CC BY
48
КУЛЬТУРА
2007.02.046. ГОМБРИЧ Р. ВООРУЖЕННЫЙ КОНФЛИКТ В ШРИ-ЛАНКЕ И ПРОБЛЕМА БУДДИЙСКОГО ФУНДАМЕНТАЛИЗМА. GOMBRICH R. Is the Sri Lankan war a Buddhist fundamentalism? // Buddhism, conflict and violence in Modern Sri Lanka / Ed. by Mahinda Deegalle. - L., 2006. - P. 22-37.
Автор (Оксфордский университет, Великобритания) ставит три вопроса: 1) является ли буддизм одним из факторов конфликта; 2) насколько буддизм как религиозная традиция поощряет у сингалов миролюбие; 3) правомерно ли говорить о «буддийском фундаментализме» в Шри-Ланке.
Существует стереотип, что конфликт на острове носит этно-конфессиональный характер (сингалы исповедуют буддизм и христианство, тамилы - индуизм, христианство и ислам). Однако языковой фактор, очевидно, в большей степени способствует размежеванию, нежели религия. Первые столкновения произошли в 1950-е годы прошлого века, когда правительство объявило сингали единственным государственным языком и начало переводить высшее и среднее образование с английского на сингали. Еще одним доказательством первичности этнического и языкового фактора может служить позиция в конфликте христиан-католиков: если католики-сингалы участвуют в тамильских погромах наряду с буддистами-сингалами, то католическая церковь в северных районах страны, населенных, главным образом, тамилами, активно поддерживает Тигров освобождения Тамил Илама (ТОТИ). Фактически с 80-х годов прошлого века в Шри-Ланке произошел раскол на тамильскую и сингальскую церкви.
Насилие сингалов против тамилов связано не с религией, а с обычной человеческой психологией. Оно носит «упреждающий» (pre-emptive) характер: хотя тамилы составляют меньшинство и не могут представлять реальную угрозу для сингальского большинст-
ва, сингалы исходят из того, что по ту сторону пролива (шириной всего 40 км) в соседней Индии проживают более 50 млн. тамилов (для сравнения: численность населения острова - менее 20 млн. человек). История свидетельствует о неоднократных нападениях тамилов на Шри-Ланку, да и «успехи» ТОТИ с начала 80-х годов были обусловлены тем, что опорные базы и тренировочные лагеря организации находились за пределами острова, в Индии. В этом отношении конфликт в Шри-Ланке похож на ситуацию в Северной Ирландии и в некоторых районах бывшей Югославии.
Кроме того, свою роль играет и эффект, именуемый в психологии «смещением», когда испытывающий фрустрацию человек вымещает досаду на тех окружающих, которые слабее его. В погромах в Шри-Ланке насилие бывает направлено не только на представителей определенной этнической группы, но и на всякого, кто не может защитить себя. Массовое насилие также носит оппортунистический характер: ряд групп пытается использовать сложившееся положение с максимальной выгодой для себя. В частности, известно, что в конце 50-х годов тамильские землевладельцы избавлялись от неугодных арендаторов-тамилов, подбрасывая им письма с угрозами, якобы написанные сингальскими бандитами.
Хотя считается, что буддизм проповедует ненасилие, на деле буддисты никогда не были миролюбивее представителей других конфессий. Анализ источников позволяет говорить, что в буддийской традиции проводилось разграничение между агрессивным насилием и насилием, вызванным необходимостью самозащиты, и последнее считалось вполне допустимым. В нынешнем конфликте сингалы рассматривают себя именно как защищающуюся сторону, подкрепляя свою позицию примерами из истории, где агрессорами обычно выступали тамилы, вторгавшиеся на остров, а не наоборот. Вообще, пацифизм в буддизме -сравнительно новое явление, связанное с позицией ряда политических лидеров XX в. (Далай-лама XIV, У Ну и До Аун Схан Су Чжи в Бирме), положение которых не позволяло им опираться на силу.
В будцологии укоренилась протестантская установка, что для всех последователей религии характерен общий набор ценностей и норм. Однако исторически в буддизме ситуация была совершенно иной: здесь существовала четко выраженная разница в статусе и ориентирах монашества и мирян. Если монашеская практика в
идеале была направлена на уход от мира и достижение нирваны, то притязания мирян были куда скромнее - для них считалось достаточным обретение благоприятного следующего рождения. Тем не менее стереотипы, актуальные только для монашеского образа жизни, были приписаны учеными всем буддистам. На самом деле буддийская традиция совсем не предполагала, что власть должна отказываться от насилия ради достижения морального идеала.
Также неправомерны и рассуждения о «буддийском фундаментализме». «Фундаментализм» предполагает убеждение, что основной священный текст религии может служить достаточным руководством во всех аспектах жизни верующего и должен приниматься на веру буквально. Однако агрессивный сингальский национализм не имеет никакой опоры в канонических текстах буддизма, а лишь апеллирует к местной хронике («Махавамса»), составленной через тысячу лет после появления буддизма как религии. Можно говорить о «воинственности» или «шовинизме» сингалов, но никак не об их «фундаментализме».
«Фундаменталистской» можно назвать позицию западных ученых, пытающихся объяснять все действия буддистов каноническими буддийскими текстами. Когда в XIX в. христианские миссионеры обвиняли сингалов, что те не соблюдают предписаний собственной религии, мотивы этого были понятны. Однако для современных наблюдателей совершенно некорректно «смешивать кодекс идеального поведения, установленного для лиц, отрекшихся от мира, с реальной исторической традицией буддийской политики и обществ» (с. 36).
В то же время не следует считать, что насилие в Шри-Ланке -дело рук одних лишь мирян. «Религиозная» воинственность, наблюдаемая во многих частях мира, прежде всего связана с борьбой за власть и обычно возникает в ответ на предполагаемую угрозу. Сингальские буддисты в течение длительного времени видели угрозу со стороны колониальных держав, а затем Индии, которую они подозревают в поддержке тамилов. Буддистам свойственны все. слабости обычных людей, и в современной Шри-Ланке есть монахи, утверждающие, что защита родины (даже не буддизма) - путь к обретению нирваны. Порочный круг насилия порождает даже такие идеи, совершенно чуждые буддийской традиции.
А.Е. Кириченко
ИСТОРИЯ
2007.02.047-050. ИДЕЙНОЕ НАСЛЕДИЕ МАО ЦЗЭДУНА В ЗАПАДНОЙ ПОСТМАОИСТСКОЙ СИНОЛОГИИ.
2007.02.47. GRAY J. Мао in perspective // China quart. - L., 2006. -N187.-P. 659-679.
2007.02.48. SELDEN M. Jack Gray, Mao Zedong and the political economy of Chinese development // Ibid. - P. 680-685.
2007.02.49. BRAMOLL С The last of the romantics? Maoist economic development in retrospect // Ibid. - P. 686-692.
2007.02.50. KARL R. E. Culture, Revolution, and the Times of Hi story: Mao and 20ft-century China // Ibid. - P. 693 -699.
К 30-й годовщине смерти Мао Цзэдуна лондонский журнал
