CC BY
70
2008.02.003. ВЛАДИМИРОВ Ю.С., ЯКОВЛЕВ В.А. ФИЗИКА И МЕТАФИЗИКА. (Аналитический обзор).
Представляется аналитический обзор статей двух выпусков сборника научных трудов «Метафизика. Век XXI»1, которые посвящены выявлению метафизических принципов, способствующих осмыслению и разработке конкретных естественнонаучных и гуманитарных программ. Статьи отражают содержание докладов, прочитанных на семинарах «Метафизика» и «Геометрия и физика», работающих на физическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова.
О метафизике. Трудно в нескольких словах дать исчерпывающее определение метафизики. Одна эпоха сменяла другую и вносила свои коррективы не только в само понятие, но и в отношение к нему. Мыслители античности и естествоиспытатели Средневековья рассматривали метафизику как систему представлений об основах бытия, о первичных понятиях и закономерностях мироздания в целом, которые трактовались в рамках принятых философско-религиозных учений. Им придавалось первостепенное значение по сравнению с естественнонаучными дисциплинами. Именно в таком ключе была написана «Метафизика» Аристотеля.
Приведем ряд высказываний известных философов о сущности и значении метафизики. Д'Аламбер писал: «Строго говоря, нет науки, которая не имела бы своей метафизики, если под этим понимать всеобщие принципы, на которых строится определенное учение и которые являются зародышами всех истин, содержащихся в этом учении и излагаемых в нем». У Д. Юма можно найти такие слова: «Метафизика и мораль - суть важнейшие отрасли науки; математика и естествоведение не имеют и половины такого значения». И. Кант подчеркивал необходимость метафизики: «Всегда и у каждого мыслящего человека будет метафизика, и при недостатке общего мерила у каждого на свой лад». Оставшись не удовлетворенным имеющимися метафизическими системами, он пытался сформулировать основы новой метафизики. В ХХ в. один из созда-
1 Метафизика. Век XXI / Сост. и ред. Владимиров Ю.С. - М.: БИНОМ,
2006. - 285 с.; Метафизика. Век XXI / Под ред. Владимиров Ю.С. - М.: БИНОМ,
2007. - Вып. 2. - 368 с. Ю.С. Владимиров - доктор физико-математических наук, профессор физического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, В.А.Яковлев -доктор философских наук, профессор философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, член редколлегии данного журнала.
телей копенгагенской интерпретации квантовой физики Макс Борн в лекции, посвященной юбилею Джоуля, сказал: «Позвольте процитировать вам определения метафизики, взятые у двух современных философов. Согласно Вильяму Джемсу, "метафизика - это необычайно упорное стремление мыслить ясным образом". Бертран Рассел пишет: "Метафизика, или попытка охватить мир как целое посредством мышления". Эти формулировки подчеркивают две главные стороны метафизики: одна - метод (обязательная ясность мышления), другая - предмет изучения (мир как целое)... Я предлагаю употребить слово "метафизика" в более скромном значении -как в отношении метода, так и предмета, - а именно как "исследование общих черт структуры мира и наших методов проникновения в эту структуру"» (цит. по: 2, с. 190). Другой классик теоретической физики ХХ в. В. Гейзенберг писал: «Префикс "мета" призван, собственно говоря, означать лишь то, что речь идет о вопросах, которые идут "потом", т.е. о вопросах относительно оснований соответствующей области; почему же никак нельзя исследовать то, что, так сказать, идет за физикой?» (8, с. 122).
О сущности и назначении метафизики Г.П. Щедровицкий высказался так: «Объекты научного исследования создаются, или, что тоже самое, конструируются за счет специально создаваемых видов и вариантов мыслительной работы... И традиционно это всегда проделывала философия. А если говорить точнее - особый раздел философской работы, который еще Аристотель. назвал метафизикой. Иначе говоря, именно в метафизике задаются объекты научного изучения» (36, с. 534).
Следовало бы коснуться бытовавшего у нас в стране отрицательного отношения к метафизике, которую противопоставляли диалектической материалистической философии. На самом деле речь шла не о противопоставлении, а лишь о замене одной метафизической парадигмы на другую. Можно привести целый ряд подобных примеров из истории философии и естествознания. Так было в античности при противопоставлении учений Платона, Демокрита, Аристотеля. Известно, что Платон грозился собрать сочинения Демокрита и сжечь. Аристотель противопоставлял свое учение взглядам Платона - своего учителя. То же самое наблюдалось с учениями на заре Нового времени, которые возводились на основе метафизических систем Декарта, Ньютона, Лейбница или Гюйген-
са. Вспомним слова, приписываемые И. Ньютону: «Физика, бойся метафизики!»
В более позднее время отрицательным было отношение к метафизике у П. Дюгема и Э. Маха. Так, в книге «Физическая теория: Ее цель и строение» Дюгем в ходе обсуждения данного вопроса писал: «Теоретическая физика не есть наука автономная, а она подчинена метафизике», поскольку пользуется методами, не основанными на непосредственных наблюдениях. И тут же он делает вывод: «Если изложенное мнение верно, то ценность физической теории зависит от метафизической системы, которую человек признает. Но ставить физические теории в зависимость от метафизики вряд ли представляется пригодным средством для того, чтобы обеспечить за ними всеобщее признание. Обозревая области, в которых проявляется и работает дух человеческий, вы ни в одной из них не найдете той ожесточенной борьбы между системами различных эпох или системами одной и той же эпохи, но различных школ, того стремления возможно глубже и резче отграничиться друг от друга, противопоставить себя другим, какая существует в области метафизики. Если бы физика должна была быть подчинена метафизике, то и споры, существующие между различными метафизическими системами, должны были бы быть перенесены и в область физики. Физическая теория, удостоившаяся одобрения всех последователей одной метафизической школы, была бы отвергнута последователями другой школы» (9, с. 13).
Эта точка зрения разделялась Э. Махом, который в предисловии ко второму изданию «Познания и заблуждения» писал: «Очень обрадовало меня сочинение Дюгема. В такой сильной мере встретить согласие у физиков я еще не надеялся. Дюгем отвергает всякое метафизическое объяснение физических вопросов; он видит цель физики в логически экономном определении действительного; он считает историко-генетическое изложение теории единственно правильным и дидактически целесообразным. Все это - взгляды, которые я по отношению к физике защищаю добрых три десятилетия» (20, с. 34).
Вместе с тем нельзя не вспомнить известное высказывание Канта, полемизирующее с данной точкой зрения: «Но чтобы из опасения ложной метафизики дух человеческий бросил вовсе метафизические исследования - это также невероятно, как и то, что-
бы мы когда-нибудь перестали дышать из опасения вдыхать дурной воздух» (цит. по: 11, с. 159).
Более того, великих естествоиспытателей Ньютона, Лейбница, Гюйгенса по праву считают не только физиками, но и виднейшими метафизиками. ХХ век не составил исключение, и к выдающимся метафизикам следует причислить Э. Маха, А. Эйнштейна, Н. Бора, В. Гейзенберга и других классиков теоретической физики, несмотря на возражения некоторых из них.
Анализ метафизических концепций прошлого показывает, что целесообразно говорить не о множестве различных метафизик, а о единой метафизике, представляющей собой иерархию из нескольких метафизических парадигм, которые не противоречат, а дополняют друг друга, отражая видения одной и той же реальности под различными углами зрения.
Общие вопросы метафизики. Об истории метафизики и ее пониманий А.П. Огурцов (Институт философии РАН) в статье «Судьба метафизики в век физики» пишет так. Начиная с Аристотеля до первой четверти ХХ в. под метафизикой понимается философское учение о предельных, сверхопытных основаниях, принципах и началах бытия. «Это означало, что метафизика вынуждена восходить за пределы научного опыта, не просто размышлять о нем, а конструировать свои принципы и выдвигать свои начала вне и над научным опытом, эксплицируя принципы научного опыта, но не сводясь к нему, возвышаясь над ним, нередко придумывая за науку принципы систематизации всего бытия, искать принципы своего знания. Естественно, что так понятая метафизика оказывалась не просто мировой схематикой, но и притязала на подведение итогов, на завершение научного знания» (22, с. 20). Отмечается, что «метафизика физического знания ХХ в. была полем совместных исследований философов и физиков. Далеко не все метафизические допущения физиков оправдались и далеко не все обращения философов к квантовой физике оказались релевантными неклассической науке» (22, с. 21).
В статье проанализированы исследования в области метафизики наиболее известных философов ХХ в.: В. Вундта, Г. Зиммеля, В. Дильтея, представителей Венского кружка (М. Шлика, Р. Карнапа и др.), Б. Рассела, М. Хайдеггера, М. Коллингвуда, К. Поппера, Т. Куна, П. Фейерабенда и ряда других, охватывающие
период до середины 90-х годов. Представлены различные подходы к метафизике, в частности, охарактеризованы попытки Хайдеггера заменить традиционную метафизику сущего на метафизику бытия, отрицающую принципы рационального отношения к миру и предлагающую опереться на фундаментальное настроение человека, обнаруживающее Ничто в состоянии ужаса. Здесь же отмечены и попытки неопозитивистов провести демаркационную линию между метафизикой и наукой, и стремление свести метафизику к логическому анализу языка, и другие точки зрения.
Характеризуя концепцию К. Поппера, вернувшего отношение к метафизике как имеющей дело с теми фундаментальными допущениями, которыми руководствуется каждый ученый в своих гипотезах и теориях, Огурцов пишет: «Если в 30-е годы Поппер проводил демаркацию между метафизикой и наукой на основе методологии фальсификационизма, то позднее он ослабил свою критику метафизики, стал подчеркивать важную роль метафизических допущений в процессе поиска и выдвижения новых научных гипотез и теорий и даже допускать существование метафизических исследовательских программ» (22, с. 39).
Статья В.Д. Захарова (Московский государственный университет печати) «Метафизика в борьбе с кантианством» посвящена критике философии И. Канта с позиций современной науки. Устанавливая демаркационную линию между метафизикой, с одной стороны, и физикой и математикой - с другой, Кант ввел ноумены, которые, как пишет автор, «дождались своего часа. Они в конце концов перешли кантианскую трансцендентальную границу, которою математика отделялась от метафизики. Первая попытка - с помощью эксперимента - нарушить эту границу была неудачной: геометрия оказалась не верифицируемой опытом. Однако само физическое знание в своем умозрительном развитии разрушило возведенную Кантом перегородку между образами созерцания и ноуменами ... Квантовая механика дерзко вторглась в область ноуменов: ее основное уравнение записано для принципиально ненаблюдаемого и несозерцаемого объекта - пси-функции. Ноумены вошли в область научного знания!» (12, с. 57).
Поскольку метафизика определяет онтологию мировоззрения и методологию, то принципиальное значение приобретает вопрос о количестве необходимых начал, закладываемых в ее основание.
В статье Т.Е. Владимировой (МГУ им. М.В. Ломоносова) «Метафизические корни диалога культур» (7) вскрываются предпосылки и движущие причины перехода от исходной двоичной онтологии к тринитарности, в которой выделяется редукционистская парадигма и холистическая (монистическая) парадигма, основанная на принципе триединства сторон единого нераздельного целого.
Отмечается, что в древней культуре доминировали дуалистические представления, что нашло свое отражение в структуре языка и в мифопоэтическом сознании различных народов мира. Однако опора на два начала неизбежно ведет к их противопоставлению, что негативно сказывается в социальной сфере. Как пишет автор: «Разрушительное воздействие дуализма привело к утверждению в сознании общающихся бинарных оппозиций (свой - чужой; Я -другой; "Я для себя" - "другой для меня"; субъект - объект. и т.п.), превращающих различия в конфликтующие противоположности. Акцентируемая разделенность обусловливает и определенную напряженность во взаимодействии, которая лишает общающиеся стороны необходимой свободы в организации продуктивной совместной деятельности и значительно сужает возможности творческой активности и самореализации, что неизбежно приводит к доминированию авторитарно-командного (директивного) стиля общения» (7, с. 65). Анализ мифологических сюжетов позволил автору выделить среди образов и космологических представлений древних такие, в которых «нашли отражение различные типы перехода от двоицы к троице как способу преодоления границ дуального мира и выражения более сложных понятий» (7, с. 70). Отмечается, что идеи троичности и триединства способствовали преодолению негативных последствий дуалистического мышления и установлению взаимопонимания и позитивного взаимодействия. «Будучи позднее отнесенным к архетипам, принцип триединства в совокупности с троичностью и процессуальной трехстадиальностью обусловил общность различных культур, способствуя их внутреннему единению. Более того, метафизический принцип триединства, выражающий нераздельную сущность целого, по нашему глубокому убеждению, не только обусловил создание более совершенной языковой картины мира, но и стал основанием культуры общения. Поэтому данный принцип, обозначив важнейший переход от языка ("дома бытия") к культуре ("хранителю бытия"), определенным
образом упорядочивающий общение, может рассматриваться в качестве содержательно-смысловой доминанты диалога культур и -шире - гуманитарного мышления» (7, с. 77).
Р.Г. Баранцев (математико-механический факультет СПбГУ) в статье «Семиодинамика как предтеча синергетики» пишет, что предметом семиодинамики являются общие закономерности «возникновения развития и отмирания естественных систем в знаковом представлении» (1, с. 79), что родственно синергетике, изучающей возникновение, жизнь и гибель структур. В работе показано, что семиодинамика диктует использование тернарных (троичных) структур. «Элементарная структура анализа, диада, позволяет осуществить операцию дихотомии, т.е. расщеплять объект на две части. Но бинарными актами невозможно описать коллективные взаимодействия и объяснить механизм синтеза. Для этого нужна по меньшей мере тройная связка, триада, причем не одномерная, которая структурно не богаче диады, и не переходная, которая только заявляет о возможности синтеза, а системная, состоящая из трех равноправных элементов одного уровня общности. В ней каждый элемент может служить мерообразующим фактором при разрешении спора между двумя другими, опосредуя процесс формирования синтеза» (1, с. 81). В статье названы сферы, в которых проявляется трихотомия понятий, и приводится ряд триад, раскрывающих эти понятия: интуиция - рацио - эмоция, бытие - познание - действие; элементарность - связность - целостность, точность - локальность -простота, нелинейность - когерентность - открытость и т.д.
По мнению Баранцева, «проблема Восток - Запад - это проблема сближения, единения, синтеза двух культур, роль России здесь чрезвычайно велика. Интуицио Востока и рацио Запада могут быть совместимы лишь через эмоцио России» (1, с. 82). Автор завершает статью словами: «Создавая новую парадигму в облике синергетики, семиодинамика принадлежит не столько прошлому, сколько будущему, являясь методологической опорой для решения имманентных проблем теории саморазвития. Будучи предтечей, она все больше раскрывается и как перспектива» (1, с. 83).
Метафизика и исследовательские программы теоретической физики. В статье Ю.С. Владимирова «Метафизический принцип фрактальности в физике» (5) на основе достижений теоретической физики ХХ в. показано, что метафизику следует рассмат-
ривать как иерархию из восьми метафизических парадигм: (редукционистской) триалистической, трех пар дуалистических и одной монистической (холистической), которые представляют собой взгляд на единое мироздание под разными углами зрения. Продемонстрированы конкретные разработки и программы теоретической физики, соответствующие названным парадигмам. В физике ХХ в. доминировали теории в рамках трех дуалистических миро-пониманий.
Произведен сравнительный анализ физических теорий и программ на основе метафизического принципа фрактальности, согласно которому в представлениях о каждой из категорий редукционистской парадигмы отражено наличие всех иных категорий. Предложено различать три вида фрактальности: по сущности, по качеству и по количеству. Приведены таблицы, иллюстрирующие названные виды фрактальности в триалистическом и дуалистических миропониманиях. Проведенный анализ выявил тенденцию перехода от триалистической к монистической парадигме, согласно которой физика предшествующего столетия представляет собой промежуточную стадию на пути к холистической парадигме, и позволил сформулировать ряд важных следствий, которые могут быть возведены в ранг принципа: 1) принцип фрактальности, справедливый не только для триалистической, но и для дуалистических парадигм; 2) принцип консонанса (созвучия) дуалистических парадигм; 3) принцип дополнительности метафизических парадигм; 4) принцип целостности фундаментальных уравнений.
Данный анализ произведен с целью выявления и обоснования в рамках монистической парадигмы основ новой физической теории - бинарной геометрофизики, разрабатываемой автором статьи.
В статье С.А. Векшенова (механико-математический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова) и Ю.С. Владимирова «Об основаниях математики и физики» (3) обращено внимание на единство метафизических оснований физики и математики. В современном естествознании, в значительной степени опирающемся на редукционизм, принято разделять физику, математику, философию. Так, ряд математиков считают, что математика имеет дело исключительно со своим собственным кругом понятий и принципов, однако представлена и иная точка зрения, более близкая к холистическому подходу, согласно которому математика является разделом физики.
Авторы разделяют точку зрения о единстве физики и математики (т. е. холистическое понимание мироздания).
В статье констатируется такой факт: основания современной физики вошли в непосредственное «зацепление» с основаниями современной математики. Это означает, что метафизика и метаматематика образуют единый контекст (метафизику), существенный для осмысления дальнейшего развития как физики, так и математики. «Пробным камнем» этого взаимодействия является теоретико-множественная модель континуума, которая одновременно составляет основу современных представлений о пространстве-времени. Эта концепция вызывает серьезные возражения, как со стороны математики, так и со стороны физики. Исходные посылки, формирующие эти возражения, для физики и для математики, разумеется, различны.
Примечательным является совпадение основных выводов. Модель теоретико-множественного континуума в области «очень малого» перестает «работать». Причина этого заключается в том, что в этой области проявления порядковой бесконечности «перетягивают» проявления бесконечности количественной. Тем самым в этой области теряет смысл сам принцип редукционизма, на основе которого строится теоретико-множественный макроконтинуум; более значимой становится холистическая парадигма.
Двусторонний анализ единой сущности фундаментальных проблем современной математики и теоретической физики позволяет наметить совместный способ их преодоления. Для описания целостных динамических сущностей предлагается своеобразное обобщение исходных понятий теории множеств, означающее переход к новой парадигме. Произведенная метаморфоза может быть расценена как деверсификация на микроуровне самой идеи пространства-времени (или, по крайней мере, ее теоретико-множественного воплощения).
В статье Ю.И. Кулакова (Научный центр профессора Ю. Кулакова, Новосибирск) «Теория физических структур - мате-магическое основание фундаментальной физики» (19) представлены исходные принципы математического аппарата теории физических структур и взгляд автора на их роль в формулировке оснований физики. Как известно, во всякой физической теории всегда присутствуют три неразрывно связанные начала: математический
аппарат, описание конкретной физической реальности и философское, точнее, метафизическое осмысление содержания теории. Метафизическая составляющая выражена автором следующим образом: «Математику как единое целое можно представить себе состоящей из двух частей - из наглядной (модельной) и абстрактной (сакральной) математики. В свою очередь, физику также можно рассматривать как состоящую из двух частей - из наглядной (ан-тропной) и абстрактной (сакральной) физики. Сакральная (абстрактная) физика является частью сакральной математики, в основании которой лежит специальная, неизвестная ранее, математическая структура, названная мной физической структурой. Дело в том, что наряду с макромиром и с невидимым микромиром существует, не менее важный для нас, еще один невидимый мир - Мир Высшей реальности. О необычной физике этого Мира и идет речь в Теории физических структур» (19, с. 134).
Как видно из приведенного высказывания и других работ Кулакова, он придерживается дуалистического подхода (парадигмы), т.е. его взгляды близки неоплатоновской философии. Это и определяет постановку и методику решения физических задач. Иными словами, программу Кулакова можно отнести к дуалистическому реляционному миропониманию (парадигме), чрезвычайно интересному и малоразработанному в физике подходу.
В программах Ю.С. Владимирова и Ю.И. Кулакова используются принципы бинарных физических структур, однако поскольку бинарная геометрофизика (протофизика) опирается на монистическую парадигму, а позиция Кулакова - на дуалистическую парадигму, то возникает существенное различие как в понимании самих бинарных структур, так и в постановке физических задач. В работах Кулакова два множества бинарной структуры трактуются в дуалистическом духе как аналог двух гендерных начал (мужского и женского) - неизменного свойства в мире высшей реальности, -тогда как в бинарной геометрофизике два множества бинарной структуры понимаются как две стороны триединого целого в элементарном звене процесса - начальных и конечных возможных состояний системы, связанных отношением, как третьей стороной, определяющей в аристотелевском смысле переход от возможности к действительности. Это различие отражено даже в изображениях двух множеств бинарной структуры. У Кулакова два множества
элементов, как правило, изображаются на одном уровне справа и слева, тогда как в наших работах при пояснении бинарной геомет-рофизики два множества элементов помещаются одно над другим. Подход Кулакова отображает статику, тогда как бинарная геомет-рофизика нацелена на описание процессов, т. е. кинематики и динамики.
Различие проявляется и в постановке физических задач. Главная цель Кулакова - поиск представлений физических законов через физические структуры одного из возможных рангов (из мира высшей реальности). В бинарной геометрофизике ставится задача вывода всех закономерностей микромира (и далее макромира) из единой бинарной системы комплексных отношений ранга (6,6).
В статье В.В. Кассандрова (Институт гравитации и космологии РУДН) «Алгебродинамика: Кватернионный код Вселенной» формулируется исследовательская программа в рамках метафизической парадигмы, которая нацелена на поиск «сверхзакона - единого Принципа, Кода Природы, предопределяющего структуру физической Вселенной, возникновение «наблюдателя» и даже все дарованные нам «степени свободы», согласованные со сверхзаконом. Все без исключения первичные сущности - пространство, время, движение, развитие, сознание и др. - должны иметь свое представление, соответствующую кодировку на языке первичного Принципа» (16, с. 142-143).
Развиваемая теория получила в работах автора название ал-гебродинамики. В алгебродинамике физические поля рассматриваются как дифференцируемые функции бикватернионов (имеется в виду восьмимерное пространство. - Авт. обзора), а в качестве первичных уравнений поля выступают условия дифференцируемо-сти бикватернионов. Необычным свойством предложенного обобщения уравнений Коши - Римана является их нелинейность как прямое следствие некоммутативности алгебры бикватернионов, что ведет к теории полей с «самодействием» и к феномену «взаимодействующих частицеподобных образований, сопоставляемых с особыми точками этих полей - их сингулярностями... На таком языке частицы предстают как фокальные точки конгруэнций, т. е. как известные из геометрии каустики. Этот первичный светопо-добный поток, порождающий, с точки зрения алгебродинамики, всю материю Вселенной (включая и частицы "видимого" света) и
получивший название Предсвета, может рассматриваться как уникальная релятивистски инвариантная теория эфира» (16, с. 145).
Алгебродинамика может быть отнесена к дуалистической геометрической парадигме, отличной от эйнштейновской и опирающейся на две обобщенные категории: бикватернионной структуры В и единого поля, определенного на структуре В и подчиняющегося условиям Коши - Римана. Третью известную категорию частиц предлагается искать в виде особенностей первичного поля. Алгебродинамика представляет собой развитие ряда ранее предлагавшихся программ типа геометродинамики Дж. Уилера, теорий частиц в виде солитонных решений тех или иных нелинейных полевых уравнений. Упрощенные варианты теорий такого рода обсуждались в работах Я.П. Терлецкого, Д.Д. Иваненко, К.П. Станюковича и представителей их школ.
Следует подчеркнуть, что теории из разных метафизических парадигм следует воспринимать не как противоречащие друг другу, а скорее как дополняющие друг друга, поскольку представление о физической реальности можно получить только на основе достижений (видений мира) в рамках всей совокупности метафизических парадигм.
Еще одна исследовательская программа предложена в статье Д.Г. Павлова (МГТУ им. Н.Э. Баумана) «Число и геометрия пространства-времени». Как пишет автор, «когда речь заходит о возможности построения так называемой теории ВСЕГО, те же физики часто высказывают мысль, что базироваться она должна на минимальном количестве наиболее простых и красивых истин, правда, при этом, как правило, не уточняют каких» (25, с. 160). Основная идея (гипотеза) автора состоит в том, «что реальной ареной физического мира является не столько пространство Минковского, сколько одно из полилинейных финслеровых пространств, имеющих связь с числами... Примеров финслеровых пространств бесконечно много, однако если ограничиться: а) четырехмерными пространствами; Ь) минимальной степенью метрической формы; с) связью с коммутативно-ассоциативными числами; ё) наличием предельного перехода к геометрии пространства Минковского, - в конце концов остается один-единственный вариант. Это пространство, с одной стороны, связано с четырехкомпонентной алгеброй, образованной прямой суммой четырех действительных чисел, а с
другой, - порождается финслеровой метрической функцией, получившей название Бервальд - Мооровской» (25, с. 162).
Другими словами, предлагается использовать финслерову метрику в виде функции четвертой степени, подчиняющейся ряду специальных свойств. В статье рассматриваются свойства плоской финслеровой геометрии предложенного вида и указан ряд отличий от пространства Минковского, в частности анизотропия трехмерных пространственных сечений.
Далее предлагается перейти от «плоского» финслерова пространства к искривленному по образу и подобию перехода от специальной к общей теории относительности, осуществленному Эйнштейном. Таким образом, предложенную программу следует трактовать либо как попытку обобщения дуалистической геометрической парадигмы, соответствующей общей теории относительности Эйнштейна, либо даже как попытку выхода на монистическую парадигму со стороны геометрического миропонимания. Более точно пока сказать трудно, поскольку на данной стадии внимание сосредоточено на свойствах плоского финслерова пространства-времени.
В статье А.В. Иванова (профессор кафедры философии Алтайского государственного университета, Барнаул) отмечается, что в ХХ в. в Европе проблематика философии природы «в основном отдана на откуп философствующим ученым» (13, с. 50). Однако в настоящий момент намечается «принципиально новый виток разработок в области философии природы, что инициируется буквально взрывом оригинальных метафизических исканий внутри современной теоретической науки, особенно физики и синергетики. Здесь сегодня происходит любопытный процесс сращивания современной физики и наиболее открытых для диалога направлений метафизической мысли, как бы восстанавливающий единство, утраченное со времен Платона. Философская метафизика в этой связи вынуждена творчески осваивать современные физические теоретические результаты, а физика овладевать классическим философским наследием и общей культурой метафизического мышления» (13, с. 51).
Идущий ныне процесс сращивания фундаментальной теоретической физики и метафизики чрезвычайно важен как для физики, так и для философской мысли, поскольку сейчас теоретическая фи-
зика находится на ответственном этапе развития, когда становится все более очевидной необходимость смены метафизической парадигмы. Имеется много свидетельств того, что мы находимся на пороге изменений, аналогичных тем, что произошли в начале ХХ в., когда были созданы теории относительности (специальная и общая) и заложены основы квантовой теории. Тогда триалистическая Ньютонова парадигма в физике была заменена двумя ветвями дуалистической метафизической парадигмы в виде геометрического и теоретико-полевого мировоззрений. Во второй части сборника анализируются метафизические аспекты ряда новых исследовательских программ теоретической физики, либо в рамках иной метафизической парадигмы, либо связанных с существенными изменениями в рамках геометрической или теоретико-полевой парадигм.
В статье Ю.С. Владимирова «Реляционные основания физики и метафизика» (6) обосновывается необходимость перехода к третьей ветви дуалистических метафизических парадигм, опирающейся на концепцию дальнодействия, альтернативную доминирующей в современной теоретической физике концепции близко-действия в виде теории поля. Предложена реляционная переформулировка оснований физики и показаны возможности реляционного подхода (парадигмы) для решения ряда фундаментальных проблем современной теоретической физики. Отмечается, что теории трех дуалистических парадигм: теоретико-полевой, геометрической и реляционной представляют собой видения одной и той же реальности с трех разных сторон. Современный этап развития физики характеризуется поиском перехода от теорий трех видов дуалистических парадигм к новой теории в рамках монистической парадигмы. Основной вопрос состоит в том, от какой из названных парадигм удастся раньше выйти на искомую единую теорию. По мнению автора, наиболее естественно это осуществляется в рамках именно реляционного подхода (реляционной метафизической парадигмы).
Реляционный подход в виде бинарной геометрофизики согласуется с рядом метафизических позиций, сформулированных в статьях предыдущей части сборника. Во-первых, реляционный подход нацелен на построение теории в рамках холистической (монистической) парадигмы, где существенно изменяется традиционное в европейском регионе соотношение части и целого
(В.С. Стёпин; 32). Во-вторых, в бинарной геометрофизике физическая теория строится на базе бинарной геометрии, в которой речь идет не о статическом мире, а о его своеобразном «творении» в каждый новый момент времени. Здесь налицо воплощение идеи о креативном начале (В.А. Яковлев; 37). В-третьих, бинарная геомет-рофизика напрямую описывает именно закономерности мира «в возможности», тогда как вытекающая из нее классическая физика имеет дело с закономерностями между осуществившимися событиями (явлениями), т.е. с реализовавшейся (или с будущей) действительностью (А.Ю. Севальников; 30).
В статье Б.У. Родионова (МИФИ) «Дальнодействие ядерных сил» приводится ряд доводов из физики микромира в пользу концепции дальнодействия. Автор приходит к выводу: «Полевые теории, основанные на последовательной передаче взаимодействия от точки к точке через посредничество промежуточных частиц, не объясняют большого числа наблюдаемых эффектов. Более того, они мешают изучению новых природных и технологических возможностей (таких как высокомолекулярный химический и холодный ядерный синтез или их возможное сочетание, например, в биологии). Представления о дальнодействии, основанные на неклассическом движении зарядов в жидкостях и твердых телах, должны привести к ряду эффектов, которые можно проверить экспериментально» (28, с. 231).
В работе А.П. Ефремова (Институт гравитации и космологии РУДН) «Метафизика кватернионной математики» (10) обращается внимание на необходимость более активного использования в теоретической физике кватернионов, позволяющих вскрыть и реализовать в физике ряд метафизических принципов, таких как двоич-ность мироздания. Автор демонстрирует, к каким выводам приводит кватернионное исчисление, и проводит аналогии с дуализмом в ряде мировых философско-религиозных учений.
Д.Г. Павлов (МГТУ им. Н.Э. Баумана) посвящает статью «Метафизика симметрий» (24) обоснованию необходимости обобщения геометрического подхода к физике в виде замены римановой геометрии на финслерову, а точнее, на ее разновидность с мероопределением Бервальда - Моора (с метрикой четвертой степени).
«Золотая пропорция» в естествознании. Как это ни парадоксально, в современной теоретической физике «золотая пропор-
ция» никак не отражена. Чтобы убедиться в этом, достаточно пролистать 10-томник теоретической физики Л. Д. Ландау и Е.М. Лифшица. Назрело время заполнить этот пробел в физике, тем более что «золотая пропорция» тесно связана с метафизикой, с тринитарностью.
Четырехмерное пространственно-временное многообразие расщепляется монадным методом (описания систем отсчета) на трехмерное пространственное сечение и одномерное время. При этом временная компонента также имеет свойство трехмерности: оно содержит в себе представления о прошлом, настоящем и будущем. Все законы классической физики отражают этот факт в виде уравнений движения (поля), описываемых дифференциальными уравнениями второго порядка. Посредством уравнений движения ускорение системы определяется через положение (координаты) и скорости системы в начальный момент. Известно, что скорость является двухточечным понятием, являясь отношением разности координат в два момента времени к интервалу времени. Ускорение же является трехточечным понятием. Таким образом, уравнения движения связывают трехточечное понятие (ускорение) с двухточечным (скоростью) и одноточечным (координатой) понятиями, т.е. имеют тринитарный характер.
Эволюция сложных системы, в частности развитие организмов, где доминируют внутренние процессы, также имеет тринитар-ный характер, который моделируется посредством рядов Фибоначчи. Ряд Фибоначчи строится по принципу, что каждый элемент этого ряда определяется суммой двух предыдущих слагаемых ряда. Так, если в качестве первых двух элементов выбрать 0 и 1, то следующими слагаемыми ряда будут: 1, 2, 3, 5, 8, 13... Важным свойством ряда Фибоначчи является тот факт, что отношение двух последующих слагаемых ряда (большего к меньшему) стремится к «золотому сечению» (к «золотой пропорции») ф = 1,618... Имеется множество свидетельств тому, что эволюция в живой природе определяется именно «золотой пропорцией».
А.П. Стахов (доктор технических наук, Торонто, Канада) в статье «Золотое сечение, священная геометрия и математика гармонии» кратко излагает историю темы «золотая пропорция»: «"Золотое сечение" и связанные с ним числа Фибоначчи пронизывают всю историю искусства. Пирамида Хеопса, самая известная из еги-
петских пирамид, знаменитый греческий храм Парфенон, большинство греческих скульптурных памятников, непревзойденная "Джоконда" Леонардо да Винчи, картины Рафаэля, Шишкина... -вот далеко не полный перечень выдающихся произведений искусства, наполненных чудесной гармонией, основанной на "золотом сечении". Иоганн Кеплер назвал "золотое сечение" одним из сокровищ геометрии, поставив его в один ряд с теоремой Пифагора» (31, с. 175).
Числа Фибоначчи, с которыми связано «золотое сечение», были открыты в XIII в. итальянским математиком Фибоначчи при решении задачи о размножении кроликов. В 1509 г. Лука Пачиоли в своем сочинении сравнивал свойства «золотой пропорции» со свойствами Самого Бога, а саму пропорцию назвал «божественной».
В статье изложены основы новой теории гиперболических функций Фибоначчи и Люка, которые строятся на основе формул, соответствующих известным формулам тригонометрии и гиперболических функций. В них вместо числа е - основания натуральных логарифмов - входит значение «золотого сечения» ф. Вводятся так называемые Фибоначиевы синусы, косинусы, тангенсы, для которых имеют место прямые аналоги сумм (разностей) синусов и косинусов. Показано, что на основе нового класса функций естественным образом описывается ряд закономерностей в эволюции растений и животных, в частности явления филлотаксиса. Указаны другие приложения этой теории в компьютерной технологии, в задачах кодирования информации, цифровой обработки сигналов и т.д.
Оригинальный материал содержится в статье С. В. Петухова (отдел биомеханики Института машиноведения РАН) «Метафизические аспекты матричного анализа генетического кодирования и золотое сечение». Эта статья «посвящена предлагаемой и развиваемой автором когнитивной форме представления данных о системе генетического кодирования, а также первым содержательным результатам ее использования. Эта форма представления основана на символьных и числовых матрицах генетических мультиплетов. Данные матрицы, условно называемые геноматрицами, составляют особые семейства, образуемые и исследуемые на основе классического матричного исчисления. Числовые геноматрицы порождаются из символьных геноматриц в результате замены символов генетических элементов их реальными количественными параметрами.
Эта когнитивная форма представления уже привела к обнаружению новых феноменологических правил эволюции генетического кода, выявлению скрытых связей физико-химических параметров системы генетического кода с «золотым сечением», обоснованию новых подходов (в частности, хронобиологических) к вопросам генетического кодирования и пр.» (27, с. 216-217).
Введенные Петуховым геноматрицы обладают рядом свойств симметрии. «Автор с удивлением обнаружил, что эти бисимметри-ческие геноматрицы Р(п} связаны с "золотым сечением", которое, по крайней мере со времен Возрождения (Леонардо да Винчи, Иоганн Кеплер и др.), служит в математике символом самовоспроизведения. Десятки авторов в разных странах публикуют статьи о проявлении "золотого сечения" в различных физиологических системах и процессах: сердечно-сосудистых, дыхательных, локомоторных, психофизиологических и пр. В свете этого "золотое сечение" выступает кандидатом на роль одного из базовых элементов в феномене наследуемой сопряженности физиологических подсистем, обеспечивающей единство организма» (27, с. 222).
Введенные Петуховым генометрицы представляются в виде квадрата от соответствующих им «золотых матриц», элементами которых являются степени «золотого сечения». Это напоминает известную закономерность в соотношении величин (понятий) классической и квантовой физики. Квантово-механические понятия предстают как «корень квадратный» из соответствующих им классических величин: квантово-механическая амплитуда вероятности представляет собой «корень квадратный» из классической вероятности, спинор в квантовой механике можно понимать как «корень квадратный» из классического вектора, уравнения Дирака обычно вводятся как «корень квадратный» из классического волнового уравнения и т.д. К этому следует добавить, что ранее упомянутые бинарные геометрии можно понимать как своеобразный «корень квадратный» из общепринятых (унарных) геометрий.
В статье А.С. Харитонова (кандидат физико-математических наук, экологический факультет Российского государственного социального университета) «Золотая пропорция как критерий универсального равновесия и оптимальной связности частей в целое» рассматривается обобщение статистической механики, пригодное для описания процессов развития динамических систем, в том чис-
ле и живых организмов. Как пишет автор, «живое достигает и поддерживает свое равновесие преимущественно за счет изменения структуры своих элементов. А именно изменением структуры элементов пренебрегают сильные гипотезы статистической механики и термодинамики, поэтому они и не могут отличать живое тело от неживого... Кроме движения по пространству (распределения Больцмана) и изменению скоростей (распределение Максвелла), для макромолекул еще имеет место распределение по изменению структуры динамических элементов (ускорениям). Если в статистической механике распределения по координатам и импульсам являются независимыми и энтропия термодинамической системы рассматривается как функция двух независимых классов переменных, то для макромолекул ее энтропия является функцией трех классов зависимых переменных. При этом приращения энтропии для каждого класса переменных описывается правилом "золотой пропорции" и само каноническое распределение также оказалось упрощенной записью "золотой пропорции"» (34, с. 252-253).
Все это позволяет высказать предположение, что истинное равновесие описывается «золотой пропорцией» при рассмотрении рекуррентных связей в системе. Тогда живая природа возникла в результате стремления к истинному равновесию потоков энергии в определенных условиях. Подтверждением этому предположению служит сам человек, его здоровому (равновесному) состоянию соответствует метаболизм клеток, постоянное изменение структуры его элементов. А он описывается, начиная с генома и кончая формой тела, правилом «золотой пропорции».
Оригинальный подход к пониманию сущности и значения «золотой пропорции» в естествознании предложен в статье В.В. Очинского (Ставрополь) «К концепции золотой пропорции в естествознании». Автор предлагает относиться к «золотой пропорции» как к пределу, идеалу, к которому стремятся реальные величины, но его никогда не достигают. «Многовековая практика показывает, что в природных системах золотая пропорция в ее иррациональном смысле не обнаружена, что дает основания выдвинуть гипотезу о ее отсутствии в природных системах. Это ставит на первое место приближения к ё, сама же золотая пропорция определяется как предел развития сущего. Приближения к золотой пропорции отождествляются с процессом развития. Проблема золотой пропор-
ции связывается не с представлениями о гармонии, а с понятиями оптимума (лучшего), к чему есть достаточно оснований» (23, с. 259).
В статье приведен ряд примеров, подтверждающих позицию автора, и представлены необходимые расчеты и графики. В частности, рассматриваются: 1) соотношение площади суши и водной поверхности на Земле; 2) соотношения площадей земных материков; 3) соотношения планетарных орбит в Солнечной системе (установлена связь закона Тициуса - Боде с закономерностями ряда Фибоначчи); 4) пропорции в структуре системы музыкальных звуков.
Вопросы метафизики актуальны не только для дальнейшего развития естествознания, но и для других сфер культуры, включая социальную. Г.П. Щедровицкий писал: «Когда народ, страна упускают из вида значимость онтологической работы и в силу тех или иных обстоятельств своего исторического развития перестают ею заниматься, как это было у нас в годы застоя и предшествовавшие им, то страна и народ с железной необходимостью скатываются в разряд последних стран и народов, поскольку они лишены возможности проводить мыслительную работу. Онтологии, или метафизики в смысле Аристотеля, являются основанием всей и всякой мыслительной работы. Они дают возможность проектировать, программировать, планировать. И обратно: если такой работы нет, то проектировать, программировать, планировать ничего нельзя, поскольку для этого нет условий и оснований. По сравнению с отсутствием онтологической работы все остальное - мелочи. Если нет онтологической работы, то современного мышления, современной жизни, современной нации быть не может. В этом смысле то, что произошло у нас, есть классический случай, ибо мы можем наблюдать классический случай разрухи научной работы из-за отсутствия работы онтологической. И это есть поучительный опыт в масштабах истории развития. культуры» (36, с. 536).
Назначение предлагаемого читателю сборника - способствовать возрождению интереса к понятиям, на фундаменте которых сформировались первичные представления о бытии и о мироздании, а затем и принципы теоретического научного знания, словом, ко всему тому, что ранее относилось к сфере метафизики. Предлагается также восстановить в своих правах и сам термин «метафизика», незаслуженно исключенный из отечественного дискурса в прошлом столетии.
В этой связи следует сказать, что попытки отречься от метафизики предпринимались и раньше. Достаточно вспомнить приписываемое И. Ньютону изречение «Физика, бойся метафизики». Позднее, на рубеже XIX и XX вв., аналогичные предостережения высказывались Э. Махом и П. Дюгемом. В контексте российской действительности метафизика была отвергнута прежде всего как идеология, противоречащая диалектическому материализму. Однако, как показывает анализ, предпринятые попытки не касались ее сущности и относились лишь к той или иной конкретной метафизической парадигме, которая не удовлетворяла предъявляемым к ней требованиям. Поэтому возникавшие на этой почве баталии в конце концов сводились к замене одной метафизической парадигмы на другую.
Каждая эпоха отличается своей системой ценностных ориентиров и научных представлений, которые опираются на некий фундамент из ключевых понятий и принципов. Последние нуждаются в осмыслении и сопоставлении с основами предшествующих учений. Поэтому в реальной действительности метафизика всегда была востребованной и работа в этом направлении традиционно играла важную роль в развитии общества.
Что такое метафизика? В.В. Миронов (декан философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова) в статье «Становление и смысл философии как метафизики» определяет метафизику как «предельный вид философского знания, связанный с наиболее абстрактной и глубокой формой рефлексии (размышления) человека над проблемами личного и мирового бытия» (21, с. 35). «Термин "метафизика" отличатся от понятия философии. Это как бы ее теоретическая часть или сердцевина - учение о первоосновах сущего. Не случайно ее иногда называют теоретической философией, противополагая ее практическим разделам. О составе философской метафизики, а следовательно, и о структуре теоретической философии до сих пор ведутся споры. Наиболее распространенной точкой зрения является трактовка метафизики как состоящей из трех тесно друг с другом связанных частей (уровней): онтологии (учения о бытии), гносеологии (учения о познании) и аксиологии (всеобщей теории ценностей)» (21, с. 36).
Эти три составные части метафизики определяются следующим образом. Онтология - это раздел метафизики, нацеленный на
выявление всеобщих закономерностей бытия как такового, неважно о какой конкретно разновидности бытия идет речь - природной, культурно-символической, духовной или личностно-экзистен-циальной. «Любая онтология - признает ли она исходным материальное, идеальное или какое-то другое бытие - всегда пытается выявить всеобщие структуры и закономерности развития вещей и процессов как таковых (или самой по себе объектности любого рода), оставляя в стороне вопросы о закономерностях их познания и о ценностном отношении к ним со стороны познающего субъекта» (21, с. 37). «Гносеология или в более общем виде теория познания есть философское учение о знании и закономерностях познавательной деятельности человека. Здесь на первый план выходит проблема взаимодействия между познающим субъектом и познаваемым объектом. В отличие от онтологии, которая ищет закономерности самого бытия, и общей аксиологии, которую интересует его ценностное человеческое измерение, гносеологию занимают следующие вопросы: "как приобретается знание о бытии любого объекта?" и "как оно с ним соотносится?"» (21, с. 38). «Аксиология -философское учение о бытии истинных ценностей, выступающих прочным основанием целеполагающей и оценочной деятельности человека и позволяющих ему вести творческое и гармоничное существование в мире» (21, с. 39).
В статье А.В. Иванова (доктор философских наук, профессор кафедры философии Алтайского государственного аграрного университета, Барнаул) «Метафизика как сердце философии» подчеркивается: «Метафизика (или "первая", или "теоретическая", или "систематическая" философия) всегда являлась, является и будет являться неустранимым сердцем, центральной составляющей философского знания, ибо никакая любовь к мудрости, никакое цельное мировоззрение, никакая последовательная рефлексия невозможны без обращения к вечным - собственно метафизическим -проблемам бытия с никогда не могущими завершиться попытками их всеобъемлющего систематического решения» (13, с. 45).
Касаясь этимологии греческого слова «метафизика», автор пишет: «Приставка "мета" (после, сверх чего-то) указывает и на более глубокий, и на более широкий взгляд на мир, на возможность обретения такого фундаментального и жизненно значимого знания, которое, во-первых, фундирует физические представления о при-
роде, т.е. обнаруживает ее скрытое естество, лежащее за пределами собственно физических понятий и теорий; во-вторых, это знание, которое раскрывает сверхфизические - идеально-смысловые - основания и структуры мирового бытия (Аристотель использует для обозначения этого пласта метафизических знаний термин "теология"); в-третьих, оно имеет самое прямое отношение к фундаментальным основаниям человеческого бытия и к самопознанию человека, ибо в качестве "первой философии" или "теоретической философии" (термины того же Аристотеля) задает основания "философии практической", связанной с человеческой деятельностью» (13, с. 43-44). «Так, если физик выходит на проблемы эволюции Вселенной и ее первоструктур, то он неизбежно превращается не просто в философа, а именно в метафизика и сталкивается с необходимостью осваивать соответствующее философское теоретическое наследие. Если биолог или психолог задаются вопросами об истоках жизни и психической активности, а верующий христианин начинает приводить рациональные доказательства Божественного присутствия в мире, то все они вынуждены переходить на исконный метафизический язык философии - язык предельных смысловых конструктов, называющихся философскими категориями и обладающими рядом абсолютно уникальных свойств. Словом, во всех вышеприведенных примерах всплывает необходимость обращения к метафизическому ядру философии, без которого не обрести прочных оснований знания, критически продуманных и укорененных в традиции идеалов, целей личного и общественного бытия. Недаром Кант называл метафизику "завершением всей культуры человеческого разума"» (13, с. 44-45).
Многие исследователи рассматривают актуальные проблемы метафизического характера на современном этапе развития науки. Так, статья В.С. Стёпина (академик РАН, Институт философии РАН) «Онтологии постклассической науки: (На пути к новой метафизике)» посвящена проблематике соотношения части и целого на новом этапе развития науки, где особое внимание уделяется рассмотрению сложных (больших) саморегулирующихся систем. Автор пишет: «Категории части и целого применительно к сложным саморегулирующимся системам обретают новые характеристики. Целое уже не исчерпывается свойствами частей, возникает системное качество целого. Часть внутри целого и вне его обладает раз-
ными свойствами. Категории части и целого включают в свое содержание новые смыслы. При формировании новых уровней организации происходит перестройка прежней целостности, появление новых параметров порядка. Иначе говоря, необходимо, но недостаточно зафиксировать наличие системного качества целого, а следует дополнить это понимание идеей изменения видов системной целостности по мере развития системы» (32, с. 54-55).
Эти изменения представлений о части и целом обсуждаются на примере квантовой теории, соотношения физики микро- и макромира, а также в социальной сфере. Отмечается, что «применительно к саморазвивающимся системам выявляются и новые аспекты категорий пространства и времени» (32, с. 59). Эти вопросы важны также для диалога культур Запада и Востока. Как известно, в культуре Запада ранее доминировал редукционизм, тогда как для восточной культуры характерен холизм. «Постнеклассическая рациональность открывает возможности согласования обоих этих подходов. В этом смысле она становится одним из факторов кросс-культурного взаимодействия Запада и Востока» (32, с. 65).
В статье В. А. Яковлева «Метафизика креативности» подчеркивается, что «метафизика не является наукой в том смысле, в каком являются физика и математика, однако она выражает неотъемлемое свойство разума, его попытки выйти за сферы трансцендентального в сферу трансцендентного (от феноменов к ноуменам), пусть это и ведет к известным антиномиям. Метафизика, иначе говоря, должна играть роль бойскаута, стремясь преодолеть границы познанного и заглянуть в еще неведомое. Если этот процесс носит универсальный и перманентный характер, то можно предположить, что в его основе также лежит эвристический (креативный) потенциал, являющийся частью глобальной креативности универсума (по принципу фрактальности). В таком случае креативность приобретает онтологический статус как процесс телеологического перманентного трансцендирования и реализации (актуализации) потенций универсума. А значит, сама креативность может рассматриваться как метафизическая парадигма» (37, с. 71). Далее автор пишет: «В метафизическом плане категория креативности выступает как обобщающая категория для трех кластеров понятий (принцип кластерности), каждый из которых выражает определенный уровень реализации потенциала креативности в универсуме. Первый -
неорганический - уровень включает концепты: "состояние", "взаимодействие", "изменение", "движение". На уровне органической природы креативность конкретизируется через понятия: "развитие", "эволюция", "организация", "самоорганизация", "поведение", "активность". Третья группа выражает социокультурные аспекты творчества: "деятельность", "коммуникация", "культура", "прогресс"». Четвертый кластер представляет структуру субъектно-личностных форм креативности: "вдохновение", "фантазия", "воображение", "интуиция", "сознание"» (37, с. 81-82)». В статье главное внимание сосредоточено на обсуждении концептов первого уровня и на их связи с концептами последующих уровней.
Статья А.Ю. Севальникова (Институт философии РАН) «Возвращение к метафизике» посвящена вопросам соотношения метафизики и фундаментальной теоретической физики. Автор пишет: «Утверждение о том, что современная физика напрямую выводит к первичным, метафизическим вопросам, стало достаточно распространенным... В определенном смысле этого слова такое утверждение стало достаточно обыденным, однако со стороны собственно философии оно, как это ни может показаться странным, достаточно мало подвергалось анализу. Более того, с точки зрения философии такое утверждение может показаться в достаточной степени противоречивым и странным. Ведь сам подход философа к чувственно постигаемому миру несколько отличается от подхода ученого-естественника. Категории и понятия философии, философская интуиция и эмпирическое наблюдение с выражением его в терминах абстрактной математической теории являются двумя различными путями в осмыслении бытия мира. Если философия занимается миром как сущим, как составной частью порядка бытия, то наука эмпирическая со своей стороны не пользуется понятием бытия как такового. "Бытие" - понятие, чуждое строгому эмпирическому анализу» (30, с. 88).
Достижения современной физики диктуют необходимость сближения позиций философии и физики. Это демонстрируется на примере квантовой механики. Как пишет автор, квантово-механические закономерности «возвращают нас к идее В. Гейзенберга и В.А. Фока о том, что мы должны рассматривать не только бытие актуальное, но и потенциальное, бытие в возможности. Понятие существования при этом значительно расширяется.
Необходимо рассматривать некий иной слой реальности, на котором существуют квантовые частицы до их актуализации. Здесь мы действительно, согласно с мнением Гейзенберга, соприкасаемся со сферой бытия в возможности. В метафизике понятие возможности рассматривалось всегда как "начало изменения от неосуществленного к осуществленному", как, например, в схоластике - "est it aque potentia principium transmutationis a non completo, ad complettum". Как представляется, именно это понятие и позволяет перейти к возможности метафизического обоснования физики, построения ее на совершенно иных основаниях» (30, с. 103).
Л.В. Суркова (доктор философских наук, профессор кафедры философии для естественных факультетов МГУ им. М.В. Ломоносова) и В.А. Яковлев приняли участие в Третьем всемирном конгрессе по метафизике, состоявшемся в Ватикане летом 2006 г. В их «Метафизика в Ватикане» изложено понимание метафизики, ее содержания и роли в современном обществе представителями католических кругов. Авторы делают вывод, что «западная религиозная метафизика уходит от традиционной, исключительно онтологической проблематики, с которой она была связана на протяжении многих веков, и расширяет сферу своих принципов за счет вовлечения других областей философии и культуры в целом. Современные католические метафизики делают вывод о том, что метафизика служит мостом между религией и культурой. Культура - это весь ареал духовной деятельности человека, религия - это чисто ценностная ориентация, а метафизика - это теоретическое обоснование связи проблематики религиозной и светской» (33, с. 143). Как отмечают авторы, «на конгрессе вообще отсутствовала какая-либо проблематика православной ветви христианства» (33, с. 144).
В статье Кирилла Копейкина (протоиерей, кандидат физико-математических наук, кандидат богословия, секретарь С.-Петербургской духовной академии, руководитель Научно-богословского центра междисциплинарных исследований Института филологических исследований Санкт-Петербургского государственного университета, настоятель храма святых апостолов Петра и Павла при Санкт-Петербургском государственном университете, секретарь ученого совета Санкт-Петербургской духовной академии, доцент) «Метафизика и метапсихика» анализируются уроки квантовой механики в эволюции представлений о мире и о сознании человека.
Автор пишет: «Главный и самый сложный вопрос, встающий при попытках "расширения" физики - это вопрос о природе сознания, о природе психики. Хотя мы все обладаем сознанием (или, скорее, оно обладает нами), мы совершенно не можем дать ему определения - ведь определить - значит определить, а как описать пределы того, что объемлет нас самих. Сознание представляет собой одну из глубочайших тайн человеческого существования. И в поисках способов прикосновения к этой тайне нам представляется чрезвычайно интересным обратиться к обсуждению проблемы взаимодействия "материи" и "сознания", точнее, физического и психического, творцом аналитической психологии Карлом-Густавом Юнгом и одним из крупнейших физиков ХХ века, лауреатом Нобелевской премии Вольфгангом Паули» (17, с. 121-122). В итоге обсуждения этого вопроса автор приходит к выводу: «Поскольку же, по мысли Паули и Юнга, физическое и психическое можно рассматривать как дополняющие друг друга аспекты одной и той же реальности, то можно попытаться установить глубинные символические соответствия между внешним космосом и внутренним оламом. И в этом смысле физика XXI столетия делает существенный шаг в направлении того способа познания мира, которое, собственно, подразумевается христианской традицией - к познанию мира чрез самого человека» (17, с. 140).
Эксперименты, ждущие объяснения. Характерным свойством нашего мировосприятия является то, что в него принято включать лишь те явления, которые находят свое обоснование на базе общепринятых научных теорий (более широко, в рамках господствующей метафизической парадигмы). То, что не может быть немедленно объяснено, либо отвергается, как невозможное (даже лженаучное), либо просто остается вне внимания научной общественности. Такая позиция в значительной степени оправдана, поскольку способствует успокоению и осознанию человеком стабильности своего положения в сложном, быстро меняющемся мире. Однако нельзя забывать, что освоенные современной наукой представления составляют лишь островок в безбрежном океане еще непознанного. Жизнь неумолимо заставляет расширять «островок», который остается наукой. Этому способствует рассмотрение ряда экспериментальных фактов, пока не нашедших своего объяснения в рамках существующей теории. Оно может либо со-
действовать дальнейшему развитию уже существующей теории, либо заставляет задуматься о пригодности существующей теории (используемой метафизической парадигмы) для охвата новых фактов и явлений.
В ряде статей излагаются экспериментальные данные, ждущие своего объяснения. Прежде всего здесь следует назвать статью С.Э. Шноля (физический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова) «Космофизическая природа идеи формы гистограмм, построенных по результатам измерений процессов разной природы». Автор пишет: «Много лет тому назад мы столкнулись со странным явлением: независимостью детальной формы, тонкой структуры гистограмм от природы процессов, по результатам измерения которых были построены гистограммы. Из многочисленных измерений процессов совершенно разной природы (от скоростей биохимических реакций, флуктуаций электрических и магнитных полей, всех видов радиоактивного распада до шумов в гравитационной антенне) следовало, что в каждый момент в данном географическом пункте эта форма сходна для любых процессов. Эта независимость формы распределений от абсолютных величин напоминает платоновские "идеи формы". Можно сказать, что в каждый данный момент, в данном месте преобладает определенная идея формы. Эта идея формы закономерно изменяется во времени. По-видимому, основным результатом наших работ последних десятилетий является установление космофизической (космогонической) обусловленности этих идей формы: идеи формы изменяются при (вследствие) движения Земли в неоднородном гравитационном поле (при вращении Земли вокруг своей оси, движении по околосолнечной орбите и, может быть, при движении Солнечной системы в Галактике)» (35, с. 284-285).
Автор приходит к ряду выводов: «Мы имеем дело с неэнергетическими феноменами. Различия в диапазонах изменений энергии, сопровождающих биохимические реакции, шумы в гравитационной антенне и в альфа-распаде, охватывают много порядков. А формы соответствующих им гистограмм с высокой вероятностью сходны в одно и то же местное время в разных географических пунктах. Единственное, что объединяет столь разные процессы - пространство-время, в котором они происходят. Следовательно, в каждый следующий момент времени характеристики пространст-
ва-времени различны. Как именно преобразуются флуктуации пространства-времени в форму гистограмм - не ясно» (35, с. 311). «Весьма часто (до 30% случаев) форма последовательных гистограмм зеркально симметрична, но есть правые и левые формы. При этом речь может идти об очень сложных формах. Этот феномен, возможно, означает, что хиральность является имманентным свойством пространства-времени» (35, с. 312). «Тонкая структура гистограмм, построенных по результатам измерений любой природы, -интерференция каких-то волн. Логично было бы назвать волны, интерференция которых проявляется в форме гистограмм, "гравитационными"» (35, с. 313). «Из результатов измерений с использованием коллиматоров, вырезающих узкие пучки альфа-частиц, вылетающих при радиоактивном распаде в разных направлениях, следует вывод о резкой анизотропии нашего мира. Соответствующие волновые потоки должны быть очень узкими» (35, с. 314).
В статье С.Э. Шноля не только описан интересный новый эффект, но и указан ряд свойств наблюдаемого явления. Автор пытается дать ему объяснение в рамках теоретико-полевой парадигмы.
В статье С.М. Коротаева (Институт физики Земли им. О.Ю. Шмидта), В.О. Сердюка (Институт физики Земли им. О.Ю. Шмидта) и Ю.В. Горохова (Институт земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн им. Н.В. Пушкова) «Прогноз гелиогеофизических процессов на основе эффекта макроскопической нелокальности» изложены результаты проведенных ими экспериментов по обнаружению опережающих взаимодействий. Для этой цели создана установка, регистрирующая случайные флуктуации движения ионов в электролите. Изучалась корреляция этих флуктуаций со случайными процессами гигантских масштабов, происходивших как в прошлом, так и в будущем. В качестве таковых избрана солнечная и геомагнитная активность. При постановке экспериментов авторы исходили из теории прямого межчастичного взаимодействия Фоккера - Фейнмана, рассуждая следующим образом: «Несмотря на то что уравнения электродинамики Уилера - Фейнмана симметричны во времени. фундаментальная асимметрия времени проявляет себя через асимметричное поглощение: в то время как запаздывающее поле поглощается полностью, поглощение опережающего поля должно быть неполным.
Это приводит к тому, что уровень опережающей корреляции через экранирующую среду может превышать уровень запаздывающей» (18, с. 331).
Авторы утверждают, что их эксперименты обнаружили удивительную корреляцию случайных флуктуаций в своих установках с солнечной активностью: «Опережающая реакция сигнала детекторов на эти процессы была достоверно установлена. Запаздывающая реакция всегда меньше. Порядок величины опережения (и запаздывания) велик - от 10 часов до 130 дней. Величина реакции и время опережения увеличивается с ростом пространственного масштаба процесса-источника» (18, с. 333). По мнению авторов, ими регистрируются проявления «обратимости в необратимом времени», что дает «возможность наблюдения будущих случайных состояний, не обусловленных предшествующей эволюцией. Конечно, уравнение макроскопической нелокальности до сих пор не более чем эвристическая гипотеза, поэтому развитие последовательной теории крайне необходимо» (18, с. 340).
Приведенные результаты и попытки их теоретического обоснования обсуждались на семинаре «Геометрия и физика» физического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Был высказан ряд замечаний и выражалось сомнение по поводу интерпретации результатов экспериментов как проявлений опережающих воздействий. Выдвигалась альтернативная гипотеза: может быть, авторы регистрировали некое неизвестное космическое воздействие со стороны чего-то третьего как на детектор, так и на Солнце. Малый детектор мог бы реагировать на него быстро, тогда как для раскачки гигантских процессов на Солнце необходимо значительно большее время. Однако от такой смены интерпретации результаты приведенных экспериментов не становятся менее интересными. Сами авторы не исключают иной интерпретации и пишут: «Но, безотносительно к теоретическому обоснованию, возможно уже сейчас использовать эффект макроскопической нелокальности для долгосрочного прогноза крупномасштабных естественных процессов, как это было показано на примерах солнечной и геомагнитной активности. Следует подчеркнуть, что представленный здесь метод уникален, так как прогнозирует случайную компоненту процесса» (18, с. 340).
Эксперименты трех авторов перекликаются с экспериментами С.Э. Шноля, причем это относится не только к (пока гипотетическому) проявлению неких глобальных космических факторов, но и к тому чрезвычайно важному обстоятельству, что все эксперименты имеют дело со случайными процессами в лаборатории. В экспериментах Шноля - это случайные процессы радиоактивного распада. В экспериментах трех авторов - это случайные флуктуации подвижности ионов. На нашем семинаре был заслушан ряд и других сообщений об экспериментах со случайными процессами, в которых проявлялись корреляции со случайными процессами как земной, так и неземной природы. Все это свидетельствует о необходимости продолжения исследований в этой области, причем их результаты могут оказаться существенными для решения главного метафизического вопроса, стоящего перед современной теоретической физикой, - по какой из метафизических парадигм будет развиваться физика в XXI в.
Б.У. Родионов (МИФИ) в статье «Регистрация континуальных токов» излагает результаты экспериментов, проведенных в МЭИ и МИФИ на уникальных установках, регистрирующих необычные как по величине, так и по природе электрические токи, текущие вдоль земного радиуса и проходящие через недра и атмосферу Земли. Их «величина приближается к средней плотности теллурических токов (около 2 А/км ), но почти в миллион раз превосходит максимально возможную плотность ионного тока в атмосфере на уровне земли (около 2 мкА/км при обычной плотности ионизации воздуха радиоактивными излучениями и космическими лучами). Спрашивается, какова природа "вертикальных токов" и по каким неизвестным науке проводникам они текут? Не токи ли это самого нашего пространственно-временного континуума - континуальные токи?» (29, с. 343). К настоящему времени ситуация еще больше обострилась - с увеличением точности магнитных измерений и с уменьшением расстояний между измерительными станциями до метров выяснилось, что величины вертикальных токов в разных точках Земли могут быть значительно выше, чем показали ранние исследования.
В работе приведены конкретные данные об установках и о результатах экспериментов. Автор делает вывод: «Созданы оригинальная аппаратура и методика, с помощью которых обнаружены
токи неионной природы в физическом вакууме - континуальные токи. Показано, что континуальные токи могут изменяться под действием астро- и геофизических процессов, т.е. они имеют нелокальную, возможно - космологическую природу» (29, с. 363).
В заключение хотелось бы подчеркнуть, что решение проблем соотношения физики и метафизики требует объединения усилий не только представителей физики и метафизики, но и инженеров и техников.
Список литературы
1. Баранцев Р.Г. Семиодинамика как предтеча синергетики // Метафизика. Век XXI. - М., 2006. - С. 79-84.
2. Борн М. Физика в жизни моего поколения. - М., 1963. - 237 с.
3. Векшенов С.А., Владимиров Ю.С. Об основаниях математики и физики // Метафизика. Век XXI. - М., 2006. - С. 118-133.
4. Владимиров Ю.С. Метафизика. - М., 2002. - 315 с.
5. Владимиров Ю.С. Метафизический принцип фрактальности в физике // Метафизика. Век XXI. - М., 2006. - С. 86-117.
6. Владимиров Ю.С. Реляционные основания физики и метафизика // Метафизика. Век XXI. - М., 2007. - Вып. 2. - С. 150-204.
7. Владимирова Т.Е. Метафизические корни диалога культур // Метафизика. Век XXI. - М., 2006. - С. 64-78.
8. Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. - М., 1989. - 389 с.
9. Дюгем П. Физическая теория: Ее цель и строение. - СПб., 1910. - 323 с.
10. Ефремов А.П. Метафизика кватернионной математики // Метафизика. Век XXI. - М., 2007. - Вып. 2. - С. 233-266.
11. Захаров В.Д. Введение в метафизику природы. - М., 2003. - 258 с.
12. Захаров В.Д. Метафизика в борьбе с кантианством // Метафизика. Век XXI. -М., 2006. - С. 45-63.
13. Иванов А.В. Метафизика как сердце философии // Метафизика. Век XXI. -М., 2007. - Вып. 2. - С. 41-52.
14. Иванов А.В., Миронов В.В. Университетские лекции по метафизике. - М., 2004. - 648 с.
15. Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в качестве науки. - М., 1937. - 100 с.
16. Кассандров В.В. Алгебродинамика: Кватернионный код Вселенной // Метафизика. Век XXI. - М., 2006. - С. 142-158.
17. Копейкин К. (прот.) Мета-фшЫка и ^ета-уи%Пка // Метафизика. Век XXI. - М., 2007. - Вып. 2. - С. 107-141.
18. Коротаев С.М., Сердюк В.О., Горохов Ю.В. Прогноз гелиогеофизических процессов на основе эффекта макроскопической нелокальности // Метафизика. Век XXI. - М., 2007. - Вып. 2. - С. 327-342.
19. Кулаков Ю.И. Теория физических структур - математическое основание фундаментальной физики // Метафизика. Век XXI. - М., 2006. - С. 134-141.
20. Мах Э. Познание и заблуждение. - М., 2003. - 199 с.
21. Миронов В.В. Становление и смысл философии как метафизики // Метафизика. Век XXI. - М., 2007. - Вып. 2. - С. 18-40.
22. Огурцов А.П. Судьба метафизики в век физики // Метафизика. Век XXI. - М.,
2006. - С. 20-44.
23. Очинский В.В. К концепции золотой пропорции в естествознании // Метафизика. Век XXI. - М., 2006. - С. 256-284.
24. Павлов Д.Г. Метафизика симметрий // Метафизика. Век XXI. - М., 2007. -Вып. 2. - С. 267-282.
25. Павлов Д.Г. Число и геометрия пространства-времени // Метафизика. Век XXI. - М., 2006. - С. 159-171.
26. Панчелюга В.А., Шноль С.Э. Феноменология эффекта местного времени на малых пространственно-временных масштабах и в случае движущихся источников флуктуации // Метафизика. Век XXI. - М., 2007. - Вып. 2. - С. 320326.
27. Петухов С.В. Метафизические аспекты матричного анализа генетического кодирования и золотое сечение // Метафизика. Век XXI. - М., 2006. - С. 216250.
28. Родионов Б.У. Дальнодействие ядерных сил // Метафизика. Век XXI. - М.,
2007. - Вып. 2. - С. 205-232.
29. Родионов Б.У. Регистрация континуальных токов // Метафизика. Век XXI. -М., 2007. - Вып. 2. - С. 343-365.
30. Севальников А.Ю. Возвращение к метафизике // Метафизика. Век XXI. - М., 2007. - Вып. 2. - С. 88-106.
31. Стахов А.П. Золотое сечение, священная геометрия и математика гармонии // Метафизика. Век XXI. - М., 2006. - С. 174-215.
32. Стёпин В.С. Онтологии постклассической науки: (На пути к новой метафизике) // Метафизика. Век XXI. - М., 2007. - Вып. 2. - С. 53-65.
33. Суркова Л.В., Яковлев В.А. Метафизика в Ватикане // Метафизика. Век XXI. -М., 2007. - Вып. 2. - С. 142-148.
34. Харитонов А.С. «Золотая пропорция» как критерий универсального равновесия и оптимальной связности частей в целое // Метафизика. Век XXI. - М., 2006. - С. 251-255.
35. Шноль С.Э. Космофизическая природа «идеи формы» гистограмм, построенных по результатам измерений процессов разной природы // Метафизика. Век XXI. - М., 2007. - Вып. 2. - С. 284-319.
36. Щедровицкий Г.П. Философия. Наука. Методология. - М., 1997. - 697 с.
37. Яковлев В.А. Метафизика креативности // Метафизика. Век XXI. - М., 2007. -Вып. 2. - С. 66-87.
