CC BY
50
2004.02.033. РОССИЯ И ИТАЛИЯ. ВЫП. 5: РУССКАЯ ЭМИГРАЦИЯ В ИТАЛИИ В ХХ в. / Отв. ред. Комолова Н.П. - М.: Наука, 2003. - 335 с.
В сборнике, подготовленном российскими и итальянскими учеными, напечатаны статьи и публикации о русской эмиграции в Италии всех периодов ХХ в.: дооктябрьского (от рубежа веков до 1917), первой послереволюционной волны (1917-1939), второй волны (1935-1945) и третьей волны (1970-е годы). Авторы работ ввели в научный оборот материалы из центральных архивов России и Италии (Архив провинции Флоренции), а также из некоторых частных зарубежных собраний: Римского архива Вяч. Иванова, архива Русской православной церкви Рождества Богородицы во Флоренции и Парижского архива Б.К. Зайцева. Эмиграция показана как сложное явление, отражающее «те процессы, которые происходили в самой России, и тот водоворот мировых событий, в которые она была вовлечена» (с. 9), - отмечает Н.П. Комолова в предисловии, где представлена и библиография к теме.
Раздел «Общественно-политическая и религиозная жизнь» открывается статьей И.А. Ревякиной «"Русский Капри" (1907-1914)». А.М. Горький и М.Ф. Андреева поселились на острове в конце 1906 г. Появление здесь уже известного писателя и деятеля революционной среды побудило к паломничеству сюда многих русских. В начале 1910-х годов на Капри сформировалась русская колония. В ней преобладали литераторы и журналисты. Бывало здесь и немало художников, преимущественно молодых. В 1910-1911 гг. оформилось Каприйское общество взаимопомощи, а в 1913 г. при муниципальном центре была организована «Русско-итальянская библиотека». Собрание книг создавалось усилиями русских эмигрантов при разносторонней поддержке Горького; горячо участвовал в этом и деятель итальянского юга У. Занотти Бьянко, друживший со многими русскими.
На Капри приезжали Л. Андреев, И. Бунин, особенно близкие Горькому по издательской деятельности возглавляемого им «Знания», утверждавшего авторитет демократического направления в литературе в канун событий 1905 г. Бунин приезжал на остров несколько зим подряд и очень успешно работал. Наведывались Гусев-Оренбургский и С.Я. Елпатьевский, продолжавшие сотрудничать со «Знанием». Бывали здесь А.В. Амфитеатров, В.В. Вересаев, Д.Я. Айзман, В.К. Винниченко, М.М. Коцюбинский, М.А. Осоргин, критик В.В. Львов-Рогачевский. Приезжали Саша Чёрный с друзьями по журналу «Сатирикон», а также А.А. Золотарёв, И.Д. Сургучёв, И. Вольнов, Б. Тимофеев, А.С. Новиков-
Прибой и др. «Внимание Горького к кружку молодых российских литераторов являлось реализацией его заветной мечты о демократизации литературы и ее наполнении социалистическими идеями» (с. 22). На Капри бывали Ф.И. Шаляпин и К. С. Станиславский, многие артисты МХАТа, из представителей «декадентского круга» - С. А. Ауслендер и Н. И. Петровская.
Первые оценки произведений Горького, Бунина, Андреева появились в домашнем кругу - «таков был "обычай малого мира" Капри» (с. 17). Из легенд разных народов и реальных зарисовок родились горь-ковские «Сказки об Италии» (1912). В плодотворные каприйские годы были написаны «Исповедь», «Городок Окуров», «Жизнь Матвея Кожемякина», «Детство», циклы рассказов «По Руси», «Русские сказки», пьесы «Васса Железнова» и «Чудаки»; статьи о «карамазовщине», цикл «Издалека», в котором Горький отстаивал революционное направление общественной мысли.
Зиму 1911-1912 гг. Бунин провел на Капри. Он работал над рассказами: «Хорошая жизнь», «Сверчок», «Веселый двор», «Ночной разговор», «Захар Воробьев», вошедшими затем в книгу «Суходол. Повести и рассказы 1911-1912 гг.» Бунинская правда о деревне глубоко волновала Горького, который, однако, в отличие от Бунина, смотрел на будущее деревни «сквозь призму социалистических идей», уповая на прогресс и разум (на «только человеческое», или «человекобожесткое»). Бунин же оставался писателем христианских верований: «видя "родные лохмотья"», он сострадал и негодовал (с. 21). Отношения двух писателей все более осложнялись.
Путешествия Бунина по Италии (последний раз он был там зимой и весной 1913-1914 гг. и несколько месяцев провел на Капри) оставили след и в его поэзии. В написанных в разное время стихах поэтический «образ Капри» соответствовал представлениям писателя о красоте и гармонии мира - одном из главных «мифов его поэзии» (с. 22). Потому таким значимым стал этот образ в рассказе «Господин из Сан-Франциско» (1916), а через годы возник и в рассказе-очерке «Остров сирен» (1932).
Близость Горького к революционной социал-демократии притягивала на Капри разных ее представителей - В.И. Ленина, Г.В. Плеханова, А.А. Богданова (Малиновского), М.Н. Покровского, А.В. Луначарского и др. С Капри связана организация первой социал-демократической
школы для рабочих, вызвавшей яростные дискуссии о путях революции среди лидеров большевиков.
В пеструю литературную мозаику внес свои краски поэт и прозаик А.К. Лозина-Лозинский, потом забытый. Им написан своеобразный лирический гимн острову - путевые очерки «Одиночество. Капри и Неаполь (Случайные записи шатуна по свету)». Он также оставил яркие поэтические зарисовки приморских городков итальянского юга в сборнике стихов «Благочестивые путешествия», который вышел, как и путевые очерки, в 1916, в год смерти Лозинского, но уже без него (покончившего самоубийством). Капри запечатлен и в творчестве молодых художников тех лет - В.Д. Фалилеева, И.И. Бродского, В.И. Шухаева. Камерные концерты давал в честь друзей покорявший всех красотой голоса и непревзойденным артистизмом Ф.И. Шаляпин. «Расцвет русской колонии на Капри, - заключает исследователь, - пришелся на 1910-е годы. Именно тогда остров был частицей общественной и культурной жизни России, со свойственной этому времени свободой художественных исканий, стремлением к синтезу искусств...» (с. 32). После 1913 г. по амнистии в связи с 300-летием династии Романовых, а потом и с началом Первой мировой войны многие «русские каприйцы» вернулись на родину и число колонистов значительно сократилось: в 1914 г. их осталось не более 14 человек.
В статье «Организация русских эмигрантов во Флоренции (19171949)» М.Г. Талалай (Италия) обращается к другому центру русских эмигрантов - на Апеннинах. В 1903 г. в столице Тосканы был торжественно открыт православный храм; его организатором был протоиерей Владимир Левицкий, прихожане которого составляли костяк русской среды во Флоренции и после революции (Нарышкины, Струковы, Скар-жинские, Фитингофы). Важнейшей задачей стало официальное учреждение флорентийского прихода в 1921 г. Здесь образовался русско-православный приход, отделившийся от дипломатических структур, которые стали советскими. Новое государство заявило претензии на флорентийскую постройку, тем не менее с помощью юридических процедур ее удалось опротестовать, сославшись на декрет Временного правительства об отделении Церкви от государства. К 1925 г. численный состав прихода достиг максимума - 75 человек. Однако Флоренция, как и вся Италия, служила для большинства эмигрантов неким перевалочным пунктом. К 1931 г., например, число прихожан уменьшилось до 37 человек. Однако не все выходцы из Российской империи являлись православ-
ными; «именно тяга к общему культурному знаменателю привела русских флорентийцев к учреждению "Colonia Russa in Toscana", двери в которую были открыты всем - за исключением тех, кто признал советскую власть» (с. 34). Основание организации произошло в 1924 г. Помимо объявленного курса на взаимопомощь организация поставила цель -проводить различные культурные мероприятия, которые привлекали самую широкую публику. К концу 1930-х годов деятельность «Colonia Russa...» резко уменьшилась, а после Второй мировой войны организация прекратила свое существование. «В итоге из всех учреждений осталось лишь одно - приход церкви, имеющий даже изначальный юридический статус, в составе западноевропейской епархии, с центром в Париже» (с. 39).
«Вилла Орланда: Островок русских белоэмигрантов в Вал-Пелличе» - предмет статьи Стефании Мерчи и Элизабетты Валлетти (Италия). В 1950-х годах группа русских эмигрантов, проживавших преимущественно в Китае и Югославии, нашла приют на северо-западе Пьемонта, где над беженцами по поручению Всемирного совета церквей «взяла покровительство Вальденская церковь, организовавшая для них центр, в котором истово соблюдались традиции дореволюционной России и где действовал православный храм» (с. 52). В 1954 г. в местечке Лузерна-Сан-Джованни появился беженский приют L'Uliveto (Оливковая роща), а в 1958 г. из-за возросшего числа опекаемых - приют Villa Or-landa (Голландская вилла), в которой в начале 1960-х годов проживало около семидесяти человек. В Вал-Пелличе образовалась уникальная община, куда входили дворяне (например, князья Оболенские), военные, художники, крестьяне. Биографии некоторых из них в общих чертах авторам статьи удалось восстановить. Последние обитатели виллы скончались в 1986 г., и с их уходом из жизни закончилась история островка русских белоэмигрантов в вальденских долинах.
В разделе также опубликованы статьи: «Княгиня М.П. Деми-дова в судьбах русской эмиграции» (Ренато Ризалити, Италия), «Казачьи станицы во Фриули» (Анджей Литворния, Италия), «Русское православное духовенство в Италии (1920-1980)» (Антуан Нивьер, Франция).
В статье «Италия в жизни и творчестве Нины Петровской», входящей в раздел «Культура в изгнании», Бьянка Сульпассо (Италия) пишет о пребывании в Италии этой писательницы-символистки. Впервые Н. Петровская приехала на Апеннины в 1908 г. вместе с молодым литератором С. А. Ауслендером. Через три года она вернулась в Италию, «чтобы
восстановить здоровье и обрести за границей покой, на который не могла рассчитывать в Москве после мучительного разрыва с В. Брюсовым». В Италии произошло окончательное «нисхождение» Петровской от «блистательных лет Ренаты», героини «Огненного ангела», к бедствиям, которые переживались многими ее соотечественниками в годы исторических потрясений, и даже голоду (с. 121). Первое пребывание, довольно короткое по сравнению со вторым (с 1911 по 1922 г.), документировано гораздо полнее. Из писем, их Петровская почти ежедневно отправляла Брюсову, сложился своего рода путевой дневник. Эти письма позволяют автору статьи восстановить маршрут писательницы и «передают совершенно особенный взгляд на Италию, утверждающий эстетический подход к жизни, при котором радость тесно связана со страданием» (с. 122). Единственным городом, приятно поразившим писательницу, оказался Неаполь. Во время второго пребывания в Италии у нее возникла сильная, хотя и противоречивая привязанность к этой стране. Оказавшись в зарубежье, Петровская дольше всего прожила в Риме. Вскоре после переезда в Берлин осенью 1922 г. у нее началась «настоящая ностальгия» по Италии. Наиболее ценным из всего напи-санного Петровской в Италии автор статьи считает опубликованные в «Накануне» фельетоны и критические статьи о современной политике; в них она особое внимание уделяла приходу к власти фашистов. Кроме того, она писала о самом Риме, о его культурной жизни, перевела на русский язык множество произведений итальянских авторов. Часть переводов Петровской вышла в свет в двух антологиях, изданных в Москве в 1926 г. («Новеллы») и в 1927 г. («Молодая Италия»). Наибольший отклик в России вызвали ее переводы детской литературы. В 1924 г. берлинской газетой «Накануне» были опубликованы «Приключения Пиноккио» с надписью на фронтисписе «Перевод с итальянского Н. Петровской. Переделал и обработал А.Н. Толстой». Однако нет бесспорных данных о том, где кончается перевод «Пиноккио» Петровсвкой и начинается версия А. Толстого «Буратино, или Золотой ключик».
«Итальянские очерки Нины Петровской» рассматривает в своей статье Н.Р. Алякринская. Имя Петровской впервые появилось на страницах газеты «Накануне» в ноябре 1922 г. С тех пор вплоть до закрытия газеты в июне 1924 г. она регулярно публиковала здесь свои рассказы, рецензии на новые русские и итальянские книги, переводы с итальянского рассказов Ф. Верга, А. Бальдини, У. Бернаскони, Г. Ди Верона, П. Буцци. Однако особенно примечательными стали ее очерки об Ита-
лии, полные искренней ненависти к фашизму; они «способствовали распространению антифашистских настроений не только в эмигрантской среде, но и в России» - большая часть тиража газеты расходилась именно там (с. 147). О литературной и культурной жизни Италии Петровская писала в статье «Итальянская проза» и в очерке «Рим II». В берлинских рассказах самой Петровской Италия с ее роскошной природой становится фоном человеческой трагедии («Прах земной», «Трамонтана»). Герои писательницы всегда находятся в кризисе, у края жизни, по которому «постоянно ходила и сама Петровская. Через героев - своих двойников -она выражала собственное трагическое и безысходное мироощущение» (с. 148).
О своей первой, дооктябрьской, эмиграции (1906-1916) М.А. Осоргин рассказал в автобиографическом повествовании «Времена», над которым работал в последние годы жизни. На всю жизнь Италия для Осоргина стала «бальзамом душевных ран, полученных в годы российских социальных катаклизмов», - отмечает И.В. Трофи-мов (Латвия) в статье «Итальянские мотивы в творчестве Михаила Осоргина». Став корреспондентом «Русских ведомостей» и «Вестника Европы», писатель создал более четырехсот итальянских корреспон-денций о громких судебных процессах в Риме, итало-турецкой войне, Балканской войне 1912 г., о современной итальянской литературе, театре и других видах искусства. Часть этих репортажей и очерков составила содержание первой книги Осоргина «Очерки современной Италии» (М., 1913). С воспоминаниями об Италии связана значи-тельная часть книги «Из маленького домика» (М., 1917-1919), опубликованной отдельным изданием в 1921 г. в Латвии. Рассказ 1923 г. «Там, где был счастлив» дал название книге (Париж, 1928), в которую вошли произведения с ярко выраженной итальянской тематикой: «Концентрическими кругами (от человека с его средой обитания к бескрайнему небу) формируется обобщающий и вместе с тем всегда конкретный образ Италии» (с. 176). Однако большая часть итальянских рассказов, полагает И.В. Трофимов, строится на мотиве дороги. В этом случае единство впечатления складывается в результате движении от общего к частному, от пейзажа -к сотворенному человеком и снова - к самому человеку как явлению социокультурному и природному. Особое место среди ландшафтных достопримечательностей в прозе Осоргина занимает образ Капри. Многие заметки об Италии второй половины 30-х годов окрашены дружеской иронией.
Темы того же писателя анализирует Анастасия Пасквинелли (Италия), обратившись к его публицистике начала ХХ в. М. А. Осор-гину удалось создать «совершенно новый образ Италии» (с. 180), как и позднее в рассказах 30-х годов. Очерки отличает современный взгляд и своеобразный язык - то простой, то лирически утонченный; Италия предстает во всем ее многообразии - с очаровывающей яркой индивидуальностью, с очевидно сочувственным гостеприимством по отношению к изгнанникам, равно как и с проблемами, конфликтами.
В 1924 г. Вяч. Иванов вновь оказался в Италии, где он создает «Римские сонеты», «наполненные восторгом, светом, восхищением и благодарностью судьбе, приведшей его в Рим», - пишет Н.В. Рябинина в статье «Римские сонеты и "Римский дневник 1944 г." Вячеслава Иванова». Изобразительная сторона этого цикла заслоняет воспоминания о прошлых утратах и горестных переживаниях. Спустя 20 лет поэт создал «Римский дневник 1944 г.». Здесь уже нет «ослепленности» в изображении «вечного города». Любовь к нему «окрашена болью, острым переживанием разрухи и унижения, которому "готы" подвергли Рим» (с. 194). Происходящие на его глазах события поэт поднимает до уровня трагедии. Не конкретная немецкая армия, а силы мирового зла превращают в руины человеческое бытие, но терпят крах. В какой-то мере «Римский дневник» - «лирический роман», герой которого - сам автор, утверждает исследователь. Сюжетная канва «романа» - «путешествие» мысли и духа, где биографические подробности доведены до обобщающих символов, растворенных в этом странствии. «Размышления о душе, духе, о жизни и смерти у Вяч. Иванова мудры, мужественны, сокровенны и откровенны» (с. 205).
В статье «Русский римлянин: Василий Александрович Сумбатов» Л. Ф. Алексеева рассказывает о жизненном и творческом пути поэта князя В.А. Сумбатова (1893-1977), прожившего 58 лет в Италии. Поэт публиковался в таких эмигрантских изданиях, как белградская газета «Новое время», журналы «Борьба за Россию», «Возрождение», «Современник», «Грани», «Новый журнал», «Жар-птица», альманахи «Содружество» (1966) и «Литературный современник» (1954), сборник «Муза диаспоры» (1960). Стихи Сумбатова «полны ностальгии и воспоминаний о России» (с. 223). Кроме того, что было опубликовано, Сумбатов написал большую поэму «Распятие», работал в 20-е годы над романом «Ковер над бездной». В 1922 г. в Мюнхене вышла книга «Стихотворения В. Сумбатова». Опубликованная здесь поэма «Без Христа» представляет собой «поэтиче-
ский ответ голосам, прозвучавшим в "Двенадцати" А. Блока». Сумбатов-ская Москва сознательно уподоблена блоковскому Петербургу. «Обобщающие образы в поэме "Без Христа" с плакатной остротой выражают неприятие нового порядка» (с. 225). Диалог с Блоком полемически заострен. В стихотворениях «В изгнании», «Родина», «Мать», «Призрак», «Мы», «Прошлое», «Снежная ночь», «Льдина» поэт выразил боль разлуки с родиной, трагедию своего поколения.
В статье «Италия в жизни и творчестве Иосифа Бродского» К.Д. Гордович раскрывает итальянские реалии, основные образы и философскую картину мира в стихах поэта на «итальянские темы». Их герои - поэты этой страны, друзья автора, разные итальянские города: «Лагуна», «Письмо итальянскому другу», «Венецианские строфы», «Декабрь во Флоренции», «Римские элегии» и др. Большая часть итальянских стихов была написана поэтом в первое десятилетие его изгнания. Принцип «соединения частного с общим, конкретного с вечным - один из главных» в этих стихах (с. 282).
В разделе также опубликованы статьи: «Последние годы жизни Л.Ф. Достоевской» (Бьянка Марабини-Цёггелер, Италия), «Евгений Шмурло в эмиграции (основные вехи жизни и творчества)» (С. А. Беляев), «Профессор Флорентийского университета Н.П. Отто-кар» (Н.П. Комолова), «Изгнание и разочарование: Отношение П.П. Муратова к Италии» (Патриция Деотто, Италия), «Лидия Вячеславовна Иванова: По материалам Римского архива» (Н.С. Востокова), «Петр Шаров, посланник К. С. Станиславского в Италии» (Клаудиа Скандура, Италия), «Татьяна Львовна Сухотина-Толстая» (В.В. Алексеева, Н.А. Калинина), «Воспоминания об Андрее Тарковском» (А.В. Гордон).
Т.Г. Петрова
