CC BY
69
По аналогии с синхронными майкопско-новосвободненскими памятниками Северного Кавказа, степные курганы древнеямной культуры РБВ 1 датируются временем от рубежа IV-III тыс. до н.э. до второй четверти III тыс. до н.э., а памятники РБВ 2 - около второй четверти - середины III тыс. до н. э., когда курганное строительство в Степном Приура-лье достигает своего пика (с. 248).
Основным фактором интеграции локальных групп волго- уральского (восточного) варианта ямной культуры и, вместе с тем, фактором социальной стратификации населения стали, как полагает автор, грандиозные запасы меди Каргалинского месторождения, открытые и начавшие интенсивно разрабатываться на рубеже позднего энеолита и начала раннего бронзового века. Ранний горизонт (РБВ 1) древнеямных комплексов Степного Приуралья, представленный погребениями с керамикой репинского типа, с точки зрения исследователя, целесообразно именовать «репинским горизонтом древнеямной культуры». В качестве эпонимного памятника для позднеямных погребений волго-уральского варианта со скорченными на правом боку костяками, ориентированными в восточный сектор, по мнению С.В.Богданова, имеет смысл избрать Тамар-уткульские могильники на левобережье Илека, так как они обладают полным набором культурообразующих признаков. Тамар-Уткульский горизонт волго-уральского варианта всецело относится к периоду РБВ 2, соответствуя по времени позднейшим памятникам майкопско-новосвободненской культуры, но предшествуя ямно-катакомбному периоду финала ямной культуры (с. 282-283).
А.Е.Медовичев
2005.03.037. БОЛЬШОВ С.В. СРЕДНЕВОЛЖСКАЯ АБАШЕВСКАЯ КУЛЬТУРА: (ПО МАТЕРИАЛАМ МОГИЛЬНИКОВ) / Мар. НИИ яз., лит. и истории им. В.М.Васильева. - Йошкар-Ола, 2003. - 183 с. - Библиогр.: с. 113117.
Ключевые слова: материалы абашевской культуры Среднего Поволжья.
Монография посвящена систематизации и классификации материалов абашевской культуры Среднего Поволжья. Рассматриваются проблемы выделения в этом регионе раннеабашевских и позднеабашевских комплексов, проводится сравнительный анализ абашевских памятников
Волго-Сурского и Волго-Вятского междуречий, который стал возможен после того, как в результате раскопок крупного могильника Пеленгер I в Волго-Вятском междуречье число изученных курганов в двух регионах практически сравнялось.
Основные этапы истории исследования абашевских могильников Среднего Поволжья и историография абашевской культуры этого региона рассматриваются в первой главе. Как отмечает автор, круг проблем, связанных с ее изучением, который определился в 60-е годы XX столетия, остается актуальным и в настоящее время. В их числе проблемы происхождения абашевской культуры, хронологического соотношения между отдельными регионами абашевской общности, а также хронологические позиции средневолжской абашевской культуры в системе культур эпохи бронзы Волго-Уральского региона и др. (с. 10-11).
Во второй главе рассматриваются природно-географические условия севера Среднего Поволжья, особенности абашевских погребальных комплексов Волго-Сурского и Волго-Вятского междуречий. Появление в данном регионе абашевских племен, хозяйство которых необходимо связывать со степным и лесостепным ландшафтом, автор объясняет катастрофической ари-дизацией климата около 4100-3900 лет назад, которая и вызвала значительное смещение к северу лесостепной зоны и, как следствие, миграцию туда населения, стремившегося сохранить привычный хозяйственный уклад (с. 21).
В существующих в настоящее время основных концепциях развития абашевской культурно-исторической общности абашевские памятники Волго-Вятского междуречья (ВВМ) считаются более поздними по отношению к памятникам Волго-Сурского междуречья (ВСМ). Число последних составляет 361 курган (25 могильников), из которых раскопано 98 и изучено 216 погребений. В ВВМ из числа известных 204 курганов (22 курганные группы) раскопано 93 и изучено 133 погребения. Отмечается сходство как топографии абашевских могильников обоих регионов, так и их количественных характеристик, которые в целом типичны и для абашевских памятников Подонья и Южного Урала (с. 23).
По основным признакам обряда индекс родственности абашевских погребальных комплексов ВСМ и ВВМ достигает 82,5%. Однако имеются и различия. Так, отмечается уменьшение размеров и высоты курганов ВВМ и числа погребений в них, отсутствие коллективных захоронений в могильниках ВВМ, уменьшение в них глубины могил. В целом, в Волго-Вятском междуречье абашевский погребальный обряд меняется в сторону упрощения. Все это, по мнению автора, может свидетельствовать о
несколько более позднем характере абашевских памятников ВВМ по сравнению с комплексами ВСМ, что, впрочем, не исключает и их одновременного сосуществования на каком-то хронологическом этапе (с. 29).
Сравнительный анализ по группам инвентаря (керамика, изделия из металла, костяные изделия и т.д.) между погребальными комплексами ВСМ и ВВМ показал увеличение процента плоскодонной посуды в ВВМ и уменьшение количества изделий из металла. Последнее, с точки зрения автора, объясняется утратой доступа носителей абашевской культуры к известным в то время источникам металла на волго-вятском этапе ее развития (с. 33).
В целом, однако, пишет С.В.Большов, рассмотренные материалы демонстрируют единство и непрерывность процесса развития абашев-ской культуры на Средней Волге и отсутствие оснований для деления ее на локальные варианты (с. 34)
Третья глава открывается разделом, посвященным сравнительному анализу погребального обряда абашевских могильников Среднего Поволжья, Подонья и Южного Урала с целью определить их хронологическое соотношение. Автор выделяет ряд устойчивых признаков, типичных для всех трех регионов концентрации абашевских памятников: захоронения в небольших по количеству и размерам курганов могильниках со следами тризны, столбовыми оградами и культом огня; преобладание курганов с одиночными погребениями; прямоугольные формы могильных ям; трупоположения на спине с подогнутыми ногами и ориентировкой головой на юг и юго- восток. В то же время на Южном Урале и в Подонье прослеживаются черты, не свойственные абашевской культуре Средней Волги. Это широкое использование камня в оформлении курганов и погребений в абашевских могильниках Южного Урала, а в Подонье - наличие в погребальном обряде признаков, свойственных некрополям срубной культуры.
В целом, заключает автор, исходя из характеристики погребального обряда, позиция средневолжских абашевских могильников не может быть определена как более поздняя относительно южноуральских и донских памятников. Различия же в погребальном обряде между отдельными регионами абашевской общности могут объясняться не столько разными хронологическими позициями памятников, сколько разными составляющими культурогенеза на этих территориях, полагает С.В.Большов (с. 4243).
Обращаясь к проблеме происхождения абашевской культуры, автор прежде всего рассматривает вероятность ее формирования на территории Среднего Поволжья, поскольку такая идея уже высказывалась в научной литературе. Однако, пишет он, генетическая связь абашевских памятников с хронологически предшествующими им в данном регионе комплексами волосовской и балановской культур не может считаться доказанной. С точки зрения исследователя, абашевская культура для Среднего Поволжья является культурой пришлой, и к моменту своего распространения там она уже обладала вполне сложившимися культуро-определяющими признаками. Одним из основных признаков, объединяющих абашевские культуры Подонья, Среднего Поволжья и Южного Урала в абашевскую культурно-историческую общность, является курганный обряд погребения. В последнем, однако, прослеживаются как минимум три различные традиции, характерные для территории к юго-западу от Среднего Поволжья, которую на рубеже III-II тыс. и в начале II тыс. до н.э. занимали ямная, пострепинская, катакомбная и среднеднепровская культуры. Все это, отмечает автор, свидетельствует о многокомпонентности и дискретности процесса формирования абашевской общности (с. 45).
Дальнейшая ее судьба в разных регионах сложилась по-разному. В Подонье и на Южном Урале абашевские племена приняли участие в формировании срубной и алакульской общностей. В Среднем Поволжье последний этап ее развития (XVII-XVI вв. до н.э.) был осложнен вторжением туда сейминско-турбинского населения, которое по мере продвижения через абашевские территории все более и более включало в себя абашевский компонент. Другая часть абашевского населения консолидируется в это время в Волго-Вятском междуречье, о чем свидетельствуют материалы Кухмарьского и Пеленгер I могильников (с. 53).
Покурганное описание погребального обряда и инвентаря Пелен-герского некрополя приводится автором в приложении I (с. 54-88). В приложении II (с. 89-94) публикуется полный список известных в настоящее время абашевских памятников Среднего Поволжья.
А.ЕМедовичев
