CC BY
8
2005.04.044. ЭРБ М. «СОЕДИНЕНИЕ ТЕЛ И ОЧИЩЕНИЕ ДЕРЕВНИ»: КОНФЛИКТЫ В МЕСТНОЙ ТРАДИЦИИ В УСЛОВИЯХ ГЛОБА -ЛИЗАЦИИ МИРА.
ERB M. «Uniting the bodies and cleansing the village»: Conflicts over local heritage in a globalizing world // Indonesia a. the Malay world. - Basingtore, 2003. - Vol. 31, N 89. - Р. l29-139.
Сотрудница социологического факультета Сингапурского университета провела несколько месяцев в 2000 и 2001 г. в индонезийском регентстве Манггараш (Восточная Индонезия), наблюдая приготовления и само проведение празднества пенти - ритуала обновления, предшествующего началу очередного годового цикла сельскохозяйственных работ, полное название пенти на языке манггарай «соединение тел и очищение деревни» (penti weki peso beo), в ходе его проведения жители освобождают свою деревню от нечисти, всего вредоносного перед сезоном дождей и посадками в сентябре-октябре, совпадающими по времени с новым годом. Ритуал направлен на объединение тех духов, которые жизненно важны для местных земледельцев. Манггарайская деревня (beo) имеет несколько важных составных частей, которые указывают на объединение функций традиционной жизни деревни. Кроме барабанного дома, символа власти, определенное значение представляют баньян и груда камней (compang), где обитают духи деревни. В каждой деревне есть находящаяся в общей собственности земля, которую делят наподобие пирога. В топографическом центре этих полей (lodok) обитают духи деревни, и там совершаются жертвоприношения. Играющие важную роль в жизни деревни духи обитают также в источнике воды (wae), на кладбище (boa), а потому на ритуал пенти приглашают и их.
Наблюдавшийся автором пенти отличался тем, что, во-первых, проводился в июне-июле и, во-вторых, не в деревне, а в городе Рутенге: проживавшие в городе и добившиеся определенного общественного положения в индонезийском обществе выходцы из манггарайских деревень решили в память о своих корнях провести свой собственный пенти и «объединить и оздоровить» всех манггараев, т.е. вне их связи с теми конкретными деревнями, откуда каждый происходит.
Устроителям это мероприятие виделось как духовная помощь живущим вдалеке от своей малой родины манггараям и испытывающим трудности в перипетиях модернизирующейся жизни. Впрочем, последовавшие сразу после объявления о праздновании многочисленные протесты заставили политических лидеров проявить осторожность в выражени-
ях поддержки планируемого мероприятия. Критика поставила под вопрос культурную «подлинность» данного события и попыталась докопаться до истинных целей организуемого мероприятия. Во-первых, критиковался сдвиг празднования во времени, который явно был приурочен к школьным каникулам, как к возможности привлечь максимальное число гостей из Джакарты (в том числе и членов организационного комитета праздника). Во-вторых, критиковалась сама возможность проведения деревенского по сути ритуала в городе. В-третьих, ставился под вопрос сам смысл соединения в ритуале сотен незнакомых друг другу и по сути не связанных жизненной практикой людей.
В ходе подготовки празднования возникали не только высокие возражения относительно времени, места и смысла, но и мелкие практические коллизии. Так, например, когда выяснилось, что устроители городского пенти в Рутенге объявили один из источников, питающих город водой, своим, тогда жители деревни, на территории которой расположен этот источник, пригрозили, что перережут городской водопровод, если кто-либо из города посмеет переманивать их духов в свой барабанный дом.
Ясно, что такие решения не характерны для людей, потерявших связь с местом. И наоборот, проживающие в Джакарте манггараи - спонсоры и организаторы ритуала— как раз и являются воплощением людей, потерявших корни: они воспитывались вдали от родных деревень, вне деревенских статусов, вне деревенских отношений и тех специфических ритуалов, что обеспечивали повседневную коммуникацию в деревенской жизни. Поэтому у них совсем другое представление о «месте» и о том, что такое «деревня». Понятие «дома» у них выросло до слишком обобщенного понятия «родина» (homeland), не жестко привязанного к конкретной местности, к деревне, где похоронена их пуповина и плацента. Организаторы празднества призывают с развешанных по всему Рутенгу транспорантов: «Не забывай свою родину!», но восприятие слова «родина» у городских и деревенских манггараев различное.
Поскольку еще на стадии идеи празднования выявились разногласия, было решено создать оргкомитет празднования, который сделает все возможное дабы устранить противоречия. Он, во-первых, пригласил епископа рутенгской епархии соединить празднование 40-й годовщины епархии с проведением пенти, ибо властям народ склонен доверять меньше, чем церкви. И, во-вторых, центр празднования был перенесен в корневую для Рутенга деревню - Рутенг Пуу.
Выбор Рутенг Пуу в качестве центра празднования также вызывает массу вопросов и несогласий, поскольку имеющиеся у нее свои атрибуты и объекты ритуала (wae, boa, lodok, compang и mbaru gendang) никак не могут представлять всех манггараев. И тогда, дабы подавить голоса протеста, было решено разнести празднование на два места: сам ритуал пен-ти с положенными разным духам разных жизненно важных мест барон-гами будет иметь место в деревне Рутенг Пуу и ее окрестностях, тогда как остальное связанное с «Пенти-Манггараи 2001» действо пройдет в центре города, на поле, где обычно проводятся основные муниципальные мероприятия, а также внутри и вокруг здания местной администрации. Такое решение представлялось организаторам разумным компромиссом, и официально было объявлено так: Рутенг Пуу проведет свой ритуал пенти и это совпадет с празднованием 40-й годовщины епархии Рутенга и культурным фестивалем, которые увековечат в памяти манггараев это важное событие и внесут вклад в развитие манггарайской культуры. Основное время этого мероприятия посвящено собиранию всех вместе и духовно-культурному обновлению, и это совпадение важных событий должно наполнить всех манггараев миром и благоволением. Вместо того чтобы назвать это событие Penti mese, т.е. Большой пенти, его назвали Пенти-Манггараи 2001, предложив тем самым воспринимать его как нечто относящееся ко всем манггараям сразу и имеющее перспективу повторения в том же самом виде.
Несмотря на внесенные коррективы, многие остались при своем скептическом по меньшей мере отношении к подобного рода эклектике.
В действительности празднование выглядело так: 29 июня в Рутенг Пуу собралась вся семья (символизируемая женщинами, некогда вышедшими замуж и покинувшими эти места, и их семьями), происходило так называемое «соединение комнат» - своеобразное воспоминание о старом обычае жить в общинных домах, где каждая нуклеарная семья имела свою комнату). Обычно «соединение» проводилось непосредственно перед ритуалом пенти в барабанном доме. Но на сей раз пенти провели на следующий день. Примерно в час дня регент Манггараи и епископ в качестве представителей всех гостей, в том числе представители всех старых административных подразделений (dalu) в Манггараи, католические религиозные учителя (гуру-агама) из каждого прихода епархии, народные избранники и другие важные члены правящих структур - всех их приветствовали подношением-курру (белые цыплята и жбаны пальмового вина) на главных въездах в деревню Рутенг Пуу. Это было некоторым отступлением от тра-
диции, ибо обычно курру дают на рассвете и далеко от деревни, где местные жители встречают гостей, которые пришли поучаствовать в играх с кнутом, продолжающихся несколько дней, пока идет празднование пенти.
Прием бупати, епископа и других важных гостей был резко раскритикован знатоками ритуала. Для них использование символики пенти в мероприятии под названием Пенти-Манггараи 2001 было самым большим культурным диссонансом. То, что в традиционном пенти подлежит соединению — статус и место, - здесь подверглось насильственному разъединению. Более уместным было бы, считают они, назвать все действо театрализованным представлением, но и тогда возникает трудность в определении, кто зритель, кто гости, а кто хозяева в пенти в Рутенг Пуу. Бупати и епископ были среди тех, кто подписывал приглашения для всех манггараев посетить пенти. Если они приглашали, то как их могли приветствовать в качестве гостей при входе в Рутенг Пуу? А те, кто приветствовал их, были членами оргкомитета, созванного епископом и регентом, что означает, что комитет подношением-курру приветствовал комитет же. Критики назвали это «культурным фарсом» (с. 135), не способствующим усвоению адата - знания обычая. Манггараи, считают они, не знают порядка, и в этом главная их проблема. Браки могут заключаться лишь по одной линии, в одном направлении, с определенным кланом, так, чтобы дети братьев держались подальше от детей сестер. Для деревни учет этого обстоятельства жизненно важен, ибо в игру вступает вопрос о земле, порядке ее наследования и проч. Нарушение знания о системе родства чревато земельными конфликтами, поэтому пенти решает большую практическую задачу - поддерживает знание о родстве встречей и необходимостью величать присутствующих в определенных категориях родства и требованием взаимопомощи. Корень проблемы - незнание адата — незнание, кем один человек приходится другому, что порой приводит к жесткому противоборству с теми, кто принадлежит твоему роду, вместо того чтобы, согласно адату, помогать ему.
В понимании ряда участников, пенти - это «воссоединение семьи в месте ее происхождения»; все, кто по тем или иным причинам когда-либо покинул свою деревню, собираются вместе и выражают тем самым уважение к малой родине.
Проблема Пенти-Манггараи 2001 в Рутенг Пуу, согласно критикам, в том, что комитет заявлял, что ритуал объединит, оздоровит и примирит людей, т.е. что все, что было до сих пор неправильно, станет правильным, пойдет в нужном направлении. Однако дело обстояло иначе: те, кого приветствовали при входе в деревню и в барабанном доме, не имели отноше-
ния к вождям Рутенг Пуу. Это не были ни сестры, ни дети сестер, вернувшиеся к отчему дому, это не было воссоединение семьи; статусы и отношения этих людей были весьма неясны. Лидеры манггарайской церкви и правительства претендовали на то, что они дадут модель правильного поведения и отношений в духе адата, но они по сути сломали существовавшую модель.
Еще одним моментом, разрушающим старую модель, было присутствие на мероприятии нового лица - ведущего («рассказчика»), очень похожего на экскурсовода, с тем только отличием, что вместо туристов перед ним местные жители. Громадная толпа приезжих состояла не только из тех, кто хоть что-то знал о манггарайском адате, но и тех, кто давно уже был вне темы, и тех, кто приехал в регентство Манггараи, но соблюдал иные традиции и говорил на других языках. Особняком стояла группа почетных гостей из госадминистрации. В сумме собралась толпа, которая была мало связана с празднованием пенти в Рутенг Пуу и которая при других, нормальных обстоятельствах никогда не оказалась бы здесь. Всем все подробно объяснял ведущий - истрию Рутенга, клана основавшего его, символику разных мест в деревне. Все выглядело так, как будто у всех «вдруг отшибло память, и люди позабыли адат, свою историю, культуру. Похоже, что так оно и было на самом деле» (с. 136).
Впрочем, появление ведущего — отличительная черта последнего времени в деле проведения ритуалов. Сторонники такого нововведения говорят, что настали «другие времена», что людям мало просто участвовать в ритуале, что они должны еще и понимать его, т.е. происходит сознательная десакрализация, сдвиг от сверхъестественного к человеческому, однако то, что имело место в Рутенг Пуу, стало явным отходом от ясности (например « в отношениях между людьми, кто кому кем приходится) и уходом от концепции единой и духовно наполненной общины.
Ю.В. Чайников
2005.04.045. МАДЖУМДАР Р. В ПОИСКЕ ЖЕНИХОВ И НЕВЕСТ: ГХАТАКИ, МАТРИМОНИАЛЬНЫЕ СВЯЗИ И РЫНОК НЕВЕСТ В КАЛЬКУТТЕ 1875-1940.
MAJUMDAR R. Looking for brides and grooms: ghataks, matrimonials and the marriage market in colonial Calcutta, CIRCA 1875-1940 // J. of Asian studies. - Ann Arbor, 2004. - Vol. 63. - N 4. - Р. 911-935.
Профессор Р. Маджумдар (Университет Чикаго, США) анализирует изменения института брака в колониальной Индии на примере Калькутты.
