CC BY
241
2001.04.027. БУСЫГИНА И.М. РЕГИОНЫ ГЕРМАНИИ. - М.: Ин-т
Европы РАН, 1999. - 352 с.
Книга, исследующая исторические корни германского регионализма, взаимосвязь федерализма и регионализма в Германии, территориальный фактор в национальном самосознании немцев, методику районирования территории страны, состоит из двух частей: теоретической, объясняющей природу, историю, современное состояние германского регионализма и задачи районирования страны, и “практической”, т.е. собственно описания регионов.
В “теоретической” части обсуждаются проблемы и предпосылки возникновения и сохранения особой, благоприятной для поддержания регионов “среды” или климата. Федеральная система Германии состоит из земель, однако границы между ними не совпадают с границами между регионами, и в этом плане они сплошь и рядом случайны. Что касается регионов, то они существуют не в силу некоего политического решения, но как продукт естественного развития, осуществляя органическую связь между национальным, земельным и местным уровнями.
Часть вторая, “практическая”, включает описание каждой земли и составляющих ее регионов. Основой выделения регионов послужило определение региона, данное в “Хартии регионализма”, принятой Европарламентом в 1988 г. Этот документ определяет регион как гомогенное пространство, при этом гомогенность устанавливается на основе различных критериев, а именно:
- физико-географическая общность;
- этническая, языковая, культурная или религиозная общность населения определенной территории;
- общее прошлое;
- общность хозяйственных структур (хозяйственного профиля) определенной территории.
Крайне важно отметить, пишет автор, что не все эти критерии должны присутствовать в каждом конкретном случае в обязательном порядке, вполне допустима и преобладающая роль одного или двух критериев. Их совокупность всегда образует неповторимую ситуацию, характеризующую регион как особый характер взаимодействия людей и места.
Корни немецкого регионализма лежат в истории страны. Средневековая Германия отличалась крайне своеобразным характером исторического процесса, одна из черт которого состояла в обособленном
развитии составлявших ее территорий и весьма слабых экономических связях между ними. Фактически к началу XVI в., когда ряд европейских государств уже встали на путь государственной централизации, германская империя все еще представляла собой конгломерат самостоятельных, более того, разобщенных территорий, считавшихся “имперски непосредственными” землями. В названии “Священная римская империя германской нации” ни одно слово не отражало суть дела. Империя в позднее Средневековье включала народности, среди которых помимо элементов будущей немецкой нации присутствовали и многие другие.
Независимо от размеров своей территории, ее глава был полным сувереном - чеканил монету, собирал налоги, творил суд. Все эти княжества находились в постоянных более или менее серьезных конфликтах между собой.
В период позднего Средневековья и позднее агрессивная энергия этой обширной территории, в отличие от других европейских стран, была направлена не столько вовне, сколько вовнутрь, на себя самое. История Германии - это история территориальных переделов, постоянных смещений границ.
В начале XVI в. Реформация во главе с Лютером бросила мощный вызов самой католической концепции. За Реформацией последовала Крестьянская война 1524-1526 гг., зародившаяся на верхнем Рейне, в районах Южного Шварцвальда, и жестоко подавленная. После Реформации и связанной с ней войны протестантских и католических князей в 1555 г. был заключен Аугсбургский религиозный мир, который на самом деле наметил еще одну новую резкую линию раздела между территориями - религиозную. Княжеский суверенитет, объявленный незыблемым, распространился и на область религии, согласно принципу оуиБ regio диБ ге%ю (чья страна, того и вера). В католическом лагере остались Бавария, Франкония, княжества на Рейне и в Северо-Западной Германии, Эльзас. Протестантскую группировку составили северогерманские княжества, Пруссия, Бранденбург, Саксония, Гессен, Брауншвейг, Верхний и Нижний Пфальц и Вюртемберг.
Далее следует еще одно крупнейшее потрясение - Тридцатилетняя война (1618-1648), которая не только истощила страну, но и еще более углубила раскол на великое множество государств. К этому времени относится и подчинение князьями городов с их весьма своеобразной
культурой самоуправления. Для многих из 100 имперских городов это означало окончание прежнего поступательного развития.
Центральным событием политической жизни Германии XVIII в. было возвышение Пруссии, поглотившей ряд немецких земель. Она стала крупным государством, а в XIX в. - одним из участников “европейского концерта держав”.
К началу XIX в. многочисленные войны и конфликты подорвали экономическую мощь Германии. Она превратилась в легкую добычу наполеоновской Франции. Господство Наполеона в Германии было, однако, недолговечным, как и жизнь созданных им государственных образований. После победы над Наполеоном идея возрождения “Священной Римской империи” не нашла поддержки у германских государств. Была создана квазиконфедерация - Германский союз, в состав которого вошли 34 независимых государства, 4 вольных города (Гамбург, Франкфурт-на-Майне, Бремен, Любек), а также три иноземных монарха - короли Англии, Дании и Нидерландов - как государи Ганновера, Гольштейна и Люксембурга. Наиболее крупными государствами союза были Австрия и Пруссия.
Процесс централизации в Германии начался фактически с Бисмарка. Централизация была невиданно укреплена при Гитлере. Однако при Бисмарке и далее Германия все же оставалась достаточно аморфным объединением; что же касается нацистского режима, то это весьма небольшой срок тоталитарного правления, в ходе которого централизм не мог укорениться, а разнообразие культурных ландшафтов не удалось снивелировать.
Следы истории отчетливо различимы в уникальном немецком регионализме. Запоздалое формирование единой нации “сверху”, подчеркивает автор, привело к тому, что немецкое общество очень долго оставалось гетерогенным. Реликты былой раздробленности, отдельные социокультурные среды питали уже современный регионализм.
Немецкая федеративная традиция выросла из истории страны. Уже в Северогерманском союзе, который являлся непосредственным предшественником Германской империи, формирование федеративных (союзных) структур в принципе имело корни в устремлениях населения разобщенных княжеств. Стать немцами, подданными единого государства, оставаясь при этом баварцами, баденцами, вюртембержцами и т. д., достичь единства при сохранении разнообразия - вот проблема, которую решает германское федеративное государство, начиная с
Германской империи 1871 г. В ее конституции удалось достичь баланса между интересами империи в целом и ее отдельных составляющих, между единством и разнообразием. Германия была объединена, не утратив при этом своего регионального плюрализма.
Первая мировая война проявила себя как великий “выравниватель” и “усреднитель”, и империя существенно расширила свои компетенции. При разработке конституции Веймарской республики проявились устремления к централизму. Ярко выраженную централистскую ориентацию имела идеология национал-социалистов: федерализм стал считаться реликтом, от которого необходимо избавиться.
После 1945 г. западная часть страны была организована на федералистских началах. Федеративная структура нового немецкого государства была определена союзниками - Великобританией, США, в меньшей степени Францией. Во избежание новой “немецкой опасности” речь могла идти либо о разделе, либо о как можно более полной децентрализации страны.
Важная причина утверждения федеративной системы связана и с тем простым фактом, что к 1948-1949 гг. земли уже существовали, так что на большей части немецкой территории не было нужды организовывать нечто новое. Правда, границы всех земель, за исключением четырех (Баварии, Гамбурга, Бремена и Саксонии), были существенно перекроены. Пруссия была поделена между 11 землями. Таким образом, сегодняшний немецкий федерализм в значительной степени есть дело рук союзников, хотя он и создан с учетом исторической традиции. Можно ли назвать послевоенный федерализм искусственным? Нет, это просто федерализм другого рода. Если “старый” федерализм, чье развитие было прервано нацизмом, опирался на примат традиции и исторических особенностей, то “новый”, послевоенный федерализм есть функциональный. Само распределение компетенций между землями и федерацией в немецкой федеративной системе подразумевает и стимулирует региональное разнообразие и плюрализм. Так, среди прочего, образование, средства массовой информации и культура относятся исключительно к законодательной компетенции земель. Наконец, в Европейском Союзе именно немецкие земли, а не их части, выступают как регионы, поэтому усиление регионализма на территории Евросоюза неизбежно ведет к внутренней консолидации земель.
Возродившийся в 70-80-е годы интерес к региональной проблематике характерен для США и стран Западной Европы, хотя сам региональный контекст сильно различается. Автор выделяет следующие основные различия:
1) Американские макрорегионы - Север, Юг и Запад - как бы естественно отграничились в силу различий физических ландшафтов и климатов. Территория Германии не так велика и привязки к климату несущественны.
2) Новая история регионализма в США начинается с созданием новой американской нации. Осознание региональных различий происходит уже в общенациональном контексте. В Германии происходило как раз наоборот. Королевства и герцогства, множество отдельных княжеств существовали веками абсолютно обособленно, задолго до появления единого государства и чувства общей национальной принадлежности. В течение многих веков германское пространство было раздроблено на крупные, средние, мелкие и мельчайшие ячейки, практически совершенно не организованные в единое целое. Ту же дробность мы встречаем повсюду в Европе, от Франции до Швейцарии.
Таким образом, немецкие регионы имеют куда более длинную и извилистую историю по сравнению с американскими. Региональные идентичности, региональная солидарность унаследованы немцами от прошлого, это моральное наследство, объединяющее людей на протяжении поколений. Вот почему немцы, как и европейцы вообще, особо озабочены тем, чтобы не дать региональным идентичностям умереть, чтобы сохранить их, вопреки мощным нивелирующим эффектам современного индустриального развития.
Казалось бы, для рассмотрения регионов Германии можно было бы использовать административно-территориальное деление, согласно которому страна разделена на 16 земель, состоящих из 16 тыс. коммун, основная часть которых объединена в округа, а 123 городских центра относятся к городам внерайонного подчинения. Каждая такая ячейка подразумевает свою систему власти и свои финансовые ресурсы для реализации полномочий. Региональное самосознание иногда совпадает с границами земель, например, в случае с землями с непрерванной исторической традицией - Баварией, Саксонией.
Однако немало примеров того, что границы земель не совпадают с регионами. Возьмем Баварию - цельный, исторически сложившийся
регион. Однако он распадается на три части, три региональные традиции, более того, одна из них - Швабия - представляет собой часть региона, продолжающегося на территории соседнего Баден-Вюртемберга. Еще один пример - земля Нижняя Саксония, явно искусственная, единство которой не подтверждено исторически.
Во второй части книги автор ставит задачу - районировать немецкое общество по возможности через его главные составляющие -экономику, социум, культуру и даже ландшафт. Он использует следующие основные критерии и признаки. Это диалекты, религия (протестантский Север против католического Юга), экономические критерии (по линии Запад - Восток), организация местного самоуправления, политическая культура, общность исторической судьбы и физические ландшафты.
Т.М. Фадеева
