CC BY
63
ния. Прежде всего, подчеркивает исследовательница, не следует в данном случае говорить о «когнитивном подходе к Вулф», это, напротив, изучение того, как Вулф и литература в целом используют наши когнитивные способности. При этом подобное исследование не только допускает, но и требует сочетания с традиционным изучением литературного, культурного и социои-сторического контекста романа - для ответа, в частности, на вопрос, что именно заставило эту конкретную писательницу в данный конкретный исторический момент «приступить к прорыву за границы когнитивной зоны комфорта читателя» (с. 283). В то же время анализ литературных текстов показывает, что нельзя просто отмахнуться от многих утверждений когнитивных психологов о явлениях, которые традиционно относились к области интересов литературоведов и искусствоведов. Так, анализ романа В. Вулф во многом подтверждает казалось бы спекулятивную точку зрения С. Пинкера на модернизм, согласно которой это течение развивалось так, будто бы сама природа человека претерпела изменения.
В целом, можно смело сказать, что существует возможность настоящего взаимодействия когнитивной науки и литературоведения, которое не сводится к дежурным лозунгам об интердисциплинарности. Более того, активное использование специалистами по литературе открытий и достижений когнитивных психологов позволит критикам внести свой вклад в создание целой области когнитивной науки.
Е.В. Лозинская
ЛИТЕРАТУРА И ФОЛЬКЛОР
2006.02.008. ЛОЙТЕР СМ. ПОЭТИКА ДЕТСКОГО СТИХА В ЕЕ ОТНОШЕНИИ К ДЕТСКОМУ ФОЛЬКЛОРУ. - Петрозаводск: ПетрГУ. ун-т, 2005. - 216 с.
Доктор филол. наук, проф. Карельского педагогического университета С.М. Лойтер, на материале русской детской поэзии ХХ в. (главным образом малышовой), ставит своей целью выявить «универсалии поэтики детского стиха». Автор обращается к главному арсеналу поэтической образности - детскому фольклору, проявляющемуся на жанровом, структурном, лексическом, интона-
ционном, ритмико-синтаксическом уровнях. Одним из типов фольклорно-литературных отражений С.М. Лойтер считает включение в жанровый ряд авторской детской поэзии фольклорных жанров, среди которых наиболее частотна колыбельная песня, за ней следуют считалка, загадка, небылица, потешка, прибаутка, скороговорка. Другой тип фольклорной рецепции связан с использованием отдельных сторон поэтики: диалогичности и вопросо-ответной структуры, олицетворения, словотворчества и игры словом, местоименной поэтики, особой ритмической организации и интонационной структуры, звукообразов. «Эти приемы поэтики репрезентируют и во "взрослой" лирике, но в детском стихе они существуют в своем концентрированном, "сгущенном" виде», пронизывая «все уровни текста» (с. 15).
В главе «Детская поэзия писателей-фольклористов» рассматривается творчество О.И. Капицы, И.В. Карнауховой, М.А. Булатова, А.Н. Нечаева, Т.А. Мавриной. Обстоятельно анализируется уникальное творчество создателя литературной поэзии пестования Натальи Павловны Колпаковой, автора нескольких десятков книжек потешек, прибауток, песенок, и среди них таких шедевров, как «Гусли-самогуды», «Ерши-малыши», «Скок-поскок» и др. Превосходный знаток народной песни, Н.П. Колпакова на основе и по мотивам песенного фольклора создает свои оригинальные произведения. Ее художественная система вобрала в себя и глубокое знание детской психологии, и законы детского стиха (с. 29).
В главе «Колыбельная в детской поэзии», называя колыбельную песню тем жанром, с которого начинается общение ребенка с поэтически организованным словом, С.М. Лойтер рассматривает большой корпус текстов от первых литературных опытов - «Колыбельной песенки, которую поет Анюта, качая свою куклу» А.С. Шишкова (1773) и «Баюкальной песенки» П.И. Голенищева-Кутузова (1794) - до наших дней, когда насчитывается более 600 авторских песен.
В книге показано, как, сохраняя отдельные традиционные мотивы, авторы литературных колыбельных расширяют и обновляют семантический ряд образов, вводят в качестве усыпителей ребенка новые персонажи, адаптируют сказочный сценарий, разнообразно используют традиционные «стабилизаторы» колыбельной -«слово-сигнал», «слово-формулу»: бай-бай, баиньки-баиньки, ай-
люли, ай-люли (с. 38). В книге множество примеров авторского пересоздания традиции. «К детской прибаутке восходит ритмико-синтаксический стереотип и парадигма фольклорного образа кота ("кота-воркота") ... в колыбельной Е. Благининой» (с. 39). Первоначалом для «Колыбельной» А. Введенского стала детская считалка, основанная на шестикратном повторе рефрена. Контаминация колыбельной со считалкой встречается у В. Берестова («Ночная считалка») и М. Яснова («Колыбельная считалка»). Образы животных, птиц, насекомых и трав восходят к другой традиции -символике лирической любовной или обрядовой песни (колыбельные И. Токмаковой, Е. Благининой). С.М. Лойтер касается также влияния традиционной образной системы колыбельной песни на детскую поэзию в целом (в частности, на произведения С. Маршака).
В главе «Другие фольклорные жанры в детской поэзии» предметом анализа становятся литературные считалки, загадки, скороговорки, заклички и другие жанры. Эти авторские стихи, адресованные ребенку «в хорошо известных, "обжитых" им жанрах, становятся способом непосредственного выражения его точки зрения, его отношения к жизни, его предпочтений и выбора» (с. 46). Прослеживается история литературной считалки от знаменитого стихотворения Ф.Б. Миллера «.Вышел зайчик погулять» до считалок Д. Хармса, С. Маршака, И. Токмаковой, В. Берестова, М. Яснова, Г. Сапгира. Рассматриваются авторские небылицы, «перевертыши», «лепые нелепицы», основанные на обратной логике и парадоксальной эксцентрике, перестановке причины и следствия, «обратной координации вещей». С.М. Лойтер учитывает традиции английского поэта Э. Лира («Книга нелепиц») и его продолжателей - Л. Кэрролла и А. Милна, французского поэта М. Карема, чешского поэта Ф. Галаса, а также наших отечественных авторов: «комический эпос» К. Чуковского, «Человек рассеянный» и «Багаж» С. Маршака, «Вы знаете, вы знаете?..» Д. Хармса, «Евсей» и «Чудаки» Ю. Владимирова, «Кто?» и «О рыбаке и судаке» А. Введенского, «Чудаки» О. Григорьева.
Принцип перевертыша использует И. Токмакова («Форель» и «Пер-простак»). Отмечается особое место небылицы в стихах Б. Заходера, «для которого перевертыш, метатеза, оксюморон -привычные формы художественного мышления» (с. 55).
Самостоятельным видом детского стиха являются «Загадки» (отдельный цикл с одноименным названием у К.И. Чуковского и «Что такое перед вами?» С.Я. Маршака). Их отличают номинатив-ность, вопросо-ответная форма, создание предметного, «представляемого, зримого, реально ощутимого образа». К загадке обращались О. Григорьев («Табун»), М. Яснов («Филин ищет друзей»), Тим Собакин («Очень трудная загадка»), Г. Сапгир («Загадки с грядки»). Реминисценции из детских закличек, основанных на тесном контакте детей с природой, автор находит в стихах «Солнышко-ведрышко» К. Бальмонта, «Радуга» С. Маршака, «Июнь» Я. Акима, «Гори - гори ясно» Е. Благининой, «Туча» Г. Сапгира, «Удивительный удод» и «Ветер, ветер...» М. Яснова. Детская поэзия широко использует фольклорную дразнилку («Степка-растрепка», «Андрей-ротозей», «Мастер-ломастер»), докучную сказку, с ее маятниковыми и кольцевыми повторами («Была под небом гора» О. Высотской). Структуру и стиль многих детских стихов определяет восходящий к сказке, прибаутке или песенке кумулятивный принцип - таковы «Веселые чижи» С. Маршака и Д. Хармса, «Щенок и котенок», «О рыбаке и судаке» А. Введенского, «Яма» О. Григорьева (с. 62).
Фольклорно-этнографическим источником ряда стихов автор книги считает народную ярмарочную культуру во всех ее проявлениях (зрелища, клоунада, фольклорный театр), а также непосредственно детскую игру как таковую («Пятнашки» О. Григорьева, «Искалочка» В. Берестова, «Скакалка» Е. Благининой, «Игра» Д. Хармса, «Поиграем» И. Токмаковой, «Путешествие в чемодане» Г. Сапгира, «Игра» и «Зимняя игра» М. Яснова, «Шагалочка» И. Шевчука). Отмечено влияние на поэтику детского стиха балаганно-говорного и раешного стиха («Мороженое» С. Маршака, «Дед Егор» О. Высотской, «Продавец шаров» Вс. Рождественского).
Одной из отличительных особенностей детского стиха С.М. Лойтер считает его словарь, лексический уровень. Его определяет «прежде всего мир предметов, больших и "малых" вещей, которые поэтизируются, освобождаясь от злободневности и обыденности, статичности и косности, тяжеловесности и грузности, вовлекаясь в мир стремительных движений и действий... - своеобразный космос, в центре которого ребенок» (с. 65). Об этом речь
идет в главе «Предметный мир детских стихов. Поэтика заглавия». Специальная глава посвящена олицетворению, которое в детской поэзии отличается особой частотой употребления. Словотворчество, игра словом как принцип - эти свойства детского стиха рассматриваются в соответствующей главе. К словосочинительству относятся поэтические неологизмы и окказионализмы. В качестве поэтических неологизмов наиболее часты рифмующиеся слова-приложения: песенка-бесконеченка (Е. Благинина), лисица-озорница (О. Высотская), ягненок-постреленок (Н. Крандиевская), «экивики» (К. Чуковский), мастер-ломастер ( С. Маршак), девочка-ревелочка (А. Барто), кастрюля-чистюля, Николай-шоколай (Ю. Мориц). Окказионализмам родственны инновации, которые создаются на основе известных языковых единиц и форм: читалоч-ка (В. Берестов), почемучий, погремучий, кусачая собака, хохотальная путаница (Ю. Мориц) или на основе дериваций -скрещенных слов: мотоциклетка (А. Мариенгоф), слоновод, слоно-кот, испуговица, бегуква (Ю. Мориц), кашеед (И. Токмакова), лапотапоточки, каплоухенькие (И. Сельвинский), огурбузы, поми-дыни, чеслук, репуста, моркофель, сельдерошек (Н. Кончаловская). Играя со словом, поэты часто маркируют имя собственное: мистер Кук Барла-Барла (Н. Заболоцкогий), название цирка у Д. Хармса («Принтинпрам»).
В отдельных главах автор характеризует функцию местоимений в детской поэзии, диалогичность, вопросительно-восклицательную интонацию, отражающие особенности детского взгляда на мир, чувства и мироощущение детей, «эстетическую и познавательно-когнитивную природу детского стиха» (с. 116).
В главе «Ритмическая организация и интонационная структура детского стиха» рассматривается, в частности, «альтернирующий ритм, обусловленный сменой метров в пределах одного текста» (с. 121). Примерами могут служить «Мойдодыр» и «Муха-Цокотуха» К. Чуковского, «Посадка леса» и «Багаж» С. Маршака, «Веселые чижи», «Игра» Д. Хармса. Анализируется и явление парцелляции, восходящее к считалке, где «выделенные слова» или «изолированные лексемы» инициируют «зрительный, а нередко кинематографический образ» (с. 122). Особое значение здесь имеет конституирующая роль самых различных видов повтора.
В главе «Звукообразы детской поэзии» рассмотрена роль словозвуков, т. е. лексем, которые основаны на необычных звукосочетаниях. К слово-звукам С.М. Лойтер относит и междометные, звукоподражательные, звуковыделительные слова, не имеющие самостоятельного значения, а приобретающие его в контексте речевого употребления (например, в считалках). Значительное место уделено изучению аноматопеической лексике детских стихов. Одним из приемов звуковой выразительности является и слогоделение или внутрисловный перенос как разновидность парцелляции («Черепаха» К. Чуковского, «Врун» Д. Хармса). Для поэтического языка детских стихов характерно многообразие фонетико-лексических сближений, связанных с явлением парони-мии («Кит и кот» Б. Заходера).
Звуковая организация текста в детской поэзии позволяет выявить «превращение формального в содержательное: в игровой образ, игровой сюжет, игровую эмоцию» (с. 167). Детская поэзия относится к лирике особого свойства, отражающей уникальный мир ребенка, поэтому для нее отбираются те приемы, которые «в наибольшей степени способствуют созданию текстов, соответствующих детскому мировосприятию» (с. 169).
Реферируемая книга - одна из редких попыток изучения детского стиха в его собственной форме. В Приложении публикуются записанные на территории Карелии тексты детского фольклора преимущественно из личного архива автора книги.
Ф.С. Капица
