CC BY
23
А. В. Выдрина
Санкт-Петербург
ПАССИВИЗАЦИЯ НЕПЕРЕХОДНЫХ ГЛАГОЛОВ В КАЛМЫЦКОМ ЯЗЫКЕ1
В калмыцком языке имеется показатель пассива который сочетается как с синтаксически переходными, так и непереходными глаголами. Он имеет разные значения в зависимости от того, к глаголу какого класса он присоединяется. При синтаксически переходных глаголах он является показателем пассива в узком понимании, т. е. маркирует мену диатезы:
(1а) Баёша ииёэ 8екэ-у
Бадма дверь открыть-Р8Т 'Бадма открыл дверь'.
(1б) ииёэи Баёш-аг 8екэ-§ёэ-у
дверь Бадма-1Ш открывать-РА88-Р8Т 'Дверь была открыта Бадмой'.
В данной работе будет рассмотрено, как этот показатель сочетается с непереходными глаголами.
В статье М. Сибатани [1999] сказано, что, как правило, если в языке существует возможность образования пассива от синтаксически непереходных глаголов, то такой способностью обладают не все непереходные глаголы, а лишь те, которые обозначают более агентивные ситуации. Поскольку агентивность ситуации — это один из признаков семантической переходности, то данное явление свидетельствует о том, что не синтаксическая, а «именно семантическая переходность играет решающую роль для пони-
1 Материал был собран во время летних экспедиций филологического факультета СПбГУ в поселок Ергенинский и поселок Тугтун Кет-ченеровского района республики Калмыкия в августе 2006, 2007 и 2008 годов. Исследование проведено при поддержке гранта РФФИ 07-0600278 «Разработка и создание корпусов глоссированных текстов на малых языках России: нанайский, удыгейский, калмыцкий».
мания природы залога» [Сибатани 1999: 279]. Таким образом, для пассивного залога важно противопоставление двух семантических классов непереходных глаголов: агентивные и неагентивные непереходные глаголы.
Разделение непереходных глаголов на агентивные и не-агентивные действительно релевантно для показателя Однако, как будет показано ниже, гипотеза о том, что он может сочетаться только с первыми, не полностью подтверждается для калмыцкого языка.
1. Агентивные непереходные глаголы
Сочетаясь с глаголами данного класса, морфема получает одно из двух значений:
- экспериенциальный пассив
- каузальный пассив (термины из [Лютикова и др. 2006])
1.1. Экспериенциальный пассив. Предикаты конструкций со значением экспериенциального пассива «обозначают эмоциональное /физическое состояние референта дативной ИГ, связанное с его способностью участвовать в ситуации, описываемой глагольной основой» [Лютикова и др. 2006: 70].
(2) киик-ёэ ]оу-8эи Баёша-ёэ 8аапаг ребенок-РЬ ходить-РС.РКР Бадма-БЛТ хорошо кбШэ-§ё-па
работать-РЛ88-РР8
'Бадме хорошо работается, когда дети уходят'. Экспериенцер может не выражаться:
(3) Л8хаг ейэ ип1>х1а бгип и1э Ъо8-§ё-па вечер-ГШ рано спать-СУ.8ИСС утро рано вставать-РЛ88-РР8 'Если рано лечь спать, утром рано хорошо встается'.
1.2. Каузальный пассив. В конструкциях со значением каузального пассива вводится внешний каузатор, который «вытесняет» основой аргумент глагола из позиции инициатора, в связи с чем последний становится менее агентивным. Как и в случае с экспериенциальным пассивом, исходное подлежащее либо оформляется дативом, либо не выражается.
44
В качестве внешнего каузатора выступает некоторое событие, обстоятельство, природное условие (интересно, что при каузальном пассиве допустим только тот тип каузаторов, что и при декаузативе — о каузаторе в декаузативных конструкциях см. [Падучева 2001]).
(4) avtobus xamxr-ad, (madn-ds) gostinic-ür автобус ломаться-CV.ANT мы-DAT гостиница-DIR irs-gds-v
приходить-PASS-PST
'Автобус сломался, и (нам) пришлось пойти в гостиницу'.
(5) endsr ödr-in düüssn kevts-gds-v сегодня день-GEN продолжительность лежать-PASS-PST 'Мне пришлось пролежать сегодня целый день (из-за плохой погоды и из-за плохого самочувствия)'.
1.3. Экспериенциальный / каузальный пассив vs. импер-сонал. Важно отметить, что при агентивных непереходных глаголах морфема -gd не только понижает синтаксический ранг основного аргумента, но и обязательно вносит дополнительное значение. Иными словами, показатель пассива в калмыцком языке не может быть показателем имперсонала, как это происходит, например, в немецком языке:
Hier wurde getanzt 'Здесь танцевали'.
Такая ситуация вполне закономерна, поскольку в калмыцком языке подлежащее может опускаться:
(6) ens xora-ds amsr-na этот комната-DAT отдыхать-PRS 'В этой комнате отдыхают'.
Соответственно, имперсональная конструкция в калмыцком языке — это просто конструкция без подлежащего. Если же к непереходному глаголу присоединяется пассивная морфема, то обязательно появляется дополнительная семантика:
(7) En qazsr-ts biils-gd-na
этот место-DAT танцевать-PASS-PRS 'Здесь хорошо танцевать'. *'Здесь танцуют'.
45
Что касается экспериенецильного и каузального пассива, то здесь, по-видимому, нет распределения по глагольным лексемам. Присоединяясь к одной и той же глагольной основе, в одном случае пассивная морфема имеет значение экспериенциального пассива, а в другом — каузального.
1.4. Выше было сказано, что, как правило, пассивизации могут подвергаться только те синтаксически непереходные глаголы, которые обозначают более агентивные ситуации. Однако агентивность включает в себя целый набор признаков и, как утверждает Сибатани, при образовании пассива от непереходных глаголов для разных языков определяющими оказываются разные признаки агентивности ситуации [Сибатани 1999: 280].
Специфика значений каузального и экспериенциального пассива уже сама по себе накладывает определенные ограничения на лексическую семантику тех глаголов, с которыми они могут сочетаться. В случае с экспериенциальным пассивом речь идет о «способности участвовать в ситуации, описываемой глагольной основой» (см. 1.1.), — такое возможно только у тех глаголов, которые изначально обозначают контролируемые действия. То же самое относится и к каузальному пассиву — ведь суть этого значения заключается в том, что действие, которое в принципе является контролируемым и волититвным, оказывается кау-зируемым некоторыми внешними обстоятельствами.
Это объясняет, например, то, почему морфема может присоединяться к основам таких глаголов, как 8ии- 'сидеть', кеу1> 'лежать', 'стоять': хотя по некоторым признакам они явля-
ются неагентивными, но при одушевленном участнике они могут обозначать и контролируемое действие, например:
(8) Ьаук-ш сЬегиМэ иёап го§8э-§ё-па
магазин-ОЕК очередь-РС.НЛБ долго стоять-РЛ88-РК8 'В магазине приходится долго стоять в очереди'.
Показательно то, что эти глаголы присоединяют пассивную морфему только при личном участнике, который способен контролировать действие, но не в случае, если участник является неодушевленным, например, 'стоять (о стуле)', 'лежать' (о мешке).
С другой стороны, не способны присоединять пассивную морфему такие глаголы как т8- 'лететь', шоог- 'мычать' — за-
46
прет объясняется тем, что они обозначают действия, выполняемые животными, и в данном случае сознательный контроль невозможен.
Глаголы dur- 'быть похожим', tor- 'рождаться', bajrl- 'радоваться'. oggr- 'умирать' также не присоединяют -gd: несмотря на то, что они обладают семантической валентностью на личного участника, они обозначают неконтролируемое действие.
Таким образом, оказывается, что в калмыцком языке именно контролируемость действия является тем из признаков аген-тивности ситуации, который необходим для того, чтобы непереходный глагол был способен присоединять пассивную морфему.
2. Неагентивные непереходные глаголы
Однако оказалось, что инхоативные глаголы с неодушевленным пациенсом, который, разумеется, не может обладать никакими признаками агентивности, все же способны присоединять морфему -gd.
(9а) xur orad, tüümsr untrs-gds-v
дождь входить-CV.ANT пожар гаснуть-PASS-PST 'Прошел дождь, и пожар погас'.
(9б) tüUmsr untrs-v
пожар гаснуть-PST Пожар погас.
Морфема -gd маркирует введение внешнего каузатора, причем данный каузатор обладает теми же свойствами, что и в конструкции с каузальным пассивом (и декаузативом). Пример (9а) и (9б) различаются только тем, что в первом из них ситуация представляется как каузированная извне, а во втором примере — как произошедшая сама по себе.
Таким образом, здесь морфема -gd выступает в функции, в некотором смысле противоположной пассивной: она маркирует не уменьшение количества участников, а, напротив, введение в ситуацию нового участника — внешнего каузатора.
В статье Е. А. Лютиковой и А. А. Бонч-Осмоловской опии-сывается такое же значение пассивной морфемы в карачаево-балкарсоком языке [Lyutikova, Bonch-Osmolovskaya 2006].
47
Показательно, что если каузатор является не фоновым, то пассивная морфема не может присоединяться к глагольной основе непосредственно. Сначала глагол должен подвергнуться кауза-тивации и стать переходным (примеры (10а) ^ (10б)), и только затем присоединяется пассивная морфема и каузатор понижает свой статус:
(10а) Ger shats-v
дом гореть-PST 'Дом загорелся'.
(10б) Baatr ger shat-a-vs
Баатр дом гореть-CAUS-PST 'Батр поджег дом'.
(10в) Ger Baatrar shat-a-gds-v / *shats-gds-v
дом Баатр-INS гореть-CAUS-PASS-PST гореть-PASS-PST 'Дом был подожжен Батром'.
Однако важно отметить, что для морфемы-grf данная функция — маркирование введения внешнего каузатора при инхоа-тивном глаголе — является весьма неустойчивой. Варианты глагольных форм с пассивной морфемой и без нее часто оказываются взаимозаменяемыми, например:
(11) Baatr-in tölä teg shats-gds-v / shats-v
Баатр-GEN из-за степь гореть-PASS-PST / гореть-PST 'Степь загорелась из-за Батра'.
Информанты часто предпочитают вариант без пассивной морфемы, а некоторые вообще разрешают только его.
3. Выводы
При непереходных глаголах морфема -gd может иметь две совершенно разные функции.
Если морфема -gd присоединяется к синтаксически непереходным глаголам, которые обозначают контролируемое действие, то она выражает значение экспериенциального или каузального пассива, и, следовательно, выступает показателем того, что происходит определенное понижение агентивности ситуации.
48
Но пассивная морфема может также присоединяться к ин-хоативным глаголам с неодушевленным пациенсом — то есть к глаголам, обозначающим ситуации, которые не обладают никакими признаками агентивности. В данном случае она выступает скорее в функции, противоположной пассивной — она не уменьшает, а, напротив, увеличивает количество участников ситуации. Однако эта функция, в отличие от первой, для калмыцкого языка оказывается скорее маргинальной и неустойчивой.
Список условных сокращений
cv.ant — разделительное деепричастие, cv.succ — условное деепричастие, dat — дательный падеж, dir — направительный падеж, gen — родительный падеж, pass — пассив, pc.hab — многократное причастие, pc.prf — перфективное причастие, pl — множественное число, prs — настоящее время, pst — прошедшее время.
Литература
Лютикова Е. А., Татевосов С. Г., Иванов М. Ю., Пазельская А. Г., Шлу-инский А. Б. Структура события и семантика глагола в карачаево-балкарском языке. М., 2006.
Падучева Е. В. Каузативный глагол и декаузатив в русском языке // Русский язык в научном освещении. 2001. № 1.
Сибатани М. Переходность и залог в свете фактов японского языка // Рахилина Е. В., Тестелец Я. Г. (ред.). Типология и теория языка. От описания к объяснению. М., 1999.
Lyutikova E., Bonch-Osmolovskaya F. A very active passive: Functional similarities between passive and causative in Balkar // Kulikov L., Malchukov A., de Swart P. (eds). Case, valency and transitivity. Amsterdam, 2006.
49
Москва
ВОЗМОЖНЫ ЛИ ПАДЕЖИ
В ЯЗЫКЕ С ВЕРШИННЫМ МАРКИРОВАНИЕМ
Традиционно наибольший интерес при рассмотрении грамматики кетского языка вызывает его глагольная морфология. Проблема построения непротиворечивой и адекватной модели кетского глагола, несмотря на значительные усилия, которые прикладываются различными исследователями, до сих пор не разрешена [Галямина, Казакевич и др. 2007].
Кетская именная система, часто находящяяся «в тени» из-за своей сравнительной простоты, продолжает, тем не менее, вызывать ряд вопросов, от решения которых зависит типологическое описание кетской грамматики в целом и глагольной — в частности.
1. Статус Абсолютива
Главный вопрос при описании кетского имени — это вопрос наличия Абсолютивного падежа [Валл, Канакин, 1985]. Как известно, в кетском предложении различие между первым и вторым актантом маркируется в глаголе, а не в имени. Тем не менее, традиционно для существительных постулируется нулевой падеж (Абсолютив). Значение этого падежа можно определить как принадлежность к ядерным актантам. Однако необходимость постулировать данной нулевой граммемы обусловливается, как мне представляется, исключительно парадигматическим фактором: Абсолютивом называют основную форму имени [Vajda 2004]. В рамках существующих теорий вершинного маркирования [Nichols 1986] и теории полисинтетических языков вполне возможно построение модели, исключающей необходимость постулирования падежа с размытым (нетрадиционным) значением [Кибрик 1999] и к тому же выраженным на поверхностном уровне нулем.
Кетский язык многие исследователи относят к полисинтетическим языкам с вершинным маркированием.
Полисинетические языки отражают развитие «маленькой драмы» при помощи глагольной морфологии. В этом случае считается, что полные именные группы, когда они есть в предложении, являются не аргументами, а представляют собой уточняющие приложения к местоименным аргументам, выраженным в глаголе [Jelinek 1984].
В кетском языке синтаксическая связь между актантными показателями в глаголе и именными группами осуществляется с помощью согласования по классу и числу: класс является слово-классифицирующей категорией имени, а число — словоизменительной. При этом маркирование синтаксической роли актанта происходит только в глаголе (с помощью материальных морфологических показателей и их порядка).
Введение нулевого падежа, который не различает то, что различается в глаголе, нельзя считать функционально обоснованным: нейтрализующий существующие между актантами противопоставления падеж является семантически немотивированным и не экономичным, а также не реализует функцию различитель-ности.
В пользу модели без нулевого падежа говорит и то, что порядок слов в современном кетском языке свободный в отношении всех именных групп, но в целом именные группы, соответствующие первому и второму актантам, располагаются левее глагола (SOV), при этом первый актант находится левее второго, что соответствует расположению актантных местоимений в глаголе (показатель первого актанта всегда располагается левее показателей второго), т.е. в порядке слов отражается различие между первым и вторым актантом.
2. Проблема выделения остальных падежей
Однако можно пойти и еще дальше, поставив под сомнение наличие всех остальных падежей. Впервые эта попытка была проделана [Валл, Канакин 1986] в качестве гипотетического описания кетского имени в рамках вербоцентричной модели. Однако мне представляется, что существует ряд факторов, позволяющих принять такое описание как основное.
51
Традиционно считается, что в кетском языке имеется два ряда грамматических падежей (помимо Абсолютива), которые отличаются друг от друга тем, что показатели первого ряда не согласуются с существительным ни в классе, ни в числе (LOC, INSTR, PROL, CAR), а показатели второго — напротив согласуются (GEN1, DATALL, DATLOC, ABL, BEN).
Показатели первого ряда можно без ущерба для модели отнести к неграмматическим: они не вступают в парадигматические отношения ни друг с другом, ни с падежами второго ряда (могут сочетаться друг с другом в одной словоформе), они могут опускаться в речи и оформлять целую именную группу. Несмотря на то, что происходит фонетическое сближение таких «падежных» формантов с существительным (вплоть до образования одного фонетического слова), нет ни морфологических, ни синтаксических аргументов в пользу признания их падежными граммемами. Без сомнения, в силу широкой трактовки понятия падежа в современной теории можно считать показатели этого ряда семантически падежными, однако с морфологической точки зрения эти маркеры (регулярные, но необязательные) можно отнести к квазиграммемам. Синтаксически же с помощью этих показателей выражаются сирконстантные отношения именных групп по отношению к предикату.
Показатели второго ряда представляют собой более сложное явление. Главным их отличием от показателей первого ряда является то, что они не могут сочетаться друг с другом в одной словоформе. Тем не менее, мы не можем говорить об обязательности данных показателей (а значит, не можем говорить и об их грамматичности) в силу ряда их свойств.
1. Факультативность появления показателя в заданном контексте.
2. Наличие не входящих в парадигматические отношения формантов в той же позиции, которые не могут быть признаны граммемами (см. выше).
1 В рамках данной работы мы выносим за скобки статус генитива как падежа, отвечающего за маркирование синтаксических и семантических отношений имен.
52
Все это дает возможность рассматривать падежные показатели второго ряда как отдельные словоформы, входящие в определенные морфологические и синтаксические отношения с именем. В пользу такой трактовки также говорят следующие свойства этих показателей:
1. Позиционная свобода (может позиционно отделяться от существительного).
2. Возможность оформления одним показателем целой именной группы.
3. Просодическая самостоятельность двусложных падежных формантов.
4. Употребление показателей в изолированном контексте в качестве независимых местоимений.
5. Повторное выражение множественного числа в «падежном» показателе, что говорит о его согласовательном, а не семантическом статусе.
Если учесть, что кетский язык относится к языкам с вершинным маркированием, можно при описании актантно-сирконстантных отношений в кетском предложении предложить считать «падежные» показатели второго ряда местоименными вершинами именных групп, которые несут в себе информацию о пассивной валентности всей именной группы, с одной стороны (критерий Базелла — [Тестелец 2001]), и согласуются с зависимыми существительными — с другой. Таким образом, налицо вершинное маркирование синтаксической зависимости. В данном случае можно провести аналогию с предлогами, которые в теории составляющих выделяются как вершина предложной группы, определяющая селективные свойства целого.
3. Заключение
Безпадежная модель описания кеткого имени представляется более логичной для языка с вершинным маркированием. Конечно, языки с вершинным и зависимостным маркированием не образуют дискретные группы, а представляют собой континуум. Тем не менее, модель языка, построенная в рамках одной стратегии, представляется нам более экономной и обладающей большей предсказательной силой. С другой стороны, очевидно, что проис-
53
ходящие в кетском языке процессы, связанные с идиоматизацией глагольных маркеров и лексикализацией глагольных словоформ, приводят к развитию компенсаторных механизмов маркирования актантных зависимостей, что в конечном счете могло бы привести и к возникновению новой падежной системы, однако это маловероятно из-за короткого срока жизни, который, к сожалению, отпущен кетскому языку.
Литература
Валл М. Н., Канакин И. А. Категория имени в кетском языке. Новосибирск, 1985.
Галямина Ю. Е., Казакевич О. А., Рудницкая Е. Л., Будянская Е. Л., Ва-хонева Д. М. О приложимости различных моделей описания языка к реальному языковому материалу (на примере кетского глагола) // Вестник РГГУ, 2007. № 8. Кибрик А. Е. Семантическая эргативность // Кибрик А. Е. (ред.) Элементы цахурского языка в типологическом освещении. М., 1999. Тестелец Я. Г. Введение в общий синтаксис. М., 2001. Jelinek E. Empty categories, case and configurationality // Natural Language
and Linguistic Theory, 1984. Vol. 2. № 1. Nichols J. Head-marking and depended-marking grammar // Language, 1986.
Vol. 62. № 1. Vajda E. Ket. München, 2004.
54
Москва
БАЗА ДАННЫХ ПО ПРОСТРАНСТВЕННЫМ СИСТЕМАМ ЯЗЫКОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
В докладе будет представлена база данных по пространственным показателям (превербам, локативным падежам, предлогам, послелогам, наречиям) в генетически различных языках Кавказского ареала: нахско-дагестанских, абхазо-адыгских, иранских (осетинского)1.
В базе данных содержатся сведения о морфологических, семантических и синтаксических свойствах рассматриваемых элементов. Во многих случаях решение об отнесении данного элемента к тому или иному грамматическому разряду является нетривиальным, что вообще характерно для пространственных показателей. В зависимости от семантики и функциональной нагрузки, элементы этой зоны могут находиться на разных стадиях грамматикализации и относиться к разным грамматическим разрядам. База данных дает возможность показать связь между семантикой элемента и его степенью грамматикализации.
Семантика показателей описывается с помощью специально разработанного метаязыка, который позволяет выявить довольно тонкие семантические различия как внутри одного языка, так и при межъязыковом сравнении. Как показано в [Ганенков 2005; Мазурова 2007], топологические зоны, такие как «внутри», «сверху», «снизу» часто распределяются между несколькими показателями в зависимости от свойств ориентира и / или взаимного расположения ориентира и локализуемого объекта, что является причиной довольно сильного межъязыкового варьирования в этой семантической зоне иногда даже в близкородственных языках. Разделение на топологические зоны (верх/низ, внут-
1 Данные осетинского языка собраны нами в ходе экспедиций в республику Северная Осетия—Алания в 2008 г., поддержанных грантом РГНФ № 08-04-18019е.
ри / снаружи, спереди / сзади) для описания межъязыкового варьирования семантики пространственных показателей является слишком общим. В то же время в типологическом исследовании нецелесообразно учитывать все множество пространственных ситуаций, в которых возможно или, наоборот, невозможно употребление конкретного показателя. В представленной базе данных сравнение показателей производится на основе прототипических концептов локализации, которые они выражают. Прототипиче-ские концепты локализации — типологически наиболее часто находящие выражение в отдельных грамматических показателях и / или лексических единицах. Ограниченность этого набора является следствием свойств человеческой памяти и мышления: язык не использует для каждого понятия отдельное формальное средство, а объединяет базовые понятия в одно более общее, следуя в каждом конкретном случае своей логике. В грамматику языка включаются пространственные ситуации 1) часто возникающие в повседневном опыте; 2) простые для восприятия; 3) функционально выделенные; 4) культурно значимые.
Таблица 1. Сравнение семантики пространственных показателей
Топологи- Прототипиче- Осетинский Адыгейский Агульский
ческая ский концепт (иранский) (абхазо- (нахско-
зона локализации адыгский) дагестанский)
£ ■ inside -ы и-, дэ-, кГопДы- -?-
§ о inter -ы хэ- Л-, -k-
£ between жхсжн зыфагу Л-
on -ыл те- -l-
cont -ыл пы-, кЬ-ры- -k-
& о ^ ч cover сжрыл шъхьэ-дэ- -k-
above сжрмж шъхьэ-щы- wartal
SUBREGION under бын чIэ-, кЬ- -k-
foot бын к1э-к1э- -q-
. £ at ужлхъус к1э-к1э- -h-
Q О £ q near цур бгъо-дэ-, лъэ-хэ- -w-/-f-
56
Два показателя, выражающих, например, концепт СОЭТ в разных языках, могут не совпадать полностью по семантике и различаться в своих периферийных употреблениях. Выявление набора пространственных ситуаций, свойств ориентира и локализуемого объекта, которые релевантны для употребления тех или иных показателей в рассматриваемых языках, также является одной из целей создания базы данных.
Литература
Ганенков Д. С. Контактные локализации в нахско-дагестанских языках и
их типологические параллели. Дисс... канд. фил. наук. М., 2005. Мазурова Ю. В. Типология средств выражения пространственной локализации (вертикальная ось). Дисс. канд. фил. наук. М., 2007.
57
Санкт-Петербург
О РЕФАКТИВНОМ ПОКАЗАТЕЛЕ -JE(V)Y-В ПАРАГВАЙСКОМ ГУАРАНИ
Семантическая зона рефактива представляет собой специфическую подобласть более широкой семантической зоны предикатной множественности. Если большинство значений из зоны предикатной множественности предполагает неопределенно-кратное повторение ситуации или фазы ситуации (количество «повторов» не называется, но подразумевается, что их «много») [Храковский 1989; Cusic 1991; Шлуинский 2005], то рефактив указывает на то, «что помимо некоторого «исходного» осуществления ситуации она осуществляется повторно еще один и только один раз» [Шлуинский 2007: 123]. Ср. пример (1) из английского языка:
(1) It is recommended that you close all running applications and restart your computer.
'Рекомендуется закрыть все работающие приложения и перезапустить ваш компьютер'.
Продуктивный морфологический рефактив, по-видимому, достаточно редок и на сегодняшний день документирован для относительно небольшого числа языков мира. Тем не менее, можно говорить об определенных закономерностях организации зоны рефактива в различных языках. В частности, характерно совмещение в одном показателе значений собственно рефактива и реверсива («отмены» ситуации, возвращения в исходную точку / исходное состояние [Плунгян 2003; Шлуинский 2005: 2007]). Ср. примеры (2), (3) из языка фула:
фула
(2) a. o food-i
он тянуть-PFV 'Он потянул веревку'.
6oggol ngol
веревка ART
b. o food-it-i ßoggol ngol
он тянуть-REFACT-PFV веревка ART 'Он снова потянул веревку'. [Коваль, Нялибули 1997: 147]
(3) a. o sok-ii baafal ngal
он замыкать-PFV дверь ART 'Он замкнул дверь'.
b. o sot-t-ii baafal ngal
он замыкать-REFACT-PFV дверь ART 'Он отмкнул дверь' [Коваль, Нялибули 1997: 147].
Настоящий доклад посвящен описанию рефактивного показателя в парагвайском гуарани. Исследование выполнено на материале корпуса текстов и, как следствие, не может претендовать на полноту. Детальное изучение всех частных значений рефак-тивного показателя, в частности, описание его взаимодействия с предикатами различных лексических и акциональных классов, невозможно без непосредственной работы с носителем языка. Тем не менее, промежуточные результаты, полученные нами на текстовом материале, уже представляют несомненный интерес для типологии рефактива. Распределение выявленных значений показателя -je(v)y- позволяет высказать некоторые гипотезы о путях диахронического развития рефактивной семантической зоны. Немаловажно также то обстоятельство, что для этого показателя надежно восстанавливается источник грамматикализации — глагол -jevy 'возвращаться'.
Ниже последовательно рассматриваются различные единицы, производные от лексического корня -jevy, и их значения.
1. Глагол -jevy 'возвращаться'
В парагвайском гуарани имеется непереходный активный глагол -jevy, обозначающий возвращение в исходный пункт движения:
(4) Nda-i-katu-i ha-icha che a-myatyrö
№0-3-мочь-№Е0 NMR-MNR я ^ОА-исправить
59
