CC BY
169
АРХЕОЛОГИЯ
2001.01.017. МЕДВЕДЕВ А.П. РАННИЙ ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК ЛЕСОСТЕПНОГО ПОДОНЬЯ: АРХЕОЛОГИЯ И ЭТНОКУЛЬ-ТУРНАЯ ИСТОРИЯ I ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ДО Н.Э. / РАН. Ин-т археологии. - М.: Наука, 1999. - 160 с. - Библиогр.: с.153-159.
Монография посвящена изучению предскифского (VIII - первая половина VII в. до н.э.) и скифского (вторая половина VII - начало III в. до н.э.) периодов истории Среднего и Верхнего Подонья, где в результате сплошного обследования и широкомасштабных раскопок 70-90-х годов XX в. были открыты и в значительной степени изучены сотни памятников (поселений, городищ, могильников) рассматриваемой эпохи. Что касается этнокультурной их интерпретации, то, как отмечает автор (см. главу первую), ситуация здесь характеризуется многообразием версий, часто взаимоисключающих друг друга. Соответственно, свою задачу он видит в их верификации на основе максимально полного объема имеющихся данных и наработок в области древней этногеографии, а также предлагает свой вариант реконструкции культурных и этнических процессов, протекавших в лесостепном Подонье в раннем железном веке.
Во второй главе рассматриваются основные черты переходной эпохи от бронзы к железному веку в Донской лесостепи. Данный период отмечен кризисными явлениями в жизни местных племен. С конца II тыс. до н.э. наступает новый климатический цикл, начало которого сопровождалось общим похолоданием климата при усилении его аридности, в результате чего на юге Восточной Европы формируются ландшафты так называемых "холодных степей" и сокращается вегетативный период. Тем самым сужается база процветавшего в эпоху поздней бронзы комплексного земледельческо-скотоводческого хозяйства. Земледелие деградирует, а придомное животноводство неизбежно приобретает все более подвижные формы, что в конечном счете приводит к возникновению нового хозяйственно-культурного типа - кочевничества. Наблюдается процесс депопуляции целых районов, резко сокращается количество стационарных поселений. В целом сложившаяся ситуация, по мнению автора, может быть квалифицирована как экологическая и экономическая катастрофа, следствием которой явилась полная вынужденная трансформация экономики (с.16).
Имеющиеся в настоящее время материалы не позволяют говорить о преемственности между культурами финальной бронзы (с валиковой керамикой, бондарихинской) и памятниками раннего железного века
Донской лесостепи. Начальная стадия последнего - предскифский период - представлена в данном регионе группой погребений, обнаруживающих несомненное сходство с памятниками черногоровского и новочеркасского типов Северного Причерноморья, что, таким образом, свидетельствует о появлении на Среднем Дону южного степного населения, которое большинство исследователей склонны отождествлять с киммерийцами. В дальнейшем оно, возможно, приняло участие в этногенезе племен среднедонской культуры скифского времени (с.26-28).
Верхнее Подонье в начале железного века (глава третья) пережило не менее двух последовательных волн миграций на юг северных лесных племен - носителей городецкой культуры. С первой, наиболее ранней волной (VIII-VII вв. до н.э.), было, видимо, связано распространение на Верхнем Дону и Воронеже памятников с так называемой текстильной (или сетчатой) керамикой. Вторая волна населения с уже классической городецкой («рогожной») керамикой расселяется на Верхнем Дону не ранее VI в. до н.э. Носителей городецкой культуры большинство исследователей, включая самого автора, относят к западноволжским финнам и отождествляют с тиссагетами Геродота (основываясь на его данных об их локализации и хозяйственном укладе) (с.44-47).
Глава четвертая посвящена характеристике (по материалам поселений) среднедонской культуры УН-ГУ вв. до н.э. - одной из наиболее ярких скифоидных культур Восточной Европы. В настоящее время, отмечает А.П.Медведев, в результате масштабных полевых работ последних десятилетий в лесостепном Подонье выявлено и обследовано около 60 городищ и свыше 300 неукрепленных поселков и сезонных стоянок этого периода, что позволяет не только уточнить ареал расселения среднедонских племен, но и более объективно оценить характер данной совокупности археологических комплексов. По мнению автора, скифоидные памятники лесостепного Подонья, несмотря на все их локальное своеобразие, не могут претендовать на ранг отдельной археорлогической культуры. Они образуют лишь крайнюю восточную часть культуры или этнокультурной общности лесостепных земледельческо-скотоводческих племен Днепро-Донского междуречья. Вместе с тем он считает оправданным термин «среднедонская культура», если только рассматривать ее как составную часть указанной общности (с.53).
Сравнительно высокая степень изученности лесостепного Подонья дает возможность использовать методы пространственного анализа (разработанных в рамках направления, именуемого на Западе «пространственной археологией») для выяснения системы расселения и
внутренней организации среднедонских племен скифского времени. В рамках территории среднедонской культуры автор выделяет четыре больших района, отличающихся размерами, соотношением разных типов поселений, наличием или отсутствием курганных могильников. Впрочем два из них, судя по отсутствию следов прочной оседлости, следует, видимо, рассматривать как зоны хозяйственной деятельности (отгонного или полукочевого скотоводства) среднедонского населения, а не как подразделения последнего. Прослеживается также наличие своего рода микрорайонов, охватывающих долины небольших рек. Их отличает устойчивая организационная структура, основными звеньями которой в большинстве случаев являлись городища (от одного до трех), связанные серией неукрепленных поселений в количестве от шести до 23. Социальная природа этих подразделений среднедонского населения пока не вполне ясна. Каждое из них, скорее всего, было больше отдельной общины (или патронимии), но вряд ли крупнее племени - основной надобщинной структуры той эпохи (с.59-60).
Характер поселений изучаемого региона позволяет говорить о сосуществовании здесь двух основных хозяйственно-культурных типов. Первый представляли оседлые земледельцы и скотоводы с пастушеским, придомным видом животноводства, обитавшие в укрепленных городищах с выраженным культурным слоем и открытых поселениях. Второй - подвижные скотоводы, по существу полукочевники, с которыми связано большинство сезонных стоянок и все среднедонские курганные могильники, а также специфические большие городища без признаков постоянного обитания, скорее всего, служившие в качестве укрепленных загонов для скота
(с.61-63).
В главе пятой рассматриваются материалы исследований среднедонских курганов скифского времени. Всего на территории лесостепного Подонья к настоящему времени раскопано семь больших курганных могильников, в которых изучено свыше 140 погребений конца VI - начала III в. до н.э. (с.91). Иссле-дованные комплексы характеризуются весьма значительной долей престижных типов подкурганных погребальных сооружений, две трети которых составляют деревянные столбовые гробницы, иногда с дромосами и шатровыми перекрытиями; высокой насыщенностью предметами наступательного и оборонительного вооружения; обилием социально значимых категорий инвентаря, парадных вещей и античного импорта (золотые нашивные бляшки, бронзовые котлы, серебряные круглодонные кубки и ритоны, античная столовая и тарная керамическая посуда). В
целом, отмечает автор, свыше 75% погребений по применяемым в скифологии критериям следует признать принадлежащими военно-аристократической элите, а также многочисленному и хорошо вооруженному «среднему слою». Остальные 25% можно связать с «рядовым» населением лишь условно, поскольку сюда входят сильно разрушенные и разграбленные комплексы, социальный ранг которых не поддается определению (с.117-123).
Очень небольшое число курганных некрополей в сравнении с количеством городищ и поселений, их явно намеренная территориальная обособленность, ярко выраженный кочевнический облик погребального инвентаря курганов и довольно высокий социальный статус большинства захороненных в них людей (на фоне весьма невысокого уровня материальной культуры и благосостояния оседлых обитателей городищ) свидетельствуют о том, что курганные могильники, скорее всего, являлись местами погребения не всего среднедонского населения, а лишь его части, которая вела образ жизни, близкий степным скифам, и ориентировалась на их культурный комплекс. Различия между двумя группами среднедонского населения, сосуществовавших в рамках единого этнополитического организма, имели, как полагает автор, не только социальный, но, возможно, изначально и этнический характер. Об этом говорят существенные различия в их материальной и духовной культуре (высокохудожественные изделия из драгоценных металлов с антропоморфными сюжетами и выполненные в зверином стиле в курганах и грубая глиняная антропо- и зооморфная пластика на городищах, отказ знати и воинов от употребления наиболее распространенных типов местной посуды в пользу импортной и т.д.). Основное ядро этнокультурного комплекса среднедонских курганов появилось в лесостепном Подонье в уже сложившемся виде в конце У-У вв. до н.э., считает автор. Его формирование происходило в лесостепном Приднепровье еще в VII-VI вв. до н.э. в результате проникновения туда иранцев-номадов, покоривших местное население и создавших племенное объединение под эгидой военно-кочевой знати. На рубеже VI-V вв. до н.э. хозяевами причерноморских степей становятся «скифы-царские». Нежеланием признать их владычество, полагает А.П.Медведев, возможно, и объясняется уход части приднепровской кочевой аристократии на Средний Дон. Культурно, а скорее всего и этнически, эта группа иранских номадов была как-то связана с «ранними» или «старыми» скифами, о чем, по-видимому, свидетельствует их приверженность вплоть до конца скифской эпохи традициям погребальной обрядности раннескифского времени, в частности,
захоронениям в деревянных столбовых склепах с дромосами и без них, в то время как в Степной Скифии они выходят из употребления и к IV в. до н. э. здесь всецело господствуют захоронения в катакомбах. В лесостепном Подонье пришельцы образовали своего рода правящую элиту, процветавшую, судя по обилию античного импорта и дорогих изделий, за счет эксплуатации (вероятно, главным образом в форме регулярной дани) оседлого земледельческо-скотоводческого населения городищ, выполняя вместе с тем функции по защите этой территории от внешних врагов (с.125-127).
В главе шестой автор предпринимает попытку уточнить представленную на основе археологических материалов реконструкцию этнокультурной ситуации в лесостепном Поднье в скифскую эпоху с помощью данных античной письменной традиции. Сопоставление источников обоего рода, по мнению исследователя, не оставляет сомнений в том, что в скифское время на Среднем Дону обитали будины, земля которых, впрочем, не ограничивалась только этим регионом, но простиралась далеко на запад вплоть до Днепра. Эта точка зрения, впервые сформулированная еще четверть века назад Б.Н.Граковым, как никакая другая вполне логично согласует и сведения Геродота, восходящие к разным источникам, и совокупность современных данных о городищах и поселениях скифского времени Днепро-Донского междуречья. Принадлежность же среднедонских курганных некрополей геродотовым гелонам подтверждает анализ «эллинской» версии скифской этногонической легенды и современные реконструкции истории ранних скифов, частью которых, скорее всего, и были предки позднейших гелонов. Этим объясняется их близость, но не идентичность классическим скифам Причерноморья. Обособление из массы «ранних скифов» «скифов Геродота» и гелонов, а также выселение последних в лесостепь, в землю будинов, археологически документируются появлением на Среднем Дону курганов, характерной особенностью которых становится органическое сочетание раннескифских традиций с многочисленными проявлениями собственно скифской материальной культуры ^ГУ вв. до н.э. (с.141).
Если изначальное близкое родство скифов и гелонов и, следовательно, ираноязычность среднедонских кочевников не вызывают сомнений у большинства ученых, то язык и этническая принадлежность геродотовых будинов остаются предметом споров, а все имеющиеся варианты решения этого вопроса (славянская, балтская, финно-угорская, германская, кельтская гипотезы) представляются автору малообоснованными (или совсем не обоснованными) наличным
материалом. Не исключена, с его точки зрения, принадлежность будинов к какому-то особому индоевропейскому этносу, в дальнейшем исчезнувшему или ассими-лированному (с.143).
Финал среднедонской культуры на рубеже ^-Ш вв. до н.э., как и гибель Степной Скифии, автор связывает с нашествием савроматов-сарматов, о чем свидетельствуют следы разрушения и массовой гибели людей на ряде лесостепных скифоидных городищ и поселениях хоры античных полисов Северного Причерноморья в конце скифской и начале сарматской эпох (с.148-152).
А.Е.Медовичев
