CC BY
15
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
2001.04.005. СТАТЬИ ПО ИСТОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКОЗНАНИЯ. ЯЗЫК И РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ. - СПб., 1999. - Т. 2. - 366 С.
Из содерж.:
1. ЭНГЕЛЬГАРДТ Б.М. Теория словесности в лингвистической системе А. А. Потебни. — С. 236-2634.
2. ИВАНОВА И.С. Начало изучения детской речи в русской лингвистической традиции (2-я половина XIX — начало ХХ в. — С. 222-235.
3. ЗИНДЕР Л.Р., СТРОЕВА Т.В. Институт речевой культуры и советское языкознание 20-30-х годов. — С. 206-211.5
Автор статьи (1) считает, что коренной особенностью научного мышления Потебни является общий динамизм воззрения. Язык как объект научного познания для Потебни не система константных фонетических, морфологических, синтаксических и прочих форм, но живой процесс словесного мышления — внешнего высказывания, коммуникации и прежде всего — внутреннего проявления, объективации мысли в слове и при помощи слова. Этим объясняется та огромная роль, которую играет в лингвистической системе Потебни изучение сложных словесных образований, так называемая теория словесности.
Сложное словесное образование (художественное произведение) включает в себя: 1) внешнюю звуковую форму; 2) внутреннюю форму — “представление” и, наконец, 3) объект апперцепции - пресловутое “содержание — значение - идею”. В пределах лингвистического истолко-вания система Потебни является прежде всего учением о семантических многоплановых словесных структурах, в которых большую роль играет символ. Для Потебни символ не есть знак. Символ не может быть простым знаком, потому что он, во-первых, двучленная структура, а во-вторых, многозначен, многомыслен. Потебня отлично учел всю огром-ную важность символической структуры для теории словесности, обосно-вав на ней целый ряд существенных выводов: 1) отрицание объективной (т.е. общеобязательной)
устойчивой системы содержания, смысла в произведении; 2) особая роль в истории художественного произведения отводится читателю; 3) поэтическое произведение обладает большей вечностью по сравнению с прозаическим произведением. Прозаическое произведение с точки зрения смысловой структуры лишено способности подновляться, а поэтическое произведение в силу огромной гибкости символической структуры способно к бесконечному обновлению. Проза связана с судьбой идеологии, науки и т.п., а поэзия связана со стихией языка. В теории словесности Потебни Б.М. Энгельгардт выделяет то свойство поэзии, которое сам Потебня называет формальностью. Сущность ее заключается в том, что художественное произведение задано читателю не как система положительного содержания, а скорее как известная схема, которую читатель должен еще дополнить. Эта формальность не имеет ничего общего с “формалистичностью”.
Потебнианскую теорию словесности как учения о многоплановых семантических структурах Б.М. Энгельгардт дополняет вопросом о емко-сти символа, т.е. его способности к симультантной и сукцессивной вариа-циям. Поэтическое произведение для Потебни — это чистая деятель-ность, нечто постоянно возникающее и исчезающее в творческом сознании автора и читателя.
Теория словесности Потебни, полагает автор статьи, является высокоплодотворной во многих отношениях, на почве этой теории можно дать объяснение многим загадочным
4 Публикатор статьи Б.М. Энгельгардта (1887-1942) А.Б. Муратов отмечает, что эта статья была написана в 1924 г. в качестве предисловия к книге “Введение в теорию словесности”; книга не была издана, рукопись потеряна. — Прим. реф.
5 Публикатор статьи Л.Р. Зиндера и Т.В. Строевой Л.В. Бондарко пишет, что в статье излагается содержание доклада, прочитанного авторами на юбилейной конференции ЛО Института языкознания АН СССР 12 ноября 1971 г. и основанного на личных воспоминаниях авторов. - Прим. реф.
явлениям эстетического воздействия художественного произведения; большую помощь она может оказать при решении вопроса о специфической эмоциональной напряженности поэтического языка и, наконец, что особенно важно, в деле установления основных определений стилистики.
В статье (2) рассматриваются вопросы становления онтолингвистики6 в России в конце XIX — начале XX в. и определяются основные проблемы, которые занимали исследователей детской речи. Истоки интереса к детской речи в России восходят ко второй половине XIX в. В работе А. Симонович “О детском языке” (1884) ставятся вопро-сы о том, является ли способность к речи врожденной или приобретен-ной. Работа включает в себя и конкретные детские словари. Основателем психологии детства является В. Прейер, который в работе “Душа ребенка” (1882, русск. перевод в 1894 и 1912 гг.) проследил день за днем эволюцию душевной жизни ребенка в связи с развитием сознания и становлением личности ребенка. В конце XIX в. в России происходит появление такой области, как “гигиена речи”. В 1897 г. публикуется работа
Э.А. Андреса “Недостатки речи и борьба против них в семье и школе. Физиология речи. Гигиена речи. Курсы для заикающихся”. Автор исходит из постулата, что речь есть психофизический акт и как звуковое выражение всей духовной деятельности человека должна быть в полной зависимости от состояния души и тела. Что касается вопроса периодиза-ции развития детской речи, что Андрес отмечает, что процесс развития конкретного ребенка зависит от многих факторов, в числе которых он называет и общее состояние здоровья, и обстановку, в которой развивается ребенок, и круг его общения, и даже время начала ходьбы.
С конца XIX в. наметилось два подхода к изучению детского языка — собственно лингвистический и психолого-педагогический. Веду-щую роль в формировании собственно лингвистического подхода к изучению детской речи сыграли представители Казанской лингвистичес-кой школы В.А. Богородицкий (1857-1941), А.В.Александров (1864-1917/1918), В.И. Благовещенский. В работах “Введение в изучение русс-кого вокализма” (1882), “Этюд по психологии речи” (1882) Богородицкий останавливается на трех аспектах: 1) усвоение ребенком произношения; 2) усвоение значений слов; 3) усвоение различных грамматических форм. Произношение, по его мнению, представляет собой ассоциации по смежности мышечных движений. Усвоение ребенком значений слов про-исходит путем установления ассоциаций между звуковыми рядами и представлениями вещей. Процесс образования в уме морфемных частей слова происходит в детстве путем ассоциирования слышимых слов по сходству и выделения сходного и различного в произношении и значении.
В. А. Богородицкий впервые дает научную периодизацию развития детского произношения, выделяя четыре периода: 1) период рефлектор-ных криков и гудения, который длится со дня рождения и до начала второго года; 2) период упрощенного произношения слышимых слов, который длится четыре месяца; 3) период большего приближения к произношению окружающих, который длится шесть месяцев; 4) период перехода к обычной речи.
О большом внимании И.А. Бодуэна де Куртенэ (1845-1929) к детс-кой речи говорят те архивные материалы, которые в настоящее время хранятся в Варшаве. Это 347 тетрадей, содержащих записи речи детей лингвиста.
Для психолого-педагогического подхода к изучению детской речи плодотворной оказалась идея о том, что именно речь является инструмен-том для изучения детской психики и напрямую связана с ее развитием. Первыми русскими исследованиями по психологии детства были работы И.А. Сикорского7, в частности его монография “Душа ребенка” (1901). Основное внимание в этой работе направлено на возраст первого детства, т. е. от рождения до трех лет. Для этого возраста Сикорский выделяет два главных периода: 1) фонетический, когда ребенок изучает механизмы произнесения отдельных звуков и сочетания этих звуков в слоги и 2) период логики слов, когда ребенок начинает связывать путем психологи-ческой ассоциации определенную идею с определенным звуковым обра-зом. В отличие от Сикорского
А.Ф. Левоневский в монографии “Мой ребенок” (1914) сосредоточивается на грамматической стороне детской речи и отмечает ее своеобразие по сравнению с речью взрослых.
И. С. Иванова констатирует, что к 20-м годам XX в. в России сфор-мировались определенные научные направления и традиции в исследо-вании детской речи, изучение
6 Онтолингвистика - лингвистика, изучающая проблемы детской речи. Термин предложен проф. С.Н. Цейтлин, зав. кафедрой детской речи в РГГУ им. А.И. Герцена (СПб.). — Пр-им. реф.
7 И.А. Сикорский - отец известного русского авиаконструктора И.И. Сикорского (1889-1972). — Пр-им. реф.
которой психологами и лингвистами шло параллельно. Изучение детской речи в России в начале XX в. делает понятным тот взлет в этой области исследований, который наступил в 2030-е годы и привел к появлению работ Л.С. Выготского (1896-1934), А.Р. Лурия (1902-1977), Н.И. Жинкина (1893-1979), А.Н. Гвоздева (1892-1959) и других известных русских ученых.
Авторы статьи (3) вспоминают, что атмосферу, царившую в совет-ском языкознании 2030-х годов, можно определить как период поиска. “Это был поиск новых тем, нового материала, новых путей, а главное - новых принципиальных методологических основ, которые лингвисты стремились черпать из материалистической марксистской философии” (с. 206).
Характерной чертой того времени было желание извлечь непосред-ственно практическую пользу из всякого исследования. А задач было множество: это и создание письменности для множества бесписьменных и по существу неисследованных языков, это и распространение литера-турного языка в среде трудящихся, и методика преподавания иностранных европейских языков, широко внедряемых в массы, и другие задачи.
Институт речевой культуры (ИРК) отражал всю множественность теоретических и практических задач, стоящих перед советским языкозна-нием. Характерной чертой ИРК, возникшего в 1930 г. и объединявшего крупных лингвистов и литературоведов того времени, был коллективизм в работе. Из работ, увидевших свет и отражавших это коллективное кипе-ние мысли в ИРК, следует упомянуть серию “Строй языков” (11 выпу-сков, 1935-1938), книгу
В.М. Жирмунского “Национальный язык и социальные диалекты” (1936), книгу А. Иванова и Л. Якубинского “Очерки по языку” (1932) и др.
Яфетидологическая струя присутствовала в ИРК с самого начала, но она не насаждалась в обязательном порядке и не была ведущей линией. Такие ее положения, как учение о четырех элементах, совсем не находили отражения в трудах ИРК. “Большая часть упомянутых выше работ вообще основывалась на других методах и идеях. Эта широта и тер-пимость ко всякой мысли, которая стремилась к созданию материалисти-ческого воззрения на язык, может быть, и была той притягательной силой, которая привлекала к себе большое количество ученых, очень раз-ных по объему их исследований, по возрасту и по научному темпераменту” (с. 210).
ИРК перестал существовать в феврале 1937 г. После расформиро-вания он стал называться Ленинградским отделением Центрального института языка и письменности народов СССР (ЛОЦИЯП) и в 1938 г. был присоединен к Институту языка и мышления (ИЯМ).
Ф.М. Березин
