CC BY
53
CURRICULUM: СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ КЛАССИКА
К 150-летию со дня рождения Фердинанда Тённиса
26 июля исполняется 150 лет со дня рождения классика немецкой и мировой социологии Фердинанда Тённиса (1855-1936). Его книги и статьи - и прежде всего главный труд «Общность и общество» (1887) -оказали большое влияние на развитие социологической науки в ХХ в. В картине этого влияния остается немало белых пятен. Дабы почтить память мастера, мы публикуем посвященный ему ранний текст Л. Вирта. Он интересен не только изложением основополагающих идей Тённиса о структуре социологического знания. И не только как текст из разряда «классик о классике». Это документ, раскрывающий малоизвестные обстоятельства рецепции тённисовских идей в американской социологии. Эта рецепция происходила первоначально через Чикагскую школу и в немалой мере именно через Вирта (которого Р. Бендикс, например, считает одним из продолжателей тённисовской традиции в США). С целью сохранить те свойства, которые делают этот текст интересным историческим документом, мы отказались от идеи приведения терминологии Тён-ниса, как она присутствует в публикуемом тексте, в соответствие с ее немецкоязычным прототипом и его передачей в имеющихся русских переводах трудов Тённиса. Это позволяет нам проследить интересную вещь. Избавленные от исходной немецкой туманности, многогранности и двусмысленности, переведенные в относительно стандартный социологический лексикон, идеи Тённиса оказываются важными для понимания социологической теории Чикагской школы. Многие идеи чикагцев приобретают дополнительную объемность при сопоставлении с этими кор-
нями. Например, понятие «сообщество», возникающее у чикагцев взамен смутной тённисовской «общности», обретает более четкие очертания по сравнению с прототипом, но при этом сохраняет с ним связь. Если говорить в целом, чикагские исследования могут быть в этом свете рассмотрены как одно из развертываний тённисовского проекта социологии (наряду с другими, реализовавшимися и возможными). Но вместе с тем и социология Тённиса, если взглянуть на нее через призму такого ее продолжения, обретает свежие краски, порою скрытые под тяжеловесностью немецких языковых форм. Тённис и Вирт в данном тексте как бы проясняют друг друга; именно поэтому мы его и публикуем.
2005.03.020. ВИРТ Л. СОЦИОЛОГИЯ ФЕРДИНАНДА ТЁННИСА. WIRTH L. The sociology of Ferdinand Tönnies // Amer. j. of sociology. -Chicago, 1926. - Vol. 32, N 3 (November-December). - P. 412-422.
Краткое резюме: Современная немецкая социология несет на себе многочисленные следы влияния разных академических дисциплин, из которых рекрутировалось нынешнее поколение немецких социологов. В ней отражается текущая философская мысль разных школ. Одной из самых важных и влиятельных фигур сегодня является Тённис, на которого оказали сильное влияние Гоббс, Спенсер и сэр Генри Мэн. Важнейший его вклад состоит во введении фундаментальной дихотомии сообщества и общества. Первое относится к естественным, органическим группам; последнее - к искусственным, осознанным и преднамеренным группировкам. В соответствии с этим различением он считает возможным разделить социологию на две большие области: общую и специальную социологию. Первая занимается социальной жизнью в любой ее форме, осознанной или неосознанной. Она включает социальную биологию и социальную психологию. Специальная социология состоит из чистой, прикладной и эмпирической социологии. Она имеет дело в основном со структурными формами социальной жизни, рассматриваемыми через призму понятий сообщества и общества. Три его важнейших труда - это «Gemeinschaft und Gesellschaft»; «Die Sitte», который представляет собой исследование нравов; и «Kritik der öffentlichen Meinung», являющий собой всестороннее исследование социальных движений и общественного мнения. Тённис систематически использовал ограниченное число базовых понятий и пытался увидеть через их призму весь опыт. Это увенчалось, с одной стороны, концептуальной и искаженной точкой зрения, но, с другой стороны, глубоким анализом очень ограниченной фазы опыта в ин-
теллектуалистских терминах. В этом он вполне типичен для большого числа его европейских современников.
Американские социологи уже некоторое время знакомы с немецкой социологией прошлого поколения. Вклады таких людей, как Шеф-фле, Лилиенфельд, Гумплович и Ратценхофер, занимали в начале этого века видное место в текущей социологической мысли. Во многом благодаря стараниям Смолла они впитались в американскую социологическую науку, где оказали влияние, по крайней мере столь же могущественное, сколь и в самой Германии1. Нашим знакомством с другими людьми, такими как Пауль Барт, мы обязаны отчасти историкам, а Людвига Штейна прославили его работы по политике и социальной реформе. Позже мы смогли оценить социологическую значимость исследований таких экономистов, как Карл Бюхер и Вернер Зомбарт, а имя Вильгельма Вундта стало в Америке родным не только для социологов, но также для психологов и антропологов.
Одно из главных влияний в современной немецкой социологии исходит от Зиммеля, работы которого лишь частично доступны на английском языке , но всестороннюю оценку вклада которого мы можем найти в работе Спикмена3. Как критик метода социальных наук и, в частности, метода социологии он оказал проясняющее и направляющее влияние, которое, по всей видимости, будет в обозримом будущем господствовать в социальных науках. Из того, что делается в настоящее время в немецкой социологии, столь многое напрямую вытекает из его трудов, что этот аспект нынешней немецкой социологии вполне уместно назвать пост-или неозиммелевским движением.
Хотя вклад Зиммеля в социологическую мысль справедливо претендует на эпохальность, не нужно предполагать, что сегодняшняя немецкая социология полностью пребывает под господством его духа. Действительно, есть школа мысли, открыто признающая его своим наставником, но сам Зиммель при этом был в слишком малой степени строителем системы, чтобы воспитать поколение просто учеников. Кроме того, его работа пришлась на время, когда немецкая социологическая мысль начала сознательно избавляться от смутного влияния девяностых и, выбравшись из стадии поисков и начинаний, вступила в период методологической критики и активных исследований. Историки, экономисты,
1 См. работы Смолла «Общая социология» и «Истоки социологии».
2 См. переводы Смолла в: American journal of sociology. - Vol. 3-16.
3 Spykman N. The social theory of Georg Simmel. - Chicago, 1925.
политические ученые и философы стали находить дискуссии, ведшиеся под рубрикой социологии в текущих журналах, интересными и плодотворными, и многие из них оставили свою привычную академическую рутину ради того, чтобы выйти на многообещающую арену социологии, где не затухали споры, которые, как им представлялось, их затрагивали. Многим из этих новобранцев суждено было оставить свой след в новой науке социологии, которая, в силу консерватизма академической системы и материальных интересов устоявшихся дисциплин, находила ворота университетов закрытыми и лишь медленно и исподволь проникала в них под респектабельным академическим прикрытием какого-нибудь свободомыслящего профессора политэкономии, политической науки или философии. Макс Вебер, Эрнст Трёльч, Отмар Шпанн, Франц Оппенгеймер, Альфред Фиркандт, Леопольд фон Визе и Фердинанд Тённис - вот некоторые из наиболее ярких примеров людей, которые рисковали своими академическими карьерами, пытаясь контрабандой протащить социологию в университеты, где им постепенно удалось сформировать для новой дисциплины широкую и отзывчивую аудиторию.
Большая разница в подготовке и академической родословной этих людей в значительной мере объясняет их концепции социологии, их различающиеся интересы и точки зрения. Разнородность материала, проходящего в Германии под рубрикой социологии, невозможно понять, если не помнить, что до самого недавнего времени в Германии не было профессиональных социологов и что даже сегодня их там очень немного. Поскольку у социологии не было статуса университетской дисциплины, ею приходилось заниматься в свободное время, и занимались ею те, кто исповедовал интерес к этому предмету.
Если этот факт может объяснить многоликость немецкой социологии и относительную независимость различных теорий, то очевидную непонятность и крайнюю абстрактность социологической мысли следует объяснять совершенно другим обстоятельством. Еще со времен Канта социальные науки в Германии были жестко детерминированы и обусловлены в своих точках зрения, своей методологии, своих концептуальных системах и отборе своих проблем текущей философской мыслью. Каждый социолог считал необходимым ориентироваться на текущие философские теории и сообразовывать свою работу с той или иной из ведущих философских систем. Каждой заметной социологической работе, следовательно, предпосылается более или менее основательная и метафизичная логика и эпистемология, и некоторые работы так и не выходят
за пределы этой стадии, которая в американских социологиях либо совершенно игнори-руется, либо принимается как нечто само собой разумеющееся.
Если немецкие социальные ученые не являются от природы безнадежно метафизичными и непрактичными, как обычно о них думают, то, по крайней мере, в силу традиции они таковы. Обычно они не довольствуются случайными подходами к научной проблеме и не успокаиваются, приходя к какому-нибудь рабочему выводу в результате мгновенного счастливого озарения; как правило, они не решаются выступать в своих научных журналах с плохо организованной или фрагментарной частью исследования или размышления, даже если она несет в себе стимулирующий заряд и многим нужна; но они почти неизменно подвергают свои теории и открытия доскональной проверке на предмет их внутренней надежности и согласованности с их философскими убеждениями. В конечном итоге все их усилия должны находить достойное место в некоторой хорошо упорядоченной и согласованной системе.
Нарастающий поток социологической литературы в Германии, особенно после войны, был настолько феноменальным, что попытка дать полную и исчерпывающую картину нынешних достижений была бы весьма амбициозной затеей. Более того, разные школы плавно перетекают одна в другую так, что между ними трудно провести четкие различия. Это усугубляется еще и тем, что в настоящее время в немецкой социологии наметилось движение в сторону консолидации и синтеза; при этом отдельные персонажи и движения сметаются в кучу, из которой трудно вычленить составные элементы, дабы расставить их в логической и исторической последовательности. Наконец, есть трудности с тем, как сделать специальные лексики немецких социологов понятными американскому читателю. Для многих терминов, которые ими употребляются, в английском языке нет даже приблизительного эквивалента. Война и дальнейшая изоляция немцев нарушили обмен идеями и непрерывность научного развития, существовавшие в какой-то степени до 1914 г. Мы можем лишь поразиться масштабам опустошающего воздействия более чем десятилетней изоляции, когда видим колоссальные усилия, предпринимаемые немцами для того, чтобы преодолеть выросший за это время провинциализм, и видим их озабоченность воссозданием общего мира дискурса.
Altmeister'ом, или ветераном, среди сегодняшних немецких социологов является Фердинанд Тённис, отметивший в июле прошлого года
свое 70-летие. Многим американским социологам он известен благодаря своему появлению на Конгрессе искусств и наук в Сент-Луисе, где он выступил с речью, в которой кратко обрисовал нынешние проблемы социальной структуры. Через свой главный труд, «Gemeinschaft und Gesellschaft.», впервые увидевший свет в 1887 г. и по сей день остающийся одним из самых цитируемых социологических произведений, он оказал глубокое и широкое влияние [на западную социальную мысль]. Тённис более, чем любой другой немецкий социальный ученый его времени, опирался на английскую научную традицию. Он был въедливым исследователем и критиком Гоббса, чья философия явилась для него отправной точкой, и, как видно из некоторых его автобиографических высказываний, почерпнул немало вдохновения в работах Герберта Спенсера и, в еще большей степени, сэра Генри Мэна.
Центральное положение в его социологической системе занимают два понятия: сообщество и общество. Первое относится к естественным, органическим формам группового существования, второе - к искусственной группе, которая объединена некоторой общей, осознанной целью. Сообщество вырастает из органической связи человека с его средой и тех естественных, непроизвольных уз, которые неизбежно складываются между людьми и между группами; общество, в свою очередь, является артефактом, возникающим из тех произвольных и телеологических связей, которые являются продуктом осознанного выбора и целеполагания. Понятие «сообщество» соответствует у сэра Генри Мэна статусу, а общество примерно соответствует его договору. Чтобы понять значимость этого различения, нужно внимательнее взглянуть на социологическую ориентацию Тённиса.
К счастью, учитывая тяжеловесность книг Тённиса, мы имеем четкую и ясную формулировку его позиции, в которой синтезируются его позднейшие наблюдения1. Он говорит:
«Прежде всего, я провожу различие между общей и специальной социологией. Первая есть изучение человеческой социальной жизни в любой из ее форм [überhaupt]. Сюда входят все сплочения людей во времени и пространстве, как осознанные, так и не осознаваемые, но за вычетом всех искусств [Kunstlehren], относящихся к этим ассоциациям; ибо социология не предлагает ничего, кроме науки о том, что есть, куда, конечно же, включается то, что было, и то, что будет, поскольку про-
1 Tönnies F. Einteilung der Soziologie // Ztschr. für die gesamte Staatswiss. - В., 1925. -Bd. 79. - S. 1-15.
шлое поддается воссозданию, а будущее - предсказанию. Далее, я мыслю эту целостность как нечто такое, что можно рассматривать, во-первых, с биологической точки зрения, во-вторых, с психологической точки зрения и, наконец, со специфически социологической точки зрения, которая вырастает из первых двух. Социальная биология и социальная психология являются, таким образом, координированными отраслями более широкой общей социологии, от которой нужно ясно отличать социологию специальную».
Предмет, который Тённис относит к ведению социальной биологии, очень близок к тому, что в американской социологии начинает пользоваться известностью как человеческая экология:
«Социальная биология, как показывает сам термин, может также вобрать в себя симбиоз растений и так называемые общества животных, но может считаться частью общей социологии лишь постольку, поскольку она берется исследовать совместную жизнь людей. В этом смысле она иногда понимается как социальная антропология, предметом изучения которой является человек как животное, которое сохраняет себя и воспроизводит свой род, которое передвигается и укореняется (закрепляется на земле) и, следовательно, преобразует земную поверхность, возделывает почву, строит дома и корабли, изобретает различные приспособления и производит орудия труда. Все это интересует ее лишь постольку, поскольку это объективные реальности, возникающие из человеческой ассоциации, и поскольку они либо способствуют, либо препятствуют человеческому существованию. Совместная жизнь людей интересует эту науку в той мере, в какой она означает взаимную помощь или взаимное причинение вреда и гибели в мире внешних объективных феноменов».
Человеческий симбиоз, порождающий объективные формы социальной структуры и конституирующий область социальной морфологии, может, стало быть, согласно Тённису, изучаться так, как если бы он являлся объективным, внешним, непсихологическим набором фактов:
«Совместную жизнь людей во времени и пространстве, следовательно, в форме жизни подле друг друга, друг за другом, друг с другом, друг для друга, вопреки друг другу и против друг друга [nebeneinander, nacheinander, mit- für- und wider-einander leben], надо понимать как сумму природных процессов, подчиняющихся общим естественным законам становления и исчезновения. Эти процессы действовали бы даже в том случае, если бы совместная жизнь не сопровождалась и не направлялась
никакими эмоциями и идеями. В социальной антропологии, следовательно, мы можем абстрагироваться от всякой психологии».
Область социальной антропологии и различных ее разделов определяется далее Тённисом в следующих терминах:
«Социальная антропология изучает человеческие расы и их подразделения, поскольку их существование является в значительной мере результатом более или менее непрерывного во времени пространственного распределения и инбридинга, а также поскольку возникают особые расовые смешения, порождающие сотрудничество или конфликт. Проблемы улучшения и вырождения расы принадлежат этой области, вместе с борьбой за существование между естественно сплоченными человеческими группами, борьбой с сопротивлением природы, борьбой за жизненное пространство, за власть и за доминирование.
Этнография описывает людей, особенно тех, которые примитивны и бедны культурой, с точки зрения внешних форм и условий их существования.
Демография стремится посредством подсчета и учета достичь более детального описания жизни цивилизованных народов [Kulturvölker].
Этнография в форме этнологии, а демография в форме демологии становятся отдельными науками, изучающими причинные связи между наблюдаемыми феноменами. Обобщенные выводы этнологии и демоло-гии передаются в социальную биологию, которая, в свою очередь, дает основоположения для изучения популяций.
Описательные исследования этнографии и демографии могут быть объединены в социографию, которая соответствует статистике в изначальном и подлинном смысле слова и которая находит свое место как в социальной биологии, так и в социальной психологии и специальной социологии. Сторона экономической науки, известная под именем описательной политической экономии, тоже может рассматриваться как часть социографии».
Социальной психологии Тённис отводит примерно такое же место, какое ей отводят многие американские социологи:
«Социальная психология - необходимое дополнение к социальной биологии, точно так же, как психология дополняет биологию вообще. Социальная психология видит человеческую социальную жизнь с внутренней, психической, или субъективной стороны. Она дает нам видение разнообразных мотивов, которые собирают и удерживают людей вме-
сте, которые лежат в основе их взаимного сближения; с другой стороны, она изучает мотивы, лежащие в основе разделения, вражды и отдаления. С этой точки зрения люди рассматриваются как носители индивидуальных переживаний, взаимодействующие с другими. Помимо этого, социальная психология занимается психическими переживаниями, которыми обладают сообща несколько индивидов, поскольку эти индивиды вместе воспринимают, чувствуют или хотят одно и то же. Учитывая это различение, Штольтенберг1 провел различие между социопсихологией и психосоциологией. Мы принимаем эту точку зрения и видим в психосоциологии переход к третьему разделу общей социологии, а именно к социологии как таковой. Остается пограничная область, состоящая из такого рода коллективного поведения, в котором общие деятельности многих еще не преобразовались в единый акт единой сущности, или социальной единицы, созданной посредством общей воли. Психосоциология включает также изучение масс (массовую психологию) и групп, поскольку они могут рассматриваться как всего лишь внешние множества».
Область социологии как таковой мыслится Тённисом как заключающая в себе три основных раздела, которые должны дифференцироваться друг от друга на следующем логическом основании: (1) чистая социология, являющаяся конструктивной, или теоретической, (2) прикладная социология, являющаяся дедуктивной, и (3) эмпирическая социология, являющаяся индуктивной.
Область чистой социологии разбивается на пять основных категорий:
1. Фундаментальные понятия сообщества и общества.
2. Изучение социальных взаимоотношений, или структур (Wesenheiten).
3. Изучение социальных норм, образующих содержание структурных форм, которые являются социальными реальностями.
4. Изучение социальных ценностей, присущих социальным реальностям, или структурным формам.
5. Изучение констелляций отношений, возникающих из взаимодействия между различными социальными реальностями, или структурными формами.
Используя понятие социальной реальности (soziale Wesenheit), Тённис понимает ее как «реальность, которая не дана непосредственно в
1 Stoltenberg R. L. Soziopsychologie. - B., 1914; Seelgrupplehre. - B., 1922.
переживании, но которая воспринимается через посредство коллективного мышления тех человеческих индивидов, которые составляют и идентифицируют группу как сущность». Здесь он примыкает к феноменалистской точке зрения влиятельной философской школы Гуссерля1.
Два понятия - «сообщество» и «общество» - базируются на двух четко отличаемых друг от друга комплексах сил. Сообщество возникает из того, что Тённис называет общей Wesenwille, или тех жизненных сил, которые связаны с инстинктами, эмоциями и привычками. Общество держится на общей Кигл>Ше, которая, в отличие от первой, характеризуется преобладанием рассудочности и свободного выбора над устремлениями, укорененными в человеческой природе. Кроме того, Wesenwille отличается от Китм/ПЬ тем, что первая является более интегрированным и организмическим поведением, нежели последняя, которая частична. В первой соответствие между средствами и целями непосредственное и тесное; в последней средства и цели могут быть далеки друг от друга, и одно может не вытекать с необходимостью из другого и не вести с необходимостью к другому2. Одним словом, последняя являет более механическое и рациональное поведение. Сообщество - это продукт природы, а общество - это артефакт. Эта фундаментальная дихотомия проходит сквозной нитью через все произведения Тённиса. Сообщество, как Тён-нис его видит, имеет много общего с первичной группой Кули, ведь оно включает все те связи, которые являются близкими и интимными, спонтанными, прямыми и эксклюзивными (хотя с работой Кули Тённис явно не знаком, а его понятия имеют иной контекст и иные коннотации, нежели у американского социолога).
Тённис считает полезным провести различие между социальными, естественными и психологическими отношениями. Естественные отношения между людьми складываются в силу (1) того, что один организм происходит от другого, (2) того, что индивиды мужского пола и индивиды женского пола сексуально зависимы друг от друга и по этой причине тянутся друг к другу как биологические организмы, и (3) того, что индивиды, более или менее тесно связанные родством, имеют ввиду этого
1 Husserl E. Logische Untersuchungen. - Halle, 1922.
2 В недавно опубликованном примечательном очерке (Richtlinien für das Studium des Fortschritts und der sozialen Entwicklung // Jahrbuch für Soziologie. - Bd. I. - S. 197-198) Тённис анализирует в свете этого различения разницу между классами и социальными группами более фундаментального рода (Stände). Классовые организации и институты являются результатом Kürwillen, а разделение труда и родственные группы возникают из более стабильной и постоянной силы, которую он называет Wesenwillen.
более или менее схожую конституцию и по этим причинам остаются пространственно более или менее близки друг к другу и легко сходятся друг с другом. Психические отношения заключаются в объективных феноменах притяжения и отталкивания, вызываемых (1) взаимным расположением или нерасположением, знакомством или чуждостью, доверием и долгом или их противоположностями, и (2) общностью интереса или калькуляцией выгоды, сознанием дружбы или вражды. Социальные отношения вырастают из психических отношений в той степени, в какой они не только чувствуются, но и являются предметом действительного желания и воления. В этом же смысле социальные отношения базируются также и на естественных отношениях, поскольку те становятся в то же время позитивными психическими отношениями. Иллюстрацией здесь служит семья, которая изначально является естественной связью, затем -через установку родителя по отношению к ребенку - становится психической связью, но не становится социальной до тех пор, пока не возникнут взаимные психические узы родителя и ребенка и пока эти узы не вплетутся более или менее постоянно в осознанно желаемый (willed) союз двоих. Здесь мы опять-таки видим основу социальной связи в общно-стной связи, а Kurwille видим как надстройку, вырастающую над Wesenwille.
Тённиса иногда упрекали в том, что естественную, органическую фазу социальной реальности, обозначаемую понятием «сообщество», он ставит выше искусственной, или телеологической, фазы, включаемой в термин «общество»1. В одном из недавних заявлений, однако, он открыто отвергает это мнение, которое вполне могло быть почерпнуто из ранних его работ. Хотя он заявляет, что этот двоякий взгляд на социальную жизнь - через призму сообщества и общества - необходим для понимания всей целостности человеческого опыта, он считает, что эти усилия будут успешными, только если мы будем «изучать социальные реальности с той же установкой фактической объективности, с которой натуралист наблюдает жизнь растения или животного»2.
Тённис включает в область социологии изучение социальных норм и социальных ценностей (в этическом смысле этого термина), категорий, которые Макс Вебер, например, жестко исключает из сферы компетенции социолога. Наконец, он принимает во внимание социальные формы и
1 См.: Von Wiese L. Allgemeine Soziologie. - Bd. I, «Beziehungslehre». - S. 39.
2 См. предисловие к изданию «Gemeinschaft und Gesellschaft» 1887 г.; ср.: Tönnies F. Troeltsch und die Philosophie der Geschichte // Schmollers Jahrbuch. - 1925. - Bd. 49. - S. 188.
структуры, которые представляют морфологические аспекты данной культуры. В недавнем очерке «Направляющие принципы для изучения прогресса и социального развития» он дал убедительную иллюстрацию своей точки зрения на этот счет. Он проделал тщательное сравнение культурных форм сегодняшней западной цивилизации со средневековой культурой. Одной из наиболее значимых черт нашей нынешней эпохи является городская жизнь, которую он подвергает хотя и схематичному, но глубокому анализу, опираясь на принципы, несколько отличные от тех, которыми руководствовался Зиммель в очерке «Большие города и духовная жизнь».
Наконец, мы подходим к области, которую Тённис отводит прикладной социологии. Экономика, политика и духовная жизнь, включающая искусство, мораль и науку, конституируют область прикладной социологии в том смысле, что здесь основополагающие понятия социологии иллюстрируются и находят приложение к конкретному материалу. Наблюдение, сравнение и, конечно же, измерение действительных социальных феноменов, как они явлены в реальной жизни, конституируют сферу эмпирической социологии. Хотя социологический метод будет, конечно, пользоваться историческими данными, Тённис говорит, что социолог будет рассматривать эти данные в сравнительном ключе и будет руководствоваться целью достичь таких измерений феноменов, которые будут обнаруживать причинные цепочки и взаимосвязи. Для таких целей отправной точкой должно быть, по возможности, настоящее, а не древность.
Одна из работ Тённиса, которая не была признана в Германии одним из его главных вкладов в социологию, американским читателям может показаться имеющей первостепенную важность. В 1908 г. он опубликовал «Die Sitte»1, где дан анализ нравов, больше знакомый нам по труду Самнера. Центральное место в социальной жизни человека Тённис отводит механизму привычки. Здесь мы опять сталкиваемся с его основополагающей дихотомией: привычка и обычай соответствуют типу ситуации, который он отождествляет с сообществом, и, видимо, вырастают из подобной ситуации, а воля и мышление, которые, разумеется, могут базироваться на привычке и обычае и развиваться из них, в большей степени соответствуют обществу.
1 Опубликована в серии: Die Gesellschaft. - Bd. XXI. - Frankfurt a. M., 1908.
Однако трудом, принесшим ему в последние годы наибольшую славу, стал его монументальный вклад в изучение общественного мнения - «Kritik der öffentlichen Meinung»1, - в котором содержатся богатый конкретный материал и проницательный анализ механизмов социальных движений. Кстати говоря, он проливает море света на место религии в современной жизни и на открывшиеся возможности применения социологических техник к проблемам образования и государственного управления. Это образец лучшей работы, которая делается сегодня немецкими социологами. На этом примере мы видим как силу, так и слабость типичного метода немецкого социолога: с одной стороны, глубокую философскую ориентацию и систематическое использование ограниченного числа базовых понятий, с другой стороны - ограниченность и искаженность точки зрения и метода, вытекающие из господства концептуального подхода, в противоположность конкретной эмпирической процедуре. Понятия сообщества и общества - многообещающие и полезные концептуальные инструменты для анализа фактических данных, но они могут привести лишь к бесплодному философствованию, если пользоваться ими как вечными рамками, в которые нужно во что бы то ни стало втиснуть многогранные, сложные и неуловимые факты реальности.
Перевод с англ. В.Г. Николаева
От редакции. В настоящее время в ИНИОН РАН готовится к изданию сборник работ видного британского социолога середины ХХ в. Томаса Хемфри Маршалла (1893-1981). Читателям журнала предоставляется возможность познакомиться с одной из его статей, включенных в этот сборник.
2005.03.021. МАРШАЛЛ Т. Х. РАБОТА И БОГАТСТВО*. MARSHALL T.H. Work and wealth II Marshall T. H. Sociology at the crossroads, and other essays. - L. etc.: Heinemann, 1963. - P. 218-234.
В третьей главе Книги Бытия изложена история грехопадения человека и Божьего проклятия ему. Господь сказал Адаму: «... проклята земля за тебя; со скорбию будешь питаться от нее во все дни жизни твоей. В поте лица твоего будешь есть хлеб. И выслал его Господь Бог из
1 Tönnies F. Kritik der öffentlichen Meinung. - Berlin, 1922. Текст представляет собой доклад, прочитанный Маршаллом в Институте управления трудовыми ресурсами в 1945 г. и впервые опубликованный в журнале этого института.
