CC BY
151
Страны Латинской Америки
2003.02.028. АРМИЯ И ПОЛИТИКА В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ. ARMIES AND POLITICS / Ed. by Pashentsev E.N., Miniar-Beloroutchev C.V. - Moscow, 2002. - 414 p.
Инициатива издания реферируемого сборника принадлежит участникам симпозиума «Международные отношения и армии в Латинской Америке», который проходил в рамках ХХ Конгресса Международной федерации изучения Латинской Америки и Карибского бассейна (Москва, 16-18 июня 2001 г.). Среди авторов сборника, опубликованного на английском языке, - ведущие ученые из тринадцати стран Южной и Северной Америки, Европы и Азии, руководители национальных академических институтов и центров.
В данном реферате отражены работы, связанные с латиноамериканской проблематикой, составляющие костяк издания. Статьи теоретического и обобщающего характера дополняют исследования исторического плана, посвященные как отдельным странам, так и эпизодам военной истории. Представленные в книге работы, освещающие некоторые аспекты внешней политики стран Латинской Америки и Карибского бассейна, позволяют проследить изменение парадигм международных отношений и их воздействие на проблемы обеспечения обороноспособности стран и выработку стратегии национальной безопасности.
В совершенно новых условиях, сложившихся после терактов 11 сентября 2001 г. в США, указывает во введении председательствовавший на симпозиуме профессор философии Государственного ун-та Сан-Паулу, директор Центра Латиноамериканских исследований Эктор Луис Сент-Пьерр (Бразилия), современные вооруженные силы должны быть готовы к ведению военных действий при отсутствии линии фронта, иметь дело с врагом, который не действует с определенной территории, обозначенной границами, и избегает открытого столкновения (с.9-10). Это лишь одна реальность, которая наряду со многими другими определяет новые функции и обязанности вооруженных сил в современном обществе. Исследователи акцентируют внимание на необходимость эффективной подготовки армии для выполнения новых задач, внесения изменений в законодательство и приведение его в соответствие с меняющейся ролью вооруженных сил, выработки новой доктрины национальной безопасности и др. Одна из центральных
проблем, привлекающая ныне повышенное внимание ученых, -закладывание новых взаимоотношений между гражданскими и военными в условиях демократического правления в странах Латинской Америки, новые формы участия вооруженных сил в политической жизни.
Невозможно понять историю Латинской Америки без изучения армии и военных и их роли в обществе. Исследовательский интерес к этой теме все еще недостаточен и, в особенности, - в самой Латинской Америке. «В действительности вооруженные силы сыграли чрезвычайно активную роль в латиноамериканской истории - начиная с завоевания континента, и, затем, через череду войн за независимость и между странами, повстанческих движений, революционных войн, формирования новых государств вплоть до недавней "эпидемии" военных переворотов», - констатируют Э.Л.Сент-Пьерр (Бразилия) и декан ф-та искусств и наук, профессор политических наук Государственного ун-та Монтаны Дэниэль Циркер (США) в статье «Подчинение военным: мечты о «сумерках демократии» (формы участия военных в политической жизни Латинской Америки)» (с.372-373). Как утверждают авторы, в Латинской Америке «гражданские правительства приходят и уходят, а военные остаются» (с.371).
Военным свойственно считать себя «моральным резервом нации», «арбитрами» в «демократических играх», брать на себя задачи определения «национальных интересов» и курса дальнейшего развития страны в периоды кризисов, что особенно ярко проявляется в традиционном для латиноамериканской истории феномене - военном перевороте.
Проф. Национального ун-та дистанционных исследований Хесус де Андрес Санс (Испания) («Военный переворот, международный контекст и процесс политических преобразований») отмечает два фактора, обусловивших повсеместное распространение военных переворотов в регионе, особенно в 70-е годы ХХ столетия: во-первых, доминирование доктрины харизматического лидера, которая предполагала использование армии сначала для захвата, а затем и для удержания власти, а во-вторых, особенности международной обстановки, сложившейся после Второй мировой войны (с.15).
Во времена «холодной войны» латентная борьба между сверхдержавами, считает испанский исследователь, протекала в форме гражданских войн, военных переворотов в зоне борьбы за сферы влияния в странах «третьего мира» или прямого военного вмешательства во
внутренние дела этих стран. Противоборствующие на мировой арене силы осуществляли подготовку военных кадров, снабжали вооружением группы повстанцев или армии, прибегали к вторжению и оккупации «восставшей» страны или к замене одной правящей группировки другой (с.17-18).
Для Соединенных Штатов, которые, следуя «доктрине Монро», стремились контролировать деятельность всех правительств региона, именно военные диктатуры представляли удобный способ защиты как интересов местной олигархии, так и собственно американских интересов на континенте. После победы революции на Кубе и установления тесных контактов нового режима с Советским Союзом по континенту в 60-е годы прокатилась волна правых военных переворотов как свидетельство страха перед повторением кубинского примера.
Это подтверждает доклад Нидии Эльсы Гале, преподавателя экономики и социальной истории в ун-те Буэнос-Айреса (Аргентина) «Организация американских государств, Соединенные Штаты Америки и Аргентинская Республика перед лицом институционального кризиса в Санто-Доминго, 1964-1965». Она отмечает, что после победы Кубинской революции в 1959 г. Соединенные Штаты превратили дипломатию «холодной войны» в повседневный элемент своих взаимоотношений со странами Латинской Америки. Вашингтон сумел установить контроль над командованием национальных армий, которые зачастую выступали как внешние подразделения вооруженных сил США. В Латинской Америке деятельность Межамериканского совета обороны обеспечивала лояльность вооруженных сил региона Соединенным Штатам. Таким образом, любая попытка проведения независимой политики правительствами латиноамериканских стран блокировалась угрозой военного переворота (с .153).
28 апреля 1965 г. США, боясь повторения опыта Кубы, предприняли вторжение в Доминиканскую Республику и свергли законное правительство без предварительного согласования своих действий с другими странами - членами ОАГ, которые в целом выступали против применения силы для разрешения внутреннего конфликта. Как показала Н.Э.Гале, сначала правительство Аргентины согласилось послать свои войска в составе Межамериканских многонациональных сил в Доминиканскую Республику, но затем склонилось к более традиционной и реалистической позиции нейтралитета и невмешательства. И то, и другое решение вызвало
неоднозначную реакцию как в аргентинском обществе в целом, так и в армейской среде (с.165-166).
Одним из последствий военных событий в Доминиканской Республике стала дестабилизация положения в Аргентине. В условиях слабости демократических структур недовольство военной верхушки отстранением от принятия решений, связанных с участием в деятельности Межамериканских многонациональных вооруженных сил в Доминиканской Республике, отказом Аргентины от участия в военных операциях в Центральной Америке, что лишало аргентинскую армию военных поставок из США, наряду с опасением прихода к власти перонистской партии на грядущих выборах спровоцировало военный переворот 28 июня 1966 г., в результате которого президентом был назначен генерал Х.К.Онгания (с.166).
В заключение автор подчеркивает, что концепция «холодной войны» привела к выработке «доктрины национальной безопасности», согласно которой коммунизм и нищета были объявлены США главными «внутренними врагами» в странах Латинской Америки. Это привело к пересмотру военными своей роли и функций в обществе, что можно проследить в докладе Марии де Монсеррат Льяйро, проф. экономической истории, управляющего директора Центра латиноамериканских исследований ф-та экономики ун-та Буэнос-Айреса, и адъюнкт-профессора экономики и социальной истории, главного научного сотрудника исследовательской программы латиноамериканских исследований ун-та Буэнос-Айреса Раймундо Сьепе (оба из Аргентины) «Аргетинская внешняя политика в период распадающейся демократии 60-х годов и присутствие военных слоев как фактор власти, 1958-1966».
Во время правления президента А.Фрондиси (1958-1962) аргентинские военные были обеспокоены чрезмерной привязанностью внешнеполитического курса республики к линии, проводимой Соединенными Штатами, и оказали существенное влияние на корректировку этого курса в сторону большей независимости (с.231). Аргентина выступала за мир между народами, уважение суверенитета, признание прав человека универсальным институтом свободы, за соблюдение социальных прав и справедливое распределение международного дохода (с.235). Аргентина последовательно выступала за разоружение и стремилась стать активным членом мирового сообщества, принимая более активное участие в деятельности ООН, чем ранее.
Однако выдвинутая США в 1961 г. «доктрина национальной безопасности» решающим образом повлияла на мышление аргентинских военных. Вооруженные силы были призваны предохранить распространение «коммунистической угрозы» на континенте и акцент с «внешнего врага» был перенесен на наличие «внутреннего врага», осуществляющего «подрывные действия» в стране.
Тем не менее аргентинские исследователи видят в политике невмешательства, которой придерживалась Аргентина во время кризиса в Доминиканской Республике, и в начатых в 1964 г. попытках восстановления аргентинского суверенитета над Мальвинскими островами, - используя для этого трибуну ООН, а не ОАГ, -продолжение прежней независимой внешнеполитической линии.
В 70-е годы после прихода к власти левых режимов в ряде стран Латинской Америки и появления новых революционных движений в Никарагуа и Сальвадоре по континенту прокатилась новая волна правых военных переворотов, осуществленных при прямой поддержке США с целью противостоять «коммунистической угрозе». Однако Х. де Андрес Санс считает, что политика Советского Союза и его союзников в странах «третьего мира», и в Центральной Америке в частности, была аналогична американской, и ее главной целью было обеспечить стратегические интересы просоветского блока.
Эту позицию разделяет болгарский исследователь Йордан Баев, исполнительный директор Центра изучения конфликтов Института национальной безопасности и международных отношений (София) в своей статье «Болгария и вооруженные конфликты в Центральной Америке. 1979-1989». Он вводит в научный оборот ряд новых источников из Дипломатического архива Министерства иностранных дел, Центрального государственного архива, в котором находятся на хранении архив Болгарской коммунистической партии, архив Отдела международных отношений Национального совета Отечественного фронта, архива Министерства внутренних дел (все находятся в Софии), которые подтверждают участие социалистической Болгарии в вооружении повстанческих сил Центральной Америки в 1979-1989 гг. Так, за 1979-1988 гг. Болгария предоставила Никарагуа кредитов на 200 млн. долл., включая 60 млн. беспроцентных, а также регулярно осуществляла поставку вооружений сандинистам. (с.38). Подобная помощь, но в меньших масштабах, оказывалась также повстанческим силам Сальвадора, Гватемалы и Гондураса через Гавану и Манагуа.
После ноября 1989 г. Болгария пересмотрела свое отношение к вопросу оказания экономической и военной помощи странам «третьего мира», которая тяжелым «бременем» легла на экономику Болгарии, посчитав, что это противоречило общепринятым международным нормам. В результате переоценки событий 80-х годов ХХ в. в Центральной Америке, считает Й.Баев, в Болгарии возобладала точка зрения, согласно которой навязывание извне военного решения политических проблем затрудняет поиски выхода из кризиса (с.44).
После окончания «холодной войны» в Латинской Америке исчез «классический» тип военного переворота. В условиях экономической глобализации проведение антиамериканского политического курса с существенным социальным компонентом, национализация иностранных компаний и природных ресурсов более не представляют для США угрозы, так как принятие подобных мер немедленно приведет к экономической маргинализации страны от всей глобальной системы. «В условиях биполярного мира существовала опасность того, что страны выберут ту или иную альтернативу, - подчеркивает Х. де Андрес Санс. -В однополярном мире уже отсутствует риск дивергенции, так как это ведет к самоуничтожению» (с.29).
Новое соотношение сил на мировой арене лишило военных стран Латинской Америки былой привлекательности для Соединенных Штатов. Именно это обстоятельство, по мнению Х. Де Андреса Санса, позволило укрепить демократические режимы в Латинской Америке и поставить армию под контроль гражданской власти. Но интервенционалистская политика США в отношении стран Латинской Америки продолжается, только теперь она прикрывается иными лозунгами, в частности, лозунгом борьбы с наркоторговлей (с.29-30), главной угрозы национальной безопасности США. Именно поэтому большая часть предпринимаемых в Западном полушарии действий против производства и транспор-тировки наркотиков организуется, субсидируется и направляется Вашингтоном.
Как показывает в своем докладе «Латиноамериканские вооруженные силы и борьба против наркоторговли на примере Бразилии» научный сотрудник Государственного ун-та Кампинаса и Архива Ана Лагоа Федерального ун-та Сан Карлоса Луис Александре Фуссиллье (Бразилия), Соединенным Штатам в условиях отсутствия продуманной национальной концепции борьбы с распространением наркотиков в странах Латинской Америки удается
интернационализировать свои внутренние политические проблемы и оказывать «наркодипломатическое» давление, втягивая вооруженные силы Колумбии, Боливии, Перу, Уругвая, Мексики и Венесуэлы, а также стран Карибского бассейна, в борьбу с наркотиками. Причем, как полагает автор, вооруженные силы Аргентины, Чили и Бразилии движутся в том же направлении (с .137).
Во время первого президентского срока Ф.Э.Кардозд между Бразилией и США была заключена программа сотрудничества по борьбе с наркоторговлей, что легализовало деятельность некоторых органов США, включая ЦРУ, на территории Бразилии. Причем финансовая помощь Бразилии и помощь в подготовке специальных кадров со стороны этих органов растет. Используя борьбу с наркотиками как повод, США осуществляют стратегическое проникновение в Амазонский регион, обладающий 20% запасов чистой воды в мире и иными стратегическими ресурсами, включая нефть. Все это вызывает недовольство в армейских кругах Бразилии.
Л.А.Фуссиллье убежден в том, что давление, оказываемое Вашингтоном на латиноамериканские страны и направленное на все большее вовлечение вооруженных сил в борьбу с распространением наркотиков, будет возрастать, а значит будет возрастать опасность втягивания военных в антипартизанские действия и усиления функции социального контроля вооруженных сил, что не может способствовать укреплению демократии на субконтиненте (с.145).
Участие бразильских вооруженных сил в борьбе с наркотрафиком - это одна из новых функций, которая требует от военных принятия на себя полицейской роли, навыков борьбы с криминальными группировками, вторит своему соотечественнику Рене Арманд Дрейфусс, проф. политических наук Федерального ун-та Флуминенсе (Рио-де-Жанейро, Бразилия), в работе «Переосмысливая вооруженные силы Бразилии: никакой роли в поле зрения, но какова тогда их функция?». Несмотря на сильное давление со стороны правительства США, это не может не вызвать резкого неприятия командующего состава вооруженных сил Бразилии как из-за опасения роста коррупции и снижения дисциплины в армии, так и из-за опасности полной потери военными своей идентичности. Участие военных в борьбе с наркоторговлей рассматривается многими армейскими представителями Южной Америки как опасный прецедент континентальной мобилизации вооруженных сил для решения политических вопросов (с.97).
Далее Р.Дрейфус анализирует сложившуюся ситуацию, которая привела к тому, что впервые с начала ХХ в. бразильские военные силы действуют без четко определенной роли на национальной политической сцене. Произошедшая за последние годы производственная транснационализация наряду с существенными технологическими и политическими сдвигами оказывают воздействие на прерогативы и функции государств Южной Америки, ставя по-новому вопрос об их управляемости. В условиях глобализации и появления трансконтинентальных политических стратегических центров содержание национальной безопасности меняется. Для Бразилии, считает Дрейфусс, со всей очевидностью встает задача определения новой миссии вооруженных сил и поиска новой роли военных.
Бразильские военные обладают богатым опытом участия в политической жизни, поэтому их возвращение в казармы после перехода к демократическому правлению подразумевало принятие ряда мер по законодательному «подчинению» армии политическим институтам, выработке нового отношения к гражданам и гражданскому обществу, а также осознанию необходимости соблюдения прав человека и политических прав и свобод. Автор убежден в том, что сохранение за военными прежней роли в политике уже невозможно (с.93).
Традиционно армия призвана обеспечить целостность территории; для Бразилии эта функция особенна важна, учитывая геополитическую обстановку - существование открытых и незаселенных пространств в пограничье, с плохо развитой транспортной сетью и коммуникациями, которые, однако, богаты природными ресурсами (с.100). Это, в первую очередь, касается Амазонского региона, как одного из главных направлений национальной оборонной политики. В вооруженных силах существуют опасения провозглашения Амазонии независимым индейским государством или государством, находящимся под особого рода международным протекторатом, что заставляет военных принимать активное участие в Проекте Калья Норте (Calha Norte), запущенном в 1985 г. и направленном на экономическое развитие этого региона и создания в нем необходимой инфраструктуры (с.102-103). Военные осознают необходимость своего стратегического присутствия в регионе, включая силы «быстрого развертывания», и, одновременно, прилагают усилия по развитию сотрудничества с соседними странами и создания международной системы безопасности в районе бассейна Амазонки.
Растущая региональная интеграция, сложность и неоднозначность региональных отношений требует перестройки латиноамериканских
армий на региональной основе, что предполагает драматичные и глубокие изменения в самой военной структуре, военном мышлении и политическом поведении. Меры по усилению доверия и сотрудничества в регионе требуют интеграции усилий военных и гражданских на субконтинентальном пространстве Южной Америки (с .109).
Важно отметить, что ныне речь не идет о единой для всего полушария безопасности, как это было ранее. Изменился и подход Бразилии в отношении диалога и сотрудничества с США. Признавая военное превосходство США, бразильцы отвергают «неопанамериканский пентагонизм», как концептуальное прикрытие гегемонизма, ведущее к созданию постоянных межамериканских сил мира в качестве средства интервенции. Бразилия предусматривает создание региональной и многосторонней системы обороны, учитывая ассиметричность силы и состояние неравновесия в Западном полушарии. Бразилия предлагает создание экономических или политических «субрегиональных ассоциаций», способных укрепить взаимное доверие, и проводит политику гармонизации интересов различных стран и субрегионов Южной Америки.
Тему формирования субрегионального сообщества безопасности в Южной Америке продолжает Клаус Бодемер (Германия), директор Института ибероамериканских исследований в г. Гамбурге и президент немецкой ассоциации Латиноамериканских исследований. В выступлении «От экономического сообщества к субрегиональному сообществу безопасности: промежуточное подведение итогов развития Меркосура» он обращается к наиболее амбициозному и пока наиболее успешному латиноамериканскому интеграционному проекту 1990-х годов, в котором участвуют Аргентина, Бразилия, Уругвай и Парагвай. Меркосур, по мнению немецкого ученого, служит примером «открытого регионализма», но, с другой стороны, выступает альтернативой «дикой глобализации».
Одним из наиболее важных черт политического развития в странах Южного конуса за последние двадцать лет было тесная связь между демократизацией, региональной интеграцией и политикой безопасности на юге Латинской Америки, регионе, который до начала 80-х годов был источником постоянной нестабильности и соперничества между Бразилией, Аргентиной и Чили (с.56). Растущая экономическая взаимозависимость, считает автор, снизила напряженность между странами, наблюдается увеличение попыток, направленных на решение конфликтов переговорным
путем (в области территориальных споров между Аргентиной и Чили, в области торговли и инвестиций между Бразилией и Аргентиной), и на институционализацию мер, повышающих степень доверия между государствами.
Стоит также отметить тот факт, что у стран Южного конуса отсутствует внешняя угроза, а их роль на международной стратегической арене можно назвать маргинальной. Это существенным образом понижает возможность конфликтов и создает климат, способствующий доверию, усиливает сотрудничество в области безопасности, и, особенно, между Бразилией и Аргентиной. Что касается Чили, то эта страна, с ее традиционным пониманием суверенитета и национальных интересов, сохраняет особую позицию в экономическом сотрудничестве и проведении политики безопасности, настаивая на сохранение автономии в области обороноспособности и политики безопасности. Именно поэтому, в отличие от Аргентины и Бразилии, чилийские военные сумели избежать существенного сокращения военных расходов в бюджете страны.
Начиная с середины 80-х и особенно в 90-е годы ХХ столетия можно проследить постепенное вызревание на юге Латинской Америки (суб)регионального сообщества безопасности и сотрудничества. Подтверждением этому служит поворот Бразилии и Аргентины от идей гегемонии или баланса власти к растущей инстититуционализации взаимоотношений, развитию контактов в сфере гражданского общества, разделение в целом государствами Меркосура основополагающих принципов, регулирующих отношениях между обществом и армией, осознание опасностей, которые несет с собой глобализация. Признавая несомненные успехи на пути формирования регионального сообщества безопасности, К.Бодемер все же предостерегает от завышенных оценок достигнутых результатов и подчеркивает, что путь к созданию интегрированной поли-тики в области безопасности в странах Южного конуса все еще долог.
В более широком плане прослеживает ситуацию, сложившуюся в западном полушарии на рубеже столетий, Исабель Харамильо Эдвардс (Куба) в статье «Ландшафт полушария на рубеже веков». По ее убеждению, проблемы, связанные с безопасностью полушария, находятся в точке пересечения общих интересов и противоречий между США и странами Латинской Америкой и Карибского бассейна, поскольку пейзаж западного полушария по-прежнему отличает ассиметрия. (с.168). Роль
США в системе межамериканских многосторонних отношений не подвергается сомнению, однако, полагает И.Х.Эдвардс, Межамериканская система в будущем уже не сможет использоваться США для решения своих проблем в западном полушарии. Межамериканская система прошла путь от идеи общей обороны до идеи общей безопасности. И США по-прежнему здесь играют центральную и решающую роль. Препятствием на пути эффективного функционирования Межамериканской системы как важной альтернативы разрешения конфликтов представляет собой тенденция правительства США действовать без согласования с другими участниками, игнорируя международные организации и интересы других стран.
Для выработки концепции безопасности, соответствующей реалиям сегодняшнего дня и интересам всех действующих лиц, важно учитывать экономические и социальные вопросы, связанные с бедностью и социальной справедливостью. Это осознается представителями латиноамериканских вооруженных сил. Как уже говорилось другими участниками симпозиума, наиболее острый вопрос - это борьба с наркоторговлей. Среди военных растут опасения, что США скорее заинтересовано в установлении контроля за производством наркотиков, чем в его уничтожении, а создание под давлением США многонациональных сил по борьбе с распространением наркотиков вызывает противодействие со стороны военных Латинской Америки, которые считают эти действия США угрозой суверенитету латиноамеркианских стран (с .174-177).
Продолжают сохраняться традиционные угрозы суверенитету и территориальной целостности, однако региональные интеграционные проекты, в частности, Меркосур, дают основание для их предотвращения. В этом аспекте развернувшиеся в Меркосуре дебаты о создании системы общей обороны и безопасности (с. 169) расширяют пространство для диалога в вопросе об объявлении Меркосура «зоной мира». И.Х.Эдвардс особо подчеркивает тот факт, что по вопросам безопасности в Западном полушарии позиция Кубы не слишком отличается от позиции других латиноамериканских стран.
Этот тезис развивает Катаржина Крживичка, профессор отделения политических движений Института политических наук ун-та Марии Кюри-Склодовской (Люблин, Польша), в исследовании «Эволюция международной роли Кубы в Латинской Америке и Карибском бассейне». Она выделяет основные роли Кубы на международной арене -
революционную и роль примера - и прослеживает их эволюцию с конца 50-х годов до настоящего времени. Автор отмечает двойственность влияния революционной роли Кубы на ситуацию в регионе. Поддержка, оказываемая революционной Кубой повстанческим движениям в 60-е годы, привела к изоляции Кубы в регионе и субрегионе, которую ей пришлось преодолевать. Однако возвращение к стратегии поддержки революции в конце 70-х годов в отношении Никарагуа и Гренады не вызвало столь острой реакции в регионе. С 60-х годов Куба проводила последовательную борьбу за ликвидацию системы господства США в регионе, за достижение экономической и политической интеграции стран региона и такое включение Латинской Америки в новый международный экономический порядок, который бы способствовал ее экономическому развитию, и, наконец, борьба за социальные преобразования и установления социального порядка, благоприятствующего независимому развитию.
Окончание «холодной войны», а также нарастание экономических и социальных проблем в стране заставили Кубу пересмотреть свою революционную роль в регионе и принять более реалистическую стратегию, соответствующую современным политическим реалиям в Латинской Америки и Карибском бассейне (с.221). В результате Куба сумела укрепить свой политический авторитет в Латинской Америке и по таким основным вопросам, как Фолклендская война, переговоры по мирному урегулированию конфликта в Центральной Америке, проблема задолженности стран Латинской Америки, кризис межамериканской системы и выработка единой внешней политики латиноамериканских стран, - позиция Кубы была близка или совпадала с позициями большинства стран региона и субрегиона.
Одним из препятствий на пути формирования региональной идентичности и создания объединенных вооруженных сил являются различные модели отношений между обществом и армией, сложившиеся в разных странах. Однако, общим для всех них явилось то, что большинство произошедших в последние десятилетия случаев вмешательства латиноамериканских военных в политику было не столько попыткой захвата власти, считает Х. де Андрес Санс, но демонстрацией своей силы, способности оказывать давление на политиков (восстание гватемальских военных в феврале 1997 г.; внутренние распри среди военных в Гондурасе). По мнению автора, такие примеры, как попытки государственного переворота в Парагвае в апреле 1996 г. ив мае 2000 г., возглавленные
генералом Лино Сесаром Овиедо, свидетельствует о несходстве современных военных переворотов в Латинской Америке с классическими примерами (с.31).
По мнению автора, в новой международной обстановке у бывших участников переворотов и бывших диктаторов, если они стремятся к власти, нет иного способа, как победа на выборах. Так, Уго Чавес в Венесуэле, Уго Бансер в Боливии и Риос Монт в Гватемале, которые ранее возглавили государственные перевороты, пришли к власти через избирательные урны, принимая новые условия игры (с.32).
Особый интерес в этом смысле представляет пример Венесуэлы, в которой процесс реструктуризации вооруженных сил дополняет процесс трансформации политической власти, совершенно новой для истории этой страны, и включает преобразования, глубоко затрагивающие военные институты. Таня Дельгадо (Венесуэла, Франция); «Институциональная перестройка вооруженных сил Венесуэлы, национальные и региональные факторы (значения, смыслы, контексты)» в первой части своего развернутого доклада рассматривает изменение взглядов на безопасность в конце ХХ в. с учетом региональной специфики. Ныне не угрозы национальной независимости и территориальной целостности, а социальные проблемы, гражданские войны этнического генезиса, торговля наркотиками - вот что является главной опасностью, с которой ныне сталкиваются вооруженные силы стран Латинской Америки (с.69).
Избрание в 1998 г. президентом Венесуэлы одного из руководителей попытки военного переворота Уго Чавеса стало результатом кризиса традиционных политических партий и означало политический разрыв с прошлым. Началась переконфигурация отношений между гражданскими и военными. Программа «Проект Боливара 2000» стала первой общественной программой, которая предполагала координацию гражданских и военных ресурсов в долговременном аспекте (с.81).
Вторым шагом стало принятие нового конституционного закона о вооруженных силах Венесуэлы, который представляет собой, как считает Т. Дельгадо, шаг на пути к укреплению доминирования гражданской власти над вооруженными силами. В конституции 2000 г. военные, наконец, были признаны гражданами государства, и эта мера усилила степень доверия между гражданскими и военными лицами (с.81-83).
Третий процесс, запущенный президентом Венесуэлы, - это институциональная реструктуризация вооруженных сил, которая подразумевала и новые обязанности, но одновременно учитывала требования военных, долгое время не принимавшиеся во внимание. Было дано новое определение роли института армии в государстве, новое определение миссии этого института, подтверждался социальный характер этого института в рамках новых отношений между гражданскими и военными. Различные рода войск - морских, собственно армия, воздушные силы и национальная гвардия - были объединены в одно целое.
Завершая обзор вопросов, связанных с кризисом, которые переживают вооруженные силы стран Латинской Америки, и реструктуризацией венесуэльских вооруженных сил, Т.Дельгадо считает, что существует реальная возможность достигнуть здоровое «включения» военных в социальную жизнь, консолидировать взаимодействие между военными и гражданскими в рамках сотрудничества, заново определить задачи безопасности и обороны в условиях «нового мирового порядка» и инициировать процесс ухода от сильной зависимости от Соединенных Штатов (по крайней мере, в вопросах вооруженных сил) в целях большей автономии в решении внутренних проблем (с.88).
Более пессимистическую оценку высказывает в докладе «Демонтаж либеральной демократии: неопопулизм и переориентация отношений между гражданскими и военными в Венесуэле» старший преподаватель Центрального ун-та Мичигана Орландо Х.Перес (США). По его мнению, новые формы влияния военных не в меньшей мере подрывают демократию, чем перевороты. Тревогу вызывает рост популистских форм правления в Латинской Америке, опирающихся на вооруженные силы в проведении своих экономических и социальных программ. Ярким примером этого ряда выступает Венесуэла при президентстве Уго Чавеса. Автор считает, что необходимым условием демократического правления является подчинение военных и полиции граждански избранной власти. По своей природе военные институты являются недемократическими: команды дается теми, кто занимает высшее положение, и беспрекословно исполняются подчиненными, миссия этого института традиционно состоит в полной победе над врагом. Демократия же основана на переговорах, компромиссе и народном суверенитете, осуществляемом через прямые и соревновательные выборы (с.331).
Демонтаж либерально-демократической системы в Венесуэле был осуществлен в двух стадиях: выводе из политической игры старых действующих лиц, которые могут конкурировать с президентом, и обеспечение лояльности новых лиц в политике. К августу 2000 г. Чавес переместил, снял или существенно ослабил всех возможных оппонентов из других ветвей власти и уровней управления. В первые 7 месяцев своего правления Чавес назначил около 50 действующих армейских офицеров в гражданское правительство, включая министра обороны, главу штаба, а два полковника были назначены членами руководства государственной нефтяной компании. Затем военные были назначены в другие крупные государственные компании, заместителями министра иностранных дел, а Секретная полиция, министерство иностранных дел и транспорта возглавили отставные военные (с.338-339). В русле постепенной милитаризации Венесуэлы военные соратники Чавеса возглавили важные государственные посты («План Боливар 2000», Единый социальный фонд, Фонд городского развития и проч.). Тем самым Чавес обеспечил прочную поддержку режиму со стороны военных.
Как существенная часть попытки институционализировать новый режим была существенно изменена роль и миссия вооруженных сил. Роль военных в повседневной жизни Венесуэлы возросла значительно. Национальная гвардия теперь постоянно патрулирует улицы Каракаса. От 30 тыс. до 60 тыс. солдат (25-50% личного состава) участвуют в претворении «Плана Боливар 2000», осуществляя строительство дорог, обеспечивая предоставление медицинской помощи и другие услуги бедной части населения Венесуэлы. Солдаты участвуют даже в программе школьного образования.
Тем не менее автор считает Венесуэлу все еще демократической страной - с избранным президентом и национальным законодательным органом, демократической конституцией, действующей оппозицией и прессой. Пока Чавес будет пользоваться поддержкой народа, он будет работать с представительными институтами. Неизбежные экономические проблемы и принятые президентом меры уже вызвали растущую оппозицию. Как только Чавес потеряет поддержку большинства населения, результатом станет установление режима нелиберальной демократии в Венесуэле, убежден О.Х.Перес (с.345-346).
Два материала, представленные в сборнике, не связаны непосредственно с военной тематикой. Но в них анализируются
глобальные тенденции, формирующие тот контекст, который определяет современное положение латиноамериканских стран и их вооруженных сил. Сложившиеся ныне между странами Латинской Америки и развитыми индустриальными странами отношения В.М.Фигероа Сепульведа (Национальный Автономный ун-т Сакатекаса, Мексика) рассматривает как современную модель индустриального колониализма в своей статье «Латинская Америка: сегодняшний образец индустриального колониализма». Он исследует вопрос, почему в условиях «ассиметрической интеграции» с развитыми странами результаты усилий латиноамериканских правительств, направленные на улучшение своего положения на мировом рынке, столь обескураживающие, и приходит к выводу, что современная модель индустриального капитализма, доминирующая ныне в Мексике, привела к тому, что страна поставлена на службу крупного иностранного капитала (с .131). В этих условиях единственное, что остается на долю латиноамериканских стран, - это использовать конкуренцию между американским и европейских капиталом для усиления своих возможностей (с.133).
Профессор экономики ун-та Массачусетса в Амхерсте Дэвид Котц (США) обращается к анализу глобализации и неолиберализма в своей работе «Глобализация и неолиберализм». Приводя данные по валовому внутреннему продукту и производительности труда в крупнейших капиталистических странах (табл.1), Д.Котц приходит к выводу, что наилучшие показатели наблюдались в 1948-1973 гг., когда в этих странах применялась модель государственного регулирования. Пришедшая ей на смену неолиберальная модель уступает по ключевым показателям развития капиталистической экономики и вовсе не способствует, по мнению Д.Котца, долговременной стабильности и выживанию (с.186). Что касается глобализации, то она стала одним из главных факторов, который превратил крупный бизнес из сторонника государства, регулирующего экономику, в его главного оппонента (с.195). Именно она превратила мировой капитализм в некое подобие того, что происходило в Америке в эпоху первоначального накопления конца XIX в. Автор делает вывод: «Если неолиберализм продолжит свое господство как ведущая идеологи-ческая и политическая позиция, можно утверждать, что мировой капитализм столкнется в будущем со стагнацией, нестабильностью и даже возможным социальным взрывом» (с.198-199). И далее: «Наконец, растущая эксплуатация и другие социальные
проблемы, вызванные неолиберальным глобальным капитализмом, в некотором смысле могут подтолкнуть возвращение социалистического движения» (с.200).
Отдельным эпизодам военной истории посвящены работы Константина Миньяра-Белоручева (доцента исторического факультета МГУ им.М.В.Ломоносова, Россия) и проф. Раанана Рейна (директора Института латиноамериканской истории и культуры ун-та Тель-Авива, Израиль). Российский ученый в докладе на тему: «Техас и Калифорния в американо-мексиканских отношениях и начало мексикано-американской войны 1846-1848 гг.» показывает, что континентальная экспансия и аннексия слабо населенных соседских территорий были императивом развития США. Единственным способом воспрепятствовать нарушению США территориальной целостности Мексики была сила, и война 18461848 гг. показала, что Мексика была не в состоянии сделать это (с.274). Если бы Мексика еще в 1843 г. признала независимость Техаса под давлением британского правительства, то Техас бы взял пробританскую ориентацию и стал бы независимым государством в тесном союзе с Великобри-танией. Но Мексика и Британия заняли пассивную позицию выжидания, и Техас был аннексирован США. Зимой 1945-1946 гг. Соединенные Штаты предприняли попытку урегулировать вопрос о границе между Техасом и Мексикой и выкупить Верхнюю Калифорнию и Нью Мексико за 30 млн. долл., что было неприемлемо для Мексики. Единственным решением вопроса оставалась война. Военные действия развивались для Мексики катастрофически. По договору Гваделупе Идальго, подписанного 2 февраля 1848 г., Мексика передавала Калифорнию и Нью-Мексико США за 15 млн. долл., была установлена новая граница с Техасом по реке Рио Гранде, выгодная для США. Спустя 5 лет Соединенные Штаты выкупили новые территории у Мексики, которая была неспособна не сопротивляться давлению США (с.274).
Р. Рейн обращается к мотивам и сущности аргентинского нейтралитета во время Второй мировой войны, а также рассматривает причины, по которым аргентинское правительство разрешило въезд в страну большому числу выходцев из Германии и коллаборационистов, в том числе - военных преступников. В его исследовании «Аргентина, Вторая мировая война и въезд в страну нацистских военных преступников» показано, что политика нейтралитета проводилась в 19391945 гг. четырьмя президентами - двумя гражданскими и двумя военными, - и пользовалась широкой поддержкой со стороны аргентинской
общественности. Оказавшись, по сути, в международной изоляции, лишь в конце марта 1945 г., когда война уже была близка к окончанию, Аргентина объявила войну Германии. Однако он особенно подчеркивает тот факт, что эта политика нейтралитета на практике не служила интересам стран Оси. Аргентина, напротив, продолжала поставлять жизненно важные для Великобритании товары, тем самым помогая ее борьбе с Германией.
Что касается численности военных преступников, получивших разрешение на въезд в Аргентину, то материалы международной Комиссии по расследованию деятельности нацистов в Аргентине, опубликованные в 90-е годы ХХ в., по мнению израильского ученого, позволяют уточнить данные, ранее значительно завышенные в историографии. По оценкам специалистов, среди 30-40 тыс. прибывших из Германии и Австрии, а также стран Центральной и Восточной Европы, лишь около 50 человек можно отнести к категории военных преступников (Адольф Эйхман, Йозеф Менгеле, Вальтер Кутшман, член галицийского гестапо, Эдуард Рошман, возглавлявший гетто Риги, Эрих Прибке, офицер СС, Клаус Барбье, «мясник из Лиона», который затем переехал в Боливию и др.). Однако аргентинское правительство никогда не предпринимало усилий по розыску этих преступников и их депортации, а, напротив, зачастую препятствовало процессу экстрадиции. Поэтому автор считает, что этим действиям аргентинского правительства нет и не может быть морального оправдания (с.363).
В условиях демократии военный фактор не исчез из латиноамериканской реальности, напротив, сохранение прерогатив и определенной автономии военных по-прежнему оставляют их в «коридорах власти». Э.Л.Сент-Пьерр (Бразилия) и Д. Циркер (США) обращают внимание на существование различных, зачастую трудно-уловимых форм, с помощью которых вооруженные силы сохраняют свою автономии по отношении к гражданской политической власти (с.374.), и предлагают свою типологию «отклоняющихся от нормы» форм, с помощью которых военных сохраняют свое влияние на государственные структуры.
Опираясь на анализ конституций, авторы рассматривают спектр правовых ситуации - от адекватных до неадекватных - в отношении конституционного обеспечения монополии гражданской власти, связанной с осуществлением и нуждами демократической системы правления. Можно говорить о «нормальном присутствии военных» в государстве, если вооруженные силы ограничивают свою деятельность конституционно оформленными рамками. Если конституция Аргентины наиболее строго
определяет размещение вооруженных сил (только для защиты национального суверенитета и территориальной целостности), то конституция Мексики является наиболее разрешительной (размещение вооруженных сил допускается не только для защиты территориальной целостности, но и для поддержания внутреннего порядка, борьбы с внутренними врагами, обеспечения общественной безопасности и помощь при природных катастрофах).
Речь идет об «отклоняющемся от нормы участии», если действия вооруженных сил выходят за рамки конституции и если военные игнорируют решения гражданских властей или вмешиваются в дела государства. Авторы рассматривают различные типы «отклоняющегося присутствия» (допустимый, согласованный, оказывающий сопротивление, навязанный, вторгающийся) и отмечают, что на практике редко можно видеть проявления того или иного типа в чистом виде, они сочетаются и различаются по интенсивности проявления. Так, вооруженные силы могут действовать через лоббистов в своих корпоративных интересах; военные могут занимать министерские посты и быть вовлеченными в лоббистскую деятельность; могут лично возглавлять исполнительную власть на местном уровне и предоставлять вооруженным силам выполнять такие функции, свойственные гражданской власти (вакцинацию населения, предоставление среднего образования и проч. - с.382). В заключение авторы предлагают схему исследования южноамериканских стран в их отношении к предложенной типологии.
В этом сборнике представлены также статьи, посвященные отдельным странам евроазиатского континента (Арун Моханти (Индия) «Армия и политика в Индии»; Сергей Мозговой (Россия) «Рост клерикализма в российской армии: опасные тенденции»; Евгений Пашенцев (Россия) «Опыт военных режимов и современная Россия»). Различные аспекты региональной безопасности в Азии, и, в частности, в Китае, рассмотрены в докладах российских ученых Василия Михеева «Экономическое взаимодействие Китая с Азиатско-тихоокеанским регионом в свете глобализации и его влияние на региональную безопасность» и Михаила Титаренко «Россия и Китай: партнеры мира, стабильности и развития».
М.Н.Смелова
АРХЕОЛОГИЯ
