CC BY
52
никации; влияния интерференции на межкультурную коммуникацию и т.д.
Конференция состоялась в год 500-летнего юбилея университета им. Лютера (Галле—Виттенберг), славу которого составили величайшие умы человечества: Мартин Лютер, Филипп Меланхтон, Кристиан Томазиус, внесшие неоценимый вклад в разработку проблемы изучения природы общения между людьми.
Р.К.Потапова
ГРАММАТИКА.
МОРФОЛОГИЯ. СЛОВООБРАЗОВАНИЕ
2003.04.018. ЛАВРЕНТЬЕВ A.M. КАТЕГОРИЯ ПАДЕЖА И ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ТИПОЛОГИЯ: НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО ЯЗЫКА. Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т, 2001. — 216 с.
В работе разработана методика описания падежных систем в языках разных структурных типов, которая применяется для описания падежной системы русского языка, рассматриваются функции и средства выражения категории падежа в общетипологическом аспекте.
Первый этап анализа предусматривает определение круга функционально-семантических категорий, лежащих в основе категории падежа. Согласно большинству теорий, падеж все-таки рассматривается как морфологическая категория, поэтому в языках, где именная морфология неразвита или служит исключительно для выражения категории числа, говорить о падеже можно лишь условно, оговаривая особое, расширенное понимание этого термина. Такой подход может быть оправдан при типологическом сопоставлении языков с развитой и неразвитой морфологической категорией падежа.
В модели языка автор предлагает различать структуры и механизмы.
Категории с семантической доминантой (а семантические функции, по А.В.Бондарко, «основаны на понятийном, концептуальном содержании») участвуют как элементы в формировании структур языка. Категории же со структурной доминантой (где ведущей является «роль, которую играет данное средство в организации языковых элементов» ) входят в систему механизмов языка. Это поясняется на
примере падежей русского языка. Если падежная форма имени существительного (или выступающего в аналогичной функции местоимения или числительного) выражает его отношение к управляющему слову, то падежная форма имени прилагательного согласуется с определяемым им существительным, и ее роль состоит в указании на связь этих двух слов, на то, что они образуют единую группу в составе предложения. При этом падеж может рассматриваться как равнозначный компонент комплекса согласуемых категорий, в который также входят род и число.
Таким образом, изучение собственно категории падежа должно проводиться на материале тех форм, где она обладает самостоятельной функцией (семантической доминантой), т.е. — в русском языке — форм имени существительного и его функциональных аналогов (местоимения-существительного, отчасти — числительного). Рассматривая употребление падежных форм, необходимо различать виды их функций, конкретные функции в рамках каждого вида, а также нюансы связанных с ними значений, позволяющие сблизить или противопоставить конкретные функции разных видов. Гипотеза автора заключается в том, что функция категории падежа состоит в выражении отношения актанта или сирконстанта к предикату, а также атрибута, выраженного иначе, чем согласованным определением, — к предмету, им определяемому. Иными словами, анализируя случаи употребления категории падежа, необходимо определить прежде всего логико-синтаксическую функцию соответствующей формы, а затем рассматривать конкретные функции в рамках общей, выявляя их типологию и взаимосвязи.
Какая же из трех логикосинтаксических функций — актантная, сирконстантная или атрибутивная — является ведущей для категории падежа? Ответ на этот вопрос, видимо, зависит от особенностей конкретного языка, однако из общих соображений можно предположить, что первичными для этой категории являются актантные отношения, ведь именно их выражение является наиболее типичной функцией имени существительного. С этим согласны авторы большинства падежных концепций, признающие ведущую роль субъектно-объектных отношений для категории падежа («синтаксические» падежи по Куриловичу, в генеративистике; «позиционные» падежи по Кацнельсону и т. д.).
Наиболее специализированным средством выражения сиркон-стантных отношений является наречие. Не случайно падежные формы, устойчиво употребляемые в сирконстантной функции, начинают восприниматься как наречия (домой < домови, дат. п. ед. ч. от домъ). Вместе с тем границы между актантами и сирконстантами не всегда возможно четко провести: и те и другие употребляются при глаголе, сирконстанты нередко рассматриваются как разновидность актантов; при отдельных глаголах употребление обстоятельства является обязательным, что дает некоторым специалистам основание рассматривать такие обстоятельства как прямое дополнение Кроме того, по мнению автора, существует несомненная связь между отношениями актантов и пространственными отношениями, а последние тесно связаны как с временными, так и с причинно -следственными отношениями. Наконец, в языках с большим числом падежей большинство из них выражает как раз пространственные отношения. Таким образом, актнант-ные и сирконстантные падежные функции следует различать, но рассматривать их нужно в едином комплексе, учитывая возможность переходных случаев. В отличие от сирконстантных, атрибутивные отношения четко отграничены от актантных уже потому, что складываются между двумя именами и находятся вне прямой связи с предикатом предложения (атрибуция может рассматриваться как отдельная редуцированная ситуация, причем в отдельных случаях подобную трансформацию можно рассматривать как реальную операцию — например, дополнение отглагольного существительного легко представить как актант исходного глагола). Таким образом, атрибутивные отношения могут рассматриваться как трансформация, но не как явление одного порядка с актантными отношениями. Употребление того или иного падежа приименного дополнения (у согласованных определений функция падежа совершенно иной природы) отражает либо эту трансформацию, либо исходные актантные отношения. При этом можно предположить наличие определенной метафорической связи с пространственными отношениями.
Что касается предикативных отношений (когда падежная форма входит в состав сказуемого), то это также особая сфера; здесь падеж выступает вне рамок присущей ему функциональной сферы: грамматическая нагрузка приходится на вспомогательный глагол, однако метафорически, через связь глагольных и обстоятельственных категорий (темпоральность, локализованность), употребление опре-
деленного падежа может выражать некоторые нюансы глагольных значений. Особое место в падежной системе занимает так называемый звательный падеж, или вокатив. Его функцию можно отнести к разряду прагматических, и к моделированию ситуации (препозитивные функции), как остальные падежи, он не имеет непосредственного отношения. Функционально-семантическую основу падежа составляет блок актантносирконстантных ФСК, часть ФСК атрибутивности (имеющих с первым блоком трансформационные и метафорические связи), а также (в качестве периферийного компонента) отдельные ФСК поля предикативности и, возможно, коммуникативная категория апеллятивности. Автор приходит к выводу, что в основе категории падежа лежит блок актантно-сирконстантных функций, причем ведущая роль принадлежит актантным функциям. Структура актантных функций тесно связана с контенсивным типом языка. Суть теории контенсивных типов состоит в том, что система языка имеет некий «стержень» — ключевую оппозицию, на выражение которой в наибольшей степени ориентированы его грамматические и лексические средства. Так, Г.А.Климов выделял пять целостных языковых типов: нейтральный, классный, активный, эргативный и номинативный. Хотя некоторые наблюдаемые факты не вписываются ни в один из предложенных эталонов, автор полагает, что вполне можно принять список Климова за основу, в качестве рабочей гипотезы, и чисто дедуктивным методом, исходя из эталонных определений, определить ключевые характеристики падежной системы в рамках каждого типа. Общий принцип организации падежных систем в языках различного строя формулируется следующим образом: ядро падежных систем составляют оппозиции, соответствующие тем отношениям, на выражение которых ориентированы структурные элементы данного языка в соответствии с его контенсивным типом. Периферию главного ФСП, связанного с категорией падежа, будут составлять отношения второстепенных актантов, выражаемые со значительно меньшей степенью регулярности.
Наиболее асимметрично организовано ядро падежной системы в языках активного строя. В них падеж обусловлен как правило, принадлежностью актанта к одному из классов имен К выражению агенса инактивных имен эти языки фактически не приспособлены (заметим, впрочем, что подобная необходимость возникает нечасто). Более серьезную проблему представляет здесь выражение пациенса имена-
ми активного класса. Рассматривая этот вопрос, следует учитывать ряд факторов. Исследователи отмечают факт общей неразвитости парадигмы именного склонения в активных языках (отражающий собой общее ограниченное развитие именной морфологии). Между тем ситуации с «активным» актантом в роли пациенса (предполагаемые, например, глаголом с семантикой 'убивать') трудно поддаются выражению средствами глагольной морфологии. Такие случаи требуют использования неморфологических средств, вероятнее всего, порядка слов. Эти ситуации оказываются, по мнению автора , «слабым местом» в системе языков активного строя. Не случайно эволюция последних идет, по наблюдениям исследователей, в направлении развития именной морфологии. При этом активный падеж ввиду своей специфической падежной характеристики противопоставляется в плане выражения инактивному как маркированный член оппозиции немаркированному. Функция инактива может состоять в оформлении подлежащего при стативном глаголе, а также дополнений. В языке мускоги инактивный надеж выступает в максимально широкой функции, включающей оформление подлежащего активного класса (при стативном глаголе). Индоевропейский праязык дает пример использования показателя -т класса инактивных имен для обозначения пациенса активных имен. Автор показывает, что в системе активной типологии имеется основа, на которой может развиться как эргати-виыи, так и номинативный строй. При анализе конкретных языков следует учитывать отсутствие «чистых» языковых типов и принимать во внимание возможность развития обеих тенденций.
Интересным было бы изучение представленных в некоторых языках притяжательных, локативных и инструментальных форм, которые Климов считал возможным исключить из падежной системы. Даже если бы в синхронном плане их было корректнее интерпретировать как деривационные образования, с точки зрения динамической типологии их можно рассматривать как зачатки падежной системы. Вполне вероятно, что многие индоевропейские падежи были изначально именно такими образованиями, причем особенно существенной была роль пространственных отношений.
Далее автор рассматривает возможные варианты выражения категории падежа формальными средствами языка. В языках нейтрального и классного строя нет объективной основы для существо -вания категории падежа, поэтому их следует сразу исключить из сфе-
ры рассмотрения. Что касается языков активного, эргативного и номинативного строя, то доминирующие в них актантные отношения могут выражаться различными способами: 1) морфологически в именной лексеме (сюда относятся как морфемный состав, так и позицию ударения);2) морфологически в глагольной лексеме; 3) при помощи служебных слов (предлогов, послелогов; реже — союзов, частиц); 4) порядком слов. Кроме того отношения эти могут быть обусловлены лексической семантикой имен, выступающих актантами, и их сочетаемостью с предикатом. Как правило, в одном языке соответствующие отношения выражаются не каким-то одним способом, а комплексом средств, включающим несколько способов. Автор задается вопросом, какие же из них можно отнести к категории падежа. Так как падеж определяется как категория имени, то второй способ не может иметь отношения к категории падежа.
Более сложен вопрос о третьем и четвертом способе. Порядок слов является по отношению к словоформе внешним средством. Однако а языках с неразвитой именной морфологией именно он становится основным средством передачи наиболее важных актантных отношений: например, субъекта и объекта в таких номинативных языках аналитического типа, как современные английский или французский, где в независимом повествовательном предложении фиксированным является порядок слов 8УО.
Итак, порядок слов, несомненно, может являться важным средством передачи актантных отношений, однако следует ли считать его элементом категории падежа? Решение этого вопроса зависит от того, что понимается под категорией падежа.
По мнению автора, целесообразно разграничивать понятия грамматической категории падежа и морфологической категории падежа. При этом морфологическая категория определяется, исходя из плана выражения, а грамматическая — исходя из плана содержания падежа. Понимание падежа как морфологической категории распространено гораздо шире. Вопрос о том, насколько целесообразно говорить о грамматической категории падежа, а не, скажем, о грамматической категории актантности (или субъектности/ объектности), которую выражают морфологически падежные формы и синтаксический порядок слов, достаточно сложен. Впрочем, это лишь вопрос терминологии. На практике же автору представляется необходимым, исходя из морфологической категории падежа, анализировать весь
комплекс средств, участвующих в выполнении тех же функций, что и падежные формы. Обозначение этого комплекса функций и средств их выражения как грамматической категории падежа представляется в работе достаточно правомерным.
Порядок слов признается одним из основных средств выражения грамматической категории падежа. В этой связи, однако, возникает вопрос: является ли использование порядка слов в выражении актантных отношений достаточным основанием для вывода о существовании категории падежа в данном языке? Ответ на него зависит от решения некоторых методологических проблем, а именно: насколько строго проводится в исследовании разграничение лексики и грамматики. На практике, особенно при изучении «частных» значений падежа, очень сложно бывает отделить собственно «падежное» значение от компонентов, обусловленных лексической семантикой слова слов? Дело в том, что часто порядок слов может выступать как средство выражения актантных отношений наряду с лексической семантикой слов, составляющих предложение.
Например: Ветер снес сарай. Если изменить порядок слов и сказать Сарай снес ветер, семантические роли актантов не изменятся, и высказывание останется грамматически правильным. Таких примеров, где соотношение лексической семантики актантов и предиката позволяет однозначно определять функцию каждого актанта, можно привести немало. В русском языке порядок слов не является самостоятельным средством выражения актантных отношений. Поскольку на данном этапе, как уже отмечалось, мы рассматриваем падеж как чисто грамматическую категорию, использование порядка слов при выражении актантных отношений можно считать достаточным основанием существования грамматической категории падежа в данном языке, только если есть такие ситуации, в которых он выражает эти отношения как самостоятельное средство, независимое от лексической семантики слов высказывания.
Несомненной представляется тесная связь морфологических, или, в терминологии А.А.Зализняка, «узко формальных» падежей с предложно-/послеложно-падежными сочетаниями. Известно, что значения, передаваемые в одних языках морфологическими падежами, в других передаются сочетаниями с предлогом. Сочетания с приименными служебными словами, безусловно, ориентированы на выражение актантных и сирконстантных отношений, составляющих
функционально-семантическую базу категории падежа. Иными словами, нет решительно никаких оснований исключить служебные слова из числа средств выражения грамматической категории падежа.
При этом, однако, остается вопрос не следует ли рассматривать беспредложные и предложно-падежные формы как единицы одной природы, не проводя между ними при анализе никакого методологического различия. Автору такой подход представляется невереным. Он обращает внимание на тот факт, что служебные слова используются для выражения самых «семантических» (по Куриловичу) отношений, а вот для выражения важнейших актатных отношений, на которые ориентирован тип языка и которые составляют ядро категории падежа, служебные слова используются редко, если вообще используются. Таким образом, в системе средств выражения грамматической категории падежа служебные слова занимают всегда периферийное положение и наименее существенны для ее типологической характеристики в том или ином языке.
Как показывает опыт анализа конкретного языкового материала, в некоторых периферийных в рамках своей системы функциях падеж может взаимодействовать (чередоваться) и с другими разрядами служебных слов (союзами и частицами). Так, в русском языке дополнение при компаративе может выражаться родительным падежом или конструкцией с союзом чем.
Разделяя мнение Л.А.Зализняка и многих других ученых о важности четкого определения и строгого употребления терминологии, автор считает необходимым уточнить некоторые используемые нами понятия. Говоря о морфологии и морфологических формах, мы придерживаемся традиционного, т.е. «узкого» понимания этих терминов. В соответствии с этим термин падеж (падежная форма) мы будем использовать в узкоформальном смысле. Система падежных форм и соответствующих им грамматических значений составляет морфологическую категорию падежа. Морфологическая категория падежа является частью грамматической категории падежа, которую мы определяем как систему грамматических значений, выражаемых средствами имени, ядро которой составляют важнейшие актантные отношения данного языка. Конкретно грамматическая категория падежа выражается следующими средствами:
1) именной морфологией;
2) синтаксической позицией имени;
3) приименными служебными словами.
Эти средства функционируют в комплексе с сочетаемостью лексического значения имени с определенной актантной функцией при данном предикате.
Единицу грамматической категории падежа мы будем называть функциональным падежом. В зависимости от средств выражения функциональные падежи разделяются на (1) собственно падежи, или падежные формы, (2) падежные комплексы (аналитические падежи) и (3) падежные позиции.
Итак, мы рассмотрели возможные способы выражения в языке грамматической категории падежа. Заметим, что в тексте эта категория предстает частью коммуникативного комплекса, в котором функционируют все средства, способные выражать соответствующие отношения. Структура категории падежа в системе этих средств представлена схематически (рис. 12, с.127).
О.К.Клименко
2003.04.019. МИТЕВ В. СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ СТРУКТУРА И СЕМАНТИКА ОТЫМЕННЫХ СУФФИКСАЛЬНЫХ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ В РУССКОМ И БОЛГАРСКОМ ЯЗЫКАХ. - Шумен: Унив. изд-во «Епископ Константин Преславски», 2001. — 335 с. — Библиогр.: с. 314—332.
Генетическая близость русского и болгарского языков в значительной степени определяет сходство двух языковых систем на уровне лексики, фонетики, грамматики и словообразования. В словообразовании как особой области языка, характеризующейся весьма тесными связями с другими сферами языковой системы, такая близость проявляется особенно заметно. В этом отношении большую роль играют также современные законы сближения контактирующих языковых систем.
Но несмотря на внутренние (исторические языковые) и внешние (социальные, политические и прочие условия) конвергенции русского и болгарского языков в них как в обособленных языковых системах сформировались и сохранились или получили развитие специфические для каждого из них особенности. Общее и специфическое в словообразовании двух языков отчетливо выступает только при
