CC BY
13
много таких произведений, в которых маленький человек предстает в обычных житейских ситуациях. Герои этих драм, зачастую оказавшись под давлением внешних обстоятельств, проявляя нерешительность или не имея выбора, переживают чувство горечи, бессилия. Выигрывая в одном, они теряют в другом. В итоге, какой бы путь они ни избрали, их ждет поражение. «Две трудности», перед лицом которых оказываются персонажи таких драм, — одно из важных требований китайской эстетики. Среди персонажей китайских драм мало действующих лиц активного плана. Довольно редко встречаются ситуации, когда главные герои, проявляя активность, попадают впросак, и потому результат их действий оказывается обратным задуманному. Этим они отличаются от западных драм, где действующие лица сами активно провоцируют драматические конфликты.
Итак, главное действующее лицо в китайских драмах является воплощением традиционной этики, добра. При этом герой нередко претерпевает непреодолимые трудности и крушение своих планов «во имя, ради другого». С этим связано наличие в таких драмах героизма. Можно сказать, что в китайских произведениях драматического типа при выборе персонажей предпочтительное внимание отдается личностям, демонстрирующим героизм, в результате чего уровень трагизма снижается. Часто финалы китайских драм завершаются благополучной развязкой — встречами после разлук и воссоединением героев, что также ослабляет чувство трагизма. Трагический конфликт не доведен до развязки; в конечном итоге трагедия завершается благополучно, что, как подчеркивает автор реферируемой книги, является результатом ослабления в ней трагического накала.
Ду Жуй
(Китай)
2003.04.012. БЕЛЛАТОР А. ПОЯВЛЕНИЕ АЛЛЕГОРИИ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ (К. СИМОН И Ф. ПОНЖ).
BELLATORE A. Emergences de l’allégorie dans la littérature contemporaine (Claude Simon et Françis Ponge) // Vox Poetica. 20.03.2003 // http://www.vox-poetica.org
Классическим является убеждение, что в современной литературе роль аллегории ничтожна, что она является эстетическим курьезом. Свидетельством тому являются работы об аллегории, написанные в последние годы. Профессор Марсельского университета
А. Беллатор находит тем не менее признаки витальности этой категории у современных авторов и в своей статье в интернет-журнале «Вокс Поэтика» показывает это на примере творчества романиста К. Симона и поэта Ф. Понжа.
В романе К. Симона «Акация» аллегория возникает несколько раз, и всякий раз она связана с лейтмотивом войны. Вначале войска сравниваются с мириадами насекомых, возникает образ «черного трупа Истории», окруженного солдатами-насекомыми, и образ Истории-людоеда, пожирающей человеческие жизни. Нет сомнения, что эти образы несут поучение, что это — урок, и аллегория — вектор данного урока. Два уровня смысла, характерные для аллегории, создают игру «истории» и «Истории», реального и фантастического. Поскольку для Симона всякий отдельный способ рассказывания недостоверен, он высказывается о войне в разных формах. И таким образом аллегория выполняет главную роль в его нарративной диспозиции. С ее помощью писатель придает полифоническое звучание тексту.
Регистр и формы аллегории при этом у Симона различны. Иногда, в частности, он прибегает к басенной аллегории (овца, волк и охотник), некогда изгнанной из романтической литературы. В таком случае возникает редкая для Симона ироническая интонация, одновременно в подобном аллегорическом образе слышатся отзвуки детского чтения писателя, он «оставляет на территории произведения следы своего детства». Басенный вымысел является способом рассказать о войне, басенная нарративность вскрывает особенности поэтики романиста. При этом аллегоричность способствует жанровому смешению, создает эффект удивления, держит читателя на дистанции и требует особого типа чтения.
Другой писатель, творчество которого анализирует А. Беллатор, Ф. Понж связан с традицией поэтической риторики Х1Х в., но связь эта — особая. Современный поэт не пытается оживить старинные риторические приемы, он изобретает их вновь, делает риторику парадоксальной, «неэвклидовой». Стихи Понжа изображают самые обычные вещи, далеко отстоящие от ауры «поэтического», но эти вещи говорят читателю о чем-то другом, что скрывается за ними. Понж называет такую двойственность «риторикой объекта». В его стихотворениях много метафор, аналогий. Но успех произведения поэта возникает тогда, когда оно приобретает масштабы аллегории и несет в себе этический и эстетический урок. Это ощущается в таких, по общему
признанию, великих его сочинениях, как поэтический сборник «Винная ягода» и эссе «Как получается винная ягода из слов и почему». Критик указывает, что первое из названных произведений Понжа, окончательно завершенное в 1977 г. и имевшее варианты, даже в законченном виде существует под знаком множественности, метафоры в нем образуют длинную цепочку аналогий. Особенно важным А. Беллатор считает начало и конец произведения, где возникает проблема поэзии. Винная ягода оказывается замещением поэзии, ее фигуральным выражением. Аллегорический характер этого образа не оставляет у автора статьи никаких сомнений. Ягода и текст становятся одним текстом-ягодой, внутри которого — басня. Впрочем, в первом варианте произведения еще не шла речь об аллегории, лишь через семь лет поэт придал тексту эвристический характер и аллегори-зировал его.
В итоге критик выявляет различные функции аллегорий у рассматриваемых писателей, при том что оба придают ей большое значение в своей поэтике. У К. Симона аллегория переводит текст романа из реалистического в фантастический регистр и придает ему глубину. У Ф. Понжа аллегория связывает в поэтическом тексте предмет поэзии и искусство поэта, приглашая к внимательному его чтению.
Н. В. Виноградова
ЛИТЕРАТУРА И ДРУГИЕ ВИДЫ ИСКУССТВА
2003.04.013. ВИЗЕР Д. ТЕАТРАЛЬНОЕ ТВОРЧЕСТВО И ЧУВСТВО ИДЕНТИЧНОСТИ: НЕРВАЛЬ В ЗЕРКАЛЕ КОРНЕЛЯ.
WIESER D. Création théatrale et sentiment de l’identité: Nerval au miroir de Corneille // Rev. d’histoire litt. de la France. — P., 2002. — N6. — P.921-956.
Профессор Бернского ун-та Д. Визер утверждает в своей статье, что на восприятие Ж. Нервалем творчества Корнеля большое влияние оказала оценка этого драматурга Ф. Шлегелем. Как и немецкий романтик, Нерваль включает Корнеля в «школу Ронсара» и противопоставляет Малербу. Кроме того, Нерваль читал и Ш. Сент-Бева. Нерва -лю нравится архаизировать язык собственных сочинений. Но он сочиняет не оды, как Ронсар, а песенки, у него свое лирическое дарование. В то же время писатель-романтик считает, что необходимо восстанавливать утраченные традиции литературы, вот почему он пишет
