CC BY
53
связана опять же с проблемой скверны, минимизировать последствия которой были призваны ограничения, касающиеся продолжительности ритуала, числа и состава участников. Другая причина лежит на стыке религии и политики. Запрещение крайних проявлений скорби должно было снижать эмоциональный накал мероприятия, что было особенно важно в тех случаях, когда хоронили человека, не умершего своей смертью, а погибшего от рук согражданина. В подобных ситуациях излишняя экспрессивность нередко провоцировала новые убийства, а следовательно, усиливала состояние скверны, ввергая полис в кровавую гражданскую распрю (с. 120-122).
В заключение автор касается проблемы взаимосвязи погребального законодательства с законами о наследстве, поскольку в представлениях древних греков участие в погребальном культе включало индивида в круг близких родственников, а это, в свою очередь, давало право на долю наследуемого имущества. Рассматриваются также религиозный аспект некоторых других законов и мероприятий Солона. Среди них, в частности, такие, как введение принципа выборности высших должностных лиц полиса, в том числе коллегии архонтов, на основе жребия (т.е. «по воле богов»); реформа афинского лунного календаря, по которому отмечались праздники и проводились различные культовые церемонии. Тем самым Солон вносил серьезные изменения в религиозную жизнь государства. В целом сущность этих изменений автор определяет как формирование системы полисной религии взамен родовой, и именно это направление, полагает он, всемерно поощрялось Дельфийским храмом и жречеством Аполлона (с. 142-143).
А.Е.Медовичев
СРЕДНИЕ ВЕКА И РАННЕЕ НОВОЕ ВРЕМЯ
2006.01.003. ВАЙЗ А. БЛАГОЧЕСТИЕ И ВЛАСТЬ. ОБРАЗ ЛЮДОВИКА БЛАГОЧЕСТИВОГО В ЖИЗНЕОПИСАНИЯХ ЛЮДОВИКА. WEIHS A. Pietas und Herrschaft. Das Bild Ludwigs des Frommen in den Vitae Hludowici. - Münster, 2004. - 207 S.
Ключевые слова: Каролингская империя, пер. пол. IX в., вопросы благочестия и княжеской этики в жизнеописаниях Людовика Благочестивого.
Монография Александра Вайза «Благочестие и власть» посвящена исследованию образа Людовика Благочестивого в раннесредневековых жизнеописаниях императора. Образ Людовика рассматривается через призму княжеской этики; особое внимание уделено месту категории «благочестие» (pietas) в представлениях об идеальном правителе.
А.Вайз - преподаватель церковной истории и религиозной педагогики Бергского университета г. Вупперталь, Германия. Основная область его исследований - теология и экзегетика Нового Завета.
Настоящая монография, указывает А.Вайз во введении, продолжает сформировавшуюся в западноевропейской историо-графии последних десятилетий тенденцию переоценки роли Людовика Благочестивого и значения периода его правления в истории каролингской империи. В традиционной историографии Людовик воспринимался как слабый, неумелый, нерешительный, безвольный правитель, находившийся в зависимости от своего окружения и особенно, из-за своего благочестия, от духовенства. На него возлагалась ответственность за ослабление королевской власти и распад империи1. Сторонники нового подхода характеризуют Людовика как умелого и энергичного правителя; его искреннее благочестие воспринимается не как слабость, но как основание, на котором строилась концепция его правления, как причина его реформаторских усилий2. По их мнению, причины распада каролингской империи следует искать глубже, чем в персональных качествах правителя: размеры империи значительно превзошли административные, военные, экономические, технические и духовные возможности эпохи раннего Средневековья. То, что в период правления Людовика империя сохранила целостность, является его заслугой3. В рамках нового направления положительную оценку получают культурная и экономическая жизнь периода правления Людовика Благочестивого, отмечается рост письменной культуры. Особое значение придается политике Людовика в церковной сфере. Для истории Средневековья в целом крайне важны были церковные реформы первых лет его правления - введение единых уставов для монахов и каноников, реформа франкской церкви. Практика предоставления привилегий монастырям и церквям рассматривается как значительный шаг на пути законодательного становления имперской церкви .
Наибольший интерес представляет для автора круг проблем, связанный с исследованием концепции власти в период правления Людовика: императорская власть воспринималась как «божий дар», империя представлялась надперсональной и институциональной, благополучие государства - зависящим от правителя, угодного Богу. Людовик
1 См.: Weis A. Pietas und Herrschaft. Das Bild Ludwigs des Frommen in den Vitae Hlu-dowici. - Münster, 2004. - S. 163-165.
2 См.: Ibid. S. 165-167.
3 См.: Ibid. S. 168-169.
4 См.: Ibid. S. 169-171.
характеризуется как правитель, обладавший обостренным чувством долга и ответственности перед Богом, стремлением соотносить свои действия с божьей волей. В этой концепции власти, пишет, А.Вайз, некоторые исследователи (Н.Штаубах) видят как причины активной реформаторской деятельности первого периода правления Людовика, так и последующего краха, когда противники Людовика в борьбе за власть, выдвинув обвинения в моральной небезукоризненности правления императора, поставили под сомнение законность его власти5.
А.Вайз не скрывает некоторой полемической заостренности своей монографии, направленной против традиционного подхода: прозвище Людовика («Благочестивый»), служившее для выражения пренебрежительного отношения к этому правителю, задает центральную проблему его работы6. Цель исследования - определить, какое значение и какую оценку вкладывали современники императора в определение благочестивого правителя. В качестве источников выбраны «Жизнь императора Людовика» (Vita Hludowici imperatoris), созданная анонимным автором (т.н. Астроном), и жизнеописание, составленное хорепископом7 Теганом (Thegani Gesta Hludowici imperatoris).
Образ Людовика исследуется с двух точек зрения. А.Вайз рассматривает весь комплекс добродетелей, которыми в жизнеописаниях наделен император, их взаимосвязь, определяет, какие основополагающие идеи выражают типизированные характеристики правителя. Одновременно он исследует круг значений понятия «благочестие», время его появления, его место в наборе добродетелей Людовика, какими приемами и в какой связи обозначен элемент pietas в образе Людовика, его роль в описании и оценке осуществления властных полномочий Людовика.
Монография состоит из введения, пяти глав («Античное восприятие благочестия», «Христианское восприятие благочестия», «Образ Людовика в "Жизни Людовика" Астронома», «Образ Людовика в "Жизни Людовика"
5 См.: Ibid. S. 172-174.
6 См.: Weis A. Pietas und Herrschaft...S. 13-14; 163.
7 Хорепископ - глава христианской общины, располагавшейся вне центра епархии, города. Первоначально, рукоположенные епископами и формально подчиненные им, хорепископы обладали широким кругом полномочий и пользовались значительной самостоятельностью: они проводили рукоположение священников и дьяконов в провинции, освящали церкви и алтари. Во Франкском королевстве хорепископы появились в первой половине VIII века, однако уже при Карле Великом, в русле общей унификации организации церкви, их деятельность начинает подвергаться регламентации и ограничению.
Тегана», «Упорядочение и сравнение образов Людовика Астронома и Тегана») и заключения.
Первые две главы представляют собой экскурс в историю понятия pietas. Автор рассматривает круг значений pietas в античной традиции, у отцов церкви, в Вульгате, уделяя особое внимание обозначению с помощью понятия pietas различных обязанностей правителя, связи понятия «благочестие» с представлениями о легитимности власти. Как в античной, так и в христианской традиции, указывает А.Вайз, «благочестие» занимало среди добродетелей правителя центральное место. В качестве добродетели римских императоров pietas обозначало исполнение долга по отношению к богам, а также милосердие, мягкость и чувство ответственности по отношению к подданным; в постконстантиновскую эпоху этим понятием определялась также забота о церкви8. В христианской традиции «благочестие» означало любовь и страх божий, любовь к ближнему; «благочестие» подразумевало не только внутреннее ощущение страха и любви по отношению к Богу, но и их выражение перед всем сообществом христиан9. В каролингскую эпоху, в связи с распространением представлений о власти как о «службе» (officium) и о «пригодности» правителя для ее исполнения (idoneitas), добродетель «благочестие» приобрела решающее значение для легитимации власти. Понятие благочестия охватывало всю сферу этики правителя, ее политические и социальные импликации10 В основной части монографии проанализирован образ Людовика в жизнеописаниях Астронома и Тегана. Исследование обоих источников ведется по общей схеме. Понятие pietas рассматривается сначала как личная добродетель, выражающаяся в поведении императора по отношению к Богу, церкви и людям; затем изучаются другие добродетели Людовика (мудрость, умеренность, справедливость, стойкость, милосердие, смирение, послушание, щедрость) и их смысловые связи с понятием благочестия. Следующие разделы обоих глав посвящены деятельности Людовика в качестве правителя (внешнеполитической и военной, внутриполитической, покровительству церкви); автор уделяет особое внимание тому, какую оценку получают действия императора и какую роль играет в их описании понятие pietas.
Сочинение Астронома, заключает А.Вайз, основано на представ-лении о непосредственной связи благополучия государства и богоугодности правителя. Под благополучием государства Астроном понимает как земное, материальное
8 См.: Ibid. S. 66.
9 См.: Ibid. S. 67-68.
10 См.: Ibid.
процветание всех и каждого в империи, так и духовное спасение. На императора возлагается помимо обязанностей светского правителя ответственность за спасение душ его подданных, а также забота о правильном отправлении культа и покровительство церкви, доверенной ему Богом. Именно особое благочестие делает Людовика в глазах его биографа способным исполнять обязанности государя. Астроном, по мнению исследователя, раскрывает благочестие Людовика с помощью эпитетов («благочестивейший император», «храбрейший воин Христов») и на конкретных примерах по ходу повествования. Он не просто наделяет христианским смыслом многочисленные добродетели императора, - в описании Астронома благочестие Людовика приближается к монашескому. Приложение к образу Людовика монашеских добродетелей, заимствования из агиографии и устава св. Бенедикта помогают автору подчеркнуть выдающееся благочестие светского правителя. Главным проявлением благочестия Людовика, считает А.Вайз, для Астронома является его осознание своей ответственности перед Богом. Значение личного благочестия императора выходит далеко за рамки требований, предъявляемых к частному лицу: добровольное покаяние в Аттиньи, проведение многочисленных молебнов, посты, раздача милостыни служат для восстановления связи империи с Богом. Pietas выступает как источник остальных добродетелей; она подвигает Людовика на все новые усилия в управлении империей и церковью, позволяет ему стойко перенести времена заговоров и измен11.
А.Вайз приходит к выводу о том, что целью Астронома было не только сохранение памяти о Людовике Благочестивом, но и создание княжеского зерцала, предназначенного напомнить воюющим сыновьям Людовика о принципах христианского правления, об ответственности правителя перед Богом, призвать к совместным усилиям для достижения справедливого,
благополучного, мирного правления, поскольку только оно может отвести
12
опасность, нависшую над империей и церковью .
В отличие от Астронома, утверждает А.Вайз, трирскому хорепископу Тегану были чужды восприятие императорской власти как надперсональной «службы» и идея единства империи. Его понимание императорской власти -церковно-сакральное и в значительной степени персонализованное: Людовик именуется императором только после папской коронации 816 г.; покаяние и лишение Людовика власти в Суассоне в 833 г. рассматривается как покушение на богоустановленный порядок. В описании Тегана Людовик выступает как
11 См.: Weis A. Pietas und Herrschaft...S. 107-109.
12 См.: Ibid. S. 110-111.
почти идеальный правитель; среди его основных добродетелей (благочестие, милосердие, щедрость) выдающееся место занимает благочестие, приближающееся к монашескому. Однако, в отличие от Астронома, черты характера правителя не подняты до уровня обобщенно-идеальных, сверхчеловеческих добродетелей. Теган уделяет больше внимания событиям периода правления Людовика, чем описанию качеств императора. В целом, отмечает исследователь, деятельность Людовика как правителя, воина и покровителя церкви получает у Тегана положительную оценку, хотя его сочинение содержит прямо высказанную критику. Он указывает на две важнейшие ошибки императора: большее, чем нужно, доверие своим советникам и обычай возвышать до епископского звания людей низкого происхождения. История Людовика Благочестивого вписана в священную историю с помощью многочисленных библейских цитат: жизненный путь императора, его взлеты и падения представлены как часть божественного
13
плана .
Последняя глава монографии посвящена сопоставлению образа Людовика в жизнеописаниях Астронома и Тегана. Оба жизнеописания, как считает А.Вайз, являются «политическими сочинениями»14, отвечающими на критику в адрес императора: авторы оправдывают и прославляют Людовика, обращаясь к принятой в то время этике правителя15. Сочинения объединяет общая цель - представить императора как милосердного, мягкого и благочестивого государя. Астроном, используя набор разнообразных добродетелей, примеры из агиографии, отсылки к образам идеальных правителей прошлого (Карломанн, Феодосий, Давид и даже Христос), обращается к методу «непрямого описания»16: постепенно и дифференцированно он приписывает Людовику все важнейшие добродетели правителя. Сочинение Астронома задумано как Vita; его цель - представить Людовика как правителя, который настолько приблизился к идеалу, что сам может служить образцом для подражания. Сочинение Тегана должно рассматриваться в первую очередь как историческое: в нем гораздо больше внимания уделяется конкретным событиям. Теган дает «прямое» описание Людовика, в котором, несмотря на преобладание топики,
17
проступают индивидуальные черты личности императора .
13 См.: Ibid. S. 145-148.
14 Ibid. S. 15
15 См.: Weis A. Pietas und Herrschaft... S. 155-156.
16 Ibid. S. 149.
17 См.: Ibid. S. 149-152.
Далее исследователь задается вопросом: были ли авторы абсолютно связаны топикой, своим главным средством выражения, или все-таки смогли создать образ конкретного правителя? А.Вайз предлагает два решения проблемы соотношения типического и индивидуального: индивидуальное может проявляться помимо типического (любовь Людовика к охоте, рыбной ловле, пение псалмов и чтение Писания, критикуемые у Тегана, стремление к монашескому образу жизни) и через него. И в рамках канона, по мне-нию А.Вайза, авторы жизнеописаний имели возможность выбора, какую из набора добродетелей правителя они хотят подчеркнуть особенно. Независимо друг от друга они выделили благочестие. Р1в(с£ изображено не только как истинное личное благочестие, но и как важный элемент во всем распорядке жизни императора18.
Жизнеописания Астронома и Тегана, утверждает исследователь, представляют «два различных способа христианского восприятия истории»19. В сочинении Астронома, сформированном в рамках идеи власти-«службы», Людовик представлен как правитель, который благодаря своему особому благочестию смог исполнить возложенный на него свыше долг; автор воспринимает его как «воина Христова» в борьбе добра со злом.
Для Тегана величие божественного плана раскрывается в том, что править франками был поставлен Людовик, император выдающегося милосердия и благочестия, в том, что провидение не оставило его во времена испытаний и, наконец, именно благодаря его приверженности милосердию и благочестию, возвысило вновь20.
В заключение А.Вайз делает следующие выводы: тексты Тегана и Астронома отражают как представления об идеальном правителе, так и «исторического» Людовика Благочестивого, старающегося им соответство-вать. В своих сочинениях авторы пытались дать объяснение смутам последних лет его правления. Оба автора оценивали Людовика как хорошего, почти идеального, христианского императора, который смог исполнить обязанности правителя не в последнюю очередь благодаря своему выдающемуся благочестию21.
А.Брахман
18 См.: Ibid. S. 152-154.
19 Ibid. S. 161.
20 См.: Ibid. S. 161-162.
21 См.: Ibid. S. 174-175.
