CC BY
18
2008.03.013-020. ВОПРОСЫ БИОЭТИКИ. (Сводный реферат).
2008.03.013. KNOPPES B.M. Genetic information: Use a. abuse // Bio-ethics for scientists. - Chichester, 2002. - P. 235-239.
2008.03.014. TURNPENNY P., BRYANT J. Human genetics and genetic enhancement // Bioethics for scientists. - Chichester, 2002. -P.242-264.
2008.03.015. GRABEL L., GRUEN L. Introduction: Ethics a. stem cell research // Metaphilosophy. - Oxford, 2007. - Vol. 38, N 2/3. - P. 137152.
2008.03.016. DEVOLDER K., HARRIS J. The ambiguity of the embryo: Ethical inconsistency in the human emrionic stem cell debate // Metaphilosophy. - Oxford, 2007. - Vol. 38, N 2/3. - P.153-169.
2008.03.017. MARQUIS D. The moral-principle objection to human embrionic stem cell research // Metaphilosophy. - Oxford, 2007. -Vol. 38, N 2/3. - P. 190-206.
2008.03.018. SAGAN A., SINGER P. The moral status of stem cells // Metaphilosophy. - Oxford, 2007. - Vol. 38, N 2/3. - P. 264-284.
2008.03.019. DEVOLDER K.,WARD C.M. Rescuing human embryonic stem cell research: The possibility of embryo reconstitution after stem cell derivation // Metaphilosophy. - Oxford, 2007. - Vol. 38, N 2/3. - P. 285-292.
2008.03.020.TANNSJ0 T. Why no compromise is possible // Metaphilosophy. - Oxford, 2007. - Vol. 38, N 2/3. - P. 293-298.
Б.М. Кноппес подчеркивает, что правила конфиденциальности и уважения частной жизни играют важную роль как в отношениях между врачом и пациентом, так и в процессе генетических исследований, где имеет место взаимодействие между ученым и испытуемым. Согласно «Всеобщей декларации о геноме человека и человеческих правах» (ЮНЕСКО, 1997), в отношении генетических данных, касающихся конкретного человека и сохраненных для исследовательских или любых иных целей, должна соблюдаться конфиденциальность в соответствии с условиями, предусмотренными законом (013, с. 234). В соответствии с «Конвенцией по биомедицине», принятой Советом Европы в 1997 г., «каждый имеет право на уважение частной жизни в отношении информации о его здоровье; каждый имеет право знать информацию, касающуюся его здоровья; в исключительных случаях ограничение прав может
осуществляться в соответствии с законом и в интересах пациента» (там же). Даже в том случае, если полученная в ходе лечения информация обладает научной и практической значимостью, необходимо явно выраженное согласие пациента на передачу этой информации в исследовательских целях третьим лицам.
В целях исключения злоупотреблений с начала 1990-х годов генетическая информация стала защищаться с помощью кодирования. Образцы информации оказываются анонимными. В некоторых европейских государствах существует правило, согласно которому в другие страны может отправляться лишь закодированная медицинская информация. В публикации результатов генетических исследований также должна исключаться любая возможная идентификация людей, принимавших в них участие в качестве испытуемых. Подобная кодификация способна оказывать негативное влияние на развитие науки. В условиях анонимности имеющуюся информацию трудно использовать в дальнейших исследованиях. Более того, эта информация оказывается бесполезной для самого испытуемого. В Эстонии, например, были приняты инструкции, которые позволяют в случае необходимости идентифицировать закодированную информацию.
Что касается вопроса о недопустимости дискриминации на основе имеющейся в распоряжении медиков генетической информации, то, согласно «Рекомендуемым международным положениям» Всемирной организации здравоохранения, страховым компаниям, работодателям, государственным учреждениям, школам и другим третьим лицам должен быть закрыт доступ к подобной информации даже в том случае, когда на этот доступ имеется согласие индивида. Ведь это согласие вполне может оказаться принудительным. Ни страховые компании, ни работодатели не могут выполнять функции по соблюдению общественной безопасности. Имеют место случаи, когда при приеме на работу лица, подверженные генетическому риску к тому или иному заболеванию, дискриминируются как уже больные люди.
Генетическая информация может быть не только личной или социальной, но и семейной. Согласно положению Организации по вопросам генома человека (1997), особые рекомендации необходимы относительно доступа ближайших родственников к генетической информации. В случае, когда существует риск передачи серь-
езного заболевания и имеются способы его предотвращения или лечения, ближайшие родственники должны обладать доступом к хранимой генетической информации с целью выявления собственного состояния здоровья (013, с. 236-237). Этот доступ должен быть не столько обязательным по закону, сколько этически допустимым.
Современные тенденции способствуют дезинтеграции знания, имеющегося в распоряжении генетиков. Кноппес, с одной стороны, призывает к ужесточению законов и этических правил, касающихся защиты любой медицинской информации, с другой -отмечает, что условия анонимности не отвечают интересам самих пациентов. Терапевтическая польза генетической информации превышает потенциальную возможность злоупотребления этой информацией. Кноппес выделяет следующие правила использования генетической информации: 1) конфиденциальность и право на уважение частной жизни; 2) недопустимость дискриминации, например, со стороны работодателей, на основе генетической информации; 3) ответственность, например, в необходимости раскрытия результатов генетического исследования пациента перед его ближайшими родственниками (013, с. 238-239). Учитывая эти правила, медики и ученые могут избежать злоупотребления в использовании имеющейся информации и правильным образом использовать эту информацию.
П. Тэнпенни и Дж. Брайент (014) определяют генотерапию как любую процедуру или метод, связанные с изменением клеток или органов в медицинских целях. В настоящее время основным методом выступает перенос генетического материала, или генов, в клетки пациента. Генетическая терапия допустима лишь по отношению к клеткам взрослых людей, но не по отношению к клеткам зародыша. Это обстоятельство обусловлено тем, что вмешательство в генную структуру на столь раннем этапе развития может иметь непредсказуемые последствия. Относительный успех был достигнут лишь по целенаправленному видоизменению генома зародыша мыши и овцы. Однако ученым еще предстоит выявить последствия этого вмешательства на протяжении нескольких поколений потомков подопытных особей. В настоящее время медики пришли к согласию, что они еще не готовы к генетическому вмешательству в жизнь человеческого зародыша. Некоторые убеждены, что подобное вмешательство нельзя допускать в принципе, поскольку оно
способно привести к генетическому детерминизму и новой стадии распространения евгеники. Последствием этого вмешательства стала бы дискриминация людей по имущественному признаку. Другие рассматривают генетическое вмешательство в жизнь человеческого зародыша как недопустимое вторжение в биологическую природу человека.
В дискуссиях о перспективах применения генетических технологий имеют место сценарии типа «что, если...». Например, что, если генетическое вмешательство в жизнь человеческого зародыша окажется эффективным и безопасным? Окажется ли это обстоятельство достаточным для применения генетических технологий в целях лечения и предотвращения болезней? Противники генетического вмешательства в жизнь зародыша утверждают, что подобное вмешательство недопустимо в силу своих необратимых последствий. По их мнению, «играть с Богом» - это опасное предприятие. Сторонники генетического вмешательства возражают, что человечество на всем протяжении своего развития существенным образом изменяло биосферу. Что касается дискриминации, то люди в любую эпоху осуществляли выбор спутника жизни, который бы отличался от других физическими или интеллектуальными качествами, имущественным или социальным положением. Разве подобный выбор является «неестественным»?
Деление предметов и явлений на «естественные» и «неестественные» оказывается этически неопределенным. В оценке событий философы прибегают к деонотологическому или консеквен-циалистскому подходам. Сторонники деонтологии рассматривают поступок или суждение как правильный или ложный сам по себе, независимо от сопутствующих обстоятельств. Последователи кон-секвенциализма придерживаются более гибкой позиции, согласно которой правильность или ложность поступка во многом обусловлена его последствиями и обстоятельствами. Так, история свидетельствует, что многое из того, что в прошлом считалось «неверным» с точки зрения морали, в настоящее время оценивается как морально допустимое. Оба этих подхода следует рассматривать не как противоположные, а скорее как взаимодополняющие друг друга. Каждый из этих подходов в той или иной степени ограничивает применение другого.
Предметом спора между сторонниками и противниками генетического вмешательства в жизнь человеческого зародыша является вопрос о статусе людей с ограниченными физическими или умственными возможностями. Если общество будет стремиться к избавлению от таких людей на стадии зародыша, то не означает ли это, что подобные люди не имеют никакой ценности? В попытках избавиться от людей с ограниченными возможностями на стадии беременности противники генетического вмешательства усматривают последствия евгенического движения конца XIX - начала XX в. С одной стороны, ценность человеческой цивилизации во многом обусловлена отношением к людям с ограниченными возможностями. С другой стороны, задача медицины - избавить или предотвратить болезни. С этой позиции вполне допустимо генетическое вмешательство в терапевтических целях. Так, инфекционные болезни полезны в том смысле, что они поддерживают иммунную систему человечества как биологического вида, но ни один индивид не захотел бы выступать в качестве носителя этих болезней.
Вопреки развитию методов генетических исследований, предродовые тесты до сих пор не получили сколько-нибудь широкого распространения. Так, согласно данным Британского консорциума прогностических исследований, в период с 1994 по 1999 г. в этой стране было проведено лишь 162 подобных теста (014, с. 257). Если одни родители предпочитают иметь детей, независимо от какого-то ни было риска, то другие, узнав о возможном риске, отказываются иметь детей вообще. Те же, кто согласился на генетическое вмешательство в терапевтических целях, выражают надежду, что сделанное вовремя, оно пойдет на благо будущим поколениям.
Предполагаемые методы генетического вмешательства с целью улучшения человеческих качеств порождают образы прекрасного нового мира «проектируемых детей». Если методы генной инженерии позволят в будущем изменять рост, цвет кожи, способности людей, то нет сомнения, что спрос на подобные услуги превысит предложение. Но является ли подобное вмешательство морально допустимым? Противники рассматривают это вмешательство как форму евгеники, когда родители превращают своих детей в средство реализации собственных желаний и лишая их права на собственный выбор. В данном случае остро встает вопрос о различии между «лечением» и «улучшением». Так, в 2000 г. на
страницах британской прессы обсуждался случай с молодой девушкой, которая для того, чтобы стать стюардессой, добилась проведения хирургической операции по увеличению своего роста за счет фонда Национальной службы здоровья. Как расценивать операции по изменению половой принадлежности, пластическую хирургию и т.п.? Если для одного индивида подобную операцию можно рассматривать как средство лечения, то для другого это средство совершенствования. В данном вопросе, где важную роль играют такие факторы, как влияние окружающих, принятые культурные нормы и т.д., консенсуса достичь непросто. Так, авторы отчета Британского этического комитета в области генетики отвергают возможность генетического вмешательства в «косметических» целях (014, с. 261). Генетическое вмешательство в жизнь человеческого эмбриона с целью улучшения способно нарушить принцип уважения целостности индивида. Что касается потенциальной возможности изменять антисоциальное поведение людей с помощью генетического вмешательства, то на этот счет у ученых нет единого мнения. Как отметил один журналист по поводу первого проекта генома человека, «это ключ к жизни, но не секрет совершенной жизни» (014, с. 261).
Тэнпенни и Брайент усматривают задачу представителей биоэтики в том, чтобы предвидеть как негативные, так и позитивные последствия биотехнологии и предотвратить возможные злоупотребления этой технологией (014, с. 262).
Как подчеркивают Л. Грэбл и Л. Груэн (015), со времен изобретения атомной бомбы существует опасность, что этическая рефлексия может отставать от темпов научно-технического прогресса. В настоящее время уже не вызывает удивления, что многие люди прибегают к тем или иным способам искусственного оплодотворения. Иначе обстоит дело с опасениями, связанными с практикой генной терапии и исследованиями стволовых клеток. В данных областях надежда может граничить с трагедией. И поскольку людям заранее неизвестны все положительные и отрицательные последствия медицинского вмешательства в деятельность организма, необходимо, чтобы этические дискуссии предвосхищали или, по крайней мере, адекватно отражали конкретные научные исследования. Ученым следует подумать о том, как привлечь общественность к дискуссиям о перспективах науки. Чтобы достичь общест-
венного доверия и развеять возможные опасения, ученым целесообразно работать совместно с философами.
Быстрые изменения порождают страхи, которые, в свою очередь, приводят к огульным высказываниям и запретам. В США, например, в 1994 г. президент Б. Клинтон наложил запрет на федеральное субсидирование исследований человеческого эмбриона, а американский Конгресс запретил государственную поддержку исследований, в которых человеческие эмбрионы подвергались бы разрушению. Когда же исследования в области стволовых клеток позволили говорить о преодолении многих человеческих болезней, ученые-медики предприняли попытки сгладить последствия государственных запретов. В 1999 г. руководитель департамента здравоохранения и социальных служб США сделал сообщение, что федеральное субсидирование исследований в области стволовых клеток может иметь место, поскольку эти клетки не имеют статус человеческого эмбриона (015, с. 138). Однако в августе 2001 г. недавно избранный президент Д. Буш наложил запрет на федеральное субсидирование исследований стволовых клеток на том основании, что эмбрионы, как и человеческая жизнь, являются священным даром нашего Создателя (там же). Вместе с тем ученые разрабатывают новые подходы, в рамках которых не разрушались бы исследуемые эмбрионы.
В настоящее время в международном масштабе продолжаются дискуссии вокруг следующих вопросов: 1) какие требования необходимо предъявить к научным исследованиям, чтобы они полностью соответствовали этическим стандартам; 2) какие эмбрионы допустимо использовать в научных целях; 3) какая форма согласия испытуемого должна быть достигнута; 4) как сохранить неприкосновенность частной жизни; 5) могут ли доноры стволовых клеток рассчитывать на достойную плату.
К. Девоулдер и Д. Хэррис (016) подчеркивают неопределенность онтологического статуса человеческого эмбриона. Поэтому трудно утверждать, что эмбрион является моральным субъектом, который бы имел определенные права и интересы. Если бы человеческий эмбрион обладал моральным статусом, то как объяснить тот факт, что ученые и медики столь малое внимание уделяют утратам эмбрионов как в естественных, так и в искусственных условиях.
Дж. Макмахен (см. 016) считает, что вопрос о том, когда уровень организации клеток становится достаточным для превращения в человеческий организм, является вопросом не биологии, а философии. Если бы человек был тождественен своей биологической структуре, то понятие «смерть мозга» оказывалось бы лишенным смысла, поскольку организм, составляющий сущность человека, оставался живым. Хоронить человека, у которого констатирована смерть мозга, было бы морально равноценным убийству здорового человека. Но подобный подход противоречит медицинской практике. Следовательно, как начало, так и конец человеческого существования связаны с наличием сознания, или «воплощенного» разума. Сознание сосуществует с организмом на протяжении жизни, однако организмы начинают существование до возникновения сознания так же, как они могут продолжать свое существование уже в отсутствии сознания, когда, например, человек находится в постоянном вегетативном состоянии. Согласно Макмахену, человек начинает свою жизнь, когда в его мозге формируется способность сознания, что происходит приблизительно между 22-й и 28-й неделей после зачатия. Только с возникновением сознания человек приобретает моральный статус и, следовательно, право на неприкосновенность своей жизни.
Некоторые философы считают, что потенциальная возможность сознания делает эмбрион человеческим существом. Однако, по мнению Макмахена, это положение лишь означает, что эмбрион -это не то же самое, что человек, а лишь существо, обладающее возможностью стать таковым. Обладать возможностью стать человеком не означает, что эта возможность является основой морального статуса. Другие философы отстаивают позицию, согласно которой человеческие эмбрионы хотя и не обладают таким же моральным статусом, как человек, но тем не менее обладают особой ценностью. Макмахен полагает, что если бы эмбрионы обладали особой ценностью, вряд ли можно было допустить то обстоятельство, когда в целях искусственного оплодотворения они замораживаются, а затем большая их часть погибает. Количество погибших эмбрионов составляет приблизительно две трети от общего числа. Таким образом, он приходит к выводу, что человеческие эмбрионы не обладают моральным статусом, и их уничтоже-
ние равноценно разрушению отдельно взятых сперматозоида или яйцеклетки.
А. Саган и П. Сингер (018) утверждают, что если отдельный эмбрион рассматривать в качестве морального субъекта, то таким же образом следует рассматривать и все составляющие его клетки. И если считать каждый человеческий эмбрион как потенциальную возможность возникновения человека, то с учетом современных технологий подобным же образом можно рассматривать и отдельно взятую клетку. А учитывая то обстоятельство, что организм включает в себя миллиарды клеток, неужели все эти клетки должны непременно превратиться в миллиарды человеческих существ? Трагическую смерть человека трудно сравнивать с уничтожением отдельной клетки. Следовательно, использование эмбрионов на ранней стадии своего развития не только обоснованно, но и морально необходимо.
Д. Маркис (017) анализирует основанное на моральном принципе возражение против использования человеческих эмбрионов в процессе исследования стволовых клеток. Согласно этому возражению, недопустимо прерывать жизнь невинного человеческого существа в целях медицинского исследования независимо от того обстоятельства, каковы перспективы этого исследования. Ведь разрушение человеческого эмбриона - это уничтожение «будущей ценности». Однако, с точки зрения Маркиса, если бы человеческие эмбрионы обладали бы «будущей ценностью», то таковой ценностью обладали бы и все составляющие их клетки. Но с этим положением трудно согласиться. Отсюда Маркис приходит к выводу, что возражение против использования человеческих эмбрионов в целях исследования стволовых клеток трудно считать обоснованным.
Э. Хамэн (см. 017) проводит существенное различие между разрушением эмбриона в результате аборта и его уничтожением в процессе исследования стволовых клеток. Создание и последующее уничтожение эмбрионов в процессе научного исследования допустимо, поскольку эти эмбрионы лишены морального статуса. Разрушение эмбриона морально недопустимо в том случае, когда он в утробе матери превращается в плод, обладающий сознанием. Сходные идеи выдвигает Б. А. Маннинен (см. 017), утверждая, что использование эмбрионов в исследовательских целях - эта некая форма их уважения так же, как уважением является передача орга-
нов после смерти близким людям, которые в них нуждаются. По ее мнению, уважение к ранним формам жизни вполне совместимо с разрушением этой жизни, а следовательно, использование эмбрионов в процессе исследования стволовых клеток вполне допустимо.
К.М. Уорд и К. Девоулдер (019) рассматривают такие пути изучения стволовых клеток, в рамках которых возможно избежать уничтожения эмбрионов, таких, например, как воссоздание эмбрионов на основе стволовых клеток. Учитывая вклад этих исследований в области здравоохранения как с точки зрения понимания природы болезни, так и ее лечения, а также учитывая то обстоятельство, что иными методами поставленных целей добиться практически невозможно, Уорд и Девоулдер приходят к выводу, что исследования стволовых клеток нуждаются во всесторонней поддержке.
Д. Дэгресиа (см. 019) рассматривает этические аспекты возможности создания химер человека и животного. Эти химеры могут включать в себя как животных, которым вживляются человеческие клетки, так и людей, имеющих клетки или целые органы от животных. Возражения против подобных исследований сводятся, в основном, к тому, что, создавая химеры, ученые унижают человеческое достоинство. С точки зрения Дэгресиа, авторы этих возражений неверно трактуют природу морального статуса. Вживляя человеческие нейроны в мозг других животных, люди совершенствовали бы их познавательные способности. Сходными способностями, а следовательно, определенным моральным статусом уже обладают человекообразные обезьяны. И то, и другое обстоятельство никак не препятствует уважению человеческого достоинства. Дэгресиа приходит к выводу, что следует наложить моральный запрет на использование в научных исследованиях по созданию «химер» в качестве испытуемых человекообразных обезьян, в то время как использование в этих исследованиях других животных вполне допустимо.
Т. Тэнжо (020) отмечает, что сторонники теории святости жизни выступают основными оппонентами использования стволовых клеток в процессе научных исследований. Согласно их точке зрения, человеческие эмбрионы нельзя использовать в клинических исследованиях, поскольку ученые убивают их, рассматривая как средство, а не как цель. В то же время сторонники теории святости жизни не возражают против использования человеческих эмбрио-
нов в целях, например, искусственного оплодотворения, поскольку при этом смерть эмбрионов лишь допускается. В противоположность этим взглядам Тэнжо использует теорию утилитаризма. С его точки зрения, ожидаемая научная и терапевтическая ценность использования стволовых клеток эмбрионов превышает ожидаемую ценность стратегии использования клеток лишь взрослого организма. Тэнжо выражает надежду, что в демократическом обществе будет уважаться свобода ученого и люди с различными взглядами будут иметь возможность отстаивать свои позиции.
О. В. Летов
