CC BY
16
ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РЕЛИГИИ И РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ
2004.01.032. ДЕНИСКИН А.А. ПРОБЛЕМЫ РЕЛИГИИ И РЕЛИГИОВЕДЕНИЯ НА СТРАНИЦАХ РОССИЙСКИХ ЖУРНАЛОВ. (Реферативный обзор).
Отражение тягот современного мира довольно ясно представляется в зеркале диалога религий. «Вестник аналитики» поместил сокращенный вариант стенограммы конференции «Ислам в контексте диалога цивилизаций», проведенной Фондом им. Конрада Адена-уэра и Комитетом внешнеполитического планирования 9-10 декабря 2002 г. в Москве, в которой участвовали политики, ученые, религиозные лидеры (4). Основные темы конференции: отношение ислама к правам человека, свободе, демократии, глобализации и модернизации, толерантность и экстремизм, роль ислама в международной политике, ислам в России.
Муфтий мусульман Сибири Н.Аширов заявил, что РФ в силу ее многоконфессиональности и многонациональности представляет собой как бы зеркальное отражение всего мира. Ислам как мировая религия обращен ко всему человечеству и проповедует единство происхождения всех людей. В нем нет ни расизма, ни национализма, ибо эта религия как бы поднимается над интересами всего человечества. Те же конфликты, которые имеют сегодня место, являются не религиозными, а политическими.
А.В.Полосин высказал мнение, что между христианской и исламской цивилизациями столкновений нет, так как современную цивилизацию Запада нельзя считать христианской. Она базируется скорее на либеральных, масонских ценностях. Либерализм породил масссовую культуру, основанную на критерии коммерческой выгоды. Исламская цивилизация основана на нормах Корана и действительно имела реальное выражение в Халифате. Однако ныне Халифата нет, и говорить об исламской цивилизации тоже затруднительно. Тем не менее, ислам жестко противостоит натиску либерализма. Получается, что противостоят друг
другу не цивилизации, а религия (ислам) и материалистический атеистический либерализм. Последний видит в исламе угрозу подавления свободы личности, между тем как ислам явил миру учение о равенстве и братстве всех людей и народов, учение о праве человека на свободный выбор религии, учение о договоре как высшей форме мирного сосуществования. Суть разногласий лежит в определении границ человеческой свободы. Нерелигиозное, материалистическое мировоззрение считает главной ценностью земную жизнь человека и сопутствующие ей блага, религиозное же (не только мусульманское) мировоззрение - вечную жизнь человека и все, что к ней ведет. Оно используется как инструмент совершенствования человека. Основные права и свободы человека в исламе установлены не общественным договором, а самим Богом в Коране.
Православный священник В.Чаплин вполне согласен с отношением мусульман и к секулярному гуманизму, и к либеральной модели миропонимания. Он отметил плодотворность диалога православия и ислама в России и предположил возможность их партнерства в устроении жизни общества. Такие проявления ислама, как терроризм и экстремизм, в России не находят общественной поддержки. Государство должно оказывать законодательное предпочтение тому, что находит общественную поддержку, т.е. традиционным религиям, зарекомендовавшим себя благонамеренностью и приверженностью миру.
А.Зубов все же напомнил об исламском экстремизме и актах террора. Почему исламский мир не осудил события 11 сентября 2001 г.? Почему немало мусульман радовалось им? Видимо, есть основания предполагать существование двух конфликтующих цивилизаций. Конфликт двух религий существовал на протяжении всей истории ислама, и от этого никуда не деться, ибо обе религии прозелетические (активно проповедуют свои учения). Правда, христианство предполагает распространение своей веры не путем насилия, а путем жертвы и мученичества, хотя в истории бывали и исключения. Ислам же предполагает борьбу с духовным противником с использованием силы, и об этом прямо говорится в Коране. В этом заключается потенциальная суть конфликта, а в его актуальной радикальной форме он перестает быть религиозным и становится идеологическим. Человек как высшая ценность, ради спасения которого и проповедуется учение, становится средством распространения этого учения и гибнет в качестве его врага. Какой правоверный мусульманин, в каждом человеке видящий образ Божий, посмел бы погубить несколько тысяч человек, которым не проповедана истина? И сделал бы это от име-
ни Бога? На самом деле, это делается от имени врага рода человеческого. Это можно сказать о любом террористическом акте в любой части света. Под видом ислама решаются не религиозные задачи. Вера перестает быть абсолютной ценностью спасения, а становится средством социальной компенсации стран «третьего мира». Вера угасает, происходит ее распад, который грозит обернуться еще более страшными событиями. Ислам здесь не одинок. В русском православии формируется та же тенденция.
Л.Г.Тайван (протестантский богослов из Латвии) попытался перевести прения в академическое русло и выяснить возможность применения протестантской этики и духа капитализма к исламу. Можно ли средствами европейской социологической науки, с помощью идей М.Вебера объяснить социальное и экономическое бытие мусульман. У протестантов труд во имя достижения материального благосостояния не только оправдан морально, но и предписан Богом. Сам Вебер не увидел в исламе ничего такого, что бы могло поддерживать и развивать те социальные (политические и экономические) процессы, которые имели место в протестантизме. Однако Вебер не был прав, ибо исламский этнос не отстает от потребностей современного мира и не лишен христианского динамизма. Во-первых, Мухаммед за много столетий до протестантов провозгласил тезис предопределения и возложил на человека ответственность за свои поступки. Правда, в исламе семена этой идеологии не проросли, а в протестантизме они дали обильный плод - капитализм. Во-вторых, в экзегетике, в трактовке Корана наблюдаются те же процессы, что и в протестантской теологии XIX в., - критика, демифологизация, лингвистический и текстуальный анализ. Словом, рационализация религии и здесь происходит по веберовской схеме, хотя она и не породила духа капитализма.
А.Игнатенко напомнил о демографической исламизации Западной Европы, которая может привести, в конце концов, к тому, что нынешнее меньшинство мусульман в очень скором времени будет способно (благодаря обильной регенерации) превратиться в большинство и установить исламские порядки. Таким образом, в настоящее время Запад становится плацдармом антизападного экстремизма и терроризма. Кроме того, терроризм, что бы ни говорили благонамеренные мусульмане, апеллирует к Аллаху и Корану, к Сунне Пророка. Например, Бен Ладен издал несколько фетв (официальных документов, основанных на Коране и Сунне), призывающих убивать неверных, в первую очередь американцев, евреев
и их союзников. Ни один мусульманский ученый публично не осудил Бен Ладена.
Ш.Султанов, обобщая мнения исламских культурологов, приходит к выводу, что никакого диалога цивилизаций вообще быть не может. Потому что дефакто на Земле существует только одна цивилизация - западная, и она подавляет все остальные. Если нет диалога, то нет и конфликта. Речь может идти о конфликте в рамках кризиса глобального западного цивилизационного проекта. Исламская цивилизация деградировала и существует во фрагментарном виде. Исламский экстремизм -это феномен деградирующей цивилизации. Проблема межцивилизацион-ного конфликта не является проблемой меконфессиональных противоречий. Это проблема геополитическая. Ведь 65% энергоресурсов в мире находится в зоне мусульманских стран, и сейчас ведется борьба за приоритетное влияние на мусульманский мир. Реальная борьба идет не на периферии, а Бен Ладен - мифическая фигура, созданная американцами. В самом исламе борьба разворачивается между умеренными квазиисламистскими режимами и фундаменталистами. У США с квазиисламистами заключен негласный договор, по которому американцы за нефть обеспечивают им стабильность, безопасность и интеграцию в западную цивилизацию. Таким образом, в качестве главного врага западной цивилизации определен радикальный ислам (фундаментализм), и США будут бороться с ним всеми средствами.
Л. Сюкияйнен считает, что ислам - это не только религия, но и еще и цивилизация, и культура, и образ жизни. У России нет внятной и последовательной политики в отношении ислама, и ислам пока не вносит какого-либо позитивного вклада в российскую политику - ни во внутреннюю, ни во внешнюю. Он еще не освоен и остается огромным резервом. России следует обратить особое внимание на достижения мусульманской правовой культуры. Что же касается конфликта, то Совет муфтиев России осудил терроризм и экстремизм ваххабитов, но существуют силы, которые не согласны с этим осуждением. Традиционный ислам не стал и не может стать идейной альтернативой экстремизму. Запрещая немусульманам вникать в смысл Корана, сами запретители не объясняют, как следует относиться к религиозному насилию, религиозным войнам, к джихаду.
Г.Джемаль заявил, что ислам - это «очень жесткая традиция, жесткая доктрина», но выразил недоумение тем, что ислам постоянно склоняют в «обвинительном» падеже и непрестанно толкуют об исламской
агрессии. На самом деле, источником мировой агрессии всегда был Запад (христианство). Исламский мир ведет оборонительную борьбу, занимая при этом очень жесткие позиции. Вообще говоря, религия есть сопротивление миру (светской культуре), который является самоорганизацией материи, насилия и зла. Ждать от религиозных людей умеренности означает предполагать в них лицемерие. Религия сама по себе - это воинствующее противостояние диктату зла.
Есть, однако, и другая сторона дела. Сегодня не только исламская цивилизация является объектом агрессивного наступления. Существует четкий социальный раскол между «мировым верхом» (всемирной олигархией) и «мировым низом» (простыми людьми). И наступление идет не на ислам, а на права и свободы простых людей, защитником которых ислам выступает. Исламский экстремизм - это нормальная реакция всякого человека, который поставлен перед выбором: жизнь или смерть. Что касается акции 11 сентября 2001 г., то она была провокацией, организованной Западом.
Р.Кроллиус считает, что конфликт между христианами и мусульманами - факт неопровержимый. Диалог между ними необходим, но он невозможен без участия евреев. Именно в таком «триалоге» следует вырабатывать общее согласие относительно абсолютной ценности (и неприкосновенности) человеческой личности. Следует также уяснить, что ценны и подлинны, как и отдельные личности, истории народов и их культуры. Каждая отдельная культура, каждая традиция имеют право на существование. Взаимодействие различных обществ предполагает творческое взаимодействие их правовых культур. В этом случае академическим дискуссиям и законодательным актам должны предшествовать каждодневные эксперименты. Особо важную роль в диалоге христианской и исламской цивилизаций должны играть религии, ибо именно они проповедуют общие ценности - веротерпимость, надежду на спасение, общечеловеческое единство.
А.Лакшин заметил, что иудаизм не выделяет ислам из числа других религий. Мусульманин, как и любой другой иноверец, способен достичь совершенства и праведности. Законы, по которым живет иудей, похожи на законы мусульманина. Общие корни иудаизма и ислама очевидны. У евреев нет специальной исторической памяти. Но их простая человеческая память делает события тысячелетней давности такими же актуальными, как и сегодняшние. Евреи долго плодотворно и мирно жили в исламском мире и помнят это. Религиозного экстремизма нет,
существует только политический экстремизм, и поэтому можно надеяться на принципиальную оценку лидерами исламской религии действий террористов. Создание государства Израиль и возвращение евреев на обетованную землю Палестины - это безусловное право евреев.
Многое из того, что обсуждалось на конференции, обсуждается и в других публикациях. Будто откликаясь на призывы немусульман, журнал «Ислам» опубликовал в рубрике «Голос исламских ученых» разъяснение, озаглавленное «Тот, кто сознательно шел на гибель, является человеком, вошедшим в ад» (15). Здесь приводятся извлечения из хадисов, доказывающие, что термин «исламский экстремизм» не имеет ничего общего с мусульманской религией. Шахид - человек, погибший на пути Бога. Есть две категории шахидов. «Шахид вечной жизни» - человек, погибший в результате насильственной смерти. При его погребении все обряды осуществляются согласно шариату. На этом свете он не считается шахидом, становясь таковым после смерти. «Шахид обоих миров» - это человек, погибший в результате военных действий (джихад), которые ведутся с целью возвеличить слово Господа. Тело такого человека придают земле, не омывая и не совершая над ним заупокойной молитвы. Для ведения священной войны необходимо наличие определенных условий, которых сегодня нет ни в одном уголке земного шара. Мусульманка в случае необходимости может принять участие в военных действиях, оказывая медицинскую помощь. Хадисов, в которых женщине разрешалось бы принимать участие в войне наравне с мужчинами, по свидетельству исламских ученых, нет.
Довольно категорично высказывается о Священном Писании христиан, повествуя о Коране, А.В.Полосин (12). С точки зрения ислама, Иисус Христос - это пророк, а его Новый Завет - это новый договор с Богом только Израиля, а не всего человечества. Ветхий Завет - термин искусственный, придуманный христианами. Есть только одно упоминание о нем в Евангелии от Матфея (гл. 26, ст. 26-27). Иисус сам сказал, что пришел не нарушать закон пророков, но исполнить его. В тексте Нового Завета нигде прямо не говорится об основании Иисусом новой религии, принципиально отличной от иудейского монотеизма. Христианство как самостоятельная религия возникло спустя несколько десятилетий после вознесения Иисуса Христа. Мусульмане считают, что Новый Завет имел временное значение как условие спасения израильтян того времени от кары Господней - разрушения Иерусалима и расселения евреев. Что же касается церкви (общины верных) и учения ее основателя апостола
Петра, то это было всего лишь пророчество, которое он засвидетельствовал, а истинная община и истинное учение о единобожии возникли только спустя шесть веков (время возникновения ислама), что и записано в Коране. Только в Коране Всевышний неопровержимо говорит, что это последнее Его Слово к человечеству, завершающее формирование на земле истинной религии Единобожия, которая пребудет на Земле до конца света.
К Ветхому Завету обращается также православный священник Иоанн Брек (1). Он отмечает, что Ветхий Завет - это совокупность глубоко христианских книг. Религиозный опыт апостолов и всей святоотеческой традиции (патристики) говорит о том, что Ветхий Завет подготовил рождение Нового Завета и во всей полноте понимается лишь в его свете. Способы понимания и толкования Священного Писания у христиан можно разделить на два главных: аллегорический (александрийский) и типологический (антиохийский). Виртуозным исполнителем первого был Ориген, который искал за событиями Ветхого Завета скрытый мистический христологический или моральный смысл, чтобы выявить духовные трансцендентные значения символов, выраженных в слове. Второй способ трактует исторические события, описанные в Ветхом Завете, как сотериологическое иносказание, открывающее божественную икономию (домостроительство) к спасению мира, как некий пророческий образ, относящийся к будущей реальности, как импульс к развертыванию от обетования к его исполнению. Хотя названные способы отличны друг от друга, в процессе постижения Божественной Истины они дополняют друг друга. Чтение Божественного Писания, постижение истины совершенствуется на трех стадиях: 1) обычное чтение (lectio), или знакомство с текстом; 2) повторное чтение (meditatio), воспроизводящее то или иное слово, тот или иной библейский образ, когда дух сосредоточивается на нем, чтобы носить его в себе, проникаясь им; 3) доступное немногим чтение умного созерцания (contemplatio), когда водворяется тишина предстояния перед Богом, перед тайной Его присутствия, перед благостью Его Откровения, которое сообщается через Его Слово.
Протоиерей Глеб Каледа убежден (5), что сейчас, как и на протяжении всей Новой эры, Христос и христианство являются для многих камнем преткновения и соблазна. Поэтому необходимы разъяснения христианского вероучения для сомневающихся, для ищущих неведомую им истину, требуются опровержения языческих и атеистических нападок, их неправды и клеветы. Как раз этим и занимается испокон веков аполо-
гетика. Она защищает христианство, его священные книги и предания от критики и действий власть имущих оружием разума, данными науки и философии, а также силой юридических законов. Апологетика не приносит веры - это дело любви, воли человека и дар Божий, но она освобождает от завалов ложных мнений на пути к вере в Бога-Творца, укрепляет веру, ликвидирует трещины сознания, вызываемые мнимыми противоречиями между наукой и религией. Современная наука открыла много неизвестного. Обилие знаний внесло массу противоречий. Нарастающая дифференциация знаний требует совершенствования богословских академических дисциплин. Христианской апологетике необходимы усилия коллективной работы с учеными-естествоиспытателями, историками, лингвистами, юристами. Вечные истины христианства следует излагать языком, понятным человеку XXI в. Спецификация всех разделов апологетики (общая, естественнонаучная, философская, юридическая, практически-нравственная), конечно, требует специальных знаний, но только нравственно-практическая апологетика является независимо от образования обязанностью каждого христианина, который призван исповедовать Христа своею жизнью, своим обликом, своею чистотой, своею любовью. И в этом смысле апологетика есть воинствующая защита христианства.
Журнал «Альфа и Омега» опубликовал материалы XI Рождественских образовательных чтений (7). Главным событием чтений стал «круглый стол», посвященный темам канонизации царя Ивана Грозного и Григория Распутина. Архимандрит Макарий заметил, что десятилетия коммунистических гонений на верующих оставили в наследство россиянам крайне низкий уровень церковного сознания. Вместо благоговейного молитвенного почитания погубленных советской властью христиан возникает нездоровый ажиотаж: появляются группы верующих, которые ратуют за немедленное и безоговорочное прославление различных исторических личностей, в том числе Ивана Грозного и Распутина. Личность Ивана Грозного окутана множеством мифов. Один из них говорит о том, что он якобы уже канонизирован. Однако имеющиеся у Церкви архивные данные этого не подтверждают. Таким же мифотворчеством оборачиваются попытки отрицания его многоженства и реабилитация опричнины. Энтузиазм мифотворцев исходит не из исторической правды, не из личного благочестия Ивана Грозного, не из образа этого государя, который хранит память Церкви, но из личных мнений и интересов сочини-телей этих мифов.
А.Дворкин относит энтузиазм последних к сектантскому нигилизму, имеющему своей целью раскол РПЦ. Сектантский список канонизации включает, кроме Распутина и Ивана Грозного, также Сталина и даже рок-певца И.Талькова. С не меньшей энергией сектанты борются с глобализацией, с выдачей новых паспортов, с идентификационной нумерацией налогоплательщиков (ИНН) и даже с переписью населения. Это небольшие, но очень шумные группы, создающие атмосферу неугасаю-щего скандала. Причина появления таких групп - крайне низкая религиозная культура людей, приходящих сегодня в Церковь. В сознании массы неофитов уживаются, с одной стороны, советская «диссидентская» привычка жить двойной жизнью, постоянно противопоставляя себя Священному Писанию, а с другой - ностальгия по сильной руке, устраняющей необходимость выбора, т.е., в конечном счете, необходимость свободного следования за Христом. Внешне они не откололись от Церкви, но расшатывают ее жизнь изнутри. Это проявляется, например, в распространении неканонической иконографии (Григорий Распутин в образе Христа).
Протоиерей Владислав Цыпин уверен, что в основе агитации за канонизацию Ивана Грозного и Распутина лежит явно антииерархическая идея. Агитаторы считают Церковь служанкой в своих политических делах, пренебрегают неоднократными указаниями Патриарха на провокационный характер их деятельности, что свидетельствует о грубом попрании церковной дисциплины.
Диакон Андрей Кураев обратил внимание на то, что кампания по канонизации Распутина пользуется поддержкой чтимых Церковью предстоятелей, например старца протоиерея Николая Гурьянова. В этой связи он предложил поставить на обсуждение православных богословов следующий вопрос: избавляет ли благодать своего носи-теля от проявлений старческой немощи? И вообще, следует каким-то образом подтверждать подлинность передаваемых высказываний того или иного современного подвижника, так как сами они, как правило, не следят за тем, что обнаро-дуется под их именем.
А.Беглов попытался углубить объяснение кампании канонизации, не сводя ее исключительно к «диссидентской» психологии участников. Он полагает, что здесь имеет место целый комплекс эсхатологических настроений, порожденный российской трагедией XX в. В основе комплекса лежат дуалистическое восприятие мировой истории как сражения между Богом и дьяволом и ожидание «грядущего царя», который должен
стать не столько политическим, сколько религиозным лидером русского народа.
В итоговом документе участники «круглого стола» осудили деяния «ревнителей не по разуму» (газеты «Русь Православная», «Русский вестник», «Сербский крест», «Царский опричник», Петербургскую радиопрограмму Жанны Бичевской, Интернетжурналы «Благословение», «Стояние за истину»), поскольку они наносят вред Церкви, противопоставляя мирян церковной иерархии, белое духовенство - монашеству, духовный авторитет старчества - канонической дисциплине.
Воинственная защита христианской веры, конечно, требует ясно сформулированного отношения христиан к войне. А.А.Керсновский в книге «Философия войны», написанной в 1939 г. (ее фрагменты опубликованы в (6)), ополчается на неправильно толкуемую заповедь Ветхого Завета «Не убий!». Он полагает, что эта заповедь имела буквальный смысл только для еврея, который не должен убивать своих соплеменников, но ни в коем случае не запрещала Земле Обетованной завоевывать другие земли. В Новом Завете Христос сказал: «...не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10, 34). Ошибка «непротивленцев злу» состоит в том, что они придают общественный характер личным поучениям Христа. Мы не должны противиться злобствованиям ближнего, если они относятся лично к нам. Но если ближний посягает на высшие ценности, то нашим долгом является воспротивиться этому посягательству. Во фразе «Все взявшие меч от меча и погибнут» (Мф. 25, 52) Керсновский не усматривал противоречия с вышеприведенной фразой, ибо Христос не сказал, что «взявшие меч» погибнут от огня небесного. Нет, они погибнут именно от меча. Но чтобы они погибли от меча, надо сразить именно мечом, т.е. прибегнуть к справедливой войне. Ее ведут не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы побеждать. Немедленная цель войны - победа, конечная ее цель - мир. Разоружение Керсновский считал пацифистским демократическим маразмом, ибо абсурдно полагать, что наличие вору-женных сил является причиной зла. Это было бы равносильно тому, чтобы ради прекращения болезней изгнать врачей, ради избежания пожаров - распустить пожарников, упразднить семафоры и стрелочников, чтобы избежать железнодорожных крушений.
Диакон Владимир Соколов пишет о духовном аспекте чеченской войны (14). Чеченский «узел» завязан кровью очень многих людей, и здесь «кровь вопиет к Богу» (Быт. 4,10). Кровь имеет мистическую силу проводить четкую границу между добром и злом. Кровь - это всегда
жертва. Если эта жертва принесена Богу за своих ближних, она имеет созидательную силу. Если же она приносится ради какихто человеческих страстей, то она есть жертва дьяволу. Чеченский «узел», несмотря на всю его сложность, развязывается как раз этим выбором. Спасительна ли жертва для души? Следует ли сопротивляться злу силою? У Соколова нет сомнений, что христианин должен защищать ближних, ибо «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15,13). Но если мы решили, что злу необходимо воспротивиться, то тогда войны не избежать. С бандитами нельзя договориться, потому что у них отсутствует мораль, т.е. основа, на которой только и возможен договор. Россия - оплот православия, поэтому задача антихристианских сил состоит в том, чтобы ослабить и истощить ее и таким образом подготовить приход антихриста. С этой точки зрения, Чечня не может считаться периферией мировой политики; здесь решается судьба мира.
Протоиерей Д. Смирнов, который по долгу службы налаживает взаимодействия РПЦ с вооруженными силами, видит идеал этих взаимодействий в создании христолюбивого воинства (13). Прообраз этого -сорок Севастийских мучеников, воинов, погибших за Христа. В нашу эпоху этот идеал недостижим, но Церкви по силам улучшить человеческий климат в армии и изменить отношение к службе. Конечно, невозможно заставить верить в Бога приказом, введя в армейский устав соответствующие нравственные правила. Обретение веры - дело времени. Проблема многоконфессиональности в российском обществе вообще и в армии в частности - надуманная проблема, идеологический штамп, используемый людьми, связанными с бизнесом, который развивает человеческие страсти и, естественно, не заинтересован в нравственном оздоровлении общества. Альтернативную службу отец Дмитрий считает грубым решением проблемы отказа от службы в армии по религиозным соображениям. Следовало бы отладить систему отбора в различные армейские подразделения по физическим, психическим и нравственным качествам призывников.
М.В. Назаров в статье «О задачах Российской армии в идущей Мировой войне» (8) полагает, что армия - это инструмент государственной власти, которым она пользуется в соответствии со своей духовной сущностью. Российская армия сможет выполнить свое назначение, только если она будет армией с православным мировоззрением. Это - главное ее оружие. Оно дает возможность распознать врага и победить его. Историю человечества автор рассматривает как непрекращающуюся драматиче-
скую борьбу добра со злом. Россия несет миссию Третьего Рима. Наш главный враг - поправшие суверенитеты всех стран США и мировая закулиса («тайна беззакония»). Армия - самая патриотическая организация России, и только из ее среды мы можем ожидать посланного Богом вождя. Этот вождь должен произвести чистку всех силовых структур и обозначить оборонные приоритеты, в частности вернуть превосходство оружию массового поражения. Но главное, он должен срочно восстановить традиции русского христолюбивого воинства, основная задача которого состоит в защите православной государственности, противостоящей мировому злу.
В другой статье «Что делать вождю Третьего Рима» (9) М.В.Назаров выражает уверенность в том, что в нынешнее «предапока-липтическое» время государственные и общественные деятели - политики, экономисты, дипломаты, военные стратеги - должны руководствоваться православным мировоззрением. Иначе они будут профессионально непригодными. Только православное мировоззрение дает возможность ясно осознать, что в действиях антихристианской мировой олигархии проявляется система неисправимого мирового зла. С ним невозможны ни взаимовыгодное партнерство, ни даже мирное сосуществование. Единственно приемлемой в такой ситуации стратегией является автаркия, т.е. максимальная самодостаточность и самоизоляция от опасных внешних влияний, опора на собственные средства и силы. И это не бегство от реальности, не национальная гордыня и не мракобесная утопия, а необходимая государственная оборона, основанная на православном учении о сопротивлении злу. Здесь имеется в виду совет апостола Павла удаляться от всего греховного (2 Тим. 3, 2-5). Для России - это спасительное удаление от глобально насаждаемых и якобы непреложных экономиических законов. Вообще необходим отказ от обожествления экономики как материалистического идола. Особенности хозяйственного уклада ценности должны определять духовные. Первоочередными мерами по оздоровлению должны быть возвращение в собственность государства нефтяных, газовых и всех других высокодоходных отраслей добычи полезных ископаемых, установление монополии на производство и продажу алкоголя, табака и стратегически важных товаров (воружения, ядерных и аэрокосмических технологий).
Схожие мысли об автаркии и специфике православного способа хозяйствования, но с большей основательностью высказывает А.Дугин (3). Прообразом экономики в православии является для него домострои-
тельство Святой Троицы: Творение - дело Бога-Отца; спасение - дело Бога-Сына; утешение и преображение - дело Бога-Духа Святого. Пресвятая Троица трудится, действует, участвует в организационном, созидательном процессе бытия. С этой точки зре-ния, труд человеческий обретает священный характер и сотериологическую (спасительную) ценность. Это свободный волевой дар и одновременно - жертва. Это не следствие дефицита, недостатка, изъяна, а проявление переизбытка, силы, волевой свободной мощи. Трудовые усилия имеют не количественную, а качественную ценность, поэтому идея оплаты труда в православной экономике основывается не на идее эквивалента цены усилию, но на идее взаимодарения. И тот, кто работает, и тот, кто платит, совершают жертвенный акт. Мерило труда - чувство справедливости, которое в силу своей нравственной природы не поддается четкой формализации. Если православная экономика в своих истоках - это экономика дара и экономика жертвы, то в капиталистической экономике, основанной на протестантизме, труд видится как следствие грехопадения и, следовательно, как зло. Имущественное неравенство представляется выражением божественной справедливости; здесь неимущий - грешник, а труд - рабство.
В России из-за разницы мировоззрений восточного и западного христианства нужно очень осторожно относиться к западным либерально-демократическим моделям экономики. Здесь следовало бы учредить определенный интеллектуальный, духовный и нравственный фильтр национально-православной экспертизы. Пусть бы она основывалась на опыте российских политиков начала XX в. (Витте), идеях «автаркии больших пространств» и «геополитического патернализма», способах хозяйствования фундаменталистов-старообрядцев. Необходим поиск «третьего пути», на котором нормами экономики стали бы сбалансированное общество свободных тружеников, этика созидания, принципы милосердия, взаимопомощи, сострадания и жертвенности в отношении слабых.
О правовом статусе религии в России пишет И.Подберезский (11). По Конституции РФ, никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной и обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом. Но существует проблема, касающаяся практики применения этого закона. Верующие России, не принадлежащие РПЦ, часто полагают, что властители делят их на сорта в зависимости от веры. Об этом свидетельствует лихорадочная деятельность по созданию все новых и новых концепций государственно-
церковных отношений. Предлагать такие концепции при наличии Конституции и соответствующих законов - полный абсурд и правовое бескультурье, но это нисколько не смущает ни творцов концепций, ни государство. Мало того, наша власть берется определять истинность той или иной веры. Конечно, нельзя отрицать нежелательность существования, например, сатанистов или религиозных экстремистов, их запрещение предусмотрено законом, но и допускать развитие обозначившейся тенденции считать всех не принадлежащих к религии большинства экстремистами тоже нельзя. Вообще большинство (принадлежность к РПЦ) может иметь решающий голос в политике, но ни в коем случае не в праве. Кроме того, пресловутые «деструктивные секты», существование которых беспокоит министра внутренних дел, - понятие метафорическое. В праве нет такого понятия, а список сект, составленный доброхотами, представляет собой нарушение закона. Увы, от официальных представителей РПЦ можно услышать требование «законодательного предпочтения господствующей религии» (такое требование содержится, например, в упоминавшемся выше выступлении В.Чаплина на конференции «Ислам в контексте диалога цивилизаций». - А.Д.). Нарочитое насаждение православия, включая обязательное препо-давание в школе «Основ православной культуры», может привести к результатам, обратным ожидаемым. Автор приводит в этой связи слова К.П.Победоносцева (главного распре-дителя духовными делами России в 1880-1905 гг.): «Есть такие глубины, до которых государственная власть не должна касаться, чтобы не возмутить коренных источников верования в душе у всех и каждого». У нас же, по мнению вдумчивых православных, Церковь пытается заменить КПСС. Власти считают, что в стране идет плодотворный диалог религий. В действительности же, РПЦ органически неспособна к диалогу. Где-то на периферии идут встречи, например с евангелистами Норвегии или с анг-ликанами, а вот с собственными староверами никакого диалога не получается уже 300 лет. То же самое относится к другим православным церквам («катакомбники», Зарубежная православная церковь и т.д.). Совершенно неприлична и позиция РПЦ в отношении католиков (не пускают в Россию папу Римского). Таким образом, власть поддерживает недопустимые Конституцией требования господствующей церкви, а правительство России вместо того, чтобы добиваться единения народа на правовой основе, взяло курс на поиск единения на основе религиозной, что грозит очередной катастрофой.
С.Н.Новохатский пишет о практике межконфессиональных отношений в контексте организации отношений межнациональных (10). Он осуждает декларативную программу организации Национальных отношений думы Волгоградской области за ее невнятную ориентацию на общечеловеческие ценности. По мнению Новохатского, таких ценностей вообще не существует. Есть так называемые либеральные стандарты европейской жизни, которые отнюдь не для всех приемлемы. То, что терпимо для православных, недопустимо для мусульман. Кроме того, мусульмане обязаны защищать свою общину от притязаний тиранов, олигархии и бюрократии. Ислам становится заместителем «новой левой идеи» и синонимом «цивилизации бедных» (о чем говорилось также в вышеупомянутом выступлении Г.Джемаля. - А.Д.). При нынешней капитализации российского общества такая ориентация вряд ли будет способствовать миру и стабильности. Возрождение русской культуры и, в частности, введение в школьную программу «Основ православной культуры» послужат возвращению благородных ценностей (скромность, уважение к старшим, взаимопомощь, трудолюбие, целомудрие, нестяжательство, терпимость к инородцам и иноверцам), приемлемых для многих религий и народов. Приоритетная забота о возвращении нравственного здоровья и правой веры коренному народу должна гармонизировать его отношения с иноверцами.
Американский профессор Д.Джарвис желает внести ясность в российскую дискуссию о преподавании религии в школе (2). Он рассказывает, как эта проблема решается в разных странах мира. Существует четыре способа ее решения. Первый - наставление в единственной религии. Это европейские и исламские страны, где большинство учеников являются либо мусульманами (Иордания), либо католиками (Польша), либо православными (Греция). Ученики, принадлежащие другим конфессиям, имеют право не посещать занятия для доминирующей конфессии. Второй - наставление в одной из нескольких религий. В Европе это Австрия, Германия, Италия, где ученикам предлагают или выбор между католицизмом и протестантизмом, или свободное время и этическое воспитание. В испанских школах в список входят иудаизм и ислам. Третий способ - преподавание религиоведения (Великобритания, Нидерланды, Норвегия, Финляндия, Швеция). В составе курса преобладает история христианства, иногда в него включают обзор этических принципов. На Тайване и в Японии ученики обязаны изучать этику, а учителя -воспитывать в них характер и нравственное поведение. Наконец, четвер-
тый способ - исключение религии из школьной программы (Россия, бывшие социалистические и страны СССР, США, Швейцария, Франция и некоторые страны Латинской Америки). Этот способ, конечно, не решает проблему «идеологического вакуума», и потому его дополняют параллельной системой религиозного (вне-школьного) образования.
В.Шнирельман пишет о неоязычестве, сравнительно недавнем явлении западной культуры (16). Предполагается, что питательную среду для него создал романтизм, когда он отказался от общечеловеческих ценностей, насаждаемых в эпоху Просвещения. Германская версия неоязычества манифестировалась в расовой арийской идее, которую сформулировал Гвидо фон Лист. Он воспевал дохристианскую германскую цивилизацию, черпая свидетельства о ней из археологии, фольклора и топонимики. Он верил в реинкарнацию и ожидал кармического возрождения германского воинства. Последователи Листа считали арийцев высшей расой, призванной установить мировое господство. Идеи Листа развил нацистский идеолог А.Розенберг, сочинивший миф о Северной Атлантиде, допотопной цивилизации, которая культурно оплодотворила всю землю после того, как древний континент, расположенный в северных широтах, ушел под воду. Позже были обнаружены фальшивые свидетельства этому - фризская хроника «Ура, Линда!». Ссылкой на нее дано якобы научное обоснование существования нордической культуры, положенной в основу идеологии националсоциализма. И сейчас на Западе имеются праворадикальные неоязыческие движения, которые исповедуют «новую индогерманскую религию». Однако не все северные неоязычники придерживаются нацизма. Некоторых вдохновляют заботы об экологии, сохранении культурных традиций, равноправии женщин и самосовершенствовании. Они объединяются в общества «Уикка», «Друидизм», «Шаманизм», «Священная экология» и др. Их завет - Международная декларация прав человека. Например, Федерация язычников Великобритании руководствуется тремя универсальными принципами: любовь к природе и обретение единства с ней; следование заповеди «Удовлетворяй свои желания, не делая никому зла»; верь в богов, не разделяя их по половому признаку. В своих радениях неоязычники используют самые разнообразные ритуалы, полагая, что все пути ведут к познанию единой реальности и к пониманию всеобщей взаимосвязи. Одни веруют в единого Бога, другие - во множество богов, а есть и такие, кто акцентирует единство и полярность мужского и женского начал. Российское язычество тоже разнообразно. Встречаются и монотеисты
(вера в Русского Бога). И политеисты, ориентированные на дохристианские культы славян, германцев, индусов. Большинство придерживается этнонацонализма. Мифология похожа на германские арийские образцы, а Арктическая прародина (Гиперборея) у них у всех одна. Символ у них -свастика, но, в отличие от германцев, они прослеживают продвижение арийцев не через Атлантику и Средиземноморье, а через Западную Сибирь и Южное Приуралье. Есть и неоязычники, чурающиеся расовых установок. В последнее время в русское неоязыческое течение влился свежий приток толкиенистов. Такое разнообразие «лжеименного» (по словам Иринея Лионского) знания кажется Шнирельману небесполезным, так как якобы позволит преодолеть крайности религиозного экстремизма и приспособиться к требованиям «злокачественной» эпохи постмодернизма.
Список литературы
1. Брек И. Как читать Ветхий Завет // Альфа и Омега. - М., 2003. - N 1. - С. 16-30.
2. Джарвис Д. Религия и религиоведение в государственных средних школах: Современные
подходы // Религия и право. - М., 2003. - N 1. - С. 20-22.
3. Дугин А. Экономика и православие // Вестн. аналитики. М., 2003. - N 1. - С. 142-147.
4. Ислам в контексте диалога цивилизаций // Вестн. аналитики. - М., 2003. - N 1. - С. 148-
243.
5. Каледа Г. Введение в православную апологетику // Альфа и Омега. - М., 2003. - N 1 -
С. 200-216.
6. Керсновский А. А. Философия войны (отрывки из книги) // Трибуна рус. мысли. -
М., 2003. - N 1. - С.34-45.
7. Материалы XI Рождественских образовательных чтений // Альфа и Омега. - М., 2003. -
N 1. - С. 343-356.
8. Назаров М.В. О задачах Российской армии в идущей Мировой войне // Трибуна рус.
мысли. - М., 2003. - N 1. - С. 9-24.
9. Назаров М.В. Что делать вождю Третьего Рима // Трибуна рус. мысли. - М., 2003. - N 1. -
С. 147-156.
10. Новохатский С.Н. Программа разрушения // Рус. дом. - М., 2003. - N 5. - С. 34-35.
11. Подберезский И. Есть ли в России религиозная дискриминация? // Религия и право. -М., 2003. - N 1. - С. 11-15.
12. Полосин А.В. Зачем ниспослан Коран, если есть Библия // Ислам. - М., 2003. - N 1. -С. 38-41.
13. Смирнов Д. Армия и Церковь // Трибуна рус. мысли. - М., 2003. - N 1. - С. 29-33.
14. Соколов В. Чеченский узел // Трибуна рус. мысли. - М., 2003. - N 1. - С. 116-120.
15. Тот, кто сознательно шел на гибель, является человеком, вошедшим в ад // Ислам. -М., 2003. - N 1. - С. 7-8.
16. Шнирельман В. Многоликое неоязычество // Родина - М., 2003. - N 1. - С. 30-35.
2004.01.033. ОВЕН Ф.М. СТРАДАНИЯ ЭДИТ ШТАЙН.
OVEN F.M. The passion of Edith Stein // Studies in Western civilization. -
Providence, 2003. - Vol. 7, N 2. - Р.80-89.
В статье прослеживается на биографическом материале развитие религиозно-философских взглядов Эдит Штайн, немецко-еврейского философа, общественной деятельницы и святой римско-католической церкви.
Штайн родилась в 1891 г. в Германии и была воспитана в еврейской традиции своей матерью, глубоко религиозной личностью. Она не получила строгого иудаистского образования и уже в подростковом возрасте утратила веру и способность молиться. Этот период атеизма, как назвала его позже сама Штайн, продолжался восемь лет, пока молодая женщина не поступила в Гёттингенский университет в 1921 г. Здесь она училась у профессоров, которые перешли из иудаизма в христианство: Э.Гуссерля, М.Шелера, А.Рейнаха. Под влиянием жены последнего, Анны Рейнах, Штайн начала склоняться к христианству, но сначала не знала, к какой церкви примкнуть. Чтение автобиографии св. Терезы Авильской определило ее выбор в пользу католицизма. Штайн начала идентифицировать себя с распятым Христом и интерпретировать смысл страданий и бытия в перспективе богочеловека. Христос стал для нее ответом на проблему страдания в мире. Эдит верила, что все страдания мира являются продолжением во времени крестных мук Спасителя. Она всегда стремилась помочь несчастным людям, неудачникам, угнетенным и бесправным. Отвечая на вопрос: «Кто твой ближний?», - она писала, что для христианина нет чужих людей. Во время войны она шесть месяцев работала под знаком Красного Креста, ухаживая за инфекционными больными в австрийском госпитале, и стала суфражисткой. Однако Штайн боролась не только за электоральные права женщин, но и за равные возможности для них в образовании и профессиональной деятельности. Ее философские работы этого периода фокусируются на природе личности и общества. В своей докторской диссертации «О проблеме эмпатии», отвечая на вопрос о том, как можно
