CC BY
472008.01.054-055. ЕВРОПЕИЗАЦИЯ УГОЛОВНОГО ПРАВА В СВЕТЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ КОНСТИТУЦИИ И ИНЫХ НОРМАТИВНЫХ АКТОВ ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА. (Сводный реферат).
В связи с процедурой принятия Европейской конституции возникло множество вопросов: конституционно-правовых, национально-политических, организационных и др. Их решение отодвинуло на второй план ряд специфических юридических проблем, в частности, связанных с преобразованием уголовного права и тенденцией «захвата» национальных юрисдикций в сфере уголовного правотворчества и правореализации. Но специалисты разных стран обсуждают вопросы, возникающие в связи с формированием и усилением роли правовых предписаний Европейского союза в сфере борьбы с преступностью, «покушением» на национальные традиции уголовно-правового регулирования, юридико-технические аспекты признания доказательств, экстрадиции и т.п. и т.д. 2008.01.054. ВАЙГЕНД Е. ЕВРОПЕИЗАЦИЯ УГОЛОВНОГО ПРАВА В СВЕТЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ КОНВЕНЦИИ. WEIGEND E. Europeizacja prawa karnego w swietle Konstytucji Eu-ropejskiej // Panstwo i Prawo. - W-wa, 2005. - N 6. - S. 11-29.
Европейская конституция предусматривает возможность ограничения прав, гарантированных в Хартии, в том числе прав, относящихся к сфере действия органов правосудия по уголовным делам. Это предписания ст. II-107-II-110 Конституции. Они касаются весьма существенных для уголовного (материального и процессуального) права принципов, в том числе определенности деяния и наказания, соответствия наказания тяжести совершенного преступления, презумпции невиновности, принципа ne bis in idem, а также права на защиту, на справедливый процесс, осуществляемый независимым и беспристрастным судом, обязанным рассмотреть дело открыто и в разумные сроки. В свете ст. II-112 Конституции такое ограничение прав и свобод допускается «только в соответствии с законом и только тогда, когда оно необходимо для охраны прав и свобод других лиц и действительно служит реализации признаваемых Союзом общественно полезных целей». При этом Е. Вайгенд отмечает, что указанные ограничения ни в коем случае не могут
нарушать принципа соответствия наказания тяжести совершенного преступления.
Особого внимания специалистов в области уголовного права заслуживает раздел IV части III Конституции, который носит название «Пространство свободы, безопасности и справедливости». В нем указана цель Европейского союза в пределах «совместного пространства», а именно: обеспечение высокого уровня безопасности его граждан (абз. 3 ст. Ш-257), хотя понятие «уровень безопасности» не определено конкретным образом, например, в форме такого требования, что этот уровень должен достигать некоторого стандарта в целях охраны гражданских прав и свобод. Поэтому, отмечает Е. Вайгенд, представители немецкой уголовно-правовой доктрины придают особое значение возможным угрозам и относятся к принятым европейским законодателем формулировкам более чем критично.
Далее автор рассматривает компетенцию Европейского союза на совместном пространстве свободы, безопасности и справедливости. Эти предписания Европейской конституции обосновывают вопрос о месте союзного уголовного права в иерархии источников права отдельных государств-участников.
Особый интерес представляют соображения автора по поводу гармонизация материального уголовного права на европейском уровне. Прежде всего подчеркивается, что положения Европейской конституции направлены на интеграцию уголовного права и процесса и представляют собой угрозу для разнообразия правовых систем, опирающихся на различные традиции и разный исторический опыт отдельных государств-членов. Гармонизация уголовного права, понимаемая как его унификация или сближение на европейском уровне, в первую очередь должна служить эффективному расследованию преступлений трансграничного характера и будет происходить путем обеспечения наказуемости, а тем самым и возможности преследования особо тяжких преступлений на всем пространстве Союза. В этих целях органы ЕС будут принимать соответствующие рамочные законы, устанавливая так называемые минимальные нормы либо минимальные стандарты. Они будут определять как признаки уголовно-запрещенных деяний, т.е. преступлений, так и наказания. Конституционный перечень этих преступлений включает: терроризм, торговлю людьми, сексуальное
использование женщин и детей, незаконную торговлю наркотиками, незаконную торговлю оружием, подделку средств оплаты, отмывание денег, коррупцию, компьютерную преступность и организованную преступность. Хотя и достаточно обширный, данный перечень не является закрытым. Основание его расширения может образовать «особый рост преступности». Е. Вайгенд подчеркивает: не исключено, что в будущем решения Европейского совета, обоснованные либо указанным ростом преступности трансграничного характера, либо особой потребностью совместной европейской борьбы с ней, могут стать достаточно спорными. Это способно вызвать дальнейшую экспансию европейского уголовного права по отношению к национальным правовым системам. Угроза указанной экспансии представляется немецкой уголовно-правовой доктрине достаточно обоснованной, поскольку отсутствуют четкие определения понятий, в частности, «терроризм», «коррупция», «компьютерная преступность», «организованная преступность».
Автор статьи отмечает, что особое беспокойство немецких специалистов вызывает также предписание Европейской конституции, предоставляющее возможность Союзу принимать обязывающие минимальные стандарты в любой иной отрасли права, если только она становится предметом применения средств гармонизации. Суммируя анализ минимальных норм, которые будут содержаться в европейских рамочных законах, гармонизирующих материальное уголовное право, подчеркивает Е. Вайгенд, в их конституционном регулировании трудно не заметить развития уже существующей в ЕС тенденции к охвату союзной стандартизацией все новых сфер социальной жизни.
Существенное внимание в статье уделено вопросу гармонизация процессуального права в рамках ЕС. Согласно положениям Европейской конституции (абз. 1-4 ст. 111-270, ст. 111-275 и 111-277) гармонизация процессуального уголовного права будет осуществляться путем: взаимодействия между судебными и иными органами государств-участников, имеющих полномочия по расследованию уголовных дел и исполнению наказания; взаимодействия в области процесса и уголовно-исполнительного права в государствах-участниках; взаимного признания приговоров и иных судебных решений; признания доказательств и их оборота в пределах государств - участников ЕС; оперативного взаимодействия органов по-
лиции и иных органов, уполномоченных в области уголовного преследования в государствах - участниках ЕС.
Взаимодействие между судебными и иными органами, уполномоченными на принятие решений по уголовно и уголовно-исполнительным делам, будет «поддерживаться» путем создания европейских законов и европейских рамочных законов, предусматривающих «необходимые» средства для такого взаимодействия. И в этом случае правовой характер указанных средств не определен в Конституции. Это, по мнению немецких специалистов, позволяет полагать, что они могут относиться и к форме указанного взаимодействия (координации), целью которого должно быть облегчение на чисто техническом уровне взаимодействия между уполномоченными органами. Во втором случае не только форма, но и содержание и сфера взаимодействия между органами государств-участников были бы обязывающим образом определены рамочным законодательством Союза, что, несомненно, значительно расширит его компетенцию в этой области.
Сфера, в которой органы Евросоюза, принимая минимальные стандарты, смогут вмешиваться в существующие национальные системы уголовных процедур государств-участников, весьма широка. Автор статьи считает, что любые действия, «облегчающие» взаимодействие органов преследования по уголовным делам трансграничного характера, будут подлежать обязывающей государства законодательной компетенции органов Союза. Утверждение, что европейский законодатель обеспечил себе исключительную компетенцию в области создания так называемого европейского международного права, выглядит обоснованным. Возможность такой интерпретации дает ст. 111-270 «Б» Конституции, в которой говорится об «иных особых аспектах уголовного производства», квалифицирующих ее как предмет регулирования минимальных стандартах. Основную проблему здесь образует собственно определение содержания этих минимальных норм, которые должны будут облегчать кооперацию процессуальных и исполнительных органов.
Кооперация органов полиции по уголовным делам будет опираться на уровне Союза на его исполнительные органы, которыми являются Европол, Евроюст и Европейская прокуратура. Главной целью Европола, действующего начиная с июля 1999 г. как исполнительный орган Европейского союза в сфере уголовного
процесса, является «поддержание и укрепление работы органов полиции и иных органов преследования государств-членов, а равно их взаимодействия в предупреждении и борьбе с опасной преступностью, касающейся двух или нескольких государств- членов, терроризма и всех форм преступности, посягающей на общие интересы, которые являются предметом политики Союза» (абз. 3 ст. III-276 Европейской конституции). В то же время абз. 1 и 2 ст. 2 Конвенции о Европоле указывают наряду с терроризмом на нелегальную торговлю наркотиками, торговлю ядерными и радиоактивными веществами, контрабанду нелегальных эмигрантов, торговлю людьми, а также на иные серьезные формы международной преступности. Как следует из этого перечня, определяющего компетенцию Европола только в первой начальной фазе деятельности, подчеркивает Е. Вайгенд, список уголовных дел, подлежащих его компетенции, является обширным и в самом ближайшем будущем будет расширен. Кооперация деятельности органов уголовного преследования государств-членов в рамках Европола будет координироваться также путем принятия европейских законов и европейских рамочных законов. Эти акты должны будут определить обязывающим образом структуру и задачи Европола в отношении: собирания, хранения, переработки, анализа и обмена информацией, предоставляемой органами государств-членов, третьих государств либо иных институций, не входящих в Союз; координации, организации и осуществления следственных и оперативных действий совместно с соответствующими органами государств-членов или в рамках совместных следственных бригад, а в случае необходимости - совместно с Евроюстом (абз. 2 буквы «а» и «в» ст. 111-276).
Не совсем ясно, смогут ли национальные органы преследования одного государства отказать в проведении следственных и оперативных действий, порученных полицейскими службами другого государства-члена, если, например, эти действия нарушают национальные нормы уголовно-процессуального права. Такое же сомнение немецкая доктрина высказывает и в отношении конкретных средств «поддержания и укрепления» деятельности органов полиции и иных органов преследования государств- членов в области опасной преступности трансграничного характера, борьба с которой осуществляется на уровне Союза. Автор полагает, что Европол преобразуется в важнейший следственно-оперативный орган по
многим сложным уголовным делам, которые расследуются на уровне Союза, и будет наделен компетенцией с точки зрения как национальных предписаний уголовно-процессуального права, так и норм полицейского права государств- участников. Ограничение оперативных действий Европола в Конституции сводится к замечанию, что они будут осуществляться «в связи» и «по согласованию» с соответствующими органами государства или государств-участников, на территории которых они должны вестись. Кроме того, применение средств принуждения отнесено к исключительной компетенции соответствующих национальных органов (абз. 3 ст. 111-276). Правовой контроль за деятельностью Европола передается в руки Европейского парламента, что, по мнению немецких специалистов, может вызывать сомнения относительно результативности такого контроля.
Вторым исполнительным органом Европейского союза в сфере уголовного процесса является Евроюст. Этот орган был создан в 2002 г. в целях координации действия национальных прокуратур. На основе положений Европейской конституции он становится органом «координации и взаимодействия между национальными органами преследования и следственными органами, уполномоченными на расследование тяжких преступлений, которые касаются двух или более государств-членов либо требуют проведения совместного расследования с опорой на осуществляемые операции и предоставляемую информацию органами государств-членов и Европолом» (абз. 3 ст. 111-273 Европейской конституции).
К компетенции Евроюста будут отнесены: возбуждение уголовных дел и подача заявлений о возбуждении уголовных дел -через соответствующие национальные органы, в частности, по делам о преступлениях против финансовых интересов Союза; координация расследований по делам о таких преступлениях; укрепление взаимодействия судов, в том числе путем разрешения споров о подсудности, а также путем тесного взаимодействия с европейской судебной сетью. Е. Вайгенд полагает, что аналогично случаю с Ев-рополом разграничение отдельных полномочий между национальными прокуратурами и Евроюстом в связи с наделением его широкой компетенцией в области преследования тяжких преступлений не является легкой задачей. Европейский закон, который определит
структуру функционирования, перечень задач и действий Еврою-ста, может оказаться полезным при разрешении конфликтов в области компетенции и иных интерпретационных вопросов, связанных с функционированием этого органа. В то же время не исключено, что именно Евроюст, управомоченный на возбуждение по собственной инициативе расследования по уголовным делам о тяжких преступлениях, а также на осуществление контроля за этими расследованиями в форме «координации» соответствующих процессуальных средств, применяемых национальными прокурорами, на практике окажется основным субъектом предварительного расследования. Сегодня пока еще нельзя однозначно утверждать, будет ли такая координация охватывать и полномочия Евроюста в отношении принятия обязывающих поручений национальным прокурором или же она будет касаться возложения на них обязанностей по проведению расследования; а также будет ли касаться принятия решений о том, вносить ли обвинительные акты в определенные суды. Сомнительно, чтобы в компетенции национальных прокуроров была оставлена возможность прекращения расследований, начатых Евроюстом.
Европейская конституция предусматривает и такой орган преследования, как Европейская прокуратура, главной, но не исключительной целью которой будет «борьба с преступлениями против финансовых интересов Союза» (абз. 1 ст. Ш-274). Эта прокуратура будет создана «при» либо «в рамках» Евроюста10, либо путем принятия специального европейского закона, определяющего ее статус, перечень функций и процессуальные принципы деятельности, сферу судебного контроля за этими действиями, принцип взаимной допустимости доказательств. Е. Вайгенд полагает, что в данном случае Европейская конституция определяет однозначно и без каких-либо интерпретационных сомнений: именно в компетенцию Европейской прокуратуры будут входить преследование исполнителей и соучастников преступлений против финансовых интересов Союза, ведение соответствующих расследований -в случае необходимости совместно с Европолом, а также внесение обвинительных актов по таким делам в соответствующие суды го-
10 Представители немецкой уголовно-правовой науки исходят из того, что Европейская прокуратура будет продолжением Евроюста и после ее образования возьмет на себя все его функции.
сударств- членов. Особого внимания, по мнению автора, заслуживает тот факт, что Европейская прокуратура сможет осуществлять указанные выше действия процессуального характера независимо от гарантированных процессуальным национальным правом действий национальных прокуратур (абз. 2 той же статьи). Принимая во внимание, что Европейская конституция в абз. 4 ст. 111-274 предусматривает также возможность существенного расширения полномочий этого органа в целях охвата его деятельностью «всех тяжких преступлений трансграничного характера», а равно не совсем четко определенной возможности «допустимости доказательств» в рамках ее действий, трудно удержаться от мысли, что в будущем Европейская прокуратура может быть наделена значительно большей компетенцией, относящейся ныне исключительно к полиции и национальным прокуратурам.
В заключение автор статьи формулирует несколько обобщающих выводов. Она подчеркивает, что основные дискутируемые среди теоретиков и практиков вопросы связаны с установлением того, какие именно европейские интересы требуют охраны интегрированным на уровне Союза уголовным правом и использование каких процессуальных средств для такой охраны должно допускаться практикой. Эти вопросы на самом деле уже давно решены. Положения, содержащееся в договорах, заключенных в Амстердаме и Ницце, привнесли много существенных изменений, если не сказать, кардинальных реформ. Первоначальные методы взаимодействия между правительствами государств-участников были заменены методом создания европейского права органами ЕС. Общее для всех участников Союза право создается путем имплементации в национальные правовые системы уже на протяжении нескольких лет. В контексте столь остро критикуемой немецкой наукой гармонизации уголовного права Е. Вайгенд считает нужным напомнить о том, что путь к этой интеграции был открыт самим договором о Европейском союзе, который в ст. 29 и 31 образовал правовой фундамент процессов гармонизации в сфере европейского уголовного материального права. Органы Союза наделены компетенцией в области определения минимальных криминализационных и пенали-зационных стандартов. За прошедшие десять лет на основе абз. 2 «в» ст. 34 Договора было принято девять рамочных решений, содержащих такие минимальные стандарты. Они касаются следую-
щих преступлений: отмывание денег, нелегальная торговля оружием, терроризм, торговля людьми, сексуальное использование детей, помощь в нелегальном въезде или пребывании в странах Союза, экологические преступления, незаконная торговля наркотиками, компьютерные преступления, коррупция (также в частном секторе), мошенничество, подделка денежных знаков, в том числе евро, подделка неденежных средств оплаты. Таким образом, имевшаяся до этого законотворческая активность позволяет утверждать, что так называемый сектор европейского уголовного права11, или Кодекс европейских преступлений, является уже свершившимся фактом.
Если говорить о гармонизации норм уголовно-процессуального права на уровне Союза и о создании общих европейских инструментов взаимодействия между судами и иными органами государств-участников, уполномоченных на расследование и рассмотрение уголовных дел, то опасения правового характера, высказываемые в немецкой науке, представляются более обоснованными. Тем не менее и на уровне уголовного процесса уже функционируют так называемые институции европейского права, например, европейский приказ ареста или совместные следственные бригады. В процессе рассмотрения сейчас находятся импле-ментация в польский УПК рамочного решения от 22 июля 2003 г. по вопросу об исполнении в странах Европейского союза постановлений об обеспечении имущества и доказательственных средств. Кроме того, можно указать и на рамочное решение Европейского союза от 2005 г. по вопросу применения принципа взаимного признания наказаний в виде денежных штрафов. Законотворческая работа по европейскому регулированию вопросов, касающихся доказательств процессуальных прав обвиняемого, также ведется очень активно.
Е. Вайгенд подчеркивает, что правовой формой средств гармонизации уголовного материального и процессуального права, предусмотренной в Европейской конституции, будут европейские рамочные законы, которые (подобно тому, как это имеет место сейчас при принятии рамочных решений) оставляют для национальных органов некоторую законотворческую свободу, а тем са-
11
О понятии секторального европейского уголовного права, используемого Б. Шунеманном, см.: Schünemman B. Fortschritte und Fehltritte in der Strafrechtspflege der EU // Goltdammers Archiv für Srafrecht. - В., 2004. - N 4. - S. 193, 195.
мым - право на сохранение национального «своеобразия», столь значимого с точки зрения национальных исторических традиций, сформировавшихся в той или иной правовой системе. Каковы будут объемы этой национальной свободы в области расследования и рассмотрения уголовных дел, прояснится по мере политического и экономического развития Европы.
2008.01.055. ШВАРЦ М. РАМОЧНЫЕ РЕШЕНИЯ КАК ИНСТРУМЕНТ ГАРМОНИЗАЦИИ УГОЛОВНОГО ПРАВА В ЕВРОПЕЙСКОМ СОЮЗЕ
SZWARC M. Decyzje ramowe jako instrument harmonizacji prawa karnego w UE // Panstwo i prawo. - W-wa, 2005. - N 7. - S. 22-38.
В статье М. Шварц, посвященной анализу рамочных решений как инструменту гармонизации уголовного права в Европейском союзе, рассматриваются проблема сходства и различий правовой природы рамочных решений и директив, а также возможности и формы имплементации первых по аналогии со вторыми в национальное право.
Рамочные решения связывают государства целями, оставляя им свободу выбора формы и средств их достижения. Директивы являются средством гармонизации законодательных, исполнительных и административных предписаний государств-участников в областях, охватываемых компетенцией Сообщества. Они должны служить сближению уголовно-правовых норм для установления минимальных стандартов, касающихся признаков составов преступлений и наказаний в сферах борьбы с терроризмом, организованной преступностью и пр. Рамочные решения служат и сближению регулирования уголовно-процессуального права и реализации международно-правовых (конвенционных) обязательств стран -членов ЕС, а также обязывают их вводить уголовные санкции, если это необходимо для осуществления уголовной политики ЕС. И по своей структуре рамочные решения сходны с директивами: они содержат указание на правовые основания, преамбулу и мотивы принятия, нормативные и заключительные предписания, определяющие адресатов, их обязанности и дату вступления в силу.
М. Шварц вслед за многими специалистами полагает, что модель имплементации рамочных решений должна быть максимально приближена к модели имплементации директив и соответствовать определенным условиям: требованию формального обяза-
тельства соблюдения сроков имплементации; нотификации Европейской комиссией предпринятых государствами-участниками мер по имплементации; обязанности ссылок на директивы в национальном праве; комплексности; ясности и четкости и непосредственной обязывающей силы. Требование учета целей имеет особое значение в процессе гармонизации уголовного (материального и процессуального) права. Государства-участники обязаны принять нормы, соответствующие целям, указанным в рамочных решениях ЕС, хотя иногда можно ограничиться введением общего правового указания. Требование ясности связывается с необходимостью опубликования текстов, отражающих имплементационные процессы. В связи с этим М. Шварц напоминает, что указания Европейского суда не требуют дословной имплементации текста директивы или ее структуры, но обязывают к внедрению ее сути в национальное право стран-участниц.
Автор подчеркивает, что «необходимо не только перенесение рамочных решений в национальное право, но и применение национальных норм соответствующими национальными органами» (с. 30). Безусловно, именно этот момент вызывает наибольшие опасения, в частности, из-за того, что рамочные решения в отличие от директив не имеют непосредственного действия. В результате существенно ограничиваются контрольные функции не только ЕС и Европейского суда, но и национальных судов (с. 31). В связи с этим в статье рассматриваются возможности применения аналогии (между директивами и рамочными решениями) национальными судами на основе принципа лояльности при применении ими национального права максимально - если это позволяют содержание и цели европейских актов. М. Шварц считает, что такую аналогию нельзя исключить, хотя применять ее надо осторожно. Кроме того, следует учитывать, что национальный суд освобождается от европеизированных предписаний национального права, если это может привести к применению contra legem, к возложению обязанностей на личность или к наложению уголовных санкций либо усилению уголовной ответственности лица.
Автор также обосновывает позицию, согласно которой нельзя a priori исключать применения в контексте введения рамочных решений принципа ответственности в форме возмещения вреда государством за нарушение права ЕС (директив). Она приходит к вы-
воду, что правовой статус рамочных решений пока не ясен. Все же сходство правовых конструкций рамочных решений и директив позволяет, опираясь на решения Европейского суда, понять, в какой степени их имплементация может осуществляться по аналогии. Наибольшие сомнения возникают, как уже говорилось, применительно к непосредственному действию рамочных решений, обязанности национальных судов по их применению, возможности возникновения обязательства по возмещению вреда государством из-за отсутствия или неправильной имплементации рамочного решения, а также по причине реализации принципов лояльности и первенства права Сообщества, имеющих первостепенное значение при имплементации директив в национальное право.
В заключение М. Шварц обращает внимание на необходимость уточнения правовой природы рамочных решений как инструмента гармонизации уголовного законодательства стран - участниц ЕС. С одной стороны, благодаря сходству конструкций рамочных решений и директив допустимо применение при импле-ментации рамочных решений - по аналогии - правил имплемента-ции директив. С другой - с учетом того, что кооперация в области уголовного (материального и процессуального) права носит международный характер, рамочные решения должны отвечать признакам инструмента международного сотрудничества, а не метода европейской кооперации. Вряд ли можно в полной мере перенести на них принцип непосредственного (прямого) действия и др.
А.А. Рёрихт
