровень доверия общества к государству и власти. Поэтому можно утверждать, что нанотехнология ставит вопрос о сущности государства в этическом измерении. Вопрос выясняет преодолимость классовой сущности государства и возможности существования государства для общества, а не общества для государства.
Нанотехнология оказывается той всеобщей формой, которая замахивается на всякое представление о реальности и ее интерпретацию. Она делает информацию глобальной гиперреальностью и ценностью, имеющей статус принуждения. Это и идея программируемой материи и суперинтеллекта и технологической сингулярности. Все их объединяет принятие информации как ценности, обладающей силой принимать ее как ценность для всех. Нанотехноло-гия ведет нас к обществу, в котором покончено с плюрализмом восприятия и представления реальности, а это меняет одну из базовых аксиом социальной матрицы.
Нанотехнологии и непроницаемость социума становятся важной современной проблемой. Трансформация социальной матрицы, начавшаяся с эрой информационных технологий, выходит на новый качественный уровень с появлением молекулярной технологии квантового измерения материи. Под непроницаемостью социальной реальности понимается ограниченный спектр возможностей для подавляющего большинства членов общества, определяемый экономической и правовой ситуацией в социуме, статусной принадлежностью и формой дифференциации в нем. Бурное развитие сетевых технологий и компьютерной техники подвергли мощному слому все традиционные реалии индустриального общества. Проблемы собственности, авторского права, неприкосновенности личной жизни получили новые вызовы в новой информационной эпохе. Прежние представления о способах сохранения и пользования конфиденциальной информацией подверглись столкновению с новейшими технологиями. Распространение информации получило такие технологические возможности, что были сломлены традиционные механизмы ограничения доступа к ней для неконтролируемого потребителя. Невозможность удержать информационные потоки под жестким контролем и как следствие возникновение фено-
мена проницаемого социума есть новая реальность информационной эпохи. Теперь только сама технология в состоянии эти возможности контролировать. Но такой контроль, оказавшись внутри самой технологической реальности, оказывается изначально подвержен взлому. Отсутствие внешнего по отношению к технологии способа контроля за распространением информации - морального, религиозного, правового, идеологического - приводит к принципиальной невозможности возврата к непроницаемости социума индустриальной эпохи.
Дрекслер считает, что если нанотехнологии можно было бы избежать, но не контролировать, то здравомыслящие люди бы ее избегали. Однако гонка технологий породит ассемблеры из биотехнологии также наверняка, как она родила космические корабли из ракет. Только военные преимущества сами по себе будут достаточны, чтобы сделать прогресс почти неизбежным. Ассемблеры неизбежны, но, возможно, могут контролироваться.
Серьезная задача человечества - избежать опасностей, но это потребует сотрудничества, и более вероятно, что мы будем сотрудничать, если поймем, как мы сможем извлечь из этого пользу. Перспектива космоса и самовоспроизводящихся ассемблеров может помочь нам прояснить один древний и опасный мим. Человеческая жизнь когда-то была подобна игре с нулевой суммой. Человечество жило близко к своему экологическому пределу, и племена боролись друг с другом за жизненное пространство. Где дело касалось пастбищ, земли для возделывания и территорий, где можно охотиться, больше для одной группы означало меньше для другой. Поскольку выигрыш одного примерно равнялся проигрышу другого, чистая общая выгода равнялась нулю. Однако люди, которые сотрудничали по другим вопросам, преуспевали, и таким образом наши предки научились не только захватывать, но и кооперировать и строить.
Где дело касается налогов, трансфертных платежей и сражений в суде, больше для одного все еще значит меньше для другого. Мы увеличиваем общее богатство медленно, а перераспределяем его стремительно. В любой данный день наши ресурсы кажутся постоянными, и это вызывает иллюзию, что жизнь - это «жизнь с нулевой суммой». Эта иллюзия подсказывает, что широкая коопе-
рация бессмысленна, потому что наш выигрыш должен следовать из проигрыша какого-либо противника.
История прогресса человечества доказывает, что мировая игра может быть с положительной суммой. Ускорение экономического роста за последние века показывает, что богатый может стать богаче, в то время как бедный становится тоже более богатым. Несмотря на прирост населения (и идею относительно деления постоянного пирога), среднее богатство на человека по всему миру, включая страны третьего мира, устойчиво становится больше. Экономические колебания, повороты вспять местного значения и естественная тенденция средств массовой информации фокусироваться на плохих новостях - все это объединяется, чтобы затемнить факт экономического роста, но общедоступные данные показывают это с достаточной очевидностью. Космические ресурсы и самовоспроизводящиеся ассемблеры ускорят эту историческую тенденцию выше мечтаний экономистов, запуская человечество в новый мир.
Сейчас врачи полагаются в основном на хирургию и лекарства для лечения болезни. Хирурги продвинулись от зашивания ран и ампутации конечностей к восстановлению сердца и пришиванию конечностей. С использованием микроскопов и точных инструментов они соединяют тонкие кровеносные сосуды и нервы. Однако даже самый лучший микрохирург не может разрезать и сшить более тонкие структуры ткани. Современные скальпели и нити для сшивания ран просто слишком грубы для починки капилляров, клеток и молекул. Рассмотрите «тонкую» хирургию с клеточной перспективы: вонзается огромное лезвие, разрубая вслепую мимо и через молекулярные механизмы огромного количества клеток, убивая при этом тысячи. Затем огромный обелиск ныряет сквозь разделенные толпы клеток, протаскивая за собой кабель, широкий как товарный поезд, чтобы связать эти толпы клеток снова. С клеточной перспективы, даже самая тонкая хирургия, выполняемая самыми тонкими скальпелями и с величайшим мастерством, все же еще работа мясника. Только способность клеток изолировать мертвые, перегруппировываться и размножаться делает лечение возможным. Однако как слишком хорошо знают многие парализованные жертвы несчастных случаев, не все ткани заживают.
В отличие от хирургии, лекарственная терапия имеет дело с самыми тонкими структурами в клетках. Молекулы лекарств -
простые молекулярные устройства. Многие воздействуют на специфические молекулы в клетках. Молекулы морфия, например, связываются с определенными рецепторными молекулами в мозговых клетках, воздействуя на нейронные импульсы, которые сигнализируют о боли. Инсулин, бета-блокираторы и другие лекарства соответствуют другим рецепторам. Но молекулы лекарств действуют без направления. Будучи один раз введенными в тело, они толкаются и ударяются везде в растворе случайным образом до тех пор, пока они не ударятся в целевую молекулу, окажутся соответствующими и прилипнут, воздействуя на ее функцию.
Хирурги могут видеть проблемы и планировать действия, но у них имеются грубые инструменты; молекулы лекарств воздействуют на ткани на молекулярном уровне, но они слишком просты, чтобы ощущать, планировать и действовать. Но молекулярные машины, управляемые нанокомпьютерами, предложат врачам иную альтернативу. Они объединят датчики, программы и молекулярные инструменты, чтобы образовывать системы, способные исследовать и восстанавливать элементарные компоненты отдельных клеток.
Еще даже до ассемблерной революции молекулярная технология будет давать нам впечатляющие успехи в медицине; тенденции в биотехнологии это гарантируют. Однако эти успехи будут в целом постепенными и трудно предсказуемыми, и каждое будет использовать свое небольшое поле в биохимии. Далее, когда мы применим ассемблеры и системы технического искусственного интеллекта к медицине, мы получим широкие способности, которые легче предвидеть.
В последние десятилетия само качество нашего остающегося незнания изменилось. Когда-то биологи смотрели на жизненный процесс и спрашивали: «Как это может быть?». Но сегодня они понимают общие принципы жизни, и когда они изучают специфический жизненный процесс, они обычно спрашивают: «Из многих способов, как это может быть, какой выбрала природа?».
Являются ли вирусы живыми или они просто очень совершенные молекулярные машины? Никакой эксперимент не может об этом сказать, потому что природа не проводит никакой линии между живым и неживым. Биологи, которые работают с вирусами, вместо этого задают вопрос о жизнеспособности: «Будет ли этот вирус функционировать, если ему дать возможность?». Ярлыки
«жизнь» и «смерть» в медицине зависят от медицинских возможностей. Врачи спрашивают: «Будет ли пациент функционировать, если мы приложим все усилия?». Когда-то врачи объявляли пациентов мертвыми, как только останавливалось сердце; теперь они объявляют пациентов мертвыми, когда они теряют надежду на восстановление мозговой деятельности. Успехи в кардиологии когда-то изменили определение; успехи в медицине мозга изменят его еще раз.
Отрабатывая молекулу за молекулой и структуру за структурой, машины ремонта будут способны восстанавливать целые клетки. Отрабатывая клетку за клеткой и ткань за тканью, они (с помощью больших устройств там, где это необходимо) будут способны восстанавливать целые органы. Отрабатывая орган за органом по всему телу, они восстановят здоровье. Так как молекулярные машины будут способны строить молекулы и клетки с нуля, они будут способны исправлять даже клетки, поврежденные до степени полной неработоспособности. Таким образом, с машинами ремонта клеток произойдет фундаментальный прорыв: они освободят медицину от необходимости полагаться на самовосстановление как единственный способ лечения.
Машины ремонта будут способны регенерировать новую мозговую ткань даже там, где повреждение разрушило эти структуры. Но пациент терял бы старые воспоминания и навыки до той степени, до которой они располагались в этой части мозга. Если уникальные нейронные структуры действительно разрушены, то машины ремонта клеток могут их восстановить не более чем реставратор мог бы восстановить гобелен из перемешанной золы. Потеря информации вследствие разрушения структур представляет собой самое важное, фундаментальное ограничение для восстановления тканей.
Другие задачи находятся вне возможностей машин ремонта клетки по различным причинам, например поддержание умственного здоровья. Конечно, машины ремонта клеток будут способны исправить некоторые проблемы. Расстроенное мышление иногда имеет биохимические причины, как будто мозг вводил бы себе наркотики или отравлял себя, а другие проблемы возникают из-за разрушения ткани. Но многие проблемы имеют мало общего со
здоровьем нервных клеток, а зато целиком связаны со здоровьем разума.
Разум и ткань мозга подобны роману и бумаге, из которой сделана книга. Пролитые чернила или повреждения, причиненные наводнением, могут повредить книге, делая роман трудным для чтения. Машины ремонта книг могли бы тем не менее восстановить «физическое здоровье», удаляя инородные чернила или высушивая и восстанавливая поврежденные волокна бумаги. Однако такое лечение не имело бы ничего общего с содержимым книги, реальный смысл которого на самом деле нематериален. Точно так же удаление ядов из мозга и восстановление нервных волокон разрядит некоторые туманы в уме, но не переделает содержание разума. Оно может быть изменено пациентом с усилием; все мы - авторы своих умов. Но поскольку умы изменяют сами себя, изменяя мозг, наличие здорового мозга поможет здоровому мышлению больше, чем качественная бумага способствует здоровому письму. Врачи, использующие скальпели и лекарства, могут чинить клетки не больше, чем кто-либо с киркой и банкой машинного масла может восстановить высокоточные часы. Мысль о том, что разум -это всего лишь «молекулярные машины» - подобна высказыванию, что Мона Лиза является «только мазками краски». Такие утверждения путают части с целым и путают материю со структурой, которую материя воплощает. Мы нисколько не менее человечны из-за того, что сделаны из молекул.
Старение, по сути, ничем не отличается от любого другого физического расстройства; в нем нет никакого волшебного влияния календарных дат на мистическую жизненную силу. Хрупкие кости, морщинистая кожа, низкая ферментная активность, медленное заживление ран, плохая память и все остальное - все происходит из повреждения молекулярных машин, химических дисбалансов и нарушения порядка в структурах. Восстанавливая структуру всех клеток и тканей тела до такой, как в молодости, машины ремонта восстановят и здоровье, как в молодости. Пациенты сегодня часто страдают от остановки сердечной деятельности, в то время как мозговые структуры, которые воплощают память и личность, сохраняются невредимыми. В таких случаях не могла бы сегодняшняя медицинская технология остановить биологические процессы так, чтобы завтрашняя медицинская технология была способна все
вернуть назад? Если так, то большинство смертей сейчас диагностируется преждевременно. Серьезные изменения в мозговой функции предполагают серьезные изменения в его молекулярных механизмах - в отличие от памяти компьютера, мозг не сделан так, чтобы мгновенно очищаться и заново заполняться. Личность и долговременная память долговечны. С биостазом или без него, ремонт клеток не может дать бессмертия. Физическая смерть, однако, сильно отсроченная, будет продолжать быть неизбежной по причинам, имеющим корни в самой природе Вселенной. Таким образом, биостаз, за которым следует ремонт клеток, по-видимому, не рождает никакой фундаментальной теологии. Он напоминает глубокую анестезию, за которой следует хирургия, имеющая целью спасение жизни: обе процедуры прерывают сознание, чтобы продлить жизнь. Говорить о бессмертии тогда, когда перспектива лишь -долгая жизнь, значило бы игнорировать факты или неправильно употреблять слова.
«Сегодняшние организмы имеют способности далеко от пределов возможного, и наши машины эволюционируют быстрее, чем мы сами. В пределах нескольких десятилетий представляется вероятным, что они нас превзойдут» (004).
М.Ф. Бендл рассматривает (006) движение постгуманизма как идеологию, отражающую экономические, технологические и социальные изменения в глобальной системе современного «цифрового капитализма». Идеология представляет собой систематическое представление отношения субъекта к условиям своего существования. Постгуманизм тесно связан с «движением к экстропии», основная цель которого - борьба с энтропией (хаосом) как в универсуме, так и в окружающей человека среде. Согласно идеологии постгуманизма, человек рассматривается в качестве технологически усовершенствованного существа, а в перспективе как цифровая сумма информации, живущая в рамках кибернетической системы. Эта идеология включает в себя определенные социал-дарвинистские тенденции: в неопределенном будущем возможность обрести бессмертие открывается только для состоятельного меньшинства. Не случайно некоторые критики обвиняют постгуманистов в воскрешении нацистской идеи создания «сверхрасы».
В постхристианскую эпоху, когда Бог утратил роль всемогущего предсказателя, это место вполне может занять глобальная ин-
формационная система. Согласно сторонникам постгуманизма, информация может неизменно циркулировать от одного материального субстрата к другому независимо от телесного и материального мира. Происходит переосмысление человека как, в первую очередь, носителя информации, который оказался обладателем тела в некотором смысле случайно. Человек способен подключиться к «сверхразумным» информационным системам, где нет пространственных и временных ограничений. Выделяют следующие периоды становления постчеловека: гомеостазис (1945-1960), рефлексия (1960-1985), виртуальность (после 1985 г.).
Согласно идеологии постгуманизма, человек способен радикально изменяться. Соответственно, гуманизм как учение, признающее ценность человека как личности, должен трансформироваться в постгуманизм. Постгуманизм нередко трактуют как расширение гуманизма, где способы улучшения бытия человека не ограничиваются лишь образованием, а включают в себя последние научно-технические достижения в таких областях, как нанотехнология и создание искусственного интеллекта. Гуманистическое образование и генная инженерия тесно взаимосвязаны: оба фактора способствуют совершенствованию человека. А в условиях кризиса традиционного гуманистического мировоззрения генная инженерия приобретает первостепенную роль.
Признаками трансгуманности могут выступать такие факторы, как усовершенствование тела с помощью имплантантов, генетическое усовершенствование психических качеств, бесполая репродукция. Иными словами, постчеловек - это потомок человека, технологически усовершенствованный до такой степени, что он уже не является человеком как таковым. Предполагается изменение как физических качеств человека, таких, как, например, выносливость, так и психических (миметических), как, например, способность контролировать эмоции. Умственные и физические качества постчеловека, такие, как память, интеллект, сила, здоровье, продолжительность жизни, существенно превосходят качества современных людей. Постчеловек может быть полностью синтетическим существом, и система искусственного интеллекта в этом смысле - первый кандидат на роль постчеловека. Эти системы смогут не только решать задачи быстрее, чем человек, но и быть более приспособленными в условиях окружающей среды. Постгуманисты не исключают ситуации, когда машины искус-
ственного интеллекта смогут превратиться в правящий класс, а люди станут гражданами «второго сорта».
Р. Керзуэл следующим образом описывает мир конца третьего тысячелетия н.э.: «В этом мире не существует четких различий между людьми и компьютерами. Большинство сознательных существ не обладает постоянной физической оболочкой. Число существ, чье мышление основывается на компьютерных элементах, превышает тех, чье мышление опирается на деятельность центральной нервной системы. Повсеместно используется нейроимплантантная технология, существенно улучшающая способности познания и восприятия. Люди, которые не применяют подобную технологию, даже не способны вступать в диалог с теми, кто ее использует... Постановка этических проблем способна лишь отложить процесс распространения новых технологий, но не остановить его»1.
Особый энтузиазм среди постгуманистов вызывает перспектива жизни вне тела в качестве «информационного паттерна» компьютерной сети. Согласно их убеждению, в будущем человеческое сознание можно будет «подключить» к мощному компьютеру так, что формируется «сверхсознание», в рамках которого мыслительные процессы происходят в миллион раз быстрее, чем у современного человека. Это сверхсознание должно обладать большими способностями к творчеству и обучению. Подобное ускорение постгуманисты считают не только возможным, но и необходимым. Некоторые представители постгуманизма готовы вживить в свое тело чип-имплантанты с целью усовершенствования своих психических способностей. Так, К. Уоруик пишет: «Жажда исследования внутренне присуща человеку. Я со своей командой погружаюсь в область непознанного с целью объединить человека и технологию так, как не удавалось еще никому» (цит. по: 006, 58). Он представляет мир будущего, где люди смогут контролировать самолеты, локомотивы, банковские счета и т.п. вещи с помощью прикосновения пальца. По мнению Уоруика, в этом мире человеку уже не будет нужно знание математики, поскольку, подсоединившись к Интернету, он сможет мысленно поставить перед компьютером задачу вычисления. Согласно сторонникам идей Уоруика, современное общество уже вступает в эпоху постгуманизма. Признаком этого вступления является то обстоятельство, что многие жизнен-
1 Кыгъм>еИЯ. ТЪе age о£ ¡зрт1:иа1 шасЫпе8. - Ь.: РИоешх, 1999. - Р. X.
но важные сферы человек контролирует с помощью компьютерных систем.
Возникает вопрос, возможно ли при этом «улучшение» таких человеческих чувств, как любовь, симпатия, забота и т.п.? Фактически постгуманистическое «усовершенствование» человека не затрагивает человеческих качеств. Это усовершенствование понимается в сугубо рационалистических категориях, где люди рассматриваются в качестве «узлов» некоей информационной системы. Неужели судьба человека заключается в том, чтобы соединиться с «глобальной информационной системой» и стать элементом этой системы? Вера в разум, усовершенствованный с помощью компьютера, отражает технократическую модель государства. Так же как О. Конт отстаивал преимущество инженеров и промышленных предпринимателей в принятии политических решений, так и постгуманисты готовы передать власть от людей к компьютерным системам. Как же будет функционировать демократия или любая другая политическая система в ситуации, где машины по своим интеллектуальным способностям превосходят людей? Кто будет считаться гражданином в подобном обществе? Должны ли эти граждане обладать «традиционными» человеческими чувствами? Необходимо ли будет «вживлять» подобные чувства киборгам, чтобы сделать их «добропорядочными» гражданами, или этих чувств их следует лишить? Как отмечает П. Веилио, в рамках современной культуры сторонники технократии развязали необъявленную войну по отношению к гражданскому населению. Сама наука становится источником войны и не нуждается более в образе врага: она изобретает собственные цели1.
В 1960-е годы прочно вошел в употребление термин «киборг» как саморегулирующаяся человеко-машинная система. В последнее время имеет место сдвиг в онтологии киборга от физико-механической сущности, которая создается, к органико-биологи-ческой, которая «вырастает» (с помощью, например, молекулярной нанотехнологии). Термин «киборг» близок к «роботу» К. Чапека. В переводе с чешского «робота» означает рабский труд. Постепенно термин «робот» приобрел идеологическую окраску. Под этим термином стали понимать «чужого Другого» - эксплуатируемого рабочего, униженного иммигранта и т.п. И киборг, и робот близки к герою ро-
1 УтИо Р., ЬоМщвг 8. Риге -№аг. - КУ.: Бетю1ех1, 1997. - Р. 184.
мана М. Шелли «Франкенштейн». И в том, и в другом случае возникают такие вопросы, как «представляют ли эти сущности угрозу человеку?», «обладают ли они душой, а следовательно, правом на жизнь, свободу и самоопределение?». В период «холодной войны» роботы казались существами, выходящими за рамки человеческого контроля над ними и представляющими для людей определенную угрозу. Начиная с конца 80-х годов киборг предстает как сущность в себе, посредник между человеком и машиной. Добрый он или злой зависит от того, чью волю он исполняет или какая программа в нем заложена. В фильме «Матрица» киборг обретает виртуальную форму. В рамках современной парадигмы люди и машины сосуществуют и развиваются параллельно друг другу: человек не властен целиком над созданным им роботом или киборгом. Скорее, они находятся в отношении симбиоза. Понятие киборга порождает этические вопросы об изменении границ возможного.
Как сторонники любой идеологии, постгуманисты не оставляют места сомнению, представляя свои идеи как проявление здравого смысла. Постгуманистическая идеология превращается в своеобразную религию, где место «небес» занимает киберпространство. Так же как и в христианстве, верующий возносится к небесам в «судный день», так и постгуманисты мечтают о телепортации, посредством которой люди будущего, покидая свое тело, смогут приобщаться к мировому разуму. Таким образом они обретают свободу от пространства и времени. Представители постгуманизма формируют собственную эсхатологию, согласно которой в будущем человечество столкнется с «информационной сингулярностью» - ситуацией, когда мир «потонет» в информации и наступит конец света. Постгуманисты распространяют логику неизбежности технологического прогресса не только на человеческую историю, но и на саму жизнь. Согласно этой логике, человечество - это лишь временная ступень эволюции. Сторонники постгуманизма своеобразно трактуют отношения между человеком и техникой. Они фактически утверждают технологический детерминизм: научно-технический прогресс определяет характер отношений между людьми.
У.С. Бэйнбридж отмечает (007), что конвергенция нанотехноло-гии с другими научными дисциплинами способна изменить как человечество, так и окружающий мир. Некоторые философы предупреждают, что, применяя достижения научно-технического прогресса, не-
обходимо учитывать принцип уважения целостности: нельзя делать в этой области шаг, не убедившись, что он безопасен. Бэйнбридж придерживается иной точки зрения. По его мнению, в настоящее время человеческой цивилизации угрожает столь серьезная опасность, что людям необходимо не только предпринять рискованные шаги в области технологии, но и существенно обновить основы культуры и социальных институтов.
Бэйнбридж выдвигает две следующие возможные перспективы развития человечества: 1) ограниченность природных ресурсов ведет к борьбе между последователями мировых религий - прежде всего между христианством и исламом. Эта борьба способна остановить технический прогресс так, что его достижения будут использоваться лишь в интересах узкой правящей элиты; 2) преодоление существующих условий человеческой жизнедеятельности, объединение всех областей науки и техники, формирование новой веры для людей.
На протяжении многих лет ученые считали, что неконтролируемый рост народонаселения угрожает благосостоянию будущих поколений людей. Однако наряду с этим высказывается мнение, что сокращение рождаемости в индустриально развитых государствах угрожает целостности человеческой цивилизации. В 1992 г. социолог У.Ф. Огбен указал на то обстоятельство, что важнейшие открытия определяют новые условия жизни. Однако общество медленно приспосабливается к этим изменениям, вызывая так называемое «культурное отставание»1. Инновации в области фармакологии и медицины способствуют существенному увеличению продолжительности жизни людей. Однако население, в первую очередь развивающихся стран, по-прежнему сохраняет традиции многодетных семей. Требуется определенный «переходный период» для того, чтобы уровни смертности и рождаемости уравновесили друг друга. Согласно отчету ООН 2001 г., население Земли достигло 6,1 млрд. и ежегодный прирост составляет 1,2%. Согласно прогнозам к 2050 г. оно достигнет численности от 7,9 до 10,9 млрд. Трудно утверждать определенно, какое количество людей сможет комфортно проживать на Земле на том или ином уровне экономического развития, однако цифры этих прогнозов считаются допустимыми. Согласно этим же прогнозам, в 19 странах к
1 См.: Ogburn ШК Боаа1 сИа^е. - КУ.: НиеЪ8сИ, 1922.
2050 г. численность населения сократится более чем на 1 млн.: в России (на 41 млн.), в Украине (на 20 млн.), в Японии (на 18 млн.).
Как считает Бэйнбридж, без существенной перестройки общества невозможно предотвратить распад института семьи, который ведет к сокращению численности населения, нищете и росту преступности даже в индустриально развитых странах. До последнего времени звеном, укрепляющим основы семьи, оставалась религия. Однако успехи научно-технического прогресса в значительной степени подрывают религиозные устои. В частности, представители нанотехнологии утверждают, что в основе мироустройства лежат механизмы, а не сверхъестественные силы.
Чтобы восстановить свою жизнеспособность, люди должны быть в поиске новых социальных структур - новых форм семьи, трудовых коллективов и сообщества в целом. Возникает потребность в таком государстве, которое было бы более человечно и вместе с тем в большей степени опиралось бы на достижения науки. В основе новой социальной науки должно быть объединение нанотехнологии, биотехнологии, информатики и теории познания.
Согласно социологическому опросу, проводимому под эгидой американского Национального географического общества в 2000 г., многие респонденты выразили мнение, что в будущем официальный брак должен будет уступить место гражданскому браку, в рамках которого пары сосуществуют вне каких-либо четких обязательств. Одним из вариантов новых супружеских отношений выступает «открытый» брак, позволяющий каждому из партнеров вступать в интимные отношения с другими людьми, сохраняя тесную связь между собой. Некоторые представляют семью будущего как союз трех и более взрослых людей разных полов. Эти люди могли бы жить в одном доме и воспитывать общих детей. В случае, когда один из членов семьи умирает, его место занимает новый член семьи того же пола. Таким образом реализуется непрерывность семейных отношений. Другие считают, что в новую эпоху одинокие женщины смогут отказаться от брака и сами растить детей. Благодаря репродуктивным технологиям возможность самостоятельно зачать и выносить ребенка будут иметь не только бесплодные женщины, но и при желании - мужчины. С помощью нанобиотехнологий практически любой человек независимо от возраста, состояния здоровья и половой принадлежности может завести свое потомство.
Вместе с тем в условиях меняющихся форм сексуальных отношений должны сохраняться некие устойчивые социальные связи. Должен существовать экономический и социальный базис для поддержки и образования детей. Система свободного рынка хороша для производства товаров, но она имеет свои недостатки, когда речь идет о необходимости распределения товаров для нуждающихся в них детей. В будущем общество будет испытывать потребность в новой экономической системе. Это будет не псевдонаучная система, наподобие марксизма, когда власть во имя собственных интересов захватывают политики левого толка, а научно обоснованная версия капитализма, где богатство будет использоваться во имя общественного блага.
В 1930-е годы социолог П. Сорокин выдвинул циклическую теорию расцвета и падения цивилизаций. Согласно его теории, наиболее важные элементы культуры - те, которые отражают внутренний опыт людей: идеи, желания, представления, чувства и т.п. Сущность культуры обусловлена взглядами людей на природу вещей, их целями и средствами достижения этих целей. Любая великая цивилизация возникает из хаоса на основе системы духовных убеждений. Именно эта система придает силу цивилизации. Нередко цивилизация рождается в процессе развития новой религиозной традиции. Такое общество Сорокин называет идеационной культурой, в рамках которой ставятся скорее духовные, чем материальные цели. Постепенно у людей рождаются сомнения, они утрачивают веру в духовные ценности, и идеационная культура превращается в чувственную. Представители этой культуры верят в то, что воспринимается с помощью органов чувств; утрачивается вера в сверхъестественное. Они ставят перед собой материальные цели и пытаются достичь их, преобразуя внешний мир. На место религии в условиях чувственной культуры приходит наука. Вместе с чувственной культурой цивилизация приближается к упадку. Согласно Сорокину, период упадка может занимать несколько веков, и рано или поздно западная цивилизация, находясь на чувственной стадии, достигнет кризисной черты.
Религиозные взгляды также претерпевают процесс естественного отбора. «Выживают» лишь те из них, которые наиболее приспособлены к условиям существующей социальной системы. После дова-тели сформировавшейся религии вынуждены считаться с изменяющимися внешними условиями. В рамках цивилизации Т. Парсонс выделял следующие четыре основных фактора: религия, общение с по-
мощью языка, основанная на родственных отношениях социальная организация и технология. Культурное развитие обусловлено всеми перечисленными факторами. Некоторые граждане могут отрицать религию, однако если так будут поступать все члены общества, то эта цивилизация обречена на гибель так же, как если бы все члены общества отрицали необходимость развития технологии.
Опираясь на достижения науки и техники, трансгуманисты утверждают о формировании нового человека. Как утверждал Ф. Ницше, позади остается старый мир религиозной веры, которая компенсировала несчастным, но трудолюбивым людям их неудачи в жизни. Вместе с тем находится новая земля, в которой невозможно жить иллюзиями, где совместимы мудрость и деторождение, где истина и жизнь составляют единое целое (007, с. 203). Бэйнбридж выражает надежду, что основанный на нанотехнологии новый синтез наук станет тем «канатом», с помощью которого человечество сможет перебраться на «другую» сторону. Если на Земле люди используют в основном естественные продукты, то с помощью бионанотехнологии могут быть созданы новые формы жизни, способные к существованию на Марсе и других планетах. Благодаря этим формам отдаленные планеты постепенно превратятся в пригодные для проживания человека территории. Некоторые представители трансгуманизма считают, что вскоре люди на Земле будут вытеснены машинами как сущностями более высокого интеллектуального уровня. В противоположность подобным взглядам Бэйнбридж подчеркивает, что в будущем ни машины не вытеснят людей, ни люди не превратятся в машины. Те, кто стремится превратить себя в существо иного интеллекта, вынуждены будут покинуть Землю. «Если кроткие останутся на Земле, то смельчаки могут отправляться на другие планеты» (008, с. 212).
О. В. Летов
