CC BY
22
2005.03.051. ЛАЙДЕР Ж. ПОРТУГАЛЬСКИЕ СООБЩЕСТВА В БЕНГАЛЬСКОМ ЗАЛИВЕ В XVI-XVII ВВ.
LEIDER J. The Portuguese communities along the Myanmar coast // Myanmar historical research j. - Yangon, 2002. - N 10. - P. 53-77.
Статья Жака Лайдера (Французская школа исследований Дальнего Востока, Янгон) посвящена истории португальских сообществ на территории прибрежных районов современной Мьянмы и Бангладеш в XVI-XVII вв. и их роли в жизни региона. Читтагонг на юго-востоке Бенгалии, побережье Ракхайна, дельта р. Иравади и Танинтайи не находились под непосредственным контролем португальцев, подобно Гоа и Малакке, и не входили в т.н. Estado da India. Тем не менее, португальские торговцы и наемники играли существенную политическую и экономическую роль в Мьянме и Ракхайне в исследуемый период. В течение почти двух столетий португальские капитаны были активными участниками торговли в Бенгальском заливе; ядро войска местных правителей также составляли португальцы.
Работы первых поколений исследователей португальской экспансии в Азии в основном фокусировались на западном побережье Индии. История португальских сообществ в Бенгальском заливе привлекала меньшее внимание. Главным образом, речь шла о ярких личностях, служивших примерами успешной или героической карьеры. Роль их нередко преувеличивалась (европейские историки) или, наоборот, представлялась в самом негативном свете (индийские историки). В последнее время наметилась другая тенденция, когда сообщества, куда входили португальцы, рассматриваются как микрообщества, хорошо интегрированные в местную политическую и социальную жизнь и сохраняющие свой статус на протяжении примерно 200 лет.
Исследуемые сообщества не были этнически однородными: помимо португальцев, в них также входили индийские христиане, обращенные в христианство рабы, вывезенные из Африки, а также лица смешанной крови (topazes). Эта особенность исследуемых коллективов отражена в специальном термине «португальско-азиатские сообщества» (Luso-Asian communities), введенном для их обозначения. В своих попытках добиться богатства и могущества эти группы и их лидеры не пользовались «официальным» покрови-тельством португальских властей в Азии. В частности, к концу XVI в. португальская торговля в Ракхайне и особенно Читтагонге носила полностью частный характер, а Гоа
поддерживало отношения только с бирманскими властями в Пегу (Хантавади). При этом, хотя никаких попыток развивать контакты с государями Ракхайна не делалось, количество португальских наемников на службе у них постоянно возрастало.
«Независимый» характер данных сообществ отражается в негативных характеристиках, которыми они наделяются в ряде источников того времени. В частности, документы католических миссионеров пестрят такими эпитетами, как «преступники» (homizados), «ренегаты» (arrenegados), т.е. принявшие ислам, и «бунтовщики» (alevantados). Индийские мусульманские источники представляют сообщества из Читтагонга как пиратов и рабо-торговцев. Франсуа Бернье в своих записках полностью разделяет отрицательное отношение Моголов к португальцам (feringhi).
Однако, несмотря на скудность источников, зачастую представляющих противоположные точки зрения, использующих недостоверную информацию и преувеличивающих роль тех или иных лиц, можно сделать вывод, что «неофициальная португальская экспансия» в Бенгальском заливе была достаточно успешной, а одним из оснований этого успеха выступало тесное взаимодействие с местным населением. Достижения таких капитанов, как Фелипе де Бриту и Себастьян Тибау, в начале XVII в. сумевших закрепиться на побережье Мьянмы, вызвали большой интерес португальских властей, начавших строить планы установления своего контроля над этими территориями. Следствием этого стала отправка флота для поддержки де Бриту в 1612 г. и неудачная попытка завоевания Ракхайна в 1615 г.
Исследуемые сообщества были достаточно стабильными и сплоченными, благодаря чему могли вмешиваться в политические и военные конфликты между местными политиями, например, Ракхайном и Трипурой. В то же время, постоянно существовала угроза возникновения внутренних противоречий между ними, например, вследствие конфликта интересов. Подобные антагонизмы возникали как между группами в одном регионе, так и между португальцами из Бенгалии и жителями Дианги на периферии Читтагонга. Соперничество между лидерами (например, де Бриту и Тибау) не влекло за собой непременно военные столкновения, приводившие к уничтожению одной из сторон, однако препят-ствовало кооперации и консолидации португальского могущества в большем масштабе. «Таким образом, португальцев в северо-восточной части Бенгальского залива можно рассматривать как иерархически
структурированные микросообщества, способные отстаивать свои интересы в потенциально враждебном окружении, но постоянно находившиеся под угрозой распада на соперничающие группировки» (с. 60).
Сохранение сообщества обеспечивалось социальной и политической интеграцией в местную среду. Случаи абсолютной автономии (правление Тибау на о. Сандвип в 1606-1616 гг., контроль де Бриту над Танльином в 1608-1613 гг.) были исключением. Обычной практикой было следующее взаимодействие с местными носителями власти: сообщество сохраняло определенную автономию, пока могло помочь государю защищать его владения, и, в свою очередь, несло службу до тех пор, пока получало денежное вознаграждение или землю.
В истории португальского присутствия в Бенгальском заливе могут быть выделены три основных периода: 1) 1510-1599 гг. (появ-ление португальцев в Пегу и Ракхайне, развитие торговли рисом между Пегу и Малаккой, служба португальских наемников в войсках местных правителей); 2) 1600-1617 гг. (попытки военной экспансии, эпизоды с де Бриту и Тибау); 3) 1617-1666 гг. (возрождение Бирманской империи и включение португальских сообществ в состав служилого населения, утрата автономии, сохранение сообществ в Ракхайне при упрочении контроля местной власти, превращение их в инструмент защиты от экспансии Моголов).
В первый период «происходил рост все более активных полиморфных сообществ, постоянное столкновение их интересов, вливание португальских амбиций в местную среду экономического и политического соперничества и, наконец, разрыв формальных договоренностей или альянсов в условиях, благоприятствовавших увеличению собственной независимости» (с. 63).
Основные сообщества были сосредоточены вокруг Читтагонга, космополитического города, привлекавшего торговцев со всей Азии. В период Делийского султаната афганские правители города обладали определенной автономией. После 1530 г. за власть над этой территорией боролись два местных правителя и один назначенец из столицы. Претендентами на Читтагонг или влияние в области также выступали правители Ракхайна, Трипуры, португальские власти Гоа. Последние в 1569 г подписали договор с правителем Баклы Раджа Параманандой, обещавшим открыть свой порт для всех португальцев, которые прекратят посещать Читтагонг. Это обстоятельство способ-ствовало росту
португальской колонии за счет предприимчивых лиц, пытавшихся добиться успеха в обход официальных каналов.
Моголы, несмотря на попытки в течение 40 лет присоединить Бенгалию, так и не смогли поставить под контроль ее восточные и юго-восточные районы, где сохранилась власть враждебных им местных или тюркских и афганских правителей. В этих условиях хорошие шансы на успех появились у государей Ракхайна, в итоге и захвативших город около 1578 г. Примерно в то же время попытки территориальных захватов предпринимаются и португальскими авантюристами. При этом сила и амбиции де Бриту и Тибау, в первую очередь, были обусловлены связями португальских сообществ, в конце XVI в. обеспечивавших контроль Ракхайна над Читтагонгом и окрестными районами, с ракхайнскими государями.
После войн 1590-х годов Нижняя Бирма была разорена и практически обезлюдела. Правитель Ракхайна Мин Разагри (1597-1612), захвативший в 1599 г. Пегу, по всей видимости, счел наиболее эффективным способом контроля над Нижней Бирмой удержание Танльина, одного из ключевых портов. Назначив де Бриту командиром, Мин Разагри сделал ставку на португальских купцов, предпочтя их сообществу мусульманских торговцев-выходцев из Масулипатама, также боровшихся за право получения привилегий в Танльине. Через некоторое время де Бриту смог обособиться, попытавшись удержать город под собственным контролем.
Несмотря на то, что в конечном итоге де Бриту и Тибау проиграли, они более десяти лет оставались серьезным вызовом для Мин Разагри и Мин Кхэмауна (1612-1622). Именно принадлежность к влиятельным сообществам, связывавшая этих капитанов с людскими ресурсами региона и наделявшая их знанием местных условий, сделала возможными их начинания.
В последующий период португальская община играла более институциональную роль в военной стратегии государей Ракхайна. В правление Тиритудэмараджи (1622-1638) Ракхайн еще десять лет проводил агрессивную политику, совершая ежегодные рейды в Нижнюю Бирму и Юго-Восточную Бенгалию. Однако постепенно укрепление правителей Авы и Моголов вынудило Ракхайн перейти к обороне и дипломатии. Одним из инструментов обороны были набеги на районы к северу от Читтагонга для угона населения и создания буферной безлюдной зоны на западных рубежах. Португальские капитаны
превратились в действующих с санкции ракхайнской короны работорговцев, занимавших особую нишу в экономике Бенгальского залива - снабжение Молуккских островов индийскими рабами. При этом читтагонгские и диангские сообщества сохраняли свою идентичность и социальное единство, проявлением чего стал их согласованный переход на сторону Моголов в 1665 г., позволивший последним захватить Читтагонг в 1666 г. Свидетельства о дальнейшей истории сообществ в Мрау У (столице Ракхайна) ограничены, но, вероятно, они также продолжали существовать.
Таким образом, в ХУ1-ХУП вв. можно говорить о преем-ственности португальского присутствия в северо-восточной части Бенгальского залива. Успех изучаемых сообществ обеспечивался сохранением собственной идентичности, пониманием местных политических условий, браками с представителями местных элит, созданием и сменой союзов, учитывавших краткосрочную выгоду и долгосрочные интересы, определенной политической и эконо-мической интеграцией в местную среду. Все это не позволяет говорить о них как об авантюристах. Португальские анклавы не существовали независимо от местных обществ, не были неконтро-лируемыми, подвижными бандами наемников или пиратскими шайками, жившими в условиях анархии, а их лидеры не предпринимали крупных инициатив, опираясь на поддержку лишь небольшой группы соотечественников. Для понимания истории данных сообществ необходимо учитывать местные политические реалии, контекст, в котором они существовали. Именно на совокупности перечисленных факторов, а не самих по себе португальцах должен быть сфокусирован анализ.
А.Е.Кириченко
КУЛЬТУРА
