CC BY
43
довольно стремительно разрастается в молодых независимых государствах Центральной Азии, а также на Западе, включая и США. Примеры Турции и Казахстана дают ключ к пониманию механизмов взаимодействия современных исламских движений со светскими политическими институтами в условиях авторитарных режимов. Для обоих государств была характерна жесткая политика в отношении ислама. Возникнув в разных исторических обстоятельствах, она проявлялась в разных формах: в Турции - в виде авторитарного секуляризма периода ранней республики, а в Казахстане - в виде антирелигиозного тоталитаризма советского периода. Необходимость выживать в специфических обстоятельствах диктовала потребность в поиске особых способов существования. Успехи движения Гюлена, по мнению автора, связаны прежде всего с тем, что в противоположность большинству движений исламистского толка оно целенаправленно ищет пути примирения между исламской верой и жизнью в условиях светского государства.
Однако существует и обратная связь. Путь демократизации, по которому должна идти Турция, стремящаяся интегрироваться в ЕС, заставляет государство постепенно приспосабливаться к умеренным течениям внутри ислама при сохранении жесткого контроля над радикальными разновидностями исламских движений. Давление, оказываемое Западом, было в этом смысле весьма своевременным. Сегодня в Турции обновленный ислам становится краеугольным камнем экспериментов государства по созданию более стабильной и либеральной формы демократии.
Пример движения Гюлена показывает, какие перспективы открываются в мусульманском мире для развития демократии и гражданского общества. Он также заставляет задуматься о необходимости пересмотреть представления о светском государстве, основанные исключительно на европейском опыте.
Н.Б. Шувалова
2005.02.026. АГБУ О. ПЕРЕСМОТР НОРМ ФЕДЕРАЛИЗМА В СОВРЕМЕННОЙ НИГЕРИИ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ. AGBU O. Re-inventing federalism in post-transition Nigeria: Problems and prospects // Africa development. - L., 2004. - Vol. 29, N 2. - P. 26-52.
Автор (Нигерийский институт международных дел, Лагос) уделяет внимание необходимости плавной децентрализации властных полномочий,
которые «критически увеличились за годы пребывания у власти военных в ущерб полномочиям штатов» (с. 26).
Само возникновение Нигерии как государства не было проявлением политической воли населения, направленной на «создание мощного политического и экономического союза без потери культурной и национальной идентичности» (с. 27). Поли-тические партии Нигерии вообще не были озабочены этим вопросом, они выбирали «между наличием единого правительства как общегосударственного органа и его полным отсутствием» (с. 33). Лозунг единства через разнообразие, воплощенный в индийском государственном устройстве, в Нигерии оказался на втором плане. Федеральное государственное устройство может оказаться хорошим выходом из тупика этноконфессиональных столкновений для многих африканских государств и стать поучительным примером для развивающихся стран, раздираемых внутренними конфликтами. Отсутствие федерального устройства в Африке может «замедлить проведение разного рода общегосударственных преобразований» (с. 29). Отмечая трудности создания государства на истинно федеральных принципах, автор цитирует первого премьер-министра Нигерии Абубакара Тафаву Балеву, который в разговоре с премьер-министром Британии Гарольдом Вильсоном сказал: «Могу пожелать Вам только одного: никогда не быть премьер-министром федерации, в которой население сильно рознится этнически и культурно». Через несколько дней после сказанного произошел переворот (15 января 1966 г.), и Балева пал его жертвой.
Нигерийское руководство в целом соглашается с необхо-димостью федерализма, но при этом вопрос о том, «какова должна быть федерация - централизованная, децентрализованная или со сбалансированной системой власти», - остается открытым. Главный вопрос государственного устройства остается прежним: как создать федерацию так, чтобы этническая группа или несколько объеди-нившихся этнических групп не обрели абсолютного преимущества во властных структурах.
Многие годы военные решали проблемы федерализма лишь путем создания новых штатов, при этом раздавалось все больше требований со стороны все более мелких этноконфессиональных объединений и местных администраций о необходимости дать властные полномочия и им. Распределение налоговых сборов в пользу штатов сопровождалось «жесткими экономически необосно-ванными требованиями центрального
правительства немедленно увеличить налоговые сборы на местах» (с. 28). Для восточных штатов результаты гражданской войны оказались плачевными. Их выходцы при последующих военных диктатурах почти не были представлены во власти.
Вместо выработки окончательного варианта эффективной федеральной конституции «военные правительства увеличивали количество штатов, желая поощрить преданных офицеров и их подчиненных созданием для них дополнительных высокоопла-чиваемых мест в системе госуправления» (с. 37). При этом три основные этнические группы были убеждены в том, что создание новых штатов увеличит их контроль над назначением новых, в том числе и высших государственных чиновников, а также расширит доступ к ресурсам, распределяемым центром. Для предотвращения сползания хаоса взаимных претензий центра и множества мелких административных образований необходимо было реформировать федерацию.
В 60-70-е идея нигерийского федерализма воспринималась на Западе как база для успешного развития демократии в крупной африканской стране, поскольку «демократия и федерализм всегда идут рука об руку: федерализм - территориальное воплощение демократии» (с. 31). Но спустя 40 лет после обретения независимости страна продолжает оставаться условно разделенной на три региона, в одном из которых преобладают мусульмане (хауса), а в двух других - христиане (йоруба и игбо) соответственно. При этом этнические меньшинства продолжают оставаться «безуспешными претендентами на власть в структурах самоуправления» (с. 31). Автор полагает, что стремление небольших этнических групп к пересмотру нигерий-ского федерального устройства является, таким образом, вполне обоснованным. Обделенность этнических меньшинств во властных структурах, местных представительских органах и контроле природных и экономических ресурсов будет оставаться главным признаком неудачи проекта нигерийской нации-государства.
Ряд нигерийских политиков и даже некоторые сторонники форсированного создания нации-государства заявляют об «ошибке-1914» или о Нигерии как географическом воплощении ловких политических игр британских колониалистов. Они указывают на то, что милостью британского правительства «Северная Нигерия, один из трех регионов будущей Нигерии, была больше по территории и численности населения, чем два других региона вместе взятые. Таким образом, контроль над
правительством неизбежно и надолго перешел в руки северян, что отвечало британским интересам и было неприемлемо для южан» (с. 32). Лишь в 1954 г. колониальные чиновники и нигерийские националисты пришли к соглашению о том, что «федерализм является наиболее приемлемой схемой распределения власти для страны».
В 1953-1960 гг. наибольший рост налоговых сборов показали Восточный и Западный регионы: свыше 200%; в то время как Север -лишь 94,4%. Возникало явное несоответствие экономического и политического влияния. Если в марте 1969 г. под контролем северных штатов находилось 50% налоговых поступлений от добычи сырья, то в марте 1979 г. лишь - 20%.
После обретения независимости контроль над нефтяными полями и нефтедолларами превратился в основной повод для пересмотра норм нигерийского федерализма. При этом этнические меньшинства дельты Нигера указывали, что в районах, стратегически важных для всей страны, у коренного населения нет никаких прав, оно не имеет доступа к нормальной питьевой воде и другим жизненно важным природным ресурсам. Помимо этого, подчеркивалось, что вследствие добычи нефти разрушается сама среда обитания этнических меньшинств, а другие этнические группы не собираются предоставлять им взамен свою территорию.
К жителям дельты стали прислушиваться лишь в конце 90-х годов, а в 2001 г. правительством была создана программа экономического и общественного развития дельты, которая должна была осуществляться под контролем Комиссии по развитию дельты Нигера. С тех пор комиссия реализовала более 800 проектов, явно улучшавших жизнь народов дельты, хотя жалобы на произвол центральных властей продолжают оставаться многочисленными.
Автор полагает, что в полном соответствии с идеями федерализма Нигерия существовала лишь в 1954-1966 гг. и начиная с 1999 г., т.е. с избрания Обасанджо. Он отдает явное предпочтение первому периоду, при котором, с его точки зрения, «федерализм был воплощен полностью, с немногочисленными недостатками». Период же правления нынешнего президента рассматривается как «период медленного внедрения демократических принципов». В 1966-1998 гг. идеи федерализма почти не воплощались, происходили лишь политическое и экономическое «усиление центра и имитация федерального развития» (с. 34).
Недостаточное следование нормам федерализма стало основ-ным обвинением в адрес центрального правительства со стороны участников неудавшегося переворота в апреле 1990 г. Тогда майор Гидеон Оркар и его сторонники заявили, что, выступая против хунты Ибрагима Бабангиды, они борются за права «маргинализованных, угнетаемых народов Среднего пояса и Юга, находящихся в рабском положении». Более того, они назвали «роковой ошибкой» включение штатов Сокото, Борно, Кацина, Кано и Баучи в состав ФРН.
В 1994 г. военное правительство в связи с обострением ситуации в дельте было вынуждено созвать конференцию с участием представителей меньшинств Юга, но им не хватало политической поддержки лидеров других этнических групп. Все же «конференции удалось прийти к важному выводу о необходимости последо-вательной ротации президентского поста между различными этническими группами, что, возможно, поможет сохранить гео-этнический баланс в Нигерии». Также было рекомендовано ввести единственный пятилетний президентский срок и несколько вице-президентских постов. Некоторые рекомендации, выработанные конференцией, были позднее включены в так и не принятый проект Конституции 1995 г.
Неверие в государственные институты и крушение надежды на быстрое создание нации-государства проявились и в результатах переписей 1962-1963, 1973 и 1991 гг.: каждая этническая группа стремилась преувеличить свою численность ради получения новых хороших дорог, водопроводов, школ и других благ. Вопросы этнической и религиозной принадлежности стояли так остро, что в 1991 г. они были исключены из анкеты. Несмотря на это, в 1991 г. поступила 131 петиция с жалобой от 27 из имевшихся тогда 30 штатов. Последнюю перепись нельзя считать проведенной успешно, численность населения по разным вариантам подсчета колеблется между 110 млн. и 130 млн. человек.
Нигериец не может считать всю Нигерию своей родиной. Нигерийцы - выходцы из других регионов сталкиваются с политической, общественной и экономической дискриминацией. Длительное пребывание мигранта не гарантирует, что он может занять какой-либо политический пост на территории данного административного образования. Подавляющее большинство мигрантов для голосования и участия в переписи предпочитают вернуться домой. Даже если они аккуратно платят налоги, они не могут получить гарантию доступа их детей к школьному образованию или возможности научной
деятельности. Известен случай, когда женщина из штата Кадуна в родном штате не могла получить места в научном учреждении под предлогом того, что она вышла замуж за выходца из штата Бенуэ. Со своей стороны власти штата Бенуэ также дискриминировали ее при поиске аналогичного рабочего места, по той причине, что она родилась в штате Кадуна.
По мнению автора, в пользу жизнеспособности нигерийской федерации говорит тот факт, что за время правления различных военных диктатур «ни одно федеральное или региональное прави-тельство не приняло какую-либо религию как официальную» (с. 39), даже вопреки тому, что по указанию Ибрагима Бабангиды в 1986 г. Нигерия стала 45-м членом Организации Исламская конференция.
«Карта йоруба» была разыграна на выборах именно потому, что северяне поняли, что только президент-христианин может в данный момент стать настоящим воплощением политики равного обращения власти с различными регионами. Таким образом, оба основных кандидата йоруба были поддержаны крупнейшими северными партиями. Нигерия обрела возможность идти далее по пути демократических преобразований, в том числе - дальнейшего развития федерализма, именно благодаря разумному решению политической верхушки Севера. Правительству Обасанджо трудно соответствовать политическим ожиданиям нигерийцев, поскольку с его приходом к власти многие ожидали «немедленных широ-комасштабных изменений во внутренней политике, которые не могут быть реализованы в силу многочисленных трудностей, корни которых в событиях прошлого» (с. 40).
По ряду направлений государственного развития заметен даже некий регресс в проведении политики федерализма: в 2001 г. Верховный суд Нигерии заявил о своем намерении контролировать заработную плату судей всех уровней. Отходом от федеральных принципов можно считать и принятие парламентом в 2003 г. закона, согласно которому правящая партия может принимать важные для отдельных регионов решения, не проводя консультаций с органами местного самоуправления; уменьшилось и число общегосудар-ственных решений, которые необходимо выносить на референдум. Эти решения вызвали призывы к созыву Национальной конфе-ренции, чаще всего раздающиеся из штатов Среднего пояса, дельты и восточных штатов.
Демократическое избрание президента не сняло общей политической напряженности. Ряд северных штатов именно в период
правления Обасанджо открыто ввел нормы шариата, что стало причиной кровавых беспорядков февраля-марта 2000 г. в Кадуне, а также в Лагосе в сентябре-октябре 2001 г. В дельте Нигера продол-жают существовать этнические вооруженные группировки, среди которых есть даже Движение за воссоздание государства Биафра; такое название - явный вызов правительству, заявляющему о некотором уменьшении политического напряжения на востоке страны.
Автор считает, что нигерийский федерализм нужно строить по образцу швейцарского. Выходом для Нигерии могла бы стать концепция «равномерного доступа к власти» или «оборота власти», подразумевающая деление страны на шесть зон: северо-восток, северо-запад, юго-восток, юго-запад, центр-север и юг. Каждая зона по очереди выдвигает во власть своего президента, который находится у власти один срок - пять лет. При соблюдении законности «оборот власти» будет осуществляться за 30 лет. По мнению автора, внедрение такой схемы может обеспечить стратегическое политическое и экономическое планирование.
В.С. Олишевко
2005.02.027. ХЕМБО С.Н. НЕУДАЧИ НЕОЛИБЕРАЛИЗМА В МАЛАВИ: ПРОВАЛ МНОГОПАРТИЙНОЙ СИСТЕМЫ. KHEMBO S.N. The multiparty promise betrayed: the failure of neo-liberalism in Malawi // Africa development. - L., 2004. - Vol. 29, № 2. - Р. 80-105.
Автор (Университет Малави) анализирует трудности введения многопартийной системы в Малави. Из-за столкновения либе-ральных и неопатримониальных политических норм в результате «необеспеченное соответствующей общественной базой внедрение либеральных норм в Малави привело к усилению деспотизма, успешно видоизменившегося и выжившего при формальной смене политического устройства» (с. 80).
В течение 31 года Малави управлялась авторитарно, много-партийная система была введена в 1993 г., но и сейчас основные задачи либерального государственного устройства остаются нере-шенными. Как отмечает автор, «государственные институты Малави развивались и продолжают развиваться не в силу сознательного выбора граждан, а посредством политических волевых решений президента и групп наиболее влиятельных политиков» (с. 83). Формально многопартийная система оставалась и после выборов 1994 г. де-факто однопартийной за исключением короткого времени правления коалиционного правительства в составе Объединенного
