CC BY
12
СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
2001.04.036-041. ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И ДЕМОКРАТИЯ В АФРИКЕ. КРИТИЧЕСКИЙ ПОДХОД.
Civil society and democracy in Africa: Critical perspectives/ Ed. By Kasfir N.
— L.;Portland (Ore.): Cass., 1998. — /5/, 152 p.
Contents:
2001.04.036. KASFIR N. The conventional notion of civil society. A critique.
— Р.1-20.
2001.04.037. MARKOVITZ J.L. Uncivil society? Capitalism and the state in Africa. — Р. 21-53.
2001.04.038. KASSIMIR R. The social power of religious organization and civil society: The Catholic church in Uganda. — Р.54-83.
2001.04.039. TRIPP A.M. Expanding "civil society": Women and political space in contemporary Uganda. — Р. 84-107.
2001.04.040. TANGRI R. Politics, capital and the state in sub-Saharan Africa.
— Р.108-122.
2001.04.041. KASFIR N. Civil society, the state and democracy in Africa. — Р.123-149.
Н. Касфир (Дартмутский колледж, Гановер, Нью-Гэмпшир, США) считает неправомерным использование сложившейся на Западе концепции гражданского общества (ГО) для Африки. Сторонники этой концепции считают ГО главным инструментом становления демократии в Африке. Они проводят жесткое различие между ГО и обществом в целом, относя к первому только те неправительственные организации, которые не зависят от государства в финансовом, организационном и политическом отношении, противостоят авторитаризму государства и защищают демократические принципы. Эти организации активно участвуют в политической жизни, но не стремятся к политической власти.
При таком подходе большинство традиционно существующих в африканском обществе организаций и социальных образований исключаются из ГО (прежде всего этнические, религиозные и другие объединения, поскольку они либо сотрудничают с существующими режимами, либо не участвуют в политической жизни, либо преследуют антидемократические цели). Таким образом, к ГО относят лишь те африканские организации (преимущественно новые и щедро финансируемые иностранными спонсорами), которые отвечают сформулированным западными теоретиками ГО критериям.
В этой связи возникает вопрос, какова социальная база новой африканской демократии, если большинство массовых африканских организаций и социальных образований выводится за рамки ГО и им не отводится никакой активной роли в борьбе за демократические преобразования?
Включение в определение ГО конфронтационного принципа (противостояние государству) неоправданно сужает функции и роль ГО, оставляя за бортом разнообразные формы сотрудничества общества и государства, которые, как правило, преобладают в их взаимоотношениях, особенно в Африке, где государство играет важную, часто доминирующую роль во всех сферах общественной жизни. Использование западных критериев означает признание в качестве ГО лишь таких организаций, которые выражают интересы и идеи господствующих классов, ибо в Африке только образованные и более состоятельные граждане формируют большинство таких объединений (036, с.5).
Одним из базовых принципов концепции ГО является четкое разделение и противопоставление государства и ГО. Приверженцы этой концепции указывают на расширение в последние годы политического пространства для деятельности ГО в Африке в связи с уменьшением политической и экономической роли государства. Касфир считает такое суждение ошибочным. Государство в Африке по-прежнему играет решающую роль, и тезис о тесной взаимосвязи государства и ГО представляется ему гораздо более важным для понимания африканской политики, чем тезис о разделении и противопоставлении государства и ГО. При сохранении громадного разрыва в контроле над ресурсами между государством и ГО, доминировании патронажно-клиентельных отношений и этнических связей было бы нереалистично полагать, что ГО может быть независимым от государства.
Сторонники концепции ГО пропагандируют новые гражданские ценности, основанные на плюрализме, уважении закона, своих политических оппонентов, отказа от насилия. Однако гражданская культура пока слабо укоренена в африканских обществах. У населения нет доверия к власти, закону, политическим структурам. Борьба без правил и с применением насилия весьма характерна для африканской политической жизни. "Прошло десять лет с начала демократизации в Африке, но уже нет прежней уверенности, что африканские государства станут демократическими. За немногими исключениями африканские государства вступили в период неопределенности, их режимы предс-
тавляют противоречивую комбинацию элементов демократии, авторитаризма и унаследованной практики неопатримониализма. В значительной степени это положение объясняется хорошо известными факторами: слабо развитыми государственными институтами, огромной зависимостью политики и экономики от патронажа и этнической мобилизацией общества, резким переходом к демократической конкуренции" (041, с. 124).
Касфир делает вывод, что концепция ГО, основанная на опыте Запада и навязываемая Африке, является "скорее идеализированным вариантом, чем адекватной моделью того, что действительно происходит в странах Африки. Вряд ли можно утверждать, что западная практика является полезным руководством в организации новых гражданских обществ в Африке" (041, с. 128).
И.Л. Марковиц (университет города Нью-Йорк, США) утверждает, что марксистская теория с ее системным подходом более адекватна для понимания проблем современной Африки, чем различные постмодернистские теории, отголоском которых является и концепция ГО, противопоставляющая государство и ГО как две автономные общности, находящиеся в "хрупком равновесии" и ведущие политическую борьбу между собой.
Рост капитализма оказывает решающее влияние на политику государства, развитие ГО и демократии в Африке. Капитализм интегрирует государство и ГО в единую систему. Один из показателей быстрого развития капитализма в Африке - бурный рост в последние годы стоимости ценных бумаг на фондовых биржах Тропической Африки. С 1989 по 1996 г. их рыночная стоимость возросла в 8 раз - с 5 млрд. до 43 млрд. долл. По оценкам специалистов, к 2010 г. оборот фондовых бирж Тропической Африки возрастет еще в 5-6 раз (037, с.23).
Государство в Африке активно способствует развитию капиталистических отношений и определяет развитие ГО и экономики. Особенность социально-экономической ситуации в Африке в том, что здесь капиталистические отношения переплетаются с докапиталистическими, классовые конфликты сосуществуют и перекрещиваются с этническими противоречиями. Большинство населения Африки страдает вдвойне - от сохраняющихся обязательств перед "традиционной системой" и нарождающихся антагонизмов капиталистической системы.
Степень автономии местного предпринимательского класса -важный фактор, влияющий на характер демократии а Африке.
Демократия всегда утверждается путем трудных, часто несправедливых компромиссов между властью и обществом, зачастую сопровождаемых актами насилия. Многие аналитики ГО в развивающихся странах не учитывают классового фактора.
Р. Тангри (университет штата Мэриленд в Колледж Парк, США) оспаривает распространенное на Западе суждение, что частный сектор -важный компонент ГО в Африке и может обуздать гегемонистские и авторитарные устремления государства. Он считает, что частный сектор здесь не может играть ведущую экономическую и политическую роль, поскольку полностью зависит от государства. Государство в Африке -крупнейший инвестор и работодатель - удерживает в своих руках основные экономические ресурсы. Патронажно-клиентельные отношения между правящей группой и бизнесом делают последний лояльным государству.
В последние годы политическая либерализация открыла возможности для активизации частного сектора. Проводимые под давлением МВФ и Мирового банка структурные реформы уменьшили власть африканской политической верхушки. Однако, несмотря на рыночные реформы, государство в Африке по-прежнему еще сохраняет контроль над многими важными рычагами, влияющими на деятельность частного сектора (лицензии, контракты, налоги, тарифы, специальные привилегии и др.). Поэтому активизирующийся предпринимательский класс по-прежнему заинтересован в патронаже власти.
Большинство африканских лидеров не желают отдавать лидерство в развитии экономики Африки частному сектору, стремясь сохранить эту роль за государством. "Сосредоточенный на личных и групповых экономических проблемах и избегающий открытой политической роли частный бизнес Африки остается слабым агентом в экономическом развитии и демократизации" (040, с.120).
Эйли Мэри Трипп (университет штата Висконсин, Мадисон, США) характеризует роль женщин в политической жизни Уганды. Она указывает на три недостатка в концепции ГО.
1. Жесткое разграничение публичной и частной сфер недооценивает центральную роль семьи в ГО и публичной сфере. Мужчины в Африке препятствуют участию женщин в общественных организациях и политической жизни. "ГО в Африке состоит в основном из образованных городских мужчин, принадлежащих к среднему классу" (039, с.85).
2. Многие авторы игнорируют организации (особенно местные), которые, хоть и не борются с государством за изменение политики, но по-своему содействуют глубоким изменениям в социальной сфере и политической культуре. Кроме того, эти организации играют важную роль в улучшении качества повседневной жизни.
3. Чрезмерный акцент на ценностях терпимости и консенсуса. Такой подход не может объяснить конфликты, возникающие в ходе социальных изменений. Там, где царят насилие и дискриминация, достижение консенсуса путем переговоров не всегда возможно. Апологеты такого подхода забывают, что на Западе становление демократии не обошлось без конфликтов (039, с.84-85, 97).
Игнорирование борьбы африканских женщин за равноправие в семье, на местном и национальном уровнях, исключение женских организаций из состава ГО — серьезный методологический порок концепции ГО.
На всех уровнях общественной жизни - от семьи до парламента -африканские женщины сталкиваются с мужским шовинизмом. Мужчины препятствуют самостоятельному участию женщин в политической жизни. На президентских выборах в Уганде в 1996 г. по всей стране отмечены многочисленные случаи устрашения и преследования мужьями своих жен, если они придерживались отличных от мужей политических взглядов. Некоторые жены были избиты, выгнаны из дома и даже убиты (039, с.88). Женщины-политики, особенно замужние, подвер-гаются постоянной дискриминации. Им трудно найти округ, где согласились бы зарегистрировать их кандидатуру, в случае избрания в парламент их предложения, как правило, проваливаются мужским большинством. Аналогичная картина и на местном уровне. Большинство женщин, желающих присутствовать на заседании местного (деревенс-кого) совета, сталкиваются с противодействием своих мужей. Отмечены многочисленные случаи, когда члены совета запрещали присутствие женщин на своих заседаниях (039, с.88).
Борьбу африканских женщин за равноправие Трипп считает "политической борьбой, которая демонстрирует неразделимость частной и общественной сфер" (039, с.89). Семейно-клановый характер политической организации и политической борьбы в парламенте Буганды (лукико) также доказывает абсурдность разделения этих двух сфер общественной жизни.
Подчеркивая политический потенциал женщин и женского движения, Трипп указывает на тот факт, что африканские женщины всегда были в первых рядах борцов против репрессивных режимов. На местном уровне женщины борются против местных систем патронажа, за демократизм и отчетность правительственных и неправительственных организаций; стремятся преодолеть межэтнический и межконфессиональный раскол в местных общинах. Данные обследования четырех городов Уганды показали, что подавляющее большинство женских организаций были полиэтничны и поликонфессиональны. Среди преимущественно мужских организаций эти показатели были существенно ниже (039, с.102). Женщины являются инициаторами социальных изменений на местном, базовом уровне, без учета этого фактора влияние крупномасштабных изменений на национальном уровне будет ограниченным.
Необходимо, считает Трипп, пересмотреть концепцию ГО и политического пространства, на котором оно функционирует. "Политическое пространство следует определить как арену борьбы за ресурсы, влияние и власть, непременными участниками которой являются недоминирующие слои общества" (039, с. 105), к которым автор относит прежде всего женщин.
Р.Кассимир (сотрудник Исследовательского совета по общественным наукам, США) оценивает роль католической церкви Уганды в ГО. Сторонники концепции ГО считают христианские церкви в Африке важным компонентом гражданского общества, хотя историческая роль христианства и не совпадает с целями гражданского общества.
Позиция католической церкви Уганды в связи с приходом к власти в 1986 г. Национального движения сопротивления (НДС) во главе с И. Мусевени оказалась двойственной. В 1986 г. в пасторском послании, принятом конференцией епископов Уганды, была косвенно осуждена ликвидация многопартийности в стране. "Многопартийная система, — гласило послание, — это выражение фундаментальной свободы собраний и ассоциаций, гарантированной нашей конституцией" (038, с.61). Однако никаких политических действий в защиту этих свобод католическая церковь Уганды не предприняла. Более того, в дальнейшем ее позиция часто совпадала с позицией НДС. Во многих отношениях церковные иерархи тесно сотрудничают с режимом, а по многим острым общественным вопросам церковь хранит молчание. В 1989 г., когда НДС инициировало принятие новой конституции, закреплявшей доминирование НДС в политической жизни страны, конференция епископов
опубликовала новое пасторское послание, в котором не было тезиса о многопартийности.
Такую позицию католической церкви в Уганде Кассимир объясняет, во-первых, тем, что она прежде всего озабочена воспроизводством института церкви, а во-вторых, механизмы ее социального и политического влияния не коррелируются с целями, задачами и механизмами политической мобилизации ГО.
Поэтому, хотя церковь и является членом ГО, ее деятельность и позицию нельзя оценивать, исходя из концепции ГО.
Ю.И.Комар
