CC BY
118
Различие между тоталитаризмом и авангардом в том, что первый делает ставку на власть, второй - на исключительность и свободу. «Иными словами, если основной характеристикой тоталитаризма является обесценивание личности, отличительной чертой авангарда будет именно превознесение личностной уникальности», - заключает Серс (S, с. 321).
Список литературы
1. Art and power: Europe under the dictators 1930-45. - L., etc., 1996. - 360 p. (Catalogue of Exhibition in London: Hayward Gallery, 1995. Organized by Dawn Ades, Tim Benton, David Elliott, and Ian Boyd Whyte. With a text by Marko Daniel).
2. Galli G. Hitler e nazismo magico. - Milano: Rizzoli, 1991. - 2S6 p.
3. MOSKAU - BERLIN, 1900-1950: Bildende Kunst, Photographie, Architektur, Theater, Literatur, Musik, Film. - München: New York: Prestel, 1996. - 709 S.
4. Голомшток И. Тоталитарное искусство. - М.: Галарт, 1994. - 294 с.
5. Макарова Л.М. Идеология нацизма. - Сыктывкар: Сыктывк. ун-т, 2005. -172 с.
6. МОСКВА - БЕРЛИН, 1950-2000: В 2 т. - Москва: Трилистник, 2004. - Т. 1: Искусство. - 351 с.
7. МОСКВА - БЕРЛИН, 1950-2000: В 2 т. - Москва: Трилистник, 2004. - Т.2: Хроника (1949-2002). - 327 с.
S. Серс Ф. Тоталитаризм и авангард. - М.: Прогресс-Традиция, 2004. - 336 с.
В.П. Любин
ДРЕВНИЙ МИР
2006.03.003. ЧЕКАНОВА Н.В. РИМСКАЯ ДИКТАТУРА ПОСЛЕДНЕГО ВЕКА РЕСПУБЛИКИ. - СПб.: Гуманитар. академия, 2005. - 4S0 с. - Библиогр.: с. 462-474.
Ключевые слова: Древний Рим, вторая половина II-I вв. до н.э., переход от республики к империи.
Монография посвящена одной из центральных тем истории древнего Рима - проблеме перехода римского государства от республики к империи. Анализируя свидетельства самых разнообразных античных источников и концепции историков Нового и Новейшего времени, автор детально реконструирует
общественную жизнь позднереспубликанского периода, включая ее идеологический и морально-психологический аспекты.
К настоящему времени, пишет Н.В. Чеканова во введении, в науке сформировались два определяющих, совершенно противоположных подхода к исследованию рассматриваемой проблемы. Основоположником первого из них является Т. Моммзен, концепция которого о революционном характере перехода от республики к империи получила широкое признание в антиковедении. В разных вариантах она представлена в трудах таких выдающихся ученых, как М.И. Ростовцев, Р. Сайм, С.Л. Утченко и др. Сторонники нереволюционной (реформационной) концепции (Эд. Майер, Л. Виккерт, В.С. Сергеев, Н.А. Машкин и др.) принципиально иначе оценивали события второй половины 11-1 вв. до н.э., характеризуя их как «трансформацию», «процесс обновления» и т.д. Разделяя в целом эту концепцию, автор ставит своей целью показать, что переход Рима от республики к империи являл собой глубокую и всеобъемлющую социокультурную реформацию (с.20).
В главе I рассматривается состояние римской государственной системы накануне и в период кризиса конца 11-1 вв. до н.э., а также роль внешней агрессии Рима как главного фактора дезорганизации римской ст1а8. Автор подчеркивает тот факт, что римская экспансия, при всем ее стимулирующем значении для Римской республики, породила несоответствие между административными потребностями огромной территориальной державы имперского типа и республиканской политической системой, рассчитанной на небольшую общину полисного образца (с. 26). Еще более разрушительные последствия для последней имела так называемая Союзническая война. В результате ее право римского гражданства было распространено почти на всю территорию Италии, что сразу резко увеличило численность гражданского коллектива. Но именно это обстоятельство деформировало социальную структуру римской с1уйа8, привело к дальнейшей деградации полисных основ и в конечном итоге к обострению кризисной ситуации, поскольку реальная интеграция Италии в римское государство, которое оставалось государством-полисом, не могла в принципе произойти без разрушения последнего (с. 43).
Однако решение этой задачи облегчала сама специфика римской государственности, которая, как отмечает автор, состояла, в частности, в изначальной слабости принципов республиканизма и демократизма. Деградация выражавших эти принципы государственных институтов - сената и народного собрания (комиций) - вела к тому, что и римская аристократия, и римская демократия были вынуждены искать опору вне республиканской государственной системы (с. 87).
Такой опорой могла стать армия, с конца II в. до н.э. начавшая преобразовываться из гражданского ополчения в профессиональные наемные формирования. Армия нового типа была гораздо теснее связана со своим полководцем, чем с римским государством. В результате складывалась своего рода военная клиентела, во много раз превосходившая обычную аристократическую клиентелу и являвшаяся в силу этого фактором радикального усиления персонального политического влияния. В условиях катастрофического роста имущественного неравенства, пауперизации и люмпенизации плебса, морального разложения нобилитета и тотальной коррумпированности, а также ввиду очевидной неспособности традиционных институтов справиться с этими явлениями, идея сосредоточения власти в руках командующего становилась все более популярной среди солдат и ветеранов. В плебейской же среде монархические настроения всегда были достаточно сильны (с. 99-101, 131).
Военный переворот, совершенный в 88 г. до н.э. Луцием Корнелием Суллой, а затем его диктатура 82-79 гг. (глава II) впервые продемонстрировали возможность существования власти, фактически стоявшей вне рамок существующей политической системы. В отличие от традиционной республиканской dictatura reí gerendae, предназначавшейся для выполнения конкретной задачи и ограниченной не более чем шестимесячным сроком, основой единовластия Суллы, пишет автор, стала dictatura reí publicae constituende, предполагавшая неограниченные полномочия во внутренней и внешней политике (imperium summum) и не связанная временными рамками. Она, таким образом, далеко выходила за границы правового поля республики, вобрав в себя прерогативы магистратов, народного собрания и сената (с. 235).
Примечательно, однако, отмечает Н.В. Чеканова, что создав фактически прообраз новой, в сущности имперской политической организации, Сулла преследовал реставраторские цели, по-видимому, вполне искренне стремясь восстановить государственный порядок на основе принципов аристократической сенатской республики. Но в условиях далеко зашедшего кризиса сделать это можно было только путем силового давления. Отсюда авторитаризм Суллы и использование массового террора.
«Конституция Суллы» укрепила политические позиции сената, сократила полномочия и влияние коллегии плебейских трибунов, ограничила функции магистратов и провинциальных наместников. Тем не менее, с точки зрения автора, сулланские законы не могут рассматриваться как простая реставрация «республики предков». Принципиально важное значение имело существенное изменение состава самого сената. Включение в него сулланских креатур разного социального происхождения, представлявших более широкие круги римского гражданства, объективно понижало степень могущества традиционной римской аристократии и закладывало основы формирования новой правящей элиты и иного, гетерогенного по своей природе сената, нуждающегося в направляющей и организующей силе, в роли которой и выступал сам диктатор.
Таким образом, отмечает Н.В. Чеканова, Сулла укрепил не традиционный римский сенат, а идею необходимости сильного носителя политической воли, способного возглавить сенатскую республику. Выступая субъективно за реставрацию республики, он, по существу, способствовал дальнейшему ослаблению принципов республиканизма и демократизма, закрепляя в общественном сознании представления о моральной оправданности террора, если он осуществляется во имя государства, и о возможности освободиться от гражданских обязанностей, переложив ответственность за судьбу государства на того, кто способен обеспечить в нем стабильность (с. 212, 253).
Важным этапом в процессе трансформации Римской республики, пишет автор, следует рассматривать феномен I триумвирата - антисенатского и антиреспубликанского по существу союза трех могущественных политических деятелей Рима 60-50-х годов I в. до н.э. - Гая Юлия Цезаря, Гнея Помпея и Марка
Лициния Красса. По своему характеру I триумвират представлял собой коллегиальную диктатуру, правда, в отличие от диктатуры Суллы, конституционно не оформленную. Как и при сулланском режиме республиканская система власти сохранялась, но над республикой негласно оформилась структура, которая контролировала и во многих отношениях определяла ее политику, оставаясь практически вне контроля со стороны республиканских органов власти. Сложившуюся ситуацию автор склонен рассматривать как своеобразный дуализм, характеризующийся сосуществованием республиканских и монархических элементов (с. 282-283).
Наиболее отчетливое выражение, по мнению Н.В. Чекановой, монархическая и имперская идеи получили в диктатуре Цезаря (глава III). В отличие от Суллы, диктаторские полномочия Цезаря хотя и были основой его власти, но не единственным составляющим ее компонентом. С 48 по 44 г. он имел также постоянно возобновляемый imperium consulare, трибунскую неприкосновенность (sacrosanctitas), полномочия цензора. Титул великого понтифика (pontifex maximus) придавал его власти и положению в римском обществе особый сакральный характер, а титул императора, используемый в качестве личного имени, указывал на его особую связь с армией. Кроме того, Цезарь получил титул Pater Patriae - Отца Отечества, с присвоением которого римское гражданство уподоблялось большой семье, а Цезарь - ее главе, который находился с римским народом в тесных патриархальных отношениях и вместе с тем располагал непререкаемой властью над ним (с. 304-306, 325).
Оценивая режим Цезаря с государственно-правовой точки зрения, автор подчеркивает тот факт, что диктатор не уничтожил республиканскую систему власти, но лишь перегруппировал полномочия, поставив под личный контроль законодательную, исполнительную и военную сферы. Тем самым, не ликвидируя формально структуру республики, он заложил основы новой монархической государственно-правовой системы. Как считает Н.В. Чеканова, по характеру власти и полноте компетенции диктатура Цезаря была формой авторитарного правления, причем имперская монархическая тенденция была реализована им более последовательно, чем его преемником - Августом. Однако,
полагает она, это была все же только тенденция, а не монархия в чистом виде. В отличие от Суллы, Цезарь сознательно моделировал и развивал новые формы управления, открыто признавая государственный строй республики не только устаревшим, но попросту мертвым. Однако принятый им курс на форсированную модернизацию римской политической системы и общественных отношений вызвал крайнее неприятие консервативной части политической элиты и привел к устранению диктатора (с. 367-368).
Тем не менее, полагает автор, в период диктатуры Цезаря объективно заданная тенденция трансформации Римской республики в империю, оформления новой авторитарной власти и соответственное развитие новых территориально-административных форм и идеологического обрамления стали необратимыми. Коллегиальная диктатура в форме II триумвирата (глава IV) закрепила ее. Главное значение II триумвирата в процессе становления имперской власти, по мнению Н.В. Чекановой, состоит в том, что была найдена наиболее адекватная форма имперской власти: проконсульский imperium maius, прежде территориально и хронологически ограниченный, теперь стал более значительным по содержанию (не был ограничен временем и территорией, по существу, были преодолены коллегиальная и трибунская интерцессии и provocatio ad populum). В компетенции триумвиров проконсульский империй получил имперское выражение - возникла единая, неурезанная власть. Таким образом, заключает автор, уже в период II триумвирата вопрос о форме и характере власти римского территориального государства оказался решенным, а сам II триумвират стал непосредственным политическим прототипом новой властной системы - принципата (с.461).
А.Е. Медовичев
2006.03.004. УИЛКИНЗ ДЖ.М., ХИЛЛ Ш. ЕДА В АНТИЧНОСТИ. WILKINS J.M., HILL S. Food in the ancient world. - Maiden (MA); Oxford, 2006. - 300 p.
Ключевые слова: история еды в Античности.
Книга Джона Уилкинза, профессора-эллиниста из университета г. Эксетер (Великобритания), и ресторатора Шона
