CC BY
11
ФИЛОСОФИЯ: ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ
2001.03.001. МАРКУС Дж. ПОСЛЕ «СИСТЕМЫ»: Философия в эпоху наук.
MARKUS G. After the «System»: Philosophy in the age of the sciences//Boston studies in the philosophy of science. - Dordrecht etc., 1995. - Vol.164: Science, politics and social practice. - P.139-159.
Джордж Маркус (отделение общей философии Сиднейского университета, Австралия) пишет, что современная культура доминирована науками, в особенности естествознанием. То, что науки становятся автономными, не означает одновременную потерю всех их социальных функций. Вклад естественных наук и их прогресс необходимы для дальнейшего существования современного общества, поскольку оно может поддерживать себя только посредством резкого технического прогресса, а обеспечивается только использованием результатов научных исследований. Однако науки не могут предложить последовательную интерпретацию реальности, постижимую в ее связях. Как утверждал М.Шелер в начале 20-х годов, «нет такой вещи, как наука, существуют только науки» (цит. по: с .139).
Философия - «мать всех наук». Однако вся история философии характеризуется непрерывной борьбой противоположных доктрин, которые не разделяют даже общих парадигм. Таким образом, с точки зрения наук философия неизбежно является культурной формацией, которая была и остается неспособной преодолеть инфантильный беспорядок, характеризовавший их собственный период формирования. Философия занимается проблемами, которые не могут быть трансформированы в эмпирически разрешимые научные вопросы - или потому, что они неправильно поставлены, или потому, что на существующем уровне знания мы не можем им дать эмпирически интерпретируемую формулировку.
«Современные науки конструктивны, но не назидательны,
потому что они являются эмпирическими науками факта» (с.143-144). Они не исследуют и не могут исследовать значимость и пригодность установленных ценностей. Хотя они и обеспечивают все возрастающий объем информации, который мы можем использовать, они не говорят ничего о том, что нам надо делать.
Цель философской критики пределов научной рациональности -та самая концепция факта, с которой имеют дело современные науки. С точки зрения наук, факт - это то, что может быть описано как набор некоторых общих, концептуально разделимых и характеризуемых взаимозависимостей, состоящих из объектов, которые находятся принципиально в нашем распоряжении и над которыми мы можем осуществлять контроль. Но наука, понимаемая как динамический процесс исследования, приобретает сегодня характер «не имеющегося в распоряжении». Направление ее развития определяется случайным, сиюминутным решением различных государственных, экономических и других институтов и организаций. Специализированные науки не способны не только судить о тех ценностях, действительность которых предполагается их собственной практикой, они также не могут учитывать реальный характер их собственной деятельности.
Большой популярностью в современной философской литературе пользуются «самовлюбленные» вопросы: «Что такое философия?» и «Чем философия может быть сегодня?» На них нельзя ответить прямо. Сегодня философия не только сталкивается с тем, что ее социокультурная функция стала проблематичной, она также находится в кризисе идентичности. «Существуют философии, но нет таковой вещи, как философия», - как сказал еще В. Дильтей (цит. по: с .144).
В связи с этим утверждением приходят на ум цитированные выше слова М.Шелера («Нет такой вещи, как наука, существуют только науки»). Однако эти два утверждения относятся, по существу, к разным состояниям дел. В науках существуют взаимосвязи между различными дисциплинами и специальностями, в каждой из них имеет место частичное использование результатов и методов, развитых в других областях знания, посредством широко распространенной практики междисциплинарных исследований. В результате специализированные области исследования составляют множество одной науки. Такая универсальная концепция науки иллюстрирует принцип семейного подобия Л.Витгенштейна. Единство же философии осуществляется преимущественно посредством непрерывного спора противостоящих друг другу школ и тенденций, т.е. универсальная концепция философии
базируется на модели семейной враждебности.
Текущее состояние философии является продуктом процесса разложения (декомпозиции). В истории философии после эпохи Возрождения мы сталкиваемся с несколькими типами систем, различающихся даже по исходным принципам построения. В связи с этим необходимо четко различать аксиоматико-дедуктивные, генетические, трансцендентальные и диалектические системы. Их объединяет не некая абстрактная идентичность их логической формы, но «существенное сходство в способе осмысления роли и функции (формулы. - Реф.) философия = науке во всей полноте человеческой жизни» (с.145). Можно указать три составляющие понимания идеи системы как культурной формы.
1. Идея системы подразумевает, что формула «философия=науке» обозначает цепочку объективизированных когниций. Такая точка зрения порывает с классической греческой концепцией философии как эпистемы. Идея системы разрушает личностное понимание социально значимой формы знания, к которой предъявляется требование быть окончательной самой по себе. Это отделяет философию от ее прямого воздействия на жизнь людей, ее использующих или принимающих.
2. В соответствии с культурными нормами идеи системы структура знания должна состоять из таких последовательных значимых составляющих, которые обладают чистым и постоянным смыслом. Такое знание не только доступно каждому, но также, в принципе, может быть рационально оценено каждым относительно его требований к достоверности и значимости. «Философия=науке» понимается как система, представляющая требование к универсальной истине в качестве принципа «эпистемического демократизма».
В классическом понимании философия представляет собой знание необходимой и универсальной истины, основанной на логическом доказательстве. Ценность такого знания полностью независима от его источника, от способа и формы его формулирования и даже от применимости его содержания. Высочайшие принципы системы задаются в интуитивной самоочевидности, которая исключает даже возможность сомнения. Приход к таким очевидностям требует очистки разума от всех приобретенных склонностей и предубеждений. Расширение знания становится возможным благодаря методу - сложной процедуре, сводимой не просто к логическому выводу, но к публично и межличностно контролируемый выводу. «Таким образом, система и
закрыта в силу фиксированности ее оснований и метода... и открыта из-за того, что ценность метода состоит в его продуктивности, в способности делать новые, даже частные явления понятными и объяснимыми с заданной точки зрения системы» (с.148).
3. Все это, однако, означает одновременно и неизбежный крах классического понимания роли философии. В классическом понимании знание по своей природе имеет отношение только к тому, что неизменно и вечно. Поэтому классическая греческая философия ближе к религии, чем к современной науке. Идея же системы не нацеливает на поиск универсального и необходимого над сферой изменяющихся и случайных индивидуальных явлений. «Скорее, она локализует универсальность в том, что остается постоянным и тем же самым в смене явлений, в инвариантных регулярностях их причинных взаимодействий, в их «законах»» (с.149). Вместо интеллектуального рассмотрения вечной космической рациональности философия теперь находит свое законное применение в активной рационализации условий жизни.
Хотя идея системы и разрушила классический проект непосредственного совпадения между рациональным знанием и хорошей жизнью, она все же пыталась охватить собой как физику, так и этику посредством единой и последовательной концептуальной конструкции, даже в тех случаях, когда их отношения были задуманы как противоположные. Но когда научные революции начала XX в. (прежде всего в физике) сделали почти неизбежным признание фаллибилистского характера всего научного знания, сама идея некоторой философской основы для науки стала ненадежной. Таким образом постепенно возникал антагонизм между науками и философией.
Вопросы «Что есть философия?» и «Чем может быть философия сегодня?» приобрели характер стандартной «профессиональной» проблемы философов. Ответы на них не могут быть независимыми от чьих-либо решений и выборов. В истории и современной практике философии можно указать три направления поисков ответов на эти вопросы, преодоления кризиса идентичности философии.
1. Программа «сайнтификации» философии была привлекательной в том смысле, что она стремилась поместить философию как академическую дисциплину в сферу наук. Однако эта программа не увенчалась успехом: философия науки так и осталась философией, а не трансформировалась в одну из наук; все ее развитие также характеризовалось отсутствием согласия и общих парадигм, фактической репродукцией многих нерешенных дилемм философской
традиции в новой частной форме. «Идея деконтекстуализации знания, которая глубоко пронизывает всю нашу интеллектуальную традицию, может рассматриваться только как никогда полностью не реализуемая... «идея» в кантовском понимании» (с.154).
2. Второе направление «голосует за то другое, что научная рациональность исключает», т.е. за «необъективируемые основания нашего бытия» (с.154). Такая цель может быть реализована только негативно, посредством разрушения (деконструкции) структур мышления, которые определили все интеллектуальное развитие на Западе. Эта программа тоже не увенчалась успехом. Каждая новая попытка ее реализации сопровождалась осуждением ее предшественников в подсознательном нахождении в плену у метафизики: Хайдеггер находился «в плену» у Ницше, Деррида - у Хайдеггера, Рорти - у Дерриды.
3. Третье направление, которого придерживается автор статьи, не претендует на окончательное разрешение кризиса идентичности философии, считая этот кризис только одним элементом более широкого социокультурном комплекса, над которым философия не имеет власти. Это направление «пытается только обеспечить общую ориентацию мышления в этой ситуации.., таким образом сохраняя те склонности, которым приписывает специфическое значение вся философская традиция» (с.156).
Концепция ориентации мышления была представлена в философии Кантом. По его мнению, ориентироваться в мышлении означает «найти временное место по отношению к тому, откуда ты идешь и куда стремишься» (с.156), т.е. все ориентационные достижения требуют ответа на вопросы: откуда, где и куда. Но какое значение может быть приписано метафоре «мысленно ориентироваться в исторической ситуации»? Какой культурно значимый вклад может внести философия в решение задачи, поставленной предыдущим вопросом?
Ориентирование в исторической действительности требует прежде всего интерпретации ее как специфической человеческой ситуации. Цель ориентации, однако, требует большего, чем некоторое описание современного состояния дел, - освещения нашей сегодняшней ситуации. Метафора места и пути может здесь вводить в заблуждение. Ведь философ не может ответить на вопрос «откуда», реконструируя процесс исторического генезиса. Это не его задача и не его область компетенции. «Философия представляет проблемы эпохи на фоне универсальных экзистенциальных проблем. Только артикуляция
последних обеспечивает ей общую концептуальную систему отсчета, в рамках которой она может последовательно интерпретировать явления современности и легитимизировать свою интерпретацию. Несомненно, в современной философии существует множество таких парадигм. Но это следует рассматривать не как признак их неадекватности, но, скорее, как свойство их культурной функции, которую они могут выполнить. Если философия пытается создать рациональную связь между нашим окончательным, хотя и обусловленным, самопониманием, с одной стороны, и нашим практическим отношением к проблемам и конфликтам современности - с другой, то она может делать это только при полном понимании того факта, что сегодня больше невозможно найти единственную осмысленную концепцию себя и жизни, но можно только стремиться делать мотивированный и рефлексированный выбор среди альтернатив» (с.157).
Мотивированные связи между парадигмами универсальной человеческой фактичности и конкретными ценностными подходами устанавливается по-разному. Но есть нечто общее: «Эти связи не носят характера прямого теоретико-логического конструирования или вывода из них. Они имеют существенно повествовательную природу. После «системы» философия не может больше претендовать на статус позитивного знания; она может быть только теоретизированным, «концептуальным повествованием», принимаемым на достигнутом уровне научного исследования, и таким образом быть способной (по крайней мере, в интенции) ориентировать мышление» (с.158).
А.И.Панченко, А.Н. Солошенко, В. А.Яковлев
