CC BY
10
2008.01.047
2008.01.047. ХАЗИНА А.В. RELIGIO: ПРИСУТСТВИЕ RATIO В САКРАЛИЗОВАННОЙ ФИЛОСОФИИ ПОСИДОНИЯ АПАМЕЙСКОГО // Вестн. Нижегородского ун. им. Н.И. Лобачевского. Сер. Социальные науки. - Нижний Новгород, 2006. - Вып. 1(5). - С. 573-579.
В статье А.В. Хазиной, рассматривая становление различных типов рациональности в античном философском дискурсе на примере философско-религиозных взглядов Посидония Апамейского (примерно 135-150 гг. до н.э.) показывается, как религиозные топики, сочетаясь с философской рефлексией, теоретически обосновываются идеями стоического платонизма. Таким образом, речь идет о дедуктивном типе рациональности, который допускает некоторые разновидности мистики и совместим с сакрализацией.
Хазина подчеркивает, что сохранившиеся отрывки из произведений апамейца однозначно свидетельствуют о том, что определяющим началом в его философии была идея божественности мироздания и взаимосвязанности всех космических процессов. Божество, согласно Посидонию, - это умный дух, пронизывающий всякую сущность: землю, воду, воздух (фр. 100 ЕК); одновременно божество является логосом (фр. 5 ЕК) и огненной умопостигаемой пневмой, не имеющей никакого образа (фр. 95 ЕК), но могущей превращаться во все и все делать себе подобным (Аэц. 1.6.1). Этимологию слова «Зевс» античный философ интерпретирует как «пронизывающий все и распоряжающийся всем как своим домом» (цит. по: с. 576). Апамеец подчеркивает трансцендентность божественного, огненного дыхания, понимаемого как промысел и активного в высших сферах космоса. Бог - активное начало, материя - пассивное; философия, познающая причины мира, занимается подлинными богами. Как логос божество является эманацией, формирующей интеллект, разумную часть человеческой души. Эта эманация, истекая из божественной субстанции Солнца, распространяется посредством Луны на подлунный мир, а затем, после очищения, восходит к блаженному бессмертию в место истечения. Тем самым обосновывается и идея о бессмертии человеческой души.
Понятие мировой симпатии является тотальным проявлением действия всепроникающего Бога; благодаря ей мир конституируется как единое целое, в котором отдельные части связаны между собой. При этом существуют различные уровни и виды единств: так, человек - это единство души и тела, а дух - это Бог, гостящий в человеке (Сенека,
2008.01.047
Письма, 31. 11). Человек - это посредник между высшим, божественным и низшим, животным миром; континуальный переход от человеческого к божественному происходит у Посидония через демонический мир, через демонов: «Если души выживают, то они становятся тем же, что и демоны; а если демоны существуют, то следует признать, что существуют и боги» (цит. по: с. 577). Квалифицируя демонов в духе стоического платонизма как эфирные и огненные тела, апамеец классифицирует их сообразно с девятью сферами космоса (как у Платона). Тем самым каждый тип демона получает логическое определение и локализацию в космосе, а вся демонология обретает научное обоснование.
Мантика также получает рациональное объяснение в горизонте космической божественной симпатии, связывающей между собой все части мира Свои аргументы в ее защиту Посидоний выводит из трех источников: Бога, судьбы и природы, редуцируя их к двум: Бог или боги действуют через сны и видения, а судьба или природа генерируют знаки, которые следует интерпретировать. С помощью мировой симпатии аналогичную рациональную экспликацию получают также концепции судьбы и астрологии.
Таким образом, о чем бы ни рассуждал Посидоний: о божественном, демонологии, мантике, судьбе, астрологии и т.д., - он не ограничивается мнением и верой, а фактически стремится решить проблему соотношения рационального и иррационального, знания и веры, утверждая их родство и синтез. В его философской системе религиозные вопросы получают теоретическое обоснование; рефлексия утверждается через определение сущности демонологии, мантики, астрологии, посредством их типологизации и классификации. На примере Посидония очевидно, что это не деградация философско-религиозной греческой мысли, а особый тип рационализма, совместимый с сакральным и допускающий определенные виды мистики. Он, по словам С.С. Аверинцева, требует «жесткой доказательности от второго, третьего и так далее звеньев рассуждения», но разрешает совсем «отказаться от доказательности в исходной точке рассуждения», где будто «зияет некая пустота, требую-
13
щая заполнения уже не от науки» .
Г.В. Хлебников
13 Тем не менее созданная в античности парадигма соединения рационального и религиозно-философского в том числе мистического, знания, трансформируясь, продолжает свое эвристическое функционирование в западной науке и культуре вплоть до наших дней. - Прим. реф.
