CC BY
4
рующий необходимость спецификации термодинамических условий «по умолчанию». В то же время многие достоинства акаузаль-но-частного приближения сохранены и в акаузально-антропной картине.
Хотя работы Прайса представляют собой шаг вперед, поскольку проводят критицизм каузально общего типа, они легковесно изображают существующую ситуацию, когда рассматривают поиски объяснения термодинамической асимметрии. «Будущее поведение Вселенной быстро становится признанной и легитимной целью повседневной научной работы... Становящаяся дисциплина физической эсхатологии уже достигла множества интересных результатов» (с. 11).
Д. О. Окунев, А.И. Панченко, В.А. Яковлев
2006.04.004. ХЕССЕНБРУХ А. ЗА ПРЕДЕЛАМИ ИСТИНЫ: УДОВОЛЬСТВИЕ ОТ НАНОБУДУЩЕГО.
HESSENBRUCH A. Beyond truth: Pleasure of nanofutures // HYLE: Intern. j. for philosophy of chemistry. - Karlsruhe, 2005. - Vol.8, N 3. -P. 34-61. - Mode of access: http://www.hyle.org.
Арне Хессенбрух - сотрудник Института Дибнера, созданного при Массачусетском технологическом институте (США). Статья, опубликованная параллельно в журнале «Techne: Research in philosophy and technology», посвящена анализу изменений взаимоотношений между наукой и обществом, произошедших в последние десятилетия, на примере нанотехнологии.
После Второй мировой войны в обществе стала господствовать точка зрения, что истина рождается в сфере чистой науки и передается в прикладные и технические науки. Автор солидаризируется с позицией Л. Флека, согласно которой такой подход недостаточен, так как упускает из виду обратную связь: Флек выделил экзотерическую (общедоступную, понятную непосвященным, открытую) и эзотерическую (тайную, скрытую, известную или понятную лишь посвященным) сферы науки и показал, что экзотерическая сфера представляет собой больше общественное, чем техническое понимание науки, благодаря чему эзотерическая сфера не
является изолированной от общества1. В конце XX в. этот подход конкретизировал М. Буччи, предложивший схему движения потока информации между различными группами с различными степенями квалификации, воронкообразная форма которой показывает, как теории и результаты укрепляются по мере их движения в направлении к «популярному этапу»2. Внутридисциплинарный этап составляют специализированные журналы (например, «Physical review»), междисциплинарный - журналы, предназначенные для ученых, работающих в любых областях науки (например, «Nature» или «Science»). Учебники составляют образовательный этап, а популярный этап реализуется через телевизионные программы (например, Discovery channel). В современной науке нередки случаи, когда ученые «напрямую» сообщают общественности о своих открытиях и достижениях на пресс-конференциях, в прессе, на телевидении. Этот обходной путь показан на схеме стрелкой. Чем больше содержание исследования удалено от темы публичного дискурса, тем легче ученым представлять свои работы как факт, деконтекстуализированный от условий его получения, и совершенно достоверный. Тем не менее это не просто односторонняя улица, идущая от эксперта до дилетанта. В обратном воздействии тоже скрывается огромная работа, в которой укрепляется достоверность знания и вера самого эксперта.
1 См.: Fleck L. Genesis and development of a scientific fact. - Chicago, 1979.
См. диаграмму ниже по тексту: Bucchi M. Science and the media: Alternative routes in scientific communication. - L.; N.Y., 1998. - P. 12.
За последние несколько десятилетий акцент в финансировании науки сместился в сторону поддержки исследований, результаты которых могут быть практически использованы. «Знание все больше становится средством достижения цели и все меньше целью как таковой» (с. 38). В то же время чрезвычайно трудно оценить практическую значимость исследования, так как она становится видной только в конце 20-летнего процесса коммерциализации, подчиненного превратностям рынка. Приспосабливаясь к реальности финансирования, ученые обратились к активной рекламе своей деятельности. Огромное количество рекламной информации, окружающей наноисследования и исследования генома, стало такой же важной частью функционирования современной науки, как истинный дискурс.
Помимо убеждения и даже «уговаривания» публики характерной чертой бытия науки в общественной сфере сегодня является чувство радостного возбуждения, надежды, удовольствия от предвосхищения лучшего будущего. Так, научная группа, работающая на физическом факультете университета города Аарус (Дания), чтобы получать финансирование, меняла направления своих исследований: сначала они работали в области исследования физики тонких пленок, затем были вынуждены наладить связи с датской компанией, производящей катализаторы для химической индустрии, и провозгласить, что их работа с катализаторами перспективна с точки зрения уменьшения кислотных дождей и для общего улучшения состояния окружающей среды. Но и этого оказалось недостаточно. Руководитель группы наладил связи с медиками и создал Центр для работы с биосовместимыми материалами с использованием микроскопа со сканирующим зондом. Если первоначально группа называлась Центром атомно-размерной физики вещества (Center for atome-scale materials physics) (далее - ЦАФМ) и ее название было понятно ученым, то имя нового центра - Междисциплинарный центр нанонауки (Interdisciplinary nanoscience center) (далее - м-НАНО) - является этикеткой, предназначенной для более широкой аудитории, чем физики, химики, биологи и медики. Атомно-размерные материалы были гораздо понятнее для университетских работников, но непонятны для таких важных людей, как официальные представители правительства, члены парламента, журналисты, читатели газет и ученики старших классов. Центр
это было вполне уместно, так как ставилась цель вдохновить и привести в восторг. Видение Дрекслера приобрело силу после его утверждения, что нанотехнология может собирать молекулы, похожие на строительные блоки жизни, основываясь на факте, что эти новые молекулы сами производят новые молекулы.
Третья молекула на рисунке (дисульфида молибдена) - молекула перспективного катализатора, который группа из ЦАФМ подробно исследовала. Эти три молекулы украшают и страницы буклета, представляющего центр; они же изображены на веб-сайте м-НАНО. Самая большая и наиболее заметная молекула - бактерио-родопсин. Визуально она состоит из двух плоскостей красных шаров, связанных закрученными полосами. Плоскости больше напоминают предмет науки о поверхности, а закрученные полосы говорят нам, что мы находимся в области биологии. Таким образом, данное изображение является как притягивающим, так и убедительным с точки зрения междисциплинарности.
Такое использование рисунков встречается часто. Должен ли потребитель такого рода научной рекламы чувствовать себя обманутым? Визуальный язык нанорекламы напоминает бульварную журналистику. В бульварной прессе важны оппозиционность господствующему мнению и сенсационность. Ее тексты с техническими подробностями объясняют читателю, в чем суть проблемы, но оставляют мало места для интерпретации, особенно для тех, кто не имеет соответствующего образования. Оптимистичные предположения нанорекламы дают читателю возможность получить удовольствие от представляемых картинок. Подразумевается, что он не будет концентрироваться на тексте, а будет пролистывать буклет в свободное время. Он не будет запоминать факты, а скорее впадет в мечтательность. Однако доставляющее удовольствие чтение о возможном будущем постоянно ставится под вопрос дискурсом об истине и ложности.
Похожая ситуация имеет место и при просмотре популярных научных видеороликов. Благодаря им зритель может рассмотреть атом, движущийся по поверхности: доступность наблюдения частиц атомного масштаба вызывает восхищение. Видеоролики порождают чувство контроля над наномиром, доставляющее наслаждение, и возбуждают радость в предвосхищении грядущих революционных технологий. Причем все они являются сильно скорректи-
рованными с помощью компьютера изображениями, имеющими мало общего с тем, что на самом деле можно увидеть с помощью сканирующего туннельного микроскопа (СТМ).
И сами ученые не чужды чувству удовольствия, которое вызывается рекламой науки. Примером этого на внутридисциплинар-ном этапе могут служить изображения, содержащиеся в одной из статей «Physical review letters». Аудитория, для которой предназначена эта статья, хорошо ориентируется в проблеме. Следовательно, нет необходимости воздействовать на нее цветом, живостью стиля и т.п. Изображения окрашены в черно-белые тона, а способ их обсуждения основан на фактах без каких-либо футуристических обещаний. Как правило, выбирается несколько наиболее типичных изображений процесса. Затем полученные данные представляются графиком, а цифры из этого графика могут быть подставлены в качественную модель, достоверность которой и обсуждается.
Удовольствие может быть получено и от расшифровки специальных кодов, от общения на абстрактном уровне, от понимания, какие следствия человек может вывести для своих исследований. Удовольствие может также заключаться в принадлежности к избранной группе личностей. Другими словами, точно так же как политические карты закрепляют национальные принадлежности и формируют национальные особенности, графики могут закреплять дисциплинарные принадлежности.
Есть еще один аспект притягательности для ученых изображений, полученных с помощью СТМ. Получение изображения отдельных атомов было чем-то вроде святого Грааля в науке на протяжении XX в. Большинство людей, включая и ученых, понимало принцип неопределенности Н. Бора1 как исключение возможности визуализации отдельных атомов. Поэтому ученые также чувствовали удовольствие от подглядывания, когда смотрели на первые снимки СТМ. До 1980 г. ученые получали информацию, пользуясь, например, рентгеновской дифракцией, которая позволяет получать ценные данные, однако суммирует информацию по многим атомам. Захватывающая природа изображений, полученных с помощью СТМ, состояла в том, что они были получены в реальном про-
1 Это не так. Принцип неопределенности был введен Н.Бором как раз для классического представления квантовых объектов. - Прим. ред.
странстве и времени. Картины рентгеновской дифракции нуждались в суммировании по длинным периодам времени. Никто не может сделать моментальные снимки кристалла с использованием рентгеновских лучей и посмотреть, как он изменяется со временем. Видеоролики же, записанные на СТМ, позволяют это увидеть: они показывают, как развиваются события в реальном времени.
Таким образом, чувство удовольствия может быть обнаружено на всех этапах, выделенных Буччи. Это, в свою очередь, позволяет предположить, что жизнь науки в публичной сфере не сводится только к проблеме истинности и рационального консенсуса. Существование эзотерических текстов, учебников, популяризаций, телевизионных программ приводит к мысли о разных видах дискурса: разные тексты и изображения предназначены для разных аудиторий. Поэтому изображения молекул и ролики СТМ усиливают самоидентификацию ученых как особой социальной группы.
Но в науке присутствует и тенденция сочетания «чистых исследований» с практикой выхода на рынок, когда ученых объединяет в группы уже не понимание истины, а поиски финансирования. История движения от ЦАФМ к м-НАНО служит признаком такой тенденции. Это делает нанотехнологию мишенью: она наполнена обещаниями, потенциальность господствует над актуальностью, оценка будущего тяжела, но тем не менее в оптимистических тонах обсуждается в СМИ. Сначала идут обещания, а затем эти обещания уже сами стимулируют потребности, которые формируют рынок.
Диаграмма Буччи оказывается недостаточно работоспособной по двум причинам: «Она упрощена, так как фокусируется только на истине и не учитывает фактор денежного обращения и продажи грез; она игнорирует исторические изменения в науке и публичной сфере... Важнейшей категорией сейчас является не квалификация, а политика финансирования» (с.60). Но должны ли мы оставить попытки отобразить науку в публичной сфере? Нет, такие попытки необходимо предпринимать. Диаграмма Буччи должна быть более сложной, чтобы полностью отразить реальность (включая в себя и фактор удовольствия, которое доставляет современная наука).
О.Д. Волкогонова,
Е.А. Померанцева
