CC BY
13
СОЦИАЛЬНЫЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ НАУКИ. ЛИЧНОСТЬ
УЧЕНОГО
2007.03.011. ШАТЦБЕРГ Э. НЕМЕЦКИЙ КОНЦЕПТ «TECHNIK» ПРИХОДИТ В АМЕРИКУ: КАК МЕНЯЛОСЬ ЗНАЧЕНИЕ ТЕРМИНА «ТЕХНОЛОГИЯ» ДО 1930-х ГОДОВ? SCHATZBERG A. «Technik» comes to America: Changing meanings of technology before 1930 // Technology a. culture. - Chicago, 2006. -Vol. 47, N 3. - P. 486-512.
Ключевые слова: технология; Technik; индустриализация; инженеры; социальные ученые; технологический детерминизм.
Англо-американские историки технологии, по словам автора -профессора Университета штата Висконсин (США), довольно долго с удивительным безразличием относились к понятию «технология», занимающему центральное место в той области, в которой они ведут исследования. Эта ситуация начала меняться благодаря работам Р. Олдензьел (Oldenziel, 1999), Л. Маркса (Marx, 1997) и Р. Клайна (Kline, 1995), которые показали, что значения, в которых это слово используется в современном американском дискурсе, появились не так давно. Р. Олдензьел и Л. Маркс доказывают, что статус «ключевого» это слово получило только в 30-е годы XX в. До этого времени вопросы, которые сегодня обсуждаются в терминах технологии, формулировались с помощью таких понятий, как «ремесло, производство, промышленность, изобретение, прикладная наука и машинное оборудование» (с. 486). Поэтому когда современные историки прибегают к выражениям типа «отношение к технологиям» применительно к периоду до 30-х годов, они используют категории, которыми в то время еще никто не оперировал.
Термин «технология» несет на себе печать борьбы за те плоды, которые принесла индустриализация. Согласно Л. Марксу, «технология» помогла ремеслам подняться над миром грязных мастерских и войти в большой бизнес и академическую сферу. Олдензьел рассматривает современные значения термина «технология» как продукт классовых и гендерных сражений, в результате которых мужчины-инженеры, принадлежащие к среднему классу, стали главным воплощением божества по имени «технология». В свою очередь, Клайн показывает, что этот термин инкорпорирует во многом прежний дискурс, связанный с понятием прикладной науки.
Однако, несмотря на эти отдельные работы, главный вопрос остается без ответа. Когда и как термин «технология» приобрел значения, превратившие его в ключевое понятие современности? Автор намерен доказать, что семантический сдвиг произошел в первые десятилетия XX в. Он утверждает, что новые значения получили свое рождение в работах американских социальных ученых, которые, в свою очередь, заимствовали некоторые значения немецкого концепта Technik и включили их в английский термин technology. В результате они изменили его первоначальный смысл как «науки о ремеслах или изучение ремесел» и превратили его в новое понятие, которое «стало охватывать все ремесла как целое, включая и материальные средства производства» (с. 487).
Одна из загадок, связанных с понятием «технология», - это расхождение в значениях между терминами в английском языке и аналогичными терминами в других ведущих европейских языках. Если в английском языке существует одно слово technology, обозначающее много разных понятий, то на континенте используются два родственных слова - technique и technology: technique относится к методам и процедурам материальной культуры, особенно в инжиниринге и промышленности, тогда как technology касается изучения этих видов деятельности и их принципов. То, что оба эти слова сейчас переводятся на английский язык как technology, привело, как считает автор, к обеднению концептуального аппарата социальных наук.
В XIX в. подобного расхождения еще не существовало; в английском, французском и немецком языках слово «технология» имело общий набор значений, о чем свидетельствуют толковые словари и публикации того времени. Термин «технология» пришел
в ведущие европейские языки в XIX в. из латинского языка XVII-XVIII вв. (служившего общим наследием для образованной элиты как в Европе, так и в ее колониях). Латинский термин technologia произошел от греческого techne (искусство, мастерство, умение) и logos (слово, понятие, учение). Английские, французские и немецкие словари и энциклопедии XIX в. дают единое определение «технологии» как «описания и обучения ремеслам, особенно механическим» (с. 490). Следовательно, в XIX в. слово «технология» было специальным термином, обозначающим область исследований, которая занимается ремеслами; как правило, это понятие не включало «производственные процессы и артефакты». «Используемая таким образом "технология" была скорее областью исследования, а не его предметом» (с. 489).
Проанализировав выдержки из различных английских текстов, автор пришел к выводу, что современного значения технологии как «совокупности процессов, правил, навыков, методов и материального оборудования, применяемых при изготовлении какой-либо продукции в любой сфере производительной деятельности», в Англии XIX в. попросту не существовало (с. 490). Тем не менее, как выяснилось, различия между прошлым и современным значениями можно легко игнорировать; теперь «технология» выступает «и как область исследования, и как его предмет» (с. 491).
Тенденция проецировать в прошлое те значения, которые существуют сегодня, проявляется, например, в часто повторяемом утверждении, что первым в американский дискурс понятие «технология» в современном его понимании ввел ботаник и врач Я. Бигелоу (Bigeloy) в своей книге «Элементы технологии» (Elements of technology, 1829). Но, как доказала Олдензьел (Oldenziel, 1999), подобное утверждение абсолютно неверно. Хотя эта книга и познакомила американцев с этим термином, сам Бигелоу использовал его в значении, традиционном для XIX в.
Автор считает, что распространению термина «технология» в США скорее помогло создание Массачусетского технологического института (МТИ) в 1861 г. (в то время подобные вузы принято было называть политехническими). Однако несмотря на это, «технология» продолжала оставаться на периферии; доминирующий дискурс строился прежде всего в терминах «прикладной науки» и «ремесел». После основания МТИ и аналогичных ему вузов слово
«технология» стало чаще встречаться в американском дискурсе, но преимущественно как термин, использующийся в системе высшего технического образования.
В англо-американской социальной теории слово «технология» отсутствовало вплоть до 1900 г., не использовалось оно и в классической британской политэкономии, даже при анализе проблем, касающихся экономического значения крупного машинного производства. Английские и американские социальные ученые вовсе не игнорировали вопросы, возникающие в связи с бурно развивающейся индустриализацией, но эти драматические изменения обсуждались ими в таких терминах, как «изобретения, промышленность, ремесла, машинное оборудование и наука» (с. 492).
В антропологии - новой дисциплине, появившейся в конце XIX в. в США, уделялось много внимания материальной культуре первобытных людей, и в ней использовался термин «технология», но опять же в значении «науки о ремеслах». Лишь после 1940 г. «технология» заняла прочное и значимое место в англоязычной антропологии, однако теперь этот термин обозначал не изучение материальной культуры, а саму эту материальную культуру (с. 493).
Таким образом, в XIX в. термин «технология» оставался одним из второстепенных. Даже специалисты в области образования не часто использовали его, предпочитая традиционное словосочетание «техническое образование». Более того, многие институты продолжали называться «политехническими», а если они входили в состав университетов, то назывались «инженерными школами».
Что же в таком случае способствовало на рубеже XIX и XX вв. изменению значения термина «технология» и превратило его в ключевое слово современного дискурса? Частично объяснение следует искать в той «семантической пустоте» (выражение Л. Маркса), которая возникла вследствие бурного развития промышленности в Европе и США; такие термины, как «ремесла» (industrial arts), перестали отражать масштаб происходящих процессов. Ряд других факторов общего порядка, которые приводятся в литературе, полагает автор, не могут объяснить того специфического сдвига, который произошел в начале XX в., - от значения «технологии» как «изучение ремесел» к значению «артефакты и процессы промышленной цивилизации» (с. 494). Объяснения этого сдвига, утверждает автор, следует искать в рамках немецкого дискурса Technik.
Как и США, во второй половине XIX в. Германия переживала период широкомасштабной индустриализации. В этом контексте и возник новый дискурс вокруг концепта Technik, тогда как прежний, связанный с Technologie, пошел на убыль. В немецкоговорящих регионах обсуждение различных аспектов die Technik началось во второй половине XIX в. Тогда этот термин означал «ремесла в целом, особенно те, которые ассоциируются с инженерами и современной промышленностью» (с. 487). Экономический историк Г. Фрисон (Frison, 1998) доказывает, что «понятие Technik не может считаться наследником Technologie» (цит. по: с. 494), поскольку эти концепты были фокусом независимых дискурсов и почти никогда не пересекались.
Как и Technologie, слово Technik пришло в немецкий язык из латинского языка в конце XYII в. Этот термин имел широкое значение - «практические правила и методы, которые используются для достижения данной цели» (с. 494), аналогичное современному английскому technique в том его смысле, в котором говорится о technique художника или музыканта. Однако к середине XIX в. слово Technik уже ассоциировалось с «ремеслами» и «стало включать все материальное производство, понимаемое как единое целое» (с. 494). Таким образом, это слово использовалось в двух значениях: в более узком - оно относилось к материальным аспектам производства, а в более широком - включало правила, процедуры и навыки, необходимые для достижения определенной цели.
Во второй половине XIX в. понятие Technik также заняло главное место в самоопределении нарождающейся в Германии профессии инженера. Первая общегерманская организация инженеров (Verein Deutscher Ingenieure - VDI) сделала Technik центральным концептом нового общества. В уставе VDI, принятом в 1856 г., главная цель этой организации определялась как развитие немецкой Technik, а не защита интересов инженеров. В свою очередь, инженеры стали столь тесно идентифицироваться с Technik, что в большинстве немецко-английских словарей «инжиниринг» приводится как одно из значений слова Technik.
В конце XIX в. развернулась широкая дискуссия относительно места Technik в Германии того времени. В условиях бурного развития промышленности инженеры начали борьбу за повышение своего статуса в социальной иерархии, которая включала также и
обсуждение философских проблем Technik. Философ К. Мишем (Mitchman, 1996) назвал этот дискурс «инженерной философией технологии» и датирует его начало 1887 г., когда была опубликована книга Т.Э. Каппа «Grundlinien einer Philosophie der Technik» («Основы единой философии техники»).
В начале XX в. это обсуждение переросло в спор о взаимоотношениях Technik и Kultur. Инженеры, писавшие на философские темы, пытались защитить общественный статус инжиниринга от нападок гуманитариев - «мандаринов немецкой науки». Толчком для этой дискуссии послужила опубликованная в 1906 г. книга Э. фон Майера (von Mayer) «Technik und Kultur», которую инженеры восприняли как атаку на свою профессию. Контратакой руководил предприниматель и изобретатель Ф. Дессауер (Dessauer), который, защищая Technik, подчеркивал индивидуальный, творческий характер изобретений и пытался придать этому термину, как объясняет М. Хард (Hard, 1998), «духовное измерение», чтобы сделать его приемлемым для образованной элиты.
Широкий резонанс, который получила эта дискуссия, повлиял и на немецких обществоведов. Technik стала значимым концептом для молодых представителей исторической школы в немецкой политической экономии, включая Г. Шмоллера, М. Вебера, Г. Зиммеля и В. Зомбарта. В отличие от инженеров, которых в первую очередь интересовала природа Technik, эти пионеры немецкой социальной теории пытались понять отношения между тремя терминами Technik, Wirtschaft (экономика) и Kultur. В. Зомбарт особенно заинтересовался термином Technik после 1900 г. и в первом издании «Der moderne Kapitalismus» (1902) подробно обсуждал die neuen Technik (современная технология). Зомбарт и Вебер развили концепцию Technik в 1910 г. на первой конференции Немецкого социологического общества, где Зомбарт представил свою ключевую статью «Technik und Kultur». И Зомбарт, и Вебер отрицали роль Technik в качестве независимой переменной в человеческой истории, настаивая на фундаментальной, главенствующей роли Geist (дух, разум) (с. 496).
Если сравнить масштабы обсуждения проблем, связанных с понятием Technik, в Германии и США, то можно отметить, что в американской социальной теории аналогичные темы были представлены слабо. Поскольку в промышленности обеих стран перед
Первой мировой войной происходили сходные изменения, американские социальные ученые неизбежно должны были заинтересоваться работами своих немецких коллег. Один из путей, по которому термин Technik в конечном итоге попал на американский берег, - это его перенос из исторической школы в немецкой политэкономии в американскую школу институциональной экономики. Главную роль в этом процессе сыграл американский экономист и социолог Т. Веблен.
Поскольку немецкое слово Technik не имело прямого английского эквивалента, американские социальные ученые оказались в затруднительном положении. Наиболее близкие к нему английские родственные слова technique и technic означали «навыки в изящных искусствах, таких как живопись и музыка». Тем не менее американские социологи иногда переводили Technik как technique, не осознавая, что на самом деле они меняют значение этого слова. Если бы этот перевод прижился, то в английском языке сохранилось бы континентальное разделение на technik и technology. Вместо этого понятие Technik вошло в американскую социальную науку путем трансформации значений термина technology.
Первой теоретической работой, вдохновленной немецким дискурсом Technik, стала статья «Экономическая интерпретация истории» (1901) одного из основателей американской школы институциональной экономики Р.А. Селигмана (Seligman). Используя идеи К. Маркса и Ф. Энгельса, он доказывал, что именно экономика ответственна за «трансформации, происходящие в структуре общества» (цит. по: с. 497). Давая экономическую интерпретацию истории, Селигман смешал два понятия technique и technology, что впоследствии стало общей практикой для американских социальных ученых, испытавших влияние немецких теорий Technik. По его мнению, Маркс вовсе не утверждал, что «чисто технические или технологические способы производства служат решающим фактором в человеческой истории» (с. 497). Сам Селигман также отрицал «техническую интерпретацию истории», предлагая взамен экономическую интерпретацию. Его смешение терминов technique и technology и отказ от них в пользу экономики иллюстрируют, по словам автора, те терминологические сложности в переводе концепта Technik, которые существовали в начале XX в.
Понятие technology заняло важное место в работах Веблена в начале 1900-х годов, когда вслед за Марксом он попытался объяснить фундаментальные противоречия современного капитализма, обратившись к анализу его исторического развития. Для обозначения технических аспектов этого развития он первоначально использовал термин workmanship (мастерство, квалификация). Однако этот термин не обладал достаточной широтой для того, чтобы охватить все практики материального производства - от первобытного сельского хозяйства до современных электрических сетей, а ассоциировался исключительно с ручным трудом. Веблен считал, что немецкое понятие Technik обладает такой широтой, но он искал английский аналог сопоставимого масштаба. Даже в своем первоначальном смысле как «наука о ремеслах» technology была в равной степени приложима как к первобытным людям, так и к выпускникам МТИ. Заимствуя этот термин, Веблен одновременно трансформировал его, изменив его значение и приблизив его к материальным практикам и техническим знаниям.
Веблен активно использовал новое понятие технологии, центрированное на Technik, в своих статьях и рецензиях, публиковавшихся в начале 1900-х годов. Как показывает анализ этих работ, историкам вряд ли удастся отыскать более ясные доказательства прямой связи между немецким концептом Technik и новым американским понятием technology (с. 502). До Веблена ни один американский социальный ученый не использовал слово technology для обозначения практик и принципов ремесленного производства -технической базы современной промышленности.
На протяжении ряда последующих лет Веблен развил свою идею технологии в сложный концепт, который искусно объединил старое определение technology (как область знания) с немецким понятием Technik (как набор материальных практик). В статье «Место науки в современной цивилизации» (1906), проанализировав отношения между наукой и технологией, ученый показал, каким образом машинное производство формировало современную науку (с. 504). Подобный анализ стал возможен только благодаря его новому определению технологии. В XIX в. такие отношения не обсуждались и не могли обсуждаться, поскольку технология понималась как область науки, занимающаяся изучением ремесел, и соответственно их отношения были отношения части и целого (с. 504).
Веблен трансформировал слово technology в ложный концепт, который во многих отношениях опережал свое время. В частности, его понимание роли технологии было сходным с недетерминистским подходом, который стал разрабатываться историками технологии только в 60-е годы XX в. (с. 504). Для Веблена «технология» включала не только практику, но и знание, которое отличалось и было независимым от научного знания. Он не хотел умалять значение технологии, редуцируя ее до изобретения; в своей теории технологического развития он подчеркивал постепенное наращивание навыков и знаний, а не крупные прорывы. Его понимание технологии в принципе не было ни детерминистским, ни сопряженным с прогрессом. «Технология сама по себе нейтральна, как таковая она не способна быть ни полезной, ни вредной для человечества» (цит. по: с. 503). Веблен не считал, что в развитии технологического знания есть нечто, что автоматически служит прогрессу и благополучию людей (с. 505).
Полного расцвета идеи Веблена достигли в его наиболее противоречивой и спорной книге «Инженеры и система цен» (The engineers and the price system, 1921), основанной на цикле статей, написанных для «левого» периодического журнала The Dial. В этой книге он не только доказывал, что технология как форма знания принадлежит всему обществу, но и детально описал условия для революционного переворота. Этот переворот ниспровергнет личные, корыстные интересы и поставит во главу угла благополучие и процветание всего общества. В качестве его лидеров Веблен видел «людей техники» - организаторов производства и промышленных инженеров, чье правление будет осуществляться через «Совет технических специалистов». Утопические идеи Веблена в дальнейшем легли в основу так называемой «теории управляющих». Большая часть спорных моментов книги Веблена связана именно с этими технократическими постулатами.
«Инженеры и система цен» Веблена оказалась не только спорной, но стала очень популярной книгой. По словам Олдензьел, она представила «инженеров в качестве главных носителей технического знания» и способствовала распространению понятия «технология», центрированного на инженерах (с. 507). Несмотря на то что Веблен не ставил такой цели, его книга, несомненно, помогла популяризировать идею technology как «совокупности артефактов и спо-
собов их производства» - определение, более близкое к немецкому понятию Technik, чем к американскому термину technology XIX в.
После Первой мировой войны понятие «технология» постепенно стало распространяться среди американских социальных ученых благодаря как влиянию Веблена, так и неосознанной адаптации немецкого дискурса Technik. Большинство социальных ученых, которые воспользовались его новым концептом, склонялись к детерминистскому пониманию и связывали «технологию» непосредственно с идеей прогресса. Таким образом, эволюция тех значений, которые вкладываются в этот термин, стала предметом борьбы между детерминистскими и недетерминистскими интерпретациями «технологии».
Влияние Веблена не поддается точному измерению. В некоторых отношениях он был одним из наиболее значимых социальных ученых начала XX в., но в то же время оставался за пределами основных течений американской социальной науки. Его акцент на эволюционных изменениях и качественном подходе приходил в противоречие с растущим влиянием статистических методов и математических моделей, которые часто использовались в экономике. Его «левые» убеждения и эпизодическая работа в университете отвратили от него всех, кроме нескольких учеников. И тем не менее можно найти много прямых связей между Вебленом и более поздними учеными, которые использовали термин «технология».
Одним из первых экономистов, кто воспользовался этим термином в новом (вебленовском) смысле, стал студент, а затем коллега Веблена, Г. Давенпорт (Davenport). В 1904 г. Давенпорт опубликовал статью, в которой дал анализ понятия «капитал». В частности, он ввел представление о «технологическом капитале», который понимал как «все материальные ценности, используемые для целей производства». Как показывает анализ статьи Давенпорта, он еще чувствовал определенный дискомфорт, используя понятие «технология», но, как он сам писал, «другого подходящего термина найти не смог» (цит. по: с. 508). Ученые, следующие за ним, легко и охотно оперировали словом technology, не замечая, что оно изменило свое значение. В ряде экономических статей 20-х годов понятия «технология» и «техника», а также «технологический» и «технический» использовались как полностью взаимозаменяемые, что служит примером неосознанного слияния Technik и technology.
В это время произошли два важных изменения в интерпретации роли технологии и отношения к ней. Во-первых, технология была исключена из сферы экономики, в первую очередь, благодаря работам (тогда молодого, а впоследствии известного) американского экономиста А. Хансена; в результате она оказалась выведенной из-под удара тех, кто занимался критикой капитализма. А во-вторых, технологию стали связывать с детерминистской концепцией материального прогресса.
В авангарде этих концептуальных изменений стоял историк, один из основателей экономического направления в историографии США, член Прогрессивной партии Ч. Бирд (Beard). Он поддерживал отношения с Т. Вебленом, которого высоко ценил. Как и другие члены Прогрессивной партии, Бирд, страстный поклонник веры в прогресс цивилизации, выступал за реформы и активно занимался их разработкой. «Экономический взгляд на историю, который пропагандировал Бирд, исходил из того, что материальный прогресс заложит основы для нравственного прогресса» (с. 509). В конце 20-х годов Бирд стал рассматривать технологию как еще одну (наряду с экономикой) движущую силу истории. В 1926 г. в своем докладе Американской ассоциации политической науки он связал изменения в американском обществе с 1783 г. с такими важными технологическими инновациями, как паровой двигатель и ткацкое производство. Эту идею о поступательном и неизбежном движении материального прогресса он формулировал в терминах технологии.
Согласно Бирду, именно технология, а не экономика, - ключевой фактор в истории, который неизбежно преобразует не только материальную культуру, но и духовную и интеллектуальную жизнь. Бирд провел различие между технологией и капитализмом и утверждал, что ее влияние не зависит от особенностей той или иной экономической системы. Кроме того, в отличие от своих предшественников, он видел в ней скорее благо и считал, что она приведет к прогрессу во всех без исключения областях; такая позиция вполне совпадает с сегодняшним энтузиазмом по поводу технологического прогресса. Однако в своей пылкой любви и постоянном использовании понятия «технология» Бирд слегка опередил время. Этот термин стал значимой категорией в социальных науках только в конце 30-х годов.
«Настоящая работа, - пишет в заключение автор, - лишь часть обширного анализа, который необходим для понимания той экстраординарной власти, которую приобрело современное понятие технологии» (с. 512).
Т. В. Виноградова
