CC BY
11
Вывод Смарта и Шипмана состоит в том, что образ жизни этнических меньшинств в современном обществе не должен рассматриваться как бесполезный груз, отбрасываемый модернизацией, а опыт семей, разделенных географическими пространствами, необходимо должен быть инкорпорирован в широкий анализ социальных изменений. Эти семьи, хотя они и не представляют собой нечто статичное, далеки от способов поведения, принятых в обычных английских и американских семьях, если предположить на момент, что эти последние являются гомогенными и во все более возрастающей степени подверженными процессу индиви-дуализиции.
В транснациональных семьях традиции, религия и культура могут иметь различное значение в силу опыта миграций и разделенности пространством. Более того, и сами эти традиции со временем изменяются. В ситуации ряда опрошенных было показано, что члены семей одновременно и следуют традициям и в чем-то порывают с ними. Каждое поколение, таким образом, является мостом между другими поколениями и свойственными им образами жизни. Именно поэтому можно говорить о континуальности процесса изменений семейной жизни в современном обществе в условиях модернизации, что является серьезным возражением тенденциям одностороннего социологического подхода к проблематике личных отношений.
М.Е. Соколова
СОЦИОЛОГИЯ МОЛОДЕЖИ
2005.04.017. ГРЕЛЬ П. ИЗМЕНЕНИЯ В ОЩУЩЕНИИ ЖИЗНИ И СПОСОБАХ СУЩЕСТВОВАНИЯ МОЛОДЫХ ЛЮДЕЙ С НЕУСТОЙЧИВЫМ СОЦИАЛЬНЫМ ПОЛОЖЕНИЕМ. GRELL P. Mouvement et sentiment de l'existence chez les jeunes précaires // Cahiers intern. de Sociologie. - P., 2004. - Vol. 117. - P. 239-259.
Объектом изучения социолога Поля Греля (Монктонский ун-т, Ну-во-Брунсвик, Канада) стали молодые канадцы с неустойчивым социальным положением. Его интересуют, во-первых, изменение проявлений этой неустойчивости на протяжении 80-90-х годов ХХ в., во-вторых, происходящие в среде этих молодых людей процессы и совершаемые ими действия, связанные с попытками наладить свою жизнь в соответствии с собственными понятиями, в-третьих, своеобразие символических отношений в условиях давящих обстоятельств.
Автор хочет понять, как они осваивают культурные изменения современного мира и как это сказывается на их ощущении жизни.
Основой исследования послужили два опроса, проведенные с интервалом в 10 лет в Канаде (один - в Монреале в 1982-1984 гг., второй -в Нуво-Брунсвике в 1993-1995 гг.). Первая анкета рассматривала конкретные навыки приспособления к жизненным обстоятельствам молодых безработных в тот период, когда нестабильность положения связывалась с отсутствием работы и рассматривалась как временный этап. Вторая анкета фиксировала судьбы малообразованных молодых людей в ситуации, когда трудовая нестабильность стала нормой.
Общее для двух анкет: они помогают выявить «силовые поля» -процессы и случаи, в которых присутствует напряженность, когда дела не идут сами по себе и где молодые люди вынуждены прибегать к ухищрениям, чтобы обеспечить выживание.
Грель описывает эти «силовые поля» и попытки «остаться в них или стать человеческими существами всеми возможными способами» (с. 241). Он также хочет уловить, в чем выражается «всеобщее смятение» (Р. Ледрю), которое воздействует на повседневные отношения между индивидами и мир социальных представлений.
Он отталкивается от предположения, что в настоящее время в мире, особенно среди молодежи периферийных по отношению к крупным социально-экономическим центрам и областям регулярного наемного труда регионов, распространен поиск независимого стиля жизни, восприятия и понимания существования.
Этот поиск связан с той формой жизни, которую сама молодежь называет «маленькая жизнь» и которая подразумевает межличностное общение, маленькие повседневные радости, в отличие от «большой жизни», включающей общественные обязательства, крупные события и институциональные достижения при стремлении к рациональным целям.
У данной категории молодых людей отсутствует четкая стратегия завоевания своего места в жизни. Речь идет скорее об ощущении своего особого жизненного устройства, которое они извлекают из повседневного опыта. Автору представляется важной задача понять, в чем они видят смысл своих действий и очертить их социальный круг. Ведь именно они «в течение более чем двадцати последних лет находятся на передовой социальной битвы, где отказ от следования нормам рассматривается как бегство от действительности» (с. 242).
Многочисленные социологические дискуссии канадских ученых касались первого периода анкетирования, 80-х годов. Безработная молодежь в то время характеризовалась исследователями как «отверженная», «поколение, принесенное в жертву», «потерянное поколение» (там же). Хотя эти характеристики и свидетельствовали об осознании социологами 80-х - начала 90-х годов масштаба изменений в мире труда и в образе жизни, тем не менее в них неявно сохраняется установка на универсальную ценность регулярного наемного труда как спасение от экономического кризиса, а также заметен отказ от иллюзий предыдущих десятилетий - прийти к обществу, свободному от труда. В соответствии с этими взглядами, «регулярный наемный труд является исключительным способом социальной адаптации и экономического благосостояния» (с. 243). Подтверждение желания граждан трудиться социологи находили в ответах на вопрос анкеты: «Хотели бы Вы иметь возможность жить, не работая?», на который 38,5% жителей Квебека ответили утвердительно и 61,5% - отрицательно. В одном из канадских исследований (1983) была найдена чрезвычайно яркая формулировка этого подхода: «Не важно, является ли целью труда приобретение цветного телевизора или желание ощутить собственную значимость, главное - у канадцев имеется этика труда» (цит. по: с. 243). Таким образом, по мнению социологов тех лет, значение труда - не в производстве благ и не в самореализации, а в социализации индивидов. Как логическое продолжение этих взглядов -критическое отношение к неработающим молодым людям, которые «вместо того, чтобы выполнять задачи, поставленные работодателем, томятся от скуки и впадают в отчаяние» (цит. по: с. 243).
Вопреки подобным социологическим воззрениям первая анкета (1982-1984) по сути учитывает современную ей действительность, когда безработные или частично занятые молодые люди вынуждены выкручиваться, искать различные варианты приспособления к жизни. Анкета затрагивает многие аспекты их существования, их социальные связи, средства, которыми они располагают, источники доходов, иерархию ценностей и, в целом, все, относящееся к их образу жизни. Ответы на вопросы анкеты свидетельствуют, по мнению канадского социолога Ба-ландье, о наступлении «нового изменения общественного порядка, который характеризуется поворотом к внутреннему миру, уходом в частную жизнь, утратой иллюзий, осознанием ценности каждого мгновения...» (цит. по: с. 244). По крайней мере для части рассматриваемой группы безработица не является затруднительным моментом жизни, целиком
отданной регулярному наемному труду. «Они находят в безработице новое приложение сил и таким образом показывают путь и возможность иного отношения к ней, когда этот период не сводится больше к ожиданию возвращения к работе и заботе о гарантированном или оплачиваемом времени, но представляет собой активный период, порождающий иные смыслы и новые способы жить» (с. 244).
Виды деятельности, которыми занимаются молодые люди, не имеющие постоянного места работы, охватывают многие области: выполнение слесарных, водопроводных, электрических, малярных работ, дизайнерские услуги, подработка печатаньем на машинке, сидение с детьми, уборка помещений. Они прибегают к услугам магазинов подержанных вещей, благотворительных организаций, занимаются поднаймом своих жилых помещений или экономят, снимая жилье коллективом. Они организуют быт, сокращая свои потребности, изменяя привычки питания, среди них бытуют практики бесплатной взаимопомощи, обмена, они создают замещающие источники доходов, пользуются различными видами государственной и частной помощи и пособиями. Возникающее разнообразие ситуаций и жизненных путей не побуждает выпускать из вида свою цель, то, что они считают главным для себя. Они не рассматривают свое состояние как борьбу, однако у них присутствует стремление «сохранить свою душу, голову, сердце и жить иначе внутри социальных кругов, созданию которых они способствуют» (с. 245). Наконец, результаты первого опроса указывают на попытки осмыслить свою жизнь, превратив свои отдельные, частные действия в значимые, устойчивые системы деятельности.
Далее, сравнивая социальные условия двух рассматриваемых периодов: 80-х и 90-х годов, автор отмечает, что в первый из них молодые люди в трудных обстоятельствах могли рассчитывать на систему социального обеспечения, принципы которого были стабильными. Позже правила страхования занятости предусматривают «наказание» за уклонение от регулярного труда. В случае, если поведение этих молодых людей не вписывается в установленные институциональные формы (обучение, работа, организованное добровольчество и т.д.), государство начинает рассматривать их как бесполезных. Общество 90-х годов резко отличается от общества 80-х, когда жизнь строилась на основании функционально-рациональных принципов, ей была свойственна гораздо большая стабильность, и индивид выглядел хозяином своей судьбы.
Вторая анкета (1993-1995) охватывает молодых людей в возрасте 21-27 лет с низкой в прошлом школьной успеваемостью. Они, как правило, рано сталкиваются с проблемами (развод родителей, смерть близких, увольнения, безработица, несчастные случаи, бедность, оскорбления и т.п.), часто оказываются в ситуации с высокой степенью рисков и низким уровнем безопасности. В их жизни рано возникает разрыв между установленным порядком, основывающимся на функционально-рациональных принципах, и реальными условиями существования. Первоначально эти молодые люди находятся под давлением доминирующей модели средних классов: работать - тратить. Постепенно многие ощущают неудовлетворенность таким монотонным, пассивным образом жизни.
Опрос выявил, что жизненное развитие этих молодых людей не следует простой линейной схеме - учеба, работа, женитьба и т.д. Компоненты наслаиваются друг на друга. С работой они сталкиваются еще во время учебы, затем снова возобновляют занятия в школе или получают образование в колледжах или университетах. Переходы от учебы к работе и обратно могут быть неоднократными. Именно этот их опыт формирует круг общения, размышления, интересы, виды их последующей деятельности. Для этих молодых людей «школа и работа являются прежде всего встречей (беседой) с самим собой, с другими, с обществом», - отмечает автор (с. 248).
Рано попадая в тиски зависимости между школой и работой, они имеют тенденцию воспринимать любые неожиданности как опасности или враждебные проявления. У них складывается впечатление, что труд не наполняет жизнь смыслом, а только отбирает силы. Они внешне подчиняются обстоятельствам, скрывая желание построить свою жизнь так, чтобы испытывать ощущение полноценного существования. Постепенно меняются отношения, которые они строят.
Осваиваются стратегии сопротивления и уклонения от жестких рамок трудового режима. В результате опроса автор выявил четыре из них. Первой стратегии свойственно погружение в переживание настоящего момента. Ценятся маленькие радости: человеческая теплота, ласковое слово, скромные развлечения, которые, как правило, имеют аффективную окраску и связаны с укреплением доверия, дружбы, любви, отношений между людьми, что позволяет легче преодолевать трудности. Большую роль для этой стратегии играет интуиция.
Вторая стратегия заключается в двойной игре, даже обмане, когда в одном месте (на работе) человек предстает одним (соответствующим предъявляемым ожиданиям), а дома или в своем кругу становится самим собой. Устанавливается определенная дистанция по отношению к ценностям окружающих людей. Эта стратегия опирается на стечение обстоятельств или случай. Для ее осуществления необходимы два условия: 1) некоторое благополучие, не тупиковая ситуация, в которой нет места для случая, возможности; 2) психологическая гибкость, чтобы вести двойную жизнь. Молодые люди, воплощающие данную стратегию, обладают большой силой воли, необходимой для самоконтроля, проявляя, с одной стороны, внешнюю покладистость, с другой - ведя параллельную скрытную жизнь.
Третий вариант подразумевает наличие некоторых свободных базовых ресурсов. Он состоит в создании своего мирка на своей территории. Для такой стратегии существенным является накопление и формулирование опыта.
Четвертый тип (который тесно связан с предыдущими) руководствуется стремлением к идеалу и совершенству. Этот идеализм объясняет чрезмерность и страстность в подходе ко многим вещам. В данном типе наиболее ярко проявляется творческий подход к жизни.
В заключительной части статьи канадский социолог пытается дать ответ на вопрос: являются ли символические отношения, свойственные этой категории людей, оригинальными.
Потеря ощущения стабильности существования и долгосрочной перспективы не лишает эту часть молодежи активной позиции. Они рассматривают препятствия и трудности как частные, отдельные моменты в жизненном процессе. Они «приходят к видению жизни как чередованию ситуаций, являющихся потенциально обратимыми и тесно связанными с социальным временем (работать, экспериментировать, любить, растить ребенка...)» (с. 253). Подобное видение проникнуто в значительной степени спокойствием, которое, однако, является двойственным: «Наполовину стоическим, наполовину фаталистическим», - как отмечал Р.Хоггарт (цит. по: с. 254).
Это просматривается в формулируемых ими жизненных кре-до -воспринимать вещи такими, какие они есть, жить настоящим моментом, без спешки, не портя себе нервы. Во всем этом автор видит общее желание отстранить от себя жизненные испытания и пошлость. Однако при этом все используемые ими хитрости и уловки свидетельствуют: на месте
разрыва (и даже пропасти) между их реальной жизнью и предлагаемым им (и даже навязываемым) функционально-рациональным порядком они развертывают сопротивление. Дистанцирование от неумолимого порядка, пусть осуществляемое частично, неявно и одномоментно, также, по мнению автора, является символическим. Рассказы молодых людей раскрывают их опыт осознания лживости навязываемых извне представлений о действительности.
Им свойственна мудрость повседневной жизни, которую автор формулирует как «предпочтение, отдаваемое настоящему (простая и независимая жизнь), склонность к свободному труду (делать полезные вещи и в своем собственном темпе), интерес к другим (альтруизм и ответственность)» (с. 255). Очевидно, что подобный образ жизни в обществе денег и потребления не вызывает поддержки, и молодые люди в своих рассказах признавались, что не раз испытывали чувство страха. Постепенно они находят формы сосуществования с миром, с которым они между тем находятся в разногласии. Все используемые этими молодыми людьми стратегии и тактики для того, чтобы не быть ассимилированными современным обществом, являются «самым поразительным аспектом культурной перемены, основанной на социальной и индивидуальной независимости», полагает автор (с. 256).
«Повседневная жизнь молодых людей с неустойчивым социальным положением выявляет значимость и глубину опыта восприятия, происшедших за последние 10 лет материальных, символических изменений» (там же). За это время данная социальная группа прошла огромный путь в своем развитии. Отчетливо прослеживаемые в ответах респондентов смещения жизненных смыслов, когда вещи приобретают нетрадиционное значение, свидетельствуют, по мнению автора, о постепенном осознании этими молодыми людьми своей роли, если не в качестве действующих лиц, то по крайней мере в качестве партнеров, предлагающих новые правила действий и возможности сопротивления в виде критического отношения к процессам дегуманизации. Они предлагают большое разнообразие альтернативных форм освоения реального и образного пространств, преодолевающих нарастающее отчуждение.
Е.Л. Ушкова
